— Не прикасайся ко мне! — Мальчишка, его ровесник, недовольно поежился, отбегая от него. — У тебя руки горячие! — Это ты слишком холодный. — Он заливисто рассмеялся и, выставив руки вперед, побежал на парнишку. — Тебя срочно нужно согреть. А то в своем склепе совсем в ледышку превратился. — Это ты на солнце перегрелся. Помогите, Гор с ума сошел! — Мальчик забежал за дерево, выглядывая из-за ствола. — Не подходи ко мне, безумец! — Если желание обнять братишку считается безумием, то да, я очень безумен. — Все так же смеясь, Гор стал метаться из стороны в сторону, решая, в какую сторону бежать. — Анубис, если ты сейчас не дашься, я приду спать к тебе. — Я все маме расскажу, что ты издеваешься. — Анубис показал язык. — Тебе что, заняться больше нечем? — Нечем. — Согласился озорник. — Я по тебе тоскую. Совсем со мной не видишься. Трупы что, важнее меня? — Не важнее. Но я должен хорошо учиться, чтобы все делать по совести. — Паренек вышел из-за своего ветвистого укрытия. — Только немного, ладно? — Ура! — Гор подбежал к брату, заключая его в объятья, прижимаясь щекой к чужой щеке. — И почему ты такой холодный? Неужели солнце тебя согреть не может. — Мне не холодно. Отец сказал, что это признак того, что меня ждет сама смерть. Так же, как и тебя небо. — Анубис прикрыл глаза, позволяя брату вольность. — Поэтому ты такой горячий. — Может быть. — Гор чуть отстранился. — Но не думаю, что это нас когда-нибудь разлучит. Ты всегда будешь рядом. Как и я с тобой. — И, не дожидаясь ответа, обещанный небу оставил нежный поцелуй, едва касаясь чужих губ.
Джеймс в пол уха слушал Малфоя, который нес какой-то бред про сосуды для Богов, которые приведут к невиданным сокровищам. Бред! Его друзья сейчас лежат в номере гостиницы без сознания уже больше восьми часов и, кажется, что даже не дышат. Какие еще к черту сосуды? Бродяга, конечно, один на миллион, но точно не сосуд какой-то божественной птахи. И Римус врач, а не патологоанатом. Или кто там тела перед похоронами готовит? Они просто его друзья. Которые не собираются просыпаться. И это пугает. Питер же что-то сделал? Он очнулся почти сразу, когда его поднимали. Поттер заметил, что Хвост что-то схватил, а после Блэк с Люпином упали без сознания. Расспрашивать Петтигрю было рискованно при посторонних, поэтому Сохатый старался всячески всех прогнать. Не выходило. Беллатрису только удалось выставить за дверь. Уж больно она хотела применить семейные методы пробуждения. А Люциус все болтал и болтал. Только Лили его походу слушала. Это неудивительно. Ей всегда были интересны подобные сказки. Регулус же сидел рядом с Сириусом и не сводил с него взгляда. Прилив братской любви? Вот же Бродяга рассмеется, когда Джеймс ему расскажет, как Рег метнулся к нему, как тащил его на себе все эти бесконечные ступеньки до поверхности и отвергал любую помощь. — Кто-то умер? Или я поседел? — Поттер не заметил, как Сириус пришел в себя, и теперь сонно осматривал присутствующих. — Даже седым, ты был бы ничего. — С соседней кровати раздался приглушенный голос Римуса. Он, в отличие от старшего Блэка, даже глаза не собирался открывать. — Придурки! — Стоило Лили услышать голоса парней, как она стала колотить то одного, то другого по рукам. — Вы нас чуть до инфаркта не довели! — Девушка заглянула в лицо Сириусу, а после подошла к Люпину и раскрыла его веки. — Нормальные. — Блять, Лили, свали, а? — Лунатик отмахнулся от нее. — То бьешь, то в глаза лезешь… Ты перегрелась? — Твоя женщина меня убила. — Блэк потирал ушибленное место, куда пришелся последний удар Эванс. — Сохатый, поговори с ней. — Как вы же нас напугали! — Питер сел на пол между двух кроватей и запустил пальцы в волосы. — Я думал, что мне крышка. — О чем он? — Римус потер глаза, принимая сидячее положение. — Неудивительно, что вы ничего не помните. — Люциус опустился на свободный стул. — Что последнее вы запомнили? — Я помню только указатель «Саккара». — Люпин непонимающе смотрел на присутствующих. — Потом у меня заболела голова и все. Что-то случилось? — Ты не помнишь, что