Одинокий дедушка

– Ямато? – голос её дрожит, как и всегда. Стоит этому древесному мальчику появиться рядом, как Сакура робеет. И, что самое обидное, это происходит в самом неподходящем для этого месте. Напротив больших окон цветочного магазина Яманака. Что может быть романтичнее магазина цветов? – Привет, – отвечают ей с мягкой улыбкой, и девочка краснеет. Мысли ей путаются в голове, а пальцы в рукавах, когда она старается распутать собственный язык. Он как всегда лучится, словно впитал весь солнечный свет за утро. В карих глазах золотятся прожилки лучей. А их следы осели веснушками на смуглом лице. – Привет, – шепчет она, искренне надеясь, что не выглядит дурочкой. Взгляд Харуно, смущённый, скользит к её собственным ногам. Замечая грубые руки с чёрным ободком ногтей. В ком угодно она посчитала бы эту грязь противной. Но у него это кажется правильной чертой. Ведь именно эти ладони сминают землю, выращивая красивые цветы. И никто больше так не может. Никто. – Ты за цветами? – уточняет Ямато, кажется, очевидный вопрос. За чем ещё можно прийти в цветочную лавку? Потому Сакура кратко кивает, поясняя: – За семенами, – и, словно это крайне необходимо, девочка спешно поясняет. – Я хотела попробовать вырастить лук на подоконнике. Но магазинная луковица не взошла, и я подумала, что может лучше сразу взять семян, потому что… Она сама по себе затихает, смутившись внезапного порыва говорливости. Еле удерживается, чтобы не спрятать за ладонями лицо. Кажется, с момента их последней встречи, его ресницы стали ещё длиннее. – Лук? – этим словом Ямато оказывается крайне заинтересованным. – А ты много его поливала? Ошарашенная таким внезапным вопросом, девочка моргает. А потом, чуть нахмурившись, припоминает свои попытки садоводства. – Чтобы земля была влажной? – неуверенно говорит она. Её темноволосый собеседник вздыхает. От этого жеста Сакуре почему-то становится страшно. Словно малейшая ошибка обрушит её в его глазах навсегда. Непоправимо. – После того, как лук нарастил перо, его лучше не переливать, – мальчишка звучит серьёзно. – Иначе луковица начнёт гнить. Подобная справка по ботанике, невольно, чуть стряхивает флёр румянца. Но девочка всё ещё смотрит на него светящимися зелёными глазами. – Ты и про лук знаешь? – уже она задаёт очевидный вопрос. Ямато лишь пожимает плечами. Кивает. Словно ему не сильно интересно, отвлекается на чёрную мышку, бегущую по улице. Поразительно внимательно отслеживая её траекторию передвижения. Будто не уверен, что можно сказать в ответ. Ждёт. Но потом всё-таки возвращает взгляд к лицу собеседницы и поясняет: – Я люблю читать про растения, – чуть тянется его мягкая улыбка в этот момент. – Они интересней всего на свете. Вырванное из контекста «читать» заставляет Сакуру поджаться, как гончую. Вот он, момент, который ни за что нельзя упустить! Причина, которую она искала долгие недели. Повод начать тот самый разговор. – Ты, – голос её чуть хрипит от волнения, и девочка прочищает горло, – любишь читать? Её собеседник выглядит удивлённым. Но всё ещё дружелюбным. – Смотря что, – звучит расплывчато. Но Харуно уже торопиться задать тот самый вопрос. Переминаясь с ноги на ногу, девочка решительно сглатывает вязкую слюну. Даже, кажется, зажмуривается. Запах этого полудня навсегда останется с ней ароматами пыли, такояки из-за угла, и свежесрезанной зелени. – Хочешь вступить в книжный клуб? – выпаливает она, крепко сжав кулаки. Ямато хлопает своими воловьими глазами. Смотрит на неё. Улыбается. А потом просто отвечает. – Не особо. И мыльный розовый пузырь, в котором витала Сакура со своими тёплыми чувствами, лопается. – Не, – непонимающе повторяет она, – особо? Мальчик качает головой из стороны в сторону. Сакуре же кажется, что солнечный свет перестал делать образ Ямато особенным. Просто светит. – Я читаю разве что ботанические справочники, – он тем временем не замечает никаких перемен и ведёт себя как раньше. – В них может встречаться что-то, что я не знаю. А… Мальчишка заминается и улыбается снова мягко. Сакуре эта улыбка кажется просто милой. Никакой магии. Парнишка тем временем продолжает: – …ещё архитектуру. Деревянную, в основном, – он запинается. – Но иногда и каменную. Для вдохновения. Харуно тем временем видит абсолютно такого же Ямато. И совершенно нового. Всё та же смуглая кожа, нагретая солнцем. Еле заметные брызги веснушек. Длинные и густые ресницы, что обрамляют карие глаза глубокого древесного оттенка. Да, что-то изменилось. Но Ямато остаётся тем же вежливым и милым Ямато. Ей всё ещё интересно слушать его голос, узнавать как идут дела и рассуждать на пространные темы о мире, природе и окружающих их растениях. Он всё ещё ей нравится. Но как именно он ей нравится? А как нравился? Моргнув пару раз, девочка замечает, что молчала слишком долго. – Архитектура? – уточняет она, чтобы поддержать тему. Мальчик кивает, смущённо улыбаясь. – И ещё мебель, – дополняет он, когда глаза его по-особенному светятся. – Всё, что можно сделать из дерева. Я попросил Сенджу-химе разрешения на уроки плотницкого дела и столярного мастерства. И она согласилась!... Сакура необычайно тиха в этом разговоре. Ей интересно наблюдать, как, увлечённый, Ямато говорит-говорит-говорит. О том, как сложно оказалось делать чертежи. Как приходится изучать новые инструменты, не похожие на кунай и катану. Как он пробует создавать орнаменты из разных пород дерева… Да, Ямато не любит читать. Не особо. Но это абсолютно его не меняет. Даже если ему не нравятся вещи, что очень нравятся ей. Сакура, пришедшая к этой мысли, улыбается. И слушает-слушает-слушает…

