* * *
Свет погас внезапно, в одно мгновение. Нерданэль пошатнулась и ухватилась за руку мужа, с которым танцевала. Кто-то врезался в них, не успев остановиться, и Арно прижал ее к себе, оберегая. Последние ноты прерванной музыки смешались с удивленными возгласами эльдар, а потом всех придавила тишина — когда стало ясно, что случилось нечто неслыханно страшное. — Мелькор, — выдохнула Нерданэль. — Это Мелькор. И на фоне охватившей ее жути в голове сверкнула светлая мысль: мальчики не достались ему. Мальчики и их камни остались целы, она сумела их уберечь. Сначала тьма казалась полной, но уже скоро глаз стал различать очертания предметов и эльдар. Нерданэль подняла голову и увидела над собой звезды. Первый парализующий ужас чуть отпустил ее. Только в той стороне, откуда только что лился Свет, тьма оставалась непроглядной и какой-то неприятно живой. Ясный голос короля Финвэ разнесся по склонам Таникветиль: — Эльдар, не теряйте головы! Под ногами у нас по-прежнему наша земля, а над нами — звезды. Оглянитесь вокруг, посмотрите, не нужна ли кому-нибудь ваша помощь и поддержка. Заботьтесь друг о друге и храните спокойствие. Мы под защитой валар! И будто подтверждая его слова, порыв ветра пронесся с вершины священной горы. Он сорвал разноцветные праздничные флаги и бумажные украшения, развешанные на ветвях, опрокинул плетеную мебель, спутал волосы эльдар и заставил их ежиться. Но сбежав на равнину, могучий ветер разогнал ту страшную копошащуюся тьму, что не была отсутствием света. Дрожь прошла по земле, и Нерданэль успела снова испугаться. Но издали донесся сильный и чистый звук рога — Валарома! — и Нерданэль поняла, что это Оромэ и Тулкас со своими майар бросились в погоню за тем, кто… Нерданэль с ужасом поняла: за тем, кто убил Древа. Только теперь она осознала, в какой опасности были Нельо, Кантэ и Лемпэ. Мелькор не собирался узнавать секрет создания камней, он хотел отнять их. Или вовсе уничтожить, чтобы Света больше не осталось в Арде. Нерданэль снова взглянула в сторону Древ. Теперь там не клубилась тьма, но зрелище было страшным. Ни единого листа, ни единого цветка не осталось на Тельперионе и Лаурелин. Ветви их были голы, и звездный свет мертвенно блестел на коре. Пустыми провалами чернели чаши Варды, прежде наполненные сияющей росой Древ. Вид оскверненного Эзеллохара разрывал сердце. Без Света Древ с трудом ощущалось течение времени. Нерданэль не смогла бы сказать, сколько они спускались с горы. Когда первое потрясение чуть отпустило эльдар, все начали искать своих в темноте и неразберихе. Только троих искать не было нужды: камни сыновей Феанаро сияли теперь, как спустившиеся на землю звезды. Король Финвэ и его сыновья поддерживали порядок среди нолдор, и Нельо, Кантэ и Лемпэ помогали им, освещая дорогу. Эльдар, которые помнили Великий поход и жизнь под звездами, ободряли тех, кто родился в Амане. Но даже Нерданэль чувствовала желание укрыться от темноты, а ее внуки откровенно нервничали. Король Ингвэ и его народ позвали нолдор в дома Валимара, чтобы дождаться слова валар и прийти в себя перед возвращением в Тирион. Нерданэль с Арно решили воспользоваться приглашением и отвести туда своих. Однако внезапно на их пути из темноты возник Феанаро. Его глаза казались черными и огромными. — Ты видела мальчиков?! — Они всё время были здесь… — Ледяной страх сковал Нерданэль: на миг она подумала, что Мелькор всё же смог как-то исполнить свой план и украсть камни, воспользовавшись темнотой. Но тут, к ее огромному облегчению, Арно сказал: — Вот же они, все трое! Видите? Сейчас наших парней не потеряешь! Они идут к Эзеллохару. В самом деле, три сияющих точки двигались по