У Фольксхалле поезд не останавливается

Кингсли Шеклболт накопил много привычек. Завтракать в кабинете — со времен аврорской юности, когда после ночной смены ел и шел домой спать. Носить портфель — с маггловского министерства. Никому не доверять заботу о себе — с гражданской. Все привычки прекрасно сочетались: в портфеле он носил на работу завтрак, собственноручно приготовленный дома, и банку Ассама. С тех пор как Кингсли учуял в поданном на совещании чае слабый оттенок легкого «склоняющего к согласию» зелья, он стал приносить заварку с собой. Подлившего зелье, разумеется, нашли тут же, но Кингсли ничуть не сомневался, что он такой инициативный в министерстве не один. Поэтому заварка никогда не покидала портфеля, а портфель министра Кингсли признавал только самого министра и умел кусать посторонних (а если посторонние не отступались, у портфеля было припасено кое-что посерьезнее укусов). Личный секретарь министра Перси, лишенный ответственности за чай, поначалу обижался, потом смирился с причудой начальника. Вскоре про нее стало известно всему министерству, и на портфель в кабинете перестали обращать внимание. Всем же известно, что там заварка министра и печенье министра. Ничего интересного. Но, кроме заварки и печенья, Кингсли держал в портфеле то, что нигде больше держать не мог, потому что никакому другому месту не доверял: Дамблдорово наследство. И сейчас министр Кингсли чуть не разлил на него утренний чай. Убрав завтрак, вызвал секретаря. — Перси, как Артур сегодня? На работе? Перси вздохнул. — Да, министр. Папа вышел, но… — Я понимаю, — улыбнулся Кингсли. — Я к нему зайду, пожалуй. Чаю с ним выпью. Плечи Перси заметно расслабились. — Спасибо, министр. У папы не самый важный пост, но в нынешней ситуации даже за отдел Ограничений будут биться, и… — Он знает, насколько активно под него копают? — спросил Кингсли. Перси кивнул. Сказал с горечью: — Но ему все равно. Я предупреждал, конечно, что после долгого отсутствия… что его заместитель… Но он отмахивается. Они для него все — прекрасные люди. — Я решу этот вопрос, Перси, — сказал Кингсли. — Мне твой отец нужен на его месте. Здесь слишком мало людей, достойных доверия. «Пафосно, Шеклболт, — подумал Кингсли, выпроводив благодарного до слез секретаря, — но для Перси в самый раз». Вышел из кабинета через скрытую дверь и прошествовал к лифту, здороваясь со всеми встречными, стараясь найти хоть слово лично для каждого. Министр приветлив. У министра всегда хорошее настроение. Министр никуда не спешит и во все вникает. И знает мелкие детали вашей жизни. И — да, министр идет пить утренний чай к давнему другу. С портфелем, разумеется. Не друга же на заварку обкрадывать. На втором этаже, в забытом всеми скромном отделе «Ограничений по применению волшебства к изобретениям магглов» появление министра произвело фурор. Все семеро сотрудников смотрели на Кингсли, будто никогда не видели его так близко. Джонс Аткинс, честолюбивый заместитель Артура, слегка позеленел. «Да, с твоим начальником министр чаи пришел гонять. Пук пикси тебе, а не начальника отдела!» Артур осунулся и потускнел, но был рад видеть Кингсли. Они обнялись в дверях кабинета, — Джонса перекосило, довольно отметил министр, — закрыли дверь и синхронно наложили защиту от прослушивания. Кингсли сел к столу, вынул заварку. Артур вытащил из ящика электрический маггловский чайник с обрезанным проводом, наполнил водой, щелкнул тумблером. Чайник загудел. — Как Молли? — спросил Кингсли. — Лучше. Перси с Одри первого числа к нам переехали. Когда дом полон, она почти как раньше… В Лондон со мной и Одри вот аппарировала, по магазинам… Артур потер глаза и махнул рукой. — Ты понимаешь. Кингсли кивнул. Он понимал. Он видел Молли после похорон Фреда. Заворчал чайник. Артур достал ситечки и заварил чай в чашках. — Что случилось? — спросил он, когда чай настоялся. — Ты же не пришел спасать меня от моего заместителя в самом деле! — Где Гарри, Артур? — В Берлине. Помогает проекту группы Гейдельбергского университета. В Связях, в Образовании висит завлекающая бумажка. Решил отдохнуть, сменить обстановку. Я полагаю, он имеет на это право. А в чем дело? Кингсли моргнул. — Ты… Мерлин, Артур!.. Крокер не посылал тебе сводок? Ты не знал, что в Берлине