* * *

Заседание книжного клуба проходило как обычно. Кто-то спорил, кто-то отдавал язвительные комментарии, кто-то пытался начать обсуждать сюжет в разрезе философии Огня. Всё проходило вполне привычно. Но Сакура впервые была слишком задумчива, чтобы бесконечно тараторить. Она смотрела. Как Учиха-оджиисама медленно пьёт из своей чашки, делая небольшие глотки, смакуя. Наслаждаясь больше моментом, чем самим напитком. Как Какаши-сан бесконечно подливает себе зелёный чай, с каким-то особенным прищуром вдыхая его запах. Как Рин-нее макает печенье в чашку, выжидая ровно четыре секунды каждый раз, перед тем, как вытащить мягкое тесто и, щурясь, положить его себе в рот. Как Обито-нии вообще не трогает сладкое, специально притащив с кухни рисовые крекеры. Как Итачи подкладывает себе сахар в чай и аккуратно берёт из вазочки глазированное печенье. Одно за одним. Как Торуне, задумчивый, чиркает строфы в своём блокноте, изредка отпивая обычной воды. Как Шисуи совсем по-дурацки сначала ломает каждое печенье, вместо того, чтобы кусать, а потом по кусочку кладёт себе в рот. Тут же запивая чаем. Она видела, какие же все на самом деле разные. А это только чай! «Поразительно», – восхитилась про себя Сакура, – «как я раньше об этом не задумывалась. Это же так просто. Всем нравится и не нравится что-то своё.» И то, что все они любят и не любят разные вещи, не делает их неинтересными друг для друга. Или глупыми. Они остаются собой. И это так здорово! Широко-широко улыбнувшись, девочка звонко шлёпает ладонями по столу. – Знаете, – озвучивает она внезапной тишине, – все вы мне очень нравитесь. Спасибо вам, что вы такие, какие есть! И она улыбается ещё шире. Так как острая необходимость поделиться этим чувством, её маленьким открытием, с друзьями, буквально жглась изнутри. Рвалась наружу. Несколько пар глаз смотрят на неё абсолютно озадаченно. И только Учиха-оджисама пускает на лицо тень улыбки, тихо-тихо хмыкая. – С тобой всё в порядке? – Шисуи, как всегда, не мог промолчать в ситуации, когда действительно можно ничего не говорить. Но Сакуре так здорово в этот момент, что она на него не раздражается. А продолжает улыбаться тепло и открыто. Смотрит прямо в чёрные раскосые глаза и видит в них странную эмоцию. – То, что ты мне не нравишься, не делает тебя дураком, – глубокомысленно изрекает она. Шисуи, судя по вытаращенным глазам, впервые в жизни не находит слов. Харуно тем временем продолжает: – Но и то, что мне что-то нравится, не делает это самым лучшим, – девочка воинственно вскидывает кулак вверх. – Только для меня. Итачи прочищает горло, но так ничего и не говорит. Только почему-то записывает что-то. Торуне же, наоборот, перестаёт что-то загадочное записывать. Тишину беспокоит чириканье птиц и тихий шелест листвы. Изредка звенит фурин. – Ладно, – подаёт голос Обито-нии. – Хорошо. Учиха со шрамами смотрит на своего товарища. Тот пожимает плечами. – Хорошо? – зачем-то уточняет у него Обито. Какаши-сан кивает. – Лучше некуда, – пространно соглашается он. Рин-нее, единственная, начинает тихо смеяться. Её тёплые руки тянуться к Сакуре и крепко её обнимают. От тела девушки исходит странный жар, будто температура её тела выше, чем у обычного человека. Но Харуно не отмечает этого и, тоже начиная смеяться, обнимает куноичи в ответ. К книге они возвращаются не сразу. Но в этот раз, что удивительно, все серьёзно относятся к предмету обсуждения. И даже Шисуи не говорит гадости. Всегда бы так.