дороге к злосчастному холму, с которого совсем недавно лился на Валинор Свет Древ. Теперь Эзеллохар не пустовал. На вершине видна была высокая женская фигура, казавшаяся маленькой между могучих стволов. Йаванна Кементари пришла оплакать свои драгоценные детища. Она обнимала и гладила погибшие деревья, и ее скорбная песня доносилась до эльдар. Феанаро кинулся вслед за сыновьями так, что Нерданэль испугалась, как бы он не свернул себе шею в темноте. Она быстро сжала руку мужа: — Я за ним, а ты отведи наших в Валимар! — и сама побежала, не дожидаясь даже кивка.* * *
Они с Феанаро нагнали мальчиков уже у помертвевших Древ. Три камня в нынешней темноте сияли ярко как никогда. Непривычно подсвеченные, лица Нельо, Кантэ и Лемпэ казались совсем чужими. На отца они даже не оглянулись — смотрели только на Древа и на ту, что оплакивала их. Казалось, никто не осмелился бы сейчас прервать Йаванну, но Лемпэфинвэ, никогда не умевший ждать, обратился к ней: — Матерь Йаванна, скажи нам, можешь ли ты исцелить и возродить Древа? Валиэ медленно обернулась и долго смотрела на того, кто отвлек ее, словно не видя. Наконец она ответила: — Нет, дитя, я не могу. Ни исцелить эти, ни вырастить новые. Для всех нас, великих и малых, есть свершения, которые можно исполнить лишь раз. Нерданэль скорбно опустила голову. Но тут раздался отрешенный голос Кантэфинвэ: — Мы чувствуем, матерь Йаванна, что в корнях Древ осталось еще немного жизни. Разве не сможешь ты возродить Древа, если вернешь им Свет? Рядом рвано вздохнул Феанаро, прежде Нерданэль понявший, о чем говорят его дети. Но ни он, ни Нерданэль не успели остановить Нельяфинвэ: — Тот самый Свет еще живет в наших камнях, матерь Йаванна. Возьми их! Спаси Лаурелин и Тельперион. Йаванна не отвечала ничего. По лицам валар зачастую трудно было догадаться, что они чувствуют, но сейчас Нерданэль понимала ее молчание. Видно, Свет, заключенный в камнях Феанаро, и впрямь мог спасти Древа, любимых детей Йаванны. Но взять его — значило… — Никогда. Никогда я этого не позволю! — воскликнул Феанаро, обретший дар речи. И Йаванна кивнула и сказала со скорбью: — Вы не знаете, что предлагаете, дети! Для этого камни пришлось бы разбить. Нам неведомо, чем это обернется для ваших фэар. Я не могу просить о таком. — И хорошо, что не можешь, владычица, потому что иначе ты стала бы убийцей, подобной вашему брату Мелькору, — с мрачным удовлетворением сказал Феанаро. Однако трое сыновей обернулись и подошли к нему. Нельяфинвэ положил руку ему на плечо, будто был старше отца. Нерданэль стало страшно. — Папа, ты взял Свет у Лаурелин и Тельпериона, чтобы камни могли принять и удержать наши новорожденные фэар. Выходит, Древа — наши брат и сестра. Мы не можем оставить их умирать. — И не можем оставить без Света всех эльдар, всю Арду. Чем тогда мы сами будем лучше Мелькора? — добавил Лемпэфинвэ. — Разве можно иначе, папа? — тихо сказал Кантэфинвэ. Феанаро неверяще смотрел в лица сыновей. — Но без камней вы снова станете… Но они заговорили наперебой: — Мы были счастливы тогда. — И фэар нельзя ни убить, ни повредить. Ничего по-настоящему страшного не будет! — Может быть, мы сможем разговаривать с тобой из деревьев. Это будет интересно! — А может быть, наши фэар сделаются бездомными, и тогда владыка Намо позаботится о них. Мы помним, как было, когда у нас не было тел. Это не страшно. — А может быть, и вовсе ничего не случится, мы ведь давно не пробовали без камней. — Давно? — Феанаро пытался ухватиться за что-то в этих ужасных речах. — А что, когда-то пробовали? И что? Лемпэ насупился по-детски: — Это было очень давно, в самом начале. Сейчас может быть по-другому. Феанаро застонал: — Вы сошли с ума! Вы смерти моей хотите… Нерданэль слушала их разговор как в кошмаре, когда не получается пошевелиться, а из горла не вылетает ни звука. И Феанаро, кажется, не мог больше найти слов. Мальчики замолчали, давая ему время осмыслить их решение. Нельяфинвэ и Лемпефинвэ смотрели на отца, только Кантэфинвэ искал кого-то взглядом среди эльдар, стекавшихся к Эзеллохару. Почему-то именно это помогло Нерданэль прийти в себя. Она шагнула к Кантэ и спросила тихо: — Кантэ, а как же Элемирэ? Кантэ опустил голову. — Мы еще не обменялись кольцами. Я не связан. Этот долг важнее… Она поймет. Нерданэль захотелось одновременно ударить его и прижать к себе. А Нельо повернулся к брату и начал: — Света двух камней может хватить… Но Кантэ коснулся пальцами его губ, запечатывая слова: — Огонь, вода и воздух, Нельо. Нужны все трое. Не о чем говорить. Феанаро снова застонал и схватил Нерданэль за руку. Кажется, только теперь он по-настоящему понял, что его дети говорят всерьез. Она никогда не видела такой растерянности и боли на его лице. — Мальчики!.. Да что же вы творите! — заговорила она. — Вы не представляете, как много значите для отца… для всех нас! Но для него… в вас вся его жизнь. Вы не можете так с ним поступить! Это… неблагодарность. Это… предательство! Все трое потупились виновато и тяжело вздохнули. Так они выслушивали ее давным-давно, когда она отчитывала за проделки Огонька, Уголька и Одуванчика. Но теперь старший поднял голову и твердо на нее посмотрел. — Мы знаем, что мы значим для отца. Он полжизни положил на нас. Чтобы дать нам фэар, разум и свободу воли. И мы сейчас стоим здесь потому, что ему это удалось. Потому, что он дал нам способность судить о том, что есть благо и что есть долг. И мы предадим главное дело его жизни, если сейчас отступим. Если поведем себя, как животные, которые спасают только себя и свою кровь. Нет, отец! — Нельо повернулся к вскинувшемуся Феанаро, не давая себя перебить. — Сейчас ты не можешь этого понять, потому что тебе слишком страшно и больно за нас. Но потом ты поймешь, что мы правы и иначе было нельзя! Феанаро кипел гневом, но своих упрямых сыновей он знал. Он только молча ожег их взглядом, а потом выпустил руку Нерданэль и оглянулся в поисках помощи. Нерданэль сама взглянула вокруг и поняла, что на склонах Эзеллохара стало светлее. Кроме Йаванны здесь уже были другие валар. Их фана светилась собственным светом. Раньше, когда сияли Древа, Нерданэль не замечала этого, и в иных обстоятельствах поразилась бы тому, как это красиво. Успело прийти и множество эльдар. Впереди всех стоял король Финвэ и его младшие сыновья. К ним и повернулся Феанаро. — Финвэ, мой отец и король! Твои внуки задумали страшное! Запрети им! Финвэ глухо ответил: — Феанаро, я готов на всё, чтобы уберечь твоих сыновей. Но они не послушали тебя, не послушали Нерданэль, не послушают и меня. И как король нолдор я бессилен. Это дело выше, чем можем решить ты, или я, или любой из эльдар, ибо касается судьбы всей Арды. Я не в силах тебе помочь, дитя мое. И тогда Феанаро шагнул туда, где стоял неподвижно Манвэ Сулимо, и воскликнул: — Король Арды! Запрети моим сыновьям это безумие! Я прошу тебя! Все эльдар замолчали, ожидая слова Манвэ. А Манвэ смотрел на Нельяфинвэ, Кантэфинвэ и Лемпэфинвэ, и они твердо смотрели в ответ. И Манвэ сказал наконец: — О Феанаро! Никто не вправе просить или требовать, чтобы другое существо отдало свою жизнь за что бы то ни было. Но никто не вправе и запретить отдать свою, если это добровольный и ясный выбор. Такова свобода фэар. С этими словами Манвэ закрыл ладонью лицо, и Нерданэль заметила, что он плачет. Но Феанаро еще не сдался. Нерданэль