***
По небольшому лесочку, где в скромном загородном доме разбила свое гнездо стайка юных вампиров мы пробирались вшестером: собственно я, Кит, Дэйв Эллефсон, Дэйв Мастейн, Элис Купер и здоровенная черная псина, которая не торопясь трусила за нами. Мы очень быстро добрались до своей цели, и засели в очень просторном старом сарайчике неподалеку от дома, откуда и производили наблюдение за местностью, ожидая прибытия нашей… добычи. В принципе все было не так уж и плохо: помещение было вполне просторным для того, чтобы в нем могли спокойно разместиться пять человек и одно весьма крупное животное, да, по идее, вполне могло вдобавок вместить еще немалое количество народу. Так же здесь не было холодно или сыро, но отвратнейший запах, исходивший от Дэйва Скотта Мастейна, доставлял немалые неудобства. Я держался изо всех сил, чтобы не сказать парню в лоб, что от него адски разит чем-то не очень приятным, но не мог, ибо все могли принять мои высказывания за проявления старой вражды, да и вылиться все это могло в не совсем равную драку. И я уже начал потихоньку подумывать над тем, чтобы наплевать на все и выйти на воздух, но тут вдруг прямо передо мной материализовался древний вампир в шляпе, который с не очень довольной ухмылкой на лице посмотрел на Дэйва и, подойдя к нему, демонстративно обнюхал, после чего иронично изрек: — Дэвид, ты шею помыть перед заданием не подумал? — Я испытываю новое защитное средство против вампиров, — холодно отозвался Мастейн. — Но, Дэйв, я же не раз говорил тебе, что чеснок… — начал было Элис, но был тут же перебит Китом Ричардсом, который в вопросах охоты на вампиров был тем еще «стреляным зайцем»: — Если бы все было так просто, то все давно бы просто натирались чесноком и никаких проблем с ловлей нежити у нас бы не возникало! Все посмотрели на вокалиста «Стоунс», причем по взглядам было прекрасно понятно, что каждый думает о том, пробовал ли Кит выбранную Мастейном тактику или же просто превосходно знал теорию? Причем, как я понял, большинство все же склонялось к первому варианту. В следующую секунду Алукард, как бы ненароком, вспомнил о том, что чуть более сотни лет назад ему пришлось работать с одним охотником на нечисть, который всегда пропитывал свою одежду, в которой отправлялся охотиться соком чеснока, а так же смазывал тем же «чудодейственным снадобьем» незащищенные участки тела. Все заверения в бесполезности сего средства оказались тщетны, и вампиру в конечном итоге пришлось смириться с «некоторыми неудобствами». И работать с тем «сноровистым» напарником Алукарду было, мягко говоря, не совсем приятно. Кит в ответ лишь презрительно фыркнул, словно стремясь доказать, что подобные глупые идеи ему в голову никогда не приходили. Мастейн же хотел что-то сказать, но тут Джуниор, взглянув в окно, узрел полную луну, вышедшую из-за туч и… велел всем немедленно угомониться, ибо находились мы, не много не мало, а в засаде и не время было вести многословные беседы. И тут, когда прозвучала фраза о многословии, я внезапно осознал, что за всю эту беседу не проронил ни слова! От столь странного своего поведения в моем сердце зародилось очень нехорошее предчувствие, на которое я изо всех сил пытался забить… Сочтя слова Эллефсона весьма разумными, все затихли и слышно было лишь как в дальнем углу помещения чешет задней лапой собственный бок Круспе.***
Спустя какое-то время терпеливого ожидания, чтобы развлечься, не создавая лишнего шума, я и Кит принялись играть в «камень, ножницы, бумагу», чтобы убить время. Мастейн в этот момент незаметно приложился к бутылке виски, Эллефсон и Элис, несмотря на скудное освещение, даруемое скромными лучами луны, проникавшими в наше убежище через слуховое окно, играли в «крестики-нолики», а остальные же терпеливо ждали, когда наша цель, наконец, явится и попадет-таки в приготовленную нами коварную ловушку. И все, казалось, было просто замечательно, когда внезапно обнаружилось, что нас давно выследили по шерсти, которую оставлял наш четвероногий спутник. Кучка молодых вампиров, незаметно подкралась с заднего входа в сарайчик и, резко распахнув двери, набросилась на нас, заставляя принять бой, вместо того, чтобы атаковать первыми, как мы то планировали изначально. — Ал, хрен с ним с Элисом — он молод и не столь мощен — но ты как мог не почувствовать, что к нам неприятель движется?! — гневно поинтересовался Ричардс, доставая «Узи». — А почему, собственно, я должен был вас предупредить и лишить, таким образом, всего веселья? — улыбнулся