упивающиеся? Артур аккуратно поставил чашку на стол. Прищурился. — Я получал сводки. Но этого в них не было. Кто? — Троица подручных Селвина. — Суд их оправдал за отсутствием состава. — Потому что прямых доказательств нет! Но там же косвенных — хоть лопатой. Была бы у старшего семья попроще, посадили бы. — Не этим составом, — качнул головой Артур. — Что они делают в Берлине? — Расшифровывают дневники Гриндельвальда, представь себе. И в той же группе, куда уехал отдыхать Гарри Поттер! — Они наверняка держат связь с Селвином. Я немедленно напишу Гарри… — И он уедет? — Кингсли в такой исход не верил совершенно. — Ну-ну. — Разумеется, он не уедет, — вздохнул Артур. — Кингсли, ты должен был мне рассказать немедленно! Подожди-ка… — Он прервал себя и поднял ладонь. — Прости идиота. Тебе об упивающихся сообщил Крокер? Пришел и лично ввел в курс дела, мол, вот он я, такой осведомленный и незаменимый? — Именно. — Мерлин, нас и так осталась четверть состава на артефактах и треть в разведке… А они еще и не работают, а глупостями занимаются. — Карьерой, — поправил Кингсли. — Тебя не было почти три месяца. Похоже Крокер решил, что дорога к креслу главы Отдела Тайн открыта. Он плохо меня знает, чтобы так под тебя копать, разумеется. Но, признай, со Скримджером бы сработало. — Возможно, — жесткий взгляд Артура говорил об обратном. — Беда с моими заместителями — что с тайным, что с явным. Заразились амбриджитом, а где новых брать?.. Так. Я напишу Гарри и пошлю агента. Гарри, конечно, не уедет, но ему понадобятся помощь и защита. Может, из немецкого аврората… — Не нужно, — сказал Кингсли. — Я уже послал агента, и лучшей кандидатуры ты не найдешь. Но теперь он зол до дыма из ноздрей, из-за Гарри. Нужно решить, что мне ему ответить. — Лучше я не найду? — повторил Артур. И просиял. — Аспид жив? — И убийственно вежлив. Я тебе зачитаю, ты сам поймешь. Кингсли достал Дамблдорово наследство, открыл на середине. Артур наклонился ближе. — Настоящая, действующая Тетрадь Связи? Можно?.. — Конечно, — сказал Кингсли, передавая ему тетрадь. Артур аккуратно взял ее, оглядел обложку, пролистнул страницы. — Изумительно. Чистые листы, обычная тетрадь, никакого магического фона. Кто ее заклинал? Сам Альбус? — Кто ж еще. Для Аспида — на его крови, для себя — на главу Ордена Феникса. Не представляю, что мы будем делать, когда тетрадь закончится. Новую я не сделаю. Аспид-то может на чем угодно писать, ему только формулу пробормотать и крови капнуть, а я — только тут. — Пока время терпит, — сказал Артур. — Раз ее заклинал еще Альбус, а ты открыл всего лишь на середине, Аспид не слишком многословен. — Это когда он не злится, — Кингсли забрал у Артура тетрадь и тихо прочел последнюю запись. Артур крякнул. — Эк он тебя… Знаешь, я впервые слышу его слова напрямую, не в пересказе Альбуса. Жаль, запись увидеть не могу. Может, удалось бы почерк узнать. — Может, — согласился Кингсли. Он знал, что они оба подумали: «Вряд ли». И еще: «Жаль, что выжил не Северус». У запасливого Дамблдора было два шпиона. Аспид начал работать — и как работать! — когда Снейп еще в школу бегал. И до его уровня Снейп никогда так и не поднялся. Живой Аспид был много полезнее, а Снейпа Кингсли никогда не жаловал. Но… Но перед мертвыми не извинишься, а Кингсли даже реабилитировать Снейпа не смог. — Что мне ему отвечать? — Второй вариант, разумеется, — удивился Артур. — О чем же тут думать. Гарри я писать не буду, если они не связаны с Селвином. Пусть Аспид сам разбирается — внезапный ввод нового игрока ему только помешает. Он давно там? — С конца июня. — И до сих пор так мало? — Он отрабатывал вариант Селвина. Получается, они на самом деле расшифровывают дневники. — Да, — задумчиво сказал Артур. — Я проверю, не пропадали ли действительно в моем невыразимом хозяйстве артефакты Гриндельвальда. Вряд ли, но… — Но нужно проверить, — кивнул Кингсли и встал. — Пойду я, пожалуй, работать. Рад был повидаться, Артур. — Взаимно, взаимно… Кингсли, — окликнул его Артур почти у дверей. — Ты подумай об одной интересной вещи. Этих мальчиков оправдали. И все же они поехали в Берлин, копаться в старых дневниках. И Селвин здесь ни при чем, Аспид не ошибается. — Кто-то послал их в Берлин. — Вот именно, Кингсли. Но кто?