видела по его блестящим глазам, как напряженно он ищет выход. — Вала Намо!.. Нерданэль и не заметила, что молчаливый Судия тоже здесь. — Скажи, что случится с фэар моих детей, если камни будут разбиты? Нерданэль затаила дыхание. Она знала, что Феанаро не просил советов у Фэантури ни во время своих долгих напряженных поисков, ни, тем более, после их счастливого завершения. И что Намо ответит теперь, она не представляла. А он произнес бесстрастно: — Это мне не известно. Законы Арды были нарушены, когда ты создавал свои творения. Знаю одно: твой путь в этом мире — путь ошибок, Феанаро. И сегодня ты тоже ошибешься. Феанаро набрал в грудь воздуха, и Нерданэль почувствовала, что он сейчас скажет нечто ужасное. Но тут с другого склона холма раздался голос, который редко слышали эльдар беспечального Валинора — голос валиэ Ниэнны. — Не бойтесь, — сказала она. — Подобные самоотверженные деяния могут вести через горе и скорбь, но в конце концов всегда приводят ко благу. Феанаро развернулся и выкрикнул: — В конце концов? Когда сама Арда закончится?! Это слабое утешение, валиэ Ниэнна! Мои дети хотят погубить себя! Благо?! Я сам умру, если это случится!.. — Феанаро перевел дух и оглядел всех валар. — Но этого не будет. Вы отняли у меня мать, но своих детей я никогда не отдам. Никто кроме меня не сможет разбить мои камни, чтобы выпустить Свет. А я никогда этого не сделаю! —Мы не просим и не хотим этого, Феанаро, — сказал Манвэ, и остальные валар склонили головы, подтверждая его слова. Феанаро победно сжал губы. Однако тут заговорил Нельяфинвэ, и у Нерданэль сердце сжалось от его спокойного голоса. — Но это значит, отец, что ты превратишь свои прекрасные камни в тюрьму, а нас сделаешь своими рабами. Отпусти нас. Отец и сын уставились друг на друга одинаково упрямыми взглядами. Нерданэль сказала с горечью: — Вы сошли с ума — простить отца о таком. Лемпэ обернулся к ней, и она снова поразилась, каким странным выглядит его лицо, подсвеченное одним только камнем. — Феанаро — больше чем отец для нас. А мы — больше, чем его дети. Неужели ты думаешь, Нерданэль, что вся удивительная история нашего рождения — это только семейная история? И мы появились в Арде только затем, чтобы утешить одиночество Феанаро? — Как вы жестоки, дети. В вас не оказалось ни капли жалости даже к своему отцу. Кантэ взглянул на нее полными слез глазами. — Нет, Нерданэль!.. Нам очень жаль. И отца, и тебя, и всех. Но история, которая началась с ошибки, не могла закончиться иначе. Мне кажется, это лучший конец, который только для нее возможен. Лаурелин и Тельперион… — Вы не ошибка! — перебила его Нерданэль, не в силах слушать. — Мы, может быть, даже и не эльдар, — снова заговорил Лемпэ. — Все думали, что камни — только пристанища для наших фэар, но может статься, что это наши фэар — только средство, которое должно было привести к созданию камней и к этому часу. Нерданэль поразилась этим словам. В самом деле, только кто-то совсем чуждый, еще более далекий от эльдар, чем любой из айнур, может думать так. Но она хорошо знала сыновей Феанаро, и видела, что, не смотря на отчаянные речи, всем им страшно сейчас. И Лемпэ, может быть, страшнее всех. — Этого не может быть. Мир устроен не так, — твердо сказала она. Мальчики покачали головами, и она, не найдя больше слов, притянула к себе их обоих и обняла. Если бы можно было укрыть их!.. Но до Нельо она не дотянулась и в его безмолвный поединок с Феанаро вмешаться не могла. А закончился он быстро. Нельяфинвэ сказал: — Папа, ты ведь знаешь, что брал взаймы. Теперь пришло время вернуть долг. И Нерданэль увидела, как плечи Феанаро опустились. — Так нельзя! Должен быть другой выход, — горячо сказал Арафинвэ. — Феанаро, ты не можешь сдаться! — воскликнул Нолофинвэ. А король произнес тихо: — Бедное мое дитя. Но Феанаро долго молчал, а потом сказал мертвым голосом: — Мне нужен молоток.* * *
