Пески времени

      Лили все никак не могла уснуть. Время давно уже перевалило за полночь, но сон так и не шел. Пусть и вкратце, но Люциус ей рассказал о том, что произошло днем, но все это в голове не укладывалось. Боги выбрали своими сосудами Римуса и Сириуса… Чтобы что? Привести их к затерянным артефактам? Ну и бред! Интересно, Блэк догадывался о том, что им украденная карта, которая должна была привести их к сокровищам Аменхотепа Третьего, может привести их к мистическим скипетрам, маскам и ожерелью? Джек-пот. Но захват тел явно не был отмечен на карте, как обязательное условие. И что теперь будет с ее друзьями? Пусть Регулус и позаботился о них, а в том, что он нашел за короткий срок лучших медиков, сомневаться не стоит. Чтобы между братьями Блэк не случилось, младший искренне переживает за старшего, хоть это и всячески скрывает. Но с ними точно все будет в порядке? Кроме сонливости парни ни на что не жаловались, а в Макдоналдс ели с аппетитом. И по какой причине Боги выбрали именно их? Помимо Блэка и Люпина было еще девять человек, но выбор пал на этих двоих. Римус стал жертвой Анубиса, а Сириус — Гора. Бессмыслица какая-то. И зачем Богам вести смертных к своим сокровищам? Чует ее сердце, что неспроста все это, и в конце пути их могут ожидать те еще испытания.       — Мой лунный свет, ты спишь? — Не дождавшись ответа, Сириус забрался к Лунатику под одеяло.       — Пытаюсь, но кое-кто мне мешает. — Римус отодвинулся, давая Бродяге больше места, но остался лежать к парню спиной. — Тебя что-то тревожит?       — Должно тревожить то, что какой-то мифический пернатый хрен сидел в моей голове, но не это меня волнует. — Блэк подвинулся вплотную, закидывая руку на друга. — А то, что ты такой же лгун, как и я. Ты же тоже видел что-то вроде их воспоминаний?       — Не понимаю о чем ты. — Пускай Люпин и не выдал волнение голосом, но ощутимо напрягся, что не скрылось от Блэка. — Да, я тоже их видел. Но не думаю, что ребята хотели это услышать. — Сдался Римус, поворачиваясь к вторженцу лицом и вздыхая. — Я совсем ничего не помню из того, что случилось в пустыне, а эти сны… Это не наше дело, кто с кем спит. Или спал. Боже, это такой бред!       — Тише, волчонок. — Сириус беззлобно рассмеялся от того, насколько Люпин мог быстро говорить, оправдываясь. — Я просто прикалываюсь. Я тоже смолчал, потому что решил, что это не их дело.       — Раз мы определились с тем, что мы оба пиздоболы, то, может быть, попытаемся заснуть? — Лунатик недовольно нахмурился из-за того, что над ним смеялись. — Кончай ржать, или я тебя скину с кровати.       — Не могу. Ты был таким милым. И сейчас мило дуешься. Сколько же в тебе граней, Римус Люпин? — Бродяга немного стянул с них одеяло, чтобы было не так жарко, и, чуть привстав, навис над парнем, продолжая уже серьезно и понижая голос до полушепота. — Значит, Всевышние через нас чуть не устроили разврат в комнате для мумификации? Если верить словам Питти.       — Я до сих пор в шоке от того, что какой-то Бог сидел в моей голове. То, что он спал со своим братом, меня волнует в последнюю очередь. — Римус попытался чуть отстраниться, но был лишь прижат сильнее, а чужая ладонь прошлась по его пояснице. — Что ты делаешь?       — Сам не в курсе. — Сириус пожал плечами. — Меня и так к тебе тянет, а сейчас вообще с ума схожу. И притормаживать не хочу. Сам же говорил, что теперь меня можно поздравить.       — Сириус Блэк, ты в курсе, что это очень плохо? Я только недавно отверг твоего друга. Прояви хоть каплю сочувствия. — Люпин бы слукавил, если бы сказал, что не чувствует того же, но в отличие от Сириуса, обладал большим самоконтролем. — Я не против с тобой целоваться, но что-то мне подсказывает, что тебе этого будет недостаточно.       — Ты, зануда, Лунатик. — Сириус сдался и коротко чмокнул здравомыслящего парня в нос, отстраняясь. — Ты в курсе, что меня до этого никто не динамил?       — Ну, хоть где-то я буду первым. — Парень тихо засмеялся, ложась на спину. — Надеюсь, я не задел твое самолюбие?       — Без ножа зарезал. — Блэк так же рассмеялся. — Но в этом твой шарм. Я даже ухаживать за тобой готов, чтобы затащить тебя в кровать.       — А мне даже делать ничего не надо, чтобы ты сам запрыгнул ко мне в койку. — Люпин чуть поднялся выше на подушке и похлопал себя по плечу. — Давай сюда.       — Я тебе что, собака? — Наигранно возмутился Бродяга, подлезая под бок и устраивая голову на чужом плече. — Ладно. Я немного собака. — Он даже ногу закинул на парня. — Вот. Теперь вообще хорошо. Еще бы за ушком почесали, было бы вообще замечательно.       — Вымогатель. — Оставив поцелуй на макушке, Римус запустил пальцы в чужие волосы, слабо поглаживая. — Давай уже спать.       — Кайф. — Сириус блаженно прикрыл глаза, устраиваясь удобнее. — Спокойной ночи, мой лунный свет.       — Спокойной. — Все так же гладя, Лунатик закрыл глаза и со временем заснул.       Регулус всегда знал, что видеть и знать — разные вещи. Он всегда знал, что брату был не принципиален пол партнера, но видеть, как Сириус сладко сопит другому парню в шею, было выше его сил. Он не должен был вообще находиться в чужой комнате, но сон его всю ночь был неспокоен из-за волнения за Бродягу. И чувства вины. Раньше, когда он становился свидетелем наказаний брата, он успокаивал себя тем, что был слишком мал. А при публичной казни Рег просто боялся, пока Сириуса мучили. Но став взрослее, он жалел, что не пытался. Даже в день побега не он выдал брату ключи от кандалов, а Нарцисса. Он же только и мог, что блевать в своей комнате. В ушах младшего Блэка до сих пор стоял крик брата, когда ему вырвали первый ноготь. Регулус пытался себя успокоить, оправдать, но из всех присутствующих в тот вечер, только у одного Блэка, пусть и бывшего, нашлась капля сострадания. Тогда Сириус ушел, а он, вместо того, чтобы пожелать удачи и порадоваться, обозвал его предателем и проклинал на чем свет стоит. Будь все наоборот, Бродяга так не поступил бы. Ладно, до публичной казни бы над Регом не дошло — Сириус просто бы взял вину на себя. Он был хорошим старшим братом.       Сейчас же хотелось что-нибудь разбить, чтобы эта сладкая парочка отлипла уже друг от друга, а не блаженно посапывали в унисон. И Регулус даже взялся за стул, намереваясь его бросить в стену. Но сдержался. Как бы он не был раздражен, воспитание ему не позволяло такую вольность. Мама однозначно будет гордиться им.       — Рег? Что ты тут делаешь? — Сириус сонно смотрел на брата, чуть приподнявшись. — Что-то случилось?       — Ничего. — Младший Блэк убрал руку от спинки стула. В детстве, когда ему снились кошмары, он всегда приходил к брату в комнату. И старший Блэк так же интересовался. Правда, потом, звал в свою кровать, укрывая Рега одеялом. — Что-то вспомнил?       — Я помню, только лестницу и как спускались. — Стараясь быть как можно тише, чтобы не разбудить Римуса, Бродяга встал и, прихватив халат, направился к выходу из номера, указывая брату следовать за ним.       — Как ты себя чувствуешь? — Оказавшись на улице, Регулус как можно безразличнее продолжил разговор. Брат даже в коридоре отказался говорить нормально, мол, друзей разбудит.       — Замечательно. — Сириус лишь пожал плечами, но с интересом наблюдал за братом. — А что, переживаешь, малыш Регги?       — Попрошу, Сириус, без вольностей. — Он даже бровью не повел. — Просто проверяю сохранность твоей головы. Только ты, якобы, знаешь, куда нам нужно.       — Якобы? Ты слишком плохого мнения обо мне. — Бродяга беззлобно засмеялся и закурил, сразу же глубоко затягиваясь. — Куда вы, кстати, Нюниуса, дели? Неужели отправили домой из-за безполезности?       — Он прибыл с копателями вчера вечером, пока ты спал. — И почему они не могут нормально разговаривать? — Так что в мисс Эванс больше нет нужды.       — Это ты Сохатому скажи, а я посмотрю, как рожа твоя бита будет. И, если с головы Рыжули упадет хоть волос, я тебя и всю твою шайку лично прикончу. — Выкинув окурок в урну, Сириус развернулся и пошел в обратно в номер. — И больше не заходи ко мне без разрешения.       Еще одна ночь для Римуса прошла без частых подъемов. Утихомирив Бродягу, ему даже удалось выспаться. И пробуждение вышло замечательным. За окном пели птицы, легкий ветерок колыхал занавески, пропуская приятную прохладу в комнату. Хотелось подольше нежиться в мягкой постели, но что-то было не так. Словно кто-то его трогал.       — Какого хрена? — Римус дернулся и отстранился от Бродяги, который совершенно без какого-то стыда водил пальцами по его шраму на боку. Теперь бывший военный врач был зол.       — И тебе доброе утро, Лунатик. — Сириус даже внимания должного не обратил, что от него отстранились. — Ты чувствуешь что-либо? — Он вновь потянул руку к изувеченной коже.       — Блять, Сириус, ты в своем уме?! — Голос был хриплым после сна. — Это уже переходит все границы!       — Я тебя обидел? — А вот теперь до Блэка дошло, что Люпин был далеко не в восторге. То, с какой силой, сжимали его руку, говорило лучше любых слов. — Просто я слышал, что на шрамах чувствительность либо вообще пропадает, либо становится как эрогенная зона. — Парень виновато улыбнулся и потянул руку на себя. — Прости меня. Иногда меня заносит.       — Проехали. — Люпин потер глаза и вместо того, чтобы отпустить, почему то сам вернул чужую руку к шраму. Блэк хотя бы его не жалел. — Можешь еще раз проверить.       — Правда? — Бродяга скинул тапочки и с ногами забрался на кровать, подсаживаясь ближе, а в глазах отражался неподдельный восторг. — Ох, теперь я почему-то стесняюсь. — Даже засмеялся неловко, убирая свободной рукой прядь волос за ухо. Да, Сириус стесняется и слышит сейчас в своей голове хохот Джеймса. — Ну? — Трогать спящего парня почему-то было не так волнительно. А теперь, когда за ним наблюдают, а не за его рукой, Бродяга чувствовал, как краснеет его лицо. Разве не наоборот должно быть?       — Непонятно. Попробуй еще. — Люпин определенно ужасный человек, если наслаждается чужой неловкостью. Процесс был не так важен. Важна лишь реакция на него самого. Словно ребенок, Сириус радовался появляющимся мурашкам на уцелевшей коже, при этом очаровательно краснея. — Проведи по контурам.       — Тебе щекотно? — Что тут вообще происходит? Возможно, секрет был в хриплом голосе, которым Римус, казалось, приказывал ему. Тогда Блэк попал, потому что он готов сделать все, что ему скажут ТАКИМ голосом. И, разумеется, Бродяга послушно исследовал очертания шрама, ведя пальцами и слегка касаясь ногтями. — Приятно? Или вообще никак?       — А сам как думаешь? — Приподняв бровь, Люпин пристально следил за Сириусом. И, спасибо всем богам, одеяло на нем прекрасно скрывало ответ. Утро так же внесло свою лепту, но ему определенно было приятно.       — По тебе не понять. Ты в курсе, что твое лицо может быть совершенно нечитаемым. — Надувшись и отворачиваясь, Бродяга убрал руку. — Вредный Лунатик.       — Было приятно. — И, как бы Римусу не хотелось еще подразнить парня, ему пришлось перестать. Блэк, похоже, собирался вставать. Поэтому, придерживая одеяло, он подсел ближе и обнял Сириуса со спины. — Прости. Ты был слишком милым, вот я и не удержался. Но мне было приятно. Очень. — Понизив голос до хриплого шепота, он чувствовал, как тело в его руках слабо вздрогнуло.       — Ты в курсе, что так нельзя делать? — Блэк фыркнул, но вырываться не стал, откидывая голову назад на чужое плечо. — Но, должен признать, ты меня засмущал.       — Да? То есть до меня это никому не удавалось? — Люпин не должен вести себя подобным образом. Он должен быть более сдержан. Вчера же именно он отказал, а сейчас сам развязывает чужой халат, забираясь руками под него, поглаживая чужую грудь, задевая соски пальцами. — Я польщен.       — А куда это ты руки свои засунул? — Теперь пришла очередь Блэка покрываться мурашками. — Если ты так решил погреться, то все хорошо. Но если ты решил меня полапать, то слушать тебя, как сегодня ночью, я уже не буду. И, если что, дверь я запер изнутри.       — И мы об этом потом оба пожалеем. — Нежно прикусив мочку, Люпин повел рукой вниз по чужому телу. Он уж точно не собирается ни о чем жалеть.       Если Сириуса спросить, как бы он описал то, что сейчас он надрачивал член парня, которого знает всего ничего, то он бы ответил: «А не пошли бы вы на хрен». Все началось с того, что Римус ласкал его через белье, покусывая за ухо, а закончилось тем, что сейчас Люпин сам задает темп двигаясь на чужом члене. В хороших отелях всегда можно найти презервативы с лубрикантом, а их отель был самым лучшим. Поэтому мозг Блэка сейчас плавился то ли от жары, то ли от того, что в теле Лунатика было узко и горячо. Еще и в глаза ему смотрит своим расфокусированным взглядом. Бесстыдник! Он даже не позволил помочь себе в подготовке, отдавая Бродяге роль пассивного наблюдателя. И сейчас не Сириус имел, а его имели. Римус специально то ускорялся, то замедлялся, продлевая и контролируя процесс. Блэку это нравилось. Как Римус кусает губы, как выгибает спину, как сдержанно стонет, когда головка касается его простаты — все это сводило парня под ним с ума. У Сириуса все перед глазами плыло, когда он брал Люпина за бедра и уже направляет парня сам, насаживая на себя и приближая желанную разрядку. Причиной ли было то, что у Бродяги в последнее время не было близости на постоянной основе или в том, что в Римусе было что-то особенное, но хватило Блэка еще на несколько толчков, перед тем как кончить. Разумеется, он не забыл о Лунатике, помогая ему дойти до конца, стимулируя блестящую от семени головку, пачкая пальцы. Их могут услышать, но сейчас это отходило на второй план. А то, что Джеймс и Лили, если узнают о том, что произошло, вынесут им мозги, волновало их уж точно в последнюю очередь. На то они и лучшие друзья, чтобы канючить по пустякам.