Пески времени

      — Как день прошел? — Сириус вновь сидел за рулем джипа. — За ужином молчал все время.       — При твоем брате уж точно не поболтаешь во время еды. — Римус слабо улыбнулся, вспоминая лицо младшего Блэка, когда Люциус пытался что-то сказать. — Играли в шахматы. Рег меня просто уничтожил.       — О, в шахматах он хорош. — Бродяга усмехнулся. — Я тоже никогда не выигрывал у этого засранца.       — Потом пошли на раскопки снова. Тому неймётся побыстрее найти артефакты, но я до туда так и не дошел. — Люпин бы предпочел не рассказывать о «драке», но пусть он лучше сам расскажет, чем Блэк узнает от кого-то. — Фенрир доебался. Захотел устроить спарринг, а отказы все мимо ушей пропускал. Жуткий хрен.       — Ты ему вмазал? — Бродягу одновременно захлестнуло любопытством и злостью. На месте этого Сивого он бы спал с открытыми глазами.       — Нет. Не вышло. Но, наверное, это и к лучшему. Экстрасенсом быть не нужно, чтобы понять, что у этого придурка на уме. Я к ним не пойду работать. Уж лучше бомжом стать, но не громилой. — Судя по тому, как плечи Блэка расслабились, он явно был рад такому ответу. — Потом помылся. Душевая весьма неплоха для той, которую установили в пустыне, а потом и вы приехали. Ничего интересного, короче. А вы как поплавали?       — Твоя подруга меня заебала. — Бродяга свернул на прямую до зоны отдыха для туристов. — Она с меня час не слезала. Неугомонная женщина. Хорошо, что Джеймсу наскучило на нее пялиться. Я ее сбагрил ему. Но так… — Сириус наигранно захныкал. — Я думал, сгорю от испанского стыда. Если бы Джеймс решил беречь свою девственность для одной единственной, он бы сдох девственником. Без слез не взглянешь. Видно же, что Эванс он нравится, так чего она его динамит?       — Ну, я ее понимаю. Если бы я динамил столько лет одного парня, а потом внезапно стал чувствовать к нему симпатию, я бы тоже струхнул. — Парень смотрел по сторонам. Действительно, тропическое место посреди песков. Правда, уже темно, а значит температура воздуха уже опустилась. Что-то он не подумал о том, что холодно будет устраивать заплыв на открытом воздухе.       — Если бы я тебя увидел раньше, то я бы тебе точно не позволил себя динамить. — Блэк самодовольно усмехнулся, заезжая на парковку. — Я бы такой подошел к тебе и сказал: ты, я, кровать. И все, ты бы от меня никуда не делся.       — Твоя самоуверенность иногда меня пугает. — Достав сигареты, Римус закурил в машине, хитро прищуриваясь. Мало ли что. Вдруг на территории курить нельзя. — И вообще, какого ты обо мне мнения?       — Да, ты прав. Было бы по-другому. — Стянув сигарету из чужой пачки, Блэк сам закурил. — Ты меня сам завалил. Без всяких там разговоров. Да?       — Возможно. — Люпин беззлобно рассмеялся. — Если бы Лили не отказывала Джеймсу, возможно мы бы познакомились раньше и нормально, а не так, как вышло.       — И ты меня сразу же завалил. И чуть не придушил. — Сириус тоже рассмеялся. — А еще меня озабоченным считают.       — Даже отрицать не буду. — Слишком громкий. Но то, как звонко Блэк смеется, чуть откидывая голову назад, заставляет Римуса по-глупому улыбаться. Хорошо, что уже темно, и особо не рассмотришь ничего. Может у них действительно все с первого взгляда? — Позволь я тебе сейчас настроение подгажу, но тебе не кажется, что на улице уже холодно для купания? Я сам только что понял это.       — Предлагаешь трахаться в тачке? — В мгновение Бродяга перестал смеяться и теперь серьезно смотрел на опешившего от такой резкой смены настроения парня. — Римус Джон Люпин, вы говорите с аристократом, и намекаете на, прости господи, соитие на заднем сидении? Я согласен. Но, есть вариант лучше.       — Бля… — Люпин даже дымом подавился. Сириусу точно нужно было стать актером. Такая мимика и голос. Не поймешь, когда он серьезен, а когда дурачится. — Удиви же меня. — Аж глаза заслезились.       — Просто подожди немного. Докурим. И я все тебе покажу. — Бродяга подмигнул парню и глубже затянулся. Снова эти слезящиеся глаза… Видит бог, что вариант с задним сиденьем его сейчас больше привлекает, да и требовали от него самых грязных приставаний, но сегодня этого не будет. Пока. А там уже как карта ляжет.       Римус решил не задавать вопросов. Стоило им выйти из машины, как Сириус взял его за рукав рубашки и потянул в сторону водоема. На улице было уже довольно прохладно, а изо рта шел пар. Казалось, что Блэка холод ничуть не волнует. Торопится, куртка расстегнута, а пару прядей выбились из пучка, ложась на шею. Там раньше были звездочки, теперь же лишь почти сошедшие следы от него. На Сириусе все проходит как на собаке. Он и сам сейчас похож на собаку. То и дело оборачивается, довольный, глаза горят, и все подгоняет идти за ним. Они идут вдоль водоема. Видимо тут днем они плескались, пока Римуса просили защитить этого звездного парня от его конченой мамаши. Он ведь даже не подозревает, что она в любой момент может явиться в лагерь. Да и не нужно было ему это знать. Улыбающийся Сириус Римусу нравится. Сириус ему вообще нравится весь. Пусть Рег и назвал его опасным, пусть Блэк и невыносим порой и капризен, как ребенок, но Люпину нравится. Поэтому он освобождает рукав от чужих пальцев, но лишь для того, чтобы взять нормально за руку, и у Лунатика останавливается сердце. Сначала Сириус смотрит на него с некоторым испугом, а потом улыбается ярче гребаного солнца. Или полной луны, что сейчас над их головами, а все небо усыпано звездами. Интересно, где сейчас созвездие Большого пса? Видно ли его в этой части света? А бог знает. Сейчас самая яркая из звезд стоит перед ним, ветер треплет его волосы, а в глазах цвета замерзшего озера столько озорства и жизни, что дыхание перехватывает. Возможно, Вальбурга не просто так назвала сына в честь звезды, а действительно ждала и любила своего новорожденного мальчика, считая его самым ярким и замечательным. Если же Римус ошибается, то пошла она на хер. Он будет считать этого парня самым ярким и замечательным, даже если из-за него он преждевременно поседеет. Цена не велика за такую улыбку.       Сириус еще днем забронировал им на вечер и ночь один из небольших домиков за кругленькую сумму. Мол, цена такая высокая из-за бронировки день в день, а вот если бы вы заранее… Срать! Блэк просто кинул на стойку пачку денег, даже не пересчитывая, оставляя пожелание того, что в доме должно быть обязательно, а именно подобие источника под открытым небом. На счастье обоих сторон такой вариант у них имелся. Уютный домик со спальней вместо общей комнаты, просторной ванной и выходом на личный природный бассейн. Пусть на улице и прохладно, но вода там остается теплой. Должна быть теплой. Еще и растения вокруг и запахи цветов. Видимо персонал решил, что Блэк собирается провести ночь с рыжей красавицей, с которой резвился. Ха, берите выше. С одним обаятельным волком он собирается использовать блага этого места по назначению и нет. Ну, так он планировал. Типа, он отведет Римуса в чудные апартаменты, повсюду живые цветы, на столе их уже ждет бутылочка вина и легкие закуски, в прикроватной тумбочке тюбики с лубрикантами и презервативы. Но это все потом. Сначала они искупаются в еще теплой воде, а уж потом, врезаясь во все подряд, приступят к самому интересному. А вышло наоборот. Ни романтики, ни плавания, ни вина. Стоило им оказаться внутри дома, а двери за ними закрыться, как Римус, даже не посмотрел на красоту, варвар, прижимает Сириуса к стене и целует, да так, что не понятно, из-за чего у Блэка дух выбило: из-за того, что его приложили затылком или из-за того, как жадно и требовательно его целовали. Куртка так и осталась в прихожей валяться на полу, вместе с рубашкой Люпина. Где-то по дороге