вампир, глянув на Кита из-под своих круглых очков. Вокалист «Роллинг Стоунс» грубо выругался и принялся отстреливать вампирских недоносков, которых оказалось гораздо больше, чем можно было ожидать. Принявший человеческий облик, Рихард внезапно очень громко взвыл, чем немало перепугал не только своих друзей, но и врагов, что, впрочем, было ему на руку, ибо сошедшего с ума противника, как правило, люди, и прочая нечисть, боится обычно очень и очень неплохо. Так что в дальнейшей схватке, которая оказалась весьма жаркой, парня опасались больше чем кого-либо и всячески пытались обойти стороной… — Что с тобой, чувак? — спросил я, когда внезапно оказался спиной к спине с немцем, с которым нам уже как-то пришлось спасти друг другу жизни в бою. — Ничего со мной, — сухо ответил мне старый знакомый, — просто тут полнолуние, линька, прочая срань… и мне бы, по идее, лучше бы было переждать его дома, подальше от всевозможных сражений и прочих встрясок… — Понятно, — коротко отозвался я, пристрелив очередного вампира и перезарядив оружие. Я оставил своего друга и принялся действовать в одиночку, резво уничтожая нежить: небольшой рост давал мне неплохое преимущество почти в любой схватке, а сочетание его с ловкостью и проворством делали меня великолепным бойцом… Хотя… если подумать, то среди нас все были таковыми и каждый обладал некими преимуществами перед остальными. В какой-то момент я заметил, что один из вампирских выродков слегка ранил Джуниора и тот начинает непроизвольно принимать свою животную форму. При виде сего процесса, Алукард весело ухмыльнулся предвкушая зрелище, продолжив делать вид, что, так же как и остальные, усердно борется со стаей молодых вампиров. Я велел Дэйву младшему взять себя в руки и не завершать обращение, но успехом мой призыв не увенчался. Осознав уместность моих попыток, Рихард так же попытался устно воззвать к разуму Джуниора, но это так же оказалось бесполезно. — Дэйв, ты же сам говорил: «неужели это так трудно?» — орал подскочивший к уже принявшему вид очень крупного серого волка парню Круспе. — Ты должен оставаться человеком. Мы справимся, а вот если ты останешься таким, то ненароком нажрешься трупачины! Тебе оно надо, Дэйв?! Однако слова немца на Эллефсона не производили ровным счетом никакого эффекта и, поняв никчемность всей своей демагогии, парень попытался грубой силой сдержать собрата, когда сие животное бросилось было в бой, не приняв облика человеческого. И ему даже удалось несколько замедлить рвущегося вперед зверя, но было лишь вопросом времени, когда оборотень вырвется на свободу… И тогда Рихард решился на отчаянные действия: посильнее обхватив крупную шею животного, дабы оно не хватануло его зубами от неожиданности, он смачно грызанул четвероногое создание за ухо, вызвав, таким образом у последнего крайний шок и замешательство… Волк мгновенно остановился, как громом пораженный, ошарашено посмотрел на Круспе, словно не зная, чего от него можно ожидать. И в следующую же секунду отскочив от парня, Джуниор мгновенно принял свой привычный облик после чего, еще раз растерянно посмотрев на собрата, продолжил уничтожать значительно поредевшие к тому моменту ряды нежити. — Рих… с тобой точно все в порядке? — поинтересовался я, едва сдерживаясь от того, чтобы не спросить: «Ты точно в своем уме?» — Да, — невозмутимо отозвался оборотень, — стратегическая необходимость, ничего страшного или особо интересного… Я неуверенно кивнул, вернувшись к уничтожению вампирских выродков, с которыми уже спустя минут пять — десять было покончено.***
Когда же все было закончено, мы все выбрались из злополучного сарайчика, в котором произошла столь эпичная битва, и зашагали по направлению к Лондону в предрассветных сумерках. — Спасибо, Рих, — внезапно обратился к Круспе Эллефсон, — если бы не ты, я бы действительно рвал бы мертвечину своими собственными зубами. Но… ты все же больше так не делай — пугает оно чуть-чуть. Немец чуть ухмыльнулся в ответ, задумавшись над тем, что в человеческом образе действует, как оказалось более дико, чем в животном. Элис же зевнул и сказал, что ему уже похрен на чье либо поведение — близится рассвет и ему безумно хочется спать. Хмыкнув по поводу сказанного Купером, Алукард задумчиво произнес: — Иногда живешь не одно столетие на этой земле и думаешь, что знаешь все о поведении людей, вампиров, вервульфов и оборотней, но внезапно кучка каких-нибудь развеселых «новых экземпляров» заставляет тебя, говоря откровенно, быть повергнутым в шок…