У Фольксхалле поезд не останавливается

Гарри потерял много времени. Слишком много. Сначала он зачем-то перечитал свиток. Потом уменьшил его. Спросил у дежурной внизу, выходил ли Стивен, и когда оказалось, что да, они вышли с Джоном, — кинулся следом. Конечно, он никого не догнал. И вместо того чтобы бежать на кладбище Св. Николая, нашарил в кармане аврорскую визитку, которую таскал после случая с Дэвидом, и решил позвонить. Аврорат, к сожалению, ответил. И Гарри потерял четверть часа, чтобы сначала добраться до англоязычного сотрудника, а затем — на объяснения. Только чтобы услышать: — Не беспокойтесь. Сегодня Рождество. В Рождество ничего не случается. Гарри зарычал и бросил трубку. Дурак, дурак! Поттер, ты полный придурок, кто же так объясняет: «Мой друг пошел ужинать с желающим помириться неприятелем, и я боюсь, неприятель собрался провести темный ритуал с жертвоприношением. Нет, раньше за ним такого не водилось, раз не посадили... Повздорили? Повздорили из-за тетради дневника Гриндельвальда… Ну да, тетради, такой, бумажной, кто будет ее переводить…» Неудивительно, что в аврорате посмеялись! И на слова «Я — Гарри Поттер!» лишь вежливо поздоровались. Все понятно. Но делать-то что?! Он стоял посреди Унтер-ден-Линден, у университета Гумбольта, и до старого кладбища Св. Николая пешком было полчаса. Если ехать — даже дольше, Рождество же… Время утекало мимо. Впустую. Гарри посмотрел карту еще раз и побежал. Неважно, неважно прав ли он, впустую ли паникует — хорошо, если так, но если нет, а интуиция-Хмури орала, что нет, — он не простит себе никогда, если не сделает все, чтобы успеть. Почему, почему здесь нельзя аппарировать?! Хотя бы до Александерплац. Почему он не бегал по утрам? Каждое утро? Нужно будет начать. Каждое утро. Все будет хорошо. Война кончилась. Это просто паника. Хмури. Там никого нет. Кладбище пусто. Они в ресторане. Тогда я завтра вернусь. Расскажу. Посмеемся. Пусть я ошибся. Пусть я ошибся! Пусть там темно и никого нет. Почему нельзя на метле? Никого нет. Никто не увидит. Попробовать аппарировать? Время, время, время. Дыхание никакое. В груди горит. Второе дыхание, пожалуйста, сейчас самое время! Уже семь. Не останавливаться. Не… Он сбился, запнулся, ухватился за фонарь и замер, глотая воздух. В груди резало, перед глазами плыло. Нужно было хотя бы идти дальше. Он уже миновал Музейный остров, еще чуть-чуть… В ухо ему дохнула лошадь. Гарри повернул голову. На него сверху вниз смотрел всадник. В треуголке. В плаще. Со шпагой на боку. Со знакомым лицом. Фридрих. Гарри поклонился. В голове было пусто. Не было даже удивления. Стивен когда-то давно рассказывал, что Хранители города объезжают город на Рождество. «Значит правда, — мутно подумал Гарри. — Отлично. Но мне это никак не поможет быстро бежать». Он ощутил на себе улыбку. Чуть высокомерное участие. Ему протянули руку. Дернули вверх, когда он ухватился за холодные пальцы. И когда он оказался позади всадника, мир расплылся. Это был не полет и не аппарация, что-то другое: вокруг был город Берлин — весь одновременно. Средневековый, бюргерский, в свастике, разрушенный бомбами, разрезанный стеной… Сотни Рождественских ночей. И только мостовая с фонарями остались как были. — К могиле Хорста Весселя, — прошептал Гарри. — Пожалуйста. Мой друг… И понял, что ничего объяснять не нужно. На кладбище, больше похожем на парк, было совсем темно. Черные деревья, черная земля, никаких фонарей, небо отливало розовым, отраженным от облаков городским светом. Тихо. Пронесло. И в этот самый момент впереди развернулся купол, сияющий до звона в ушах. И в небо улетел столб белого света. Магия… Это магия звенит… Конь прянул вперед. Купол. Круг свечей. Круг светящихся знаков. В центре — алтарь. На алтаре — тело с разрезанной спиной. Раскрытой, как крылья. Лица не видно. Волосы мешают. Черные. Кровь. Гарри вынул палочку. Противники? Двое. Ричард оборачивался — очень медленно — с удивленным лицом. Джон поднимал нож. Фридрих проскакал сквозь купол, не заметив барьера. Ударил шпагой в Ричарда. Гарри послал в Джона ступефаем, соскальзывая с крупа коня, и кинулся к Стивену. Воздух. Ему нужен воздух. И заклятие от шока. И от боли. Но главное… Он наклонился ближе, стараясь не смотреть на вывернутые наружу легкие. Дыши, дыши, пожалуйста… Стивен едва заметно приоткрыл глаза. — Все будет хорошо, — прошептал Гарри, понимая, что ничего хорошо не будет, если авроры, если колдомедики не явятся прямо сейчас, потому что он не учил лечебные заклятия, какой он был идиот, дыши, слышишь… я буду держать, сколько потребуется… Стивен шевельнул губами, и Гарри наклонился ближе. Голос был почти не слышен. Едва-едва. — Ты идиот, — прошелестел Стивен. — Поттер, ты… И потерял сознание.