* * *

Умино Ирука уже ко всему привык. Так он себе говорил. Да и как не привыкнуть к разным абсурдным вещам, когда в твоём классе учатся наследники древних кланов Селения? Тут через одного у детей в родственниках ходят культовые шиноби и легендарные исторические личности. У Намиказе Наруто, вон, вообще среди родителей наблюдался четвертый правитель Конохи и Химе потерянных Узумаки. Невольно учишься игнорировать разнообразные проявления такого родства. У каждого из учеников. Иначе успокоительного не напасёшься. Но последнее время, пожалуй, его интересовала одна конкретная ученица. Нет, девочка не относилась к шиноби. Да и род её был достаточно древним, именно потому, что был гражданским. Меньше рисков, связанных со смертельной генетической мутации чакры, что приведёт к сумасшествию или вырождению. Он искренне переживал за неё. Ведь девочка, искренняя и добрая, могла невольно влипнуть в неприятности. А Ируке ужасно не хотелось, чтобы любой из его учеников раньше времени коснулся реалий взрослого мира. Это его дети. Пусть они и живут в Скрытом Селении. Они совсем маленькие. Им положено играть, дурачиться и придумывать себе приключения. И Умино был готов вступить в конфронтацию с самим Учихой Мадарой, лишь бы защитить их детство от всех этих будней ниндзя. Потому он и наблюдал краем глаза за Харуно. И тем, кто её навещает. Сегодня это была легендарная Нохара Рин. Джинчурики, приветливая и весёлая, выловила девочку после уроков неподалёку от главных ворот Академии. – Са-ку-ра~ Голос девушки пропел имя легко, привычно. Харуно тут же откликнулась, поспешив к своей знакомой. – А я хотела угостить тебя раменом и кое-что поспрашивать, – Нохара выглядела немного смущённой. – Ничего секретного. Только общее. Харуно пару раз кивнула, уточнив, о чём речь. Старшая куноичи шла медленно, подстраиваясь под детский шаг. Аккуратно протягивая руку, чтобы девочка могла за неё взяться. – Расскажешь, каким по характеру был тот господин из Суны? Что ты встречала, – сильная джинчурики хихикнула как школьница. – Казегафуку-но Баки. Он начал со мной переписку и мне так интересно~ … В ответ Харуно лишь рассмеялась звонко. И это веселье, утихая, скрылось за забором. Ирука же лишь кивнул самому себе. Девочка не боится. Забрала её надёжная куноичи. Можно не волноваться. А остальное его не касается.