Воспоминания с привкусом боли

Себастьян открыл дверь в маленькую комнатку, в которой почти и не было ничего, кроме окна и узкой одноместной кровати. На ней лежал Стефано, но при виде вошедшего он приподнялся на локтях, принимая полусидячее положение. - Что случилось? Соскучился? - ядовито усмехнулся Стефано, поджимая свободную от наручников ногу к бедру. Все же, Себастьян видел, как он напрягся, непонятно, от страха или от чувства самосохранения. - Заткнись, - пробормотал детектив, понимая, что от выпитого алкоголя его шатает в разные стороны. Он выглядел ещё более грозным, как казался обычно. Сделав пару неуклюжих шагов, он упёрся коленом в кровать, сделав попытку на нее забраться. - Эй, какого черта ты дела..? - вырвалось из груди мужчины, но оборвалось, потому что Кастелланос довольно сильно перехватил его за талию, мешая сделать нормальный вдох. - Я сказал помолчи, - устало выдохнул Себастьян, ложась впритык к мужчине и держа его в подобии объятий. От такого поворота событий Валентини напрягся всем телом, держа руки в воздухе, чтобы не класть их на разгоряченное тело детектива. Но тот приоткрыл веки, строго глянув на пленника, и тот с мнимым покорством положил одну руку на плечо Себастьяну, а вторую на постель. Кастелланос видел, как тот делает вид, что подчиняется, хотя на деле мог бы запросто оттолкнуть пьяного мужчину от себя. Помолчав пару минут, детектив вздохнул, прижавшись к фотографу ближе и разжимая хватку, чтобы тому не было больно. - У тебя ее глаза, - выдал он через пару секунд, закрывая глаза и полностью расслабляясь. Стефано повернул голову к нему, что детектив почувствовал даже закрыв глаза. - Ты пришел, чтобы я заменил ее? - спросил Стефано, так прямо и без стеснения, что Кастелланос подавился воздухом, уткнувшись лицом в белую неглаженную рубашку Валентини. Ответа не последовало - все и так было очевидно. Себастьян тяжело дышал, постоянно подрагивал, а после слов фотографа и вовсе начал елозить по кровати, стараясь ещё ближе придвинуться к мужчине, чтобы попросту не свалиться на пол. Он вспомнил, что также после работы приходил к Майре, как она поглаживала его по волосам, так нежно и ласково, что он всегда в шутку мурчал, словно довольный кот, вызывая у нее тихий смех. Теперь же...Майра была мертва. И рядом лежал совершенно чужой человек, который от напряжения то и дело позвякивал наручниками на ноге. Только через время детектив понял, что плачет. Тихо и неслышно, даже не всхлипывая, он сжимал ткань чужой рубашки, роняя на нее слёзы. Он скучал по жене, хотя и убил ее собственными руками. «Это была не она, не она..," - твердил он себе, но все было впустую: она снилась ему, он чувствовал ее прикосновения, а когда дочка упоминала ее, Кастелланос всегда мрачнел и отворачивался, чтобы Лили не видела его слёз. И теперь он лежал в обнимку со своим врагом, который хотел убить его дочь, и плакал, как маленький ребёнок. Внезапно рука с его плеча исчезла и переместилась на макушку. Она начала перебирать непослушные волосы, аккуратно поглаживая мужчину по голове. Тот на мгновение застыл, неосознанно крепче обнимая Валентини, и расплакался ещё сильнее, уже не сдерживая рваные всхлипы. Постепенно боль уходила, с каждым движением чужой руки на макушке. Стефано молчал, только спокойно и размеренно дышал, будто Себастьян приходил к нему каждый день и тот снова и снова успокаивал его. От плача становилось легче, особенно потому, что Валентини молчал и не издевался над детективом, как делал обычно. Только гладил по волосам и разрешал обнимать себя так крепко, как хотел Кастелланос. - Я буду рядом, - раздался голос Валентини, и он зазвучал совершенно по другому. Без ехидства, без желчи - он был обыкновенным мелодичным тенором. Он был ровно таким, каким нужно было Себастьяну. И он закрыл глаза, всхлипнув в последний раз и доверчиво кивая головой в ответ на слова мужчины.