было? Совсем? — Теперь Блэк вступил. — Ты стал бродить по пустыне и нести какую-то тарабарщину, а потом нашел проход в подземный храм. И твои глаза… Ну, они у тебя всегда красивые и все такое, но они были золотыми. Мы пошли за тобой, спустились в самый низ и… — Бродяга замолчал. — А что дальше было? — Ты меня собирался убить. С такими же глазами и такой же тарабарщиной. — Закончил Петтигрю. — Это древний язык, неучи. — Регулус презрительно фыркнул и теперь старался не смотреть на брата. — Этого вы не помните? Может, сны или еще что? — Вы шутите? — Хотел было возмутиться Римус, но испуганное выражение старшего Блэка его остановило. — Я даже не помню, что мы остановились. — Видимо, еще не время. — Заключил Малфой. — Не время до чего? — Лили скрестила руки на груди. Этот блондин явно знает больше тех легенд, что ей рассказывал. — Выкладывайте все. — Мисс Эванс, вы не в том положении, чтобы требовать. — Люциус криво усмехнулся. — Но всему свое время. Думаю, нам всем нужно отдохнуть, перед тем, как двигаться дальше. Регулус, пойдем. Наши друзья хотят побыть одни. — Ага. — Все-таки напоследок бросив взгляд на брата, парень вышел вслед за компаньоном, закрывая за собой дверь. — Наконец-то они свалили. — Стоило замку щелкнуть, как Хвост полез под свою футболку. — Я знаю, что сейчас не время. Но я кое-что нашел, когда уворачивался от ноги Бродяги. — Хвост, я ничего не помню, но прости. — Все еще прибывая в замешательстве, Блэк лишь виновато улыбнулся. — Что ты делаешь? — Лили хотела было поворчать из-за того, что парень шарил ладонями по себе, но прервалась, стоило ей увидеть сверток. — Подожди. Это? — Ага. — Петтигрю разложил карту на полу. — Когда ее взял, этих двоих отпустило, как я понял. — Она немного отличается от той, что была. Разве нет? — Римус спустился на пол. — Карта вела от храма Гора до некрополя Анубиса. — Дорога обратная. — Вы себя нормально чувствуете? — Джеймс даже особо на карту не обратил внимание. Он переживал за друзей. — Вас осмотрели, но никаких повреждений не нашли. — Спать хочу. — Блэк так же спустился на ковер. — Словно несколько дней не спал, а так все нормально. А ты, мой лунный мальчик? — Аналогично. — Люпин все вглядывался в карту. — А вот это обманка? — Он проследил пальцем по ответвлению до Долины Царей. — Думаю, что да. — Эванс склонилась к папирусу. — Не могу точно сказать. Нужно проверить составом как тогда. — Я тоже в норме. Спасибо, что спросил. — Буркнул Питер. У него вообще-то шишка. — Мы тебе навредили? Прости. Мне жаль, пусть я и не помню. — Люпин хотел потрепать парня по голове, но остановился в последний момент, кладя ему руку на плечо. — Не бери в голову. Я сам ударился на самом деле. — Хвост же наоборот широко улыбнулся. Римус — единственный, кто о нем волнуется. — Хорошо, что Джеймс успел вовремя. — Больше так не делайте. — Девушка стала сворачивать карту. — Я заберу ее на анализ краски. — Чтобы мы без тебя делали. — Сириус закатил глаза. Эванс была воодушевлена тем, что смогла получить подобную карту. И видно это было по ее довольному лицу невооруженным глазом. — Как закончишь, и ее сожжем. — Я тебе дам. — Лили снова замахнулась на парня. — Я и так не могу простить, что ты так просто скинул древнюю карту в огонь. Больше такого я тебе не позволю. — Уверен, Бродяга все еще жалеет. Ее можно было бы удачно продать. — Джеймс хотел пошутить, но он сам жалел. Эта карта могла принести им весьма кругленькую сумму. — Позволишь взглянуть? На рану. — Пусть Питер и сказал, что с ним все хорошо, душа Римуса была неспокойна. — Если тебе станет легче, то давай перед сном. — Хвост пожал плечами. — Вы, — кивнул он на Бродягу и Лунатика, — сегодня тут ночуете. Комнат свободных оказалось мало. Мои апартаменты справа от вас. А теперь вопрос: кто голоден? Я, например, очень. — Урчащие животы беглецов выдали их с поличным. — Тогда пошлите в Мак. Он тут в паре домов. И это единственное место, которое работает поблизости ночью. — В этот раз за всех платил Питер.