Аулэ подошел и протянул свой молот Феанаро. У Кузнеца всегда было доброе лицо, но Нерданэль никогда не видела на нем столько сострадания. Однако он ничего не сказал, потому что какие слова можно было найти сейчас для Феанаро? — Готова ли ты, Йаванна? — спросил он свою супругу. Йаванна, молчавшая всё это время, будто очнулась ото сна. — Да. Аулэ повел рукой, и на вершине Эзеллохара, у самых корней, поднялась небольшая наковальня. Феанаро и трое его сыновей подошли к ней. Никто не осмелился идти за ними, но Нерданэль обнаружила, что ноги сами несут ее вперед. Она догнала их и взяла за руку Лемпэ. «Я хочу проснуться. Пожалуйста, я так хочу проснуться», — подумала Нерданэль. Мальчики сняли цепочки и протянули камни Феанору. Он взял их непослушными пальцами. Связь с камнями еще сохранялась, и сыновья смотрели ясно. — Это не больно и не страшно, — тихо сказал Нельо, а Лемпэ снова взял Нерданэль за руку. Феанаро положил камни на наковальню. Цепочки свесились до самой травы, как будто что-то стекало на землю тонкими струйками. Феанаро посмотрел на Нерданэль, и она не нашла, что сказать. Не знала даже, что он читает сейчас на ее лице. Он чуть улыбнулся, и она поняла, что он прощается. Она закрыла глаза. Лемпэ мягко вынул ладонь из ее пальцев. «Я хочу проснуться». Едва слышно свистнул воздух в замахе молота, красным полыхнуло под веками. Раздался хрустальный звон невероятной красоты. Он почему-то всё не затихал, накатывал волнами, становился мелодией. А потом зазвучал мягкий и сильный голос Королевы Земли. Нерданэль распахнула глаза и увидела, как сверкающие нити Света поднимались в воздух и плыли к Йаванне, а Йаванна ловила их руками, гладила и ласкала. И Свет обвивал стволы и голые ветви Древ, и уходил вглубь, к корням. Но его не становилось меньше — напротив, всё ярче разгоралось сияние над Эзеллохаром. Свет мерцал и искрился, в его золотом и серебряном огне вспыхивали отблески всех цветов: малинового, изумрудного, ярко-синего, алого. Прозрачный голос Ниэнны, песня скорби и надежды, сплелся с мелодией Йаванны. Казалось, что в воздухе дрожат то ли капли света, то ли слезы светлой печали и обещанной радости. Эта песня целиком захватила Нерданэль, смыла страх и горе. Таким прекрасным и величественным было зрелище воскресающих Древ, что в душе оставалось место только восторгу и благоговению. Но, рано или поздно, тревога проснулась и кольнула сердце Нерданэль. Она отвернулась от Древ и обратилась к тем, кого любила. Мальчики замерли и смотрели бездумно, как завороженные, на то, как переливается Свет. Неужели такими они и останутся впредь — Огонек, Уголек и Одуванчик?.. Впрочем, все эльдар сейчас смотрели так же, потрясенные совершающимся на их глазах чудом. Нерданэль первая смогла оторвать от этого зрелища взгляд. Феанаро лежал на земле, скорчившись, подтянув колени к животу и спрятав лицо. Его пальцы вцепились в траву. Нерданэль опустилась на колени и обняла его. Феанаро била мелкая дрожь. — Феанаро, родной мой… Взгляни наверх, тебе станет легче. Феанаро не откликался. Нерданэль вытерла слезы и снова протянула к нему руки. — Посмотри, какое чудо сотворили твои сыновья. Всё это не напрасно… Но Феанаро оставался глух, и Нерданэль сама чувствовала, что слова ее пусты. Вдруг чья-то рука потянулась из-за плеча Нерданэль и похлопала Феанаро по спине. — Папа, правда, очнись! Ты же пропустишь самое красивое, — сказал Лемпэ. Нельо сел на землю возле отцовой головы