потерялась и резинка для волос. Лунатику определенно нравятся его волосы, нравится перебирать их пальцами, нравится оттягивать. Немного больно, но не смертельно. Еще и вазу задели. Вроде не разбилась, но цветы теперь валяются на полу. И торшер сбили. Ничего, есть второй. Его света достаточно. Достаточно для того, чтобы видеть эти темные глаза. И Сириус теряется, потому что мгновением назад он видел лишь темноту, а теперь перед его глазами потолок. Но не долго ему удивляться резкой смене картинки перед глазами, потому что его снова целуют. Интересно, что нашло на его Лунатика. Блэку казалось, что сегодня он будет сверху, по крайней мере при первом раунде, а выходит наоборот? Да все равно. Оторвавшись друг от друга лишь на несколько минут, чтобы снять футболки с джинсами, они снова целуются. Там, где его касаются руки Римуса, все горит, а касаются его везде, поэтому хочется одновременно уйти от прикосновений и наоборот, чтобы гореть заживо. У Сириуса точно проблемы с головой, потому что ему чудится золотой отсвет в расширенных от темноты и возбуждения зрачках. А если не чудится, то пусть подсматривают, древние извращенцы. Пока проклятье не снято, им только и остается, как подсматривать из-за завесы. Спасибо, что хоть не вмешиваются. Он бы точно придумал как бы их прогнать, если бы они явили себя в момент, когда его, абсолютно нагого, ласкают так нежно и трепетно, хотя до этого чуть не задушили поцелуем. Он чувствует солоноватый вкус крови, видимо ранка треснула. Ничего, он покажет, где нужно зализать, чтобы не болело. В этот раз его точно послушаются. Только потом. Сейчас губы и язык его личного волка заняты совершенно другим, вынуждая Сириуса лишь сильнее раздвигать ноги. Еще прошлые синячки не прошли, а к ним уже добавляются новые. Слишком много ощущений. Пальцы, укусы, поцелуи, язык на его стволе — все заставляет выгибаться, запуская пальцы в мягкие вьющиеся волосы, но не отстраняя, а приближая к себе. И Римус послушно берет глубже, поглаживая скользкими от геля пальцами его вход и понемногу проникая внутрь. Так и хотелось попросить не церемонится, но это же Лунатик. Сначала доведет до исступления, а потом только сделает, о чем просят. И сейчас Сириус близок уже к тому, чтобы начать умолять. Слишком скользко от лубриканта, слишком горячо и влажно в чужом рту, и, черт возьми, его имеют пальцами так, что внутри все скручивается в узел. Неужели Люпин не понимает, что он так скоро кончит? Блэк же ему об этом говорит, просит остановиться, но вместо этого Римус лишь плотнее обхватывает головку губами, лаская и собирая выступающее семя, а пальцы терзают его нутро. И Сириус отпускает себя, потому что от него лишь этого и ждут, принимают и не отстраняются, пока последняя капля не пачкает язык, а тело не расслабляется. Перед глазами мерцают звезды, а в голове гудит, но все равно этого мало. Смотря на чужие губы, перепачканные им, Блэк облизывает свои. Ему тоже хочется сделать приятно, но защита уже на стволе, поэтому приходится отложить это на потом. Сейчас он может лишь поманить пальцем, приглашая приступить к очередному действию, и целовать на мгновение опешившего парня, который берет себя в руки и дает то, что от него требуют. Кто он такой, чтобы отказывать своей персональной звезде.       — Луна моя, ты в курсе, что ты официальный убийца романтики. — Сириус обвел глазами комнату. Оказывается, они перевернули не одну вазу, а несколько. — Я думал, что порадую тебя и удовлетворю свою потребность в романтике, а ты все испортил. Не подумай, что я жалуюсь, но что на тебя нашло?       — Просто я решил, что ты самый замечательный и яркий. — Решил честно признаться Римус, только вот посмотреть на залюбленного и довольного парня он не решался. И так к лицу кровь прилила. — Не то, чтобы я не осознавал это раньше, но на фоне ночного неба… Короче, луна видимо на меня действительно действует как-то дурно. Извини, если все испортил.       — Вот же дурак. — Бродяга подлез ближе, но не стал комментировать, что у Люпина даже шея пятнами пошла. Сейчас у кого-то пар из ушей пойдет. — Посмотри на меня.       — Чтобы увидеть твое самодовольное выражение лица? Не дождешься. — Где-то одна воображаемая Лили сейчас смеется над ним. Эта воображаемая женщина зачастую мстительная.       — Вот же непослушный. — Нежно укусив за ухо, Сириус все-таки заставил на себя посмотреть. Глаза обычные, медовые. Только растерянные. — Ты в курсе, что такое лицо меня заводит? Теперь я тебя хочу отлюбить.       — Тебя все заводит. — Ох и зря он посмотрел. Его же сейчас будут смущать до того момента, как у него давление поднимется и кровь носом пойдет. — Может, вина выпьем?       — Если тебя это расслабит, то давай. — Оседлав чужие бедра, Блэк потянулся за бутылкой.       — Ты в курсе, что ты грязно играешь? — К их приходу вино уже открыли, поэтому оставалось лишь вытащить пробку, чтобы наполнить бокалы, но Бродяга решил, что без них интереснее.       — Я всегда играю грязно, я же Блэк. — Обворожительно улыбнувшись, Сириус сделал пару глотков и наклонился над Люпином. Вино, так вино. Пусть пьет столько, сколько хочет.       Римус себе уже неоднократно делал напоминания никогда не мучить Блэка и не сдерживаться с ним, потому что он отомстит. Сейчас ему мстили самым ужасным способом — не давали кончить. Сжав ствол у основания, Сириус оттягивал неизбежное, как мог. Ему что, нужно было споить Лунатика, чтобы услышать его голос или что? Люпин снова и снова закусывал губы, сдерживаясь. Это уже вызовом попахивает. А кидать вызов безумно азартному парню явно не лучшая идея. Он же знает, как и что нужно делать, чтобы получить желаемое, а если Римус там хнычет, умоляя прекратить, так это его проблема. Сириус тоже хныкал, но это не остановило этого волка от сладких пыток. Он потом обязательно пожалеет его, а пока толкаясь до конца, Блэк разжимает пальцы, потому что слышит голос, хриплый и несдержанный и уже сам помогает дойти до разрядки. Так-то лучше. Ему нравиться этот голос. А когда стон смешивается с его именем, а пальцы пачкает горячее семя, то еще лучше. Его волчонка бьет крупная дрожь, а внутри все сжимается, помогая дойти до конца и ему.       — Ну, Луна моя, ты все дуешься? — Поглаживая Люпина по пояснице, Сириус так вымаливал прощения. Он не перестарался, по крайней мере, не навредил. Просто его Лунатик действительное стеснительная натура.       — Сириус, — пришлось привстать на руках и посмотреть на парня, который чуточку, но точно чувствовал вину, — не дуюсь.       — Болит? — Блэк стал гладить парня по ягодицам. — Давай пожалею?       — Придурок. — Слабо усмехнувшись, Лунатик перекатился на спину. — Все нормально. Не надо меня жалеть.       — Слушай, на улице, наверное, дубак уже. — А вот теперь Бродяга точно расстроился. А он так хотел поплавать вместе с Римусом. — Давай завтра сюда приедем днем? Или послезавтра?       — Сколько в тебе энергии? — Завалив рядом с собой Блэка, Люпин обнял его, закидывая на него ногу. — Не истери. Дубак, и дубак. Переживу как-нибудь. Все, давай отдыхать.       — Не хочу отдыхать. Хочу купаться в оазисе. — Хорошо, что он уткнулся Лунатику в шею. Так он не видит, что он снова дует губы. Дурная привычка. — И курить хочу.       — Неугомонный. — Расслабив объятья, Лунатик освободил парня. — Неси сюда.       — Ага. — Чмокнув напоследок в щеку, Блэк пошел искать брюки Римуса. — Слушай… — Его прервал телефонный звонок, и звонил не его телефон уже точно. — Это кто тебе названивает посреди ночи?       — Без понятия. — Время действительно было позднее для обычных звонков по пустякам, поэтому парень нахмурился. Еще и рингтон заводской. Значит, звонит точно не номер из телефонной книжки.       — Интересно. — Достав телефон и сигареты с зажигалкой, Сириус вернулся к Лунатику. — Я не истерю, но это номер Рега. Скажешь, что происходит или мне самому ответить?       — Блять. Ладно, — сдался Люпин, догадываясь о возможной причине звонка, — ответь, только прошу, сядь ко мне.       — Хорошо. — Опустившись рядом с привставшим парнем, Блэк ответил, сразу переключая на громкую связь. — У аппарата. Регги, ты время видел? И ты на громкой связи.       — Сириус? — Голос младшего Блэка дрогнул. — Я могу поговорить с Римусом без тебя?       — Не можешь. — То, как Лунатик сел позади него и обнял, не говорило ни о чем хорошем. Словно его собираются удерживать. — Что вы знаете такого, о чем мне знать не нужно?       — Я сделаю то, о чем ты меня просил. — Как же ему влетит от Сириуса, но это небольшая цена за то, чтобы отгородить его. — Она приехала?       — Кто? Кто, мать твою, приехала? — Бродяга занервничал не на шутку. И что такого должен сделать Римус? — Мое терпение не безгранично.       — Прости, Сири, я пытался, даже тетушку просил, а она все-таки имеет влияние на нее, но Белла позвонила и все рассказала о тебе. — Слышно было, что на фоне кто-то что-то разбивает. — Мама приехала. Пожалуйста, не возвращайся, пока я не придумаю, как вернуть ее домой.       — Где этот выродок? Настолько трус, что в глаза не может матери посмотреть? Жалкое отродье! Даже сдохнуть по-человечески не может. Регулус, это с ним ты говоришь? Дай мне телефон. Живо! — Голос, властный и глубокий раздался так четко, словно она уже отобрала у Рега телефон.       — Это звонок по работе. — Последнее, что было слышно на другом конце провода перед тем, как связь прервалась.       Сириус выронил телефон из рук. С шестнадцати он не слышал этот голос. И все бы отдал, чтобы и дальше его больше не слышать. Руки тряслись, а ноги стали ватными. Хорошо, что он сидит. Часто и глубока дыша, Блэк не чувствовал воздуха, и с каждым новым вздохом ему все сильнее казалось, что он задыхается. Будь проклята Беллатриса и ее длинный язык. Придурошная баба! Нужно было оставить ее подыхать в подземелье Исиды. Ему нужно убить их всех, чтобы от него отстали навсегда? Неужели Регги действительно думал, что он вернется в то место, где рос, пока жива эта женщина? Да он быстрее сам себе мозги выбьет, чем сможет переступить порог этого дома. Ему нужен Джеймс. Он не даст ей подойти к нему. А Юфимия обнимет так крепко, что Сириусу не будет страшно. Ему нужно бежать к Поттерам и как можно быстрее. Но ноги не слушаются, и от этого становится еще страшнее. Главное не кричать. Главное не кричать. И не трогать волосы. Но руки сами тянутся к голове, а сам он заходится нечеловеческим криком. Тело бьет истерическая дрожь, словно у него приступ эпилепсии. Он еще помнит, где находится, знает, кто обнимает его и не позволяет навредить себе, но в голове кадр за кадром проносится все его детство в этом проклятом доме. Плечо начинает испытывать фантомную боль. Раз окурок, два, три… Он не дома. То место никогда не было его домом. Клетка. Дом — поместье Поттеров, где всегда пахнет выпечкой. Дом — вагончик Хагрида. Дом — в объятьях Андромеды, которая так и не научилась готовить на самом деле. Почему Меда его не забрала с собой? Тонкс ему не нравился, но он бы и слова ему не сказал, если бы Меда спасла его. Меда тоже его ненавидит? Она лгала ему? И почему Джеймса все еще нет? Сохатый всегда рядом, когда ему плохо? А сейчас его нет? Он, что, больше не придет? Это из-за Эванс? Вырвав руку, Сириус стал расчесывать плечо, на котором когда-то были шрамы от ожогов. Если их нельзя спрятать, он просто снимет с себя кожу. Римус с силой убрал руку Блэка. Всего несколько движений, а на плече уже появились царапины. Еще и вырываться начал. Люпин ему так навредить может, если Сириус не начнет успокаиваться. Лунатик говорил, что рядом, что не даст ей навредить ему, но Блэк не реагировал. Хорошо, что хоть крик стал затихать. Сюда бы Джеймса. Бродяга зовет его, но Поттер никак тут не может оказаться. А жаль. Все-таки у Сохатого больше опыта, чем у него. А после Сириус прижимает к себе ноги и просто тихо воет. Еще дрожит, но не так сильно, и теперь сам цепляется в удерживающие его руки. Видимо, начинает отпускать, поэтому Люпин расслабляет хватку, но не отстраняется. Черта с два он сейчас уйдет. Даже под дулом пистолета не сдвинется.       — Зачем она приехала? — Еле слышно спросил Сириус, прижимаясь спиной к груди Римуса. — Она же отказалась от меня. И похоронила. Зачем ты меня вернул? Если бы я был мертвым, я ее не слышал бы.       — Я вернул, потому что мог. — Поцеловав одну из царапин, Лунатик слабо покачивал парня. — Я не подпущу ее к тебе. Давай сбежим? Хочешь, прямо сейчас? Не знаю куда, но сбежим.       — Она навредит тогда Джеймсу и его родителям. Она выследит всех, кто имеет для меня хоть малейшее значение и убьет. — Блэк всхлипнул. — Мне нужно вернуться.       — Не сейчас. — Еще один поцелуй. — Ты же хотел покурить. Давай устроим перекур.       — Меня стошнит. — Уткнувшись в колени, Бродяга все еще дрожал.       — Значит, не будем курить. — Интересно, что с ним сделают, если он убьет эту женщину? Следующая пуля будет в его голове. Хороший конец, ничего не скажешь.       — Пойдем плавать? — Все равно, что холодно, он же привез Лунатика сюда именно за этим. А так все хорошо было. — Пожалуйста.       — Пойдем. — Стоило Римусу отпустить Сириуса, как того снова заколотило. — Я никуда не ухожу. — Сразу же взяв за руку, Люпин сел рядом. Блэк сейчас точно не встанет. — Как сможешь подняться, пойдем.       — Я сейчас пиздец какой жалкий, да? — Сжав в ответ ладонь покрытую шрамами, парень горько усмехнулся. — Даже встать не могу.       — Значит, я помогу. — Лунатик встал и протянул вторую руку. — Давай, хватайся.       — Ага. — Рвано выдохнув и спустив ноги на пол, Блэк поднял заплаканное лицо на Римуса и взял за другую руку.       — Молодец. — На улыбку сил не было, поэтому лишь голосом Люпин старался показать, что все будет хорошо. — Давай, я держу.       И Сириус встал. Со второго раза. Ноги все еще были ватными, но хоть теперь он смог подняться и даже идти. Пусть его и держали, но пару метров он смог пройти. Ночной холодный воздух заставлял заходиться в новом приступе дрожи, а холодная вода выбивала все мысли из головы. Ему чертовски сейчас холодно, а зубы стучат. У Римуса так же, но он ничего не говорит. Просто стоит с ним рядом, пока губы синеют. Они оба заболеют от переохлаждения и умрут. Это даже немного романтично. Мерзнуть в ледяной воде, стоя напротив друг друга, стуча зубами, как отбойным молотком. А так все хорошо было. Не мог Регулус позвонить им утром? Глупый младший брат! Только всю малину испортил. К черту все. Завтра он вернется в лагерь, пристрелит мать и будет жить спокойно, не боясь ничего. А сейчас он выдыхает и уходит с головой под воду. Римус его вытащит, поэтому можно немного потонуть. А после, когда дольше было уже опасно находиться в воде, выведет его из водоема и отведет в дом, где будет дрожащими от холода руками обтирать его полотенцем и укутывать в халат и только потом, когда убедится, что губы становятся нормального цвета, сам вытрется и тоже наденет халат. Люпин слишком заботливый. Сириус не понимает, чем его заслужил, но определенно рад тому, что сейчас именно он с ним. Римус обнимает его, натягивает капюшон от халата ему на голову, укрывает одеялом почти с головой. Он больше не говорит Блэку ничего. Только оставляет поцелуй на виске, перед тем как приподняться повыше и дать Сириусу спрятаться, уткнувшись себе в шею. Им определенно нужно поспать перед завтрашним возвращением, а то, что оно будет, сомнений не возникало. Блэк никогда не бросит своих друзей.