Комната подготовки к переходу в подземное царство находилась в самом дальнем зале храма, в котором, не смотря на мрачную атмосферу и терпкий запах благовоний, перебивающий вонь от разложения, кипела жизнь. Храмовые служащие носились по коридору с кувшинами и бинтами, а те, кто был старше по титулу, корпели над телами усопших. И лишь владелец этого храма был допущен до главного зала. На столе перед ним лежал покойный царь, убитый своими же приближенными. Перед смертью все были равны, что бедный, что богатый, но сейчас судью определял лишь статус мертвого. — Ну и вонь. — Гость, недовольно морщась, прикрыл за собой дверь и прошел к столу. — Кем был это бедолага? — Парень кивнул на тело со вскрытой грудью. — Гор, я просил тебя, чтобы ты не приходил, пока я занят. — Анубис прошел мимо гостя и положил сердце в один из сосудов. В других уже были изъятые органы. — И не смей глумиться над мертвыми. — Это ты над ними глумишься. — Чуть отойдя от тела, Гор сел на соседний стол. — Тебе долго осталось? — И на стол не садись — Это было бесполезно, но не ворчать на брата Анубис не мог. — Еще долго. Я закончил лишь с судом и с органами. — И? Кто он? И куда его? — Обещанный небу с интересом рассматривал интерьер. Он тут часто бывает, и в зале редко что меняется, но поиск различий был для него небольшим развлечением. — Слышал о царе, которого отравили свои же подданные? — Анубис стал сшивать вместе плоть, скрывая рану, и только после кивка брата продолжил. — Так вот, это он. И не было на моей практике еще ни одного правителя, который не имел бы тяжких грехов. Так же как и у обычных людей. — Но судишь ты только знать. — Заприметив новый кувшин, Гор мысленно похвалил себя за наблюдательность. — И преступников. — Отложив в сторону иглу с нитью, хозяин храма отошел от тела. Грязными руками тело нельзя обрабатывать. — Они чаще обретают вечный покой. Дальше гость не посмел отвлекать. Гор, сидя все на том же столе, наблюдал за каждым движением брата. Смыв мертвую кровь, Анубис приступил к обработке тела. Этот царь был стар, но руки, блестящие от масел, бережно проходились по каждому сантиметру тела. Состав весьма резко пах, но это не приуменьшало того, насколько процесс был завораживающим. Медленные размеренные движения ладоней заставляли вспыхивать недавние воспоминания с новой силой. Гор, как никто знал, что могут творить эти пальцы, блестящие от масла. Но сейчас все эти прикосновения доставались мертвому уродливому старику. Интересно, если бы он лежал на том столе, к нему бы прикасались так же? И, да, он прекрасно понимает, что ревновать к мертвому глупо, но ничего с собой сделать не может. После того, как им исполнилось по пятнадцать, их встречи, и без того редкие, сократились до минимума. Гор был рядом с правителями, а Анубис перенимал все от отца в подготовке и отправке умерших в царство смерти. Теперь же, когда они сами были главными, то не видеться могли месяцами. Сегодня же умер правитель, поэтому Гор был свободен, пока не избрали нового царя. В отличие от брата. Он всегда занят. Анубис чувствовал чужой тяжелый взгляд почти весь процесс бальзамирования. Это даже казалось немного забавным. Чужая ревность вынуждала самодовольно улыбаться. Хорошо, что лицо его скрыто маской. Хотя… Возмущается Гор так же мило, как и ревнует. Но к мертвому деду? Ладно, проблема не в возрасте. Проблема в том, что он труп. И он уж точно ничего к ним не испытывает. Кроме чувства долга. К ним, не важно, кем они были при жизни, он должен быть беспристрастным и проводить в иной мир. Как и к тому, кто сидит за его спиной, он должен быть беспристрастным. Но не вышло. Это не было каким-то преступлением, но и правильным это назвать было нельзя. Просто их тянуло друг к другу, сколько они себя помнят. Стоило хозяину взять бинты, как гость облегченно выдохнул. Теперь его брату не нужно наглаживать мертвое тело. Осталось дело за малым. А там младшие служители унесут убитого царя в уже подготовленный саркофаг. И, Гор очень надеется, что сегодня никого больше не убьют и не казнят. Или ему тоже нужно умереть, чтобы получить свою порцию внимания?