и погладил его. — Эй, папа, открой глаза! Не пугай нас! Черные волосы свесились перед лицом Нерданэль — Кантэ склонился над отцом. — Что с ним? Обморок? Нельо с Лемпэ подхватили было Феанаро, чтобы перевернуть лицом вверх, но он сам вздрогнул, быстрым движением поймал руки сыновей на своих плечах, стиснул их до хруста. Открыл глаза. — Вы?.. Нельо виновато пожал плечами: — Мы. Я не знаю, почему. Наверное, наши фэар слишком обжились в роар, чтобы покинуть их. — Извини, нам очень неловко, но мы прекрасно себя чувствуем, — смущенно сказал Кантэ. Кто-то из братьев ткнул его локтем в бок и он поспешил поправиться: — Я хотел сказать, что с нами всё хорошо! — В конце концов, мы же прекрасные, здоровые дети, почему мы должны были умереть, всего лишь сняв какие-то украшения? — с хитрой улыбкой сказал Лемпэ. — Вы сведете меня в Мандос, дети! — простонал Феанаро. Его голос еще был слаб, но Нерданэль безошибочно слышала в нем знакомые интонации. Феанаро готовился высказать всё, что думает. Мир мог вывернуться наизнанку, но первый мастер нолдор был неисправим! Нерданэль засмеялась сквозь слезы, потянулась к Феанаро, закрыла ладонью его губы и прошептала: — Молчи, Феанаро, молчи. И посмотри, наконец, на то, что ты сделал. И Феанаро изумленно замер под ее рукой, а потом всё-таки посмотрел на оживающие Древа, и Нерданэль впервые видела на его лице растерянность и трепет. Но даже зрелище, достойное Предначальной эпохи, не могло надолго отвлечь Феанаро от его детей. — А где Кантэ? — спросил он вскоре, оглянувшись. Лемпэ хихикнул, а Нельо указал взглядом в сторону. Там, освещенные невиданными водопадами Света, стояли двое, и явно в разгаре было бурное объяснение. Нерданэль подумала, что Кантэ, пожалуй, не обойдется без пары синяков. Феанаро поднялся на ноги, за ним встали Нельо с Лемпэ и сама Нерданэль. Энергия Феанаро требовала выхода, и Нерданэль больше не пыталась его остановить — только гадала с интересом, кто станет его жертвой. — Намо Мандос! — воскликнул Феанаро, найдя взглядом замершую фигуру Судии. — Ты мог бы яснее сказать, в чем я ошибаюсь на этот раз! В том, что мои дети погибнут! Это был важный нюанс, Намо! Но вала Намо ничего не ответил. Наверное, он даже не слышал слов Феанаро. Он стоял и смотрел, запрокинув голову, на оживающие Древа, и у него было такое сложное выражение лица, что Нерданэль стало смешно. Феанаро направился было в его сторону, но, к счастью, Аулэ перехватил его по дороге. — Феанаро, как ты кстати! Я хотел с тобой посоветоваться. У меня есть давняя задумка, и, похоже, для нее настало время. Раз уж Мелькор заставил нас тряхнуть стариной, нам следует, наконец, завершить устроение Арды. Что ты думаешь о том, чтобы создать ладью, которая плавала бы по небу и разливала Свет Древ над Внешними землями? Всё ещё раздраженный Феанаро ответил: — Звучит как невозможный и на редкость глупый бред. — То есть ты участвуешь? Феанаро окинул Аулэ и остальных валар испепеляющим взглядом. — Да! Вы же без меня снова сделаете какую-нибудь ерунду! Нерданэль шикнула, призывая Феанаро к уважению, но никакие сигналы, кончено, не возымели действия. — И раз уж вы наконец догадались прибегнуть к моим советам — на этот раз разберитесь с этим вашим Мелькором как следует, а не как обычно! Иначе этим придется заняться нам, нолдор! Нерданэль попыталась нахмуриться, но не смогла. Сердитые речи Феанаро звучали сейчас лучшей мелодией на свете. Нельо и Лемпэ переглядывались и смеялись в голос. Кантэ не слышал ничего — Элемирэ, похоже, его простила, и он не заметил бы, начнись сейчас сама Вторая Музыка. Валар улыбались. Новый, невиданный Свет распускающихся Древ лился на равнины Валинора.