Bittersweet

«Всё дело в мыслях. Мысль — начало всего, с помощью них возможно управлять — человеческой волей и судьбой. А поэтому главное дело совершенствования: это работа над своими мыслями и воспоминаниями. Главное научиться вовремя, отсечь ненужное, и прислушаться к тому, что является судьбоносным и решающим. Мысль, которую нельзя назвать опасной, вообще не заслуживает этого обозначения. А вот память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновляет резцом. Когда человек теряет память, это становится сродни —

крепости без гарнизона, или же птицы без крыльев. Ты вроде и существуешь, но ощущаешь себя таким беспомощным, что кажется всё кончено, и теряет всяческий смысл. Единственное сокровище человека — это его память. Лишь в ней — его богатство или бедность. Утратив её, ты рискуешь утратить самого себя»

Покрываясь холодной испариной, Кара услышала в голове, нарастающее набатом, бешеное сердцебиение и, сглотнув образовавшийся ком в горле, неспешно наклонилась к телу жертвы, чтобы проверить наличие пульса. К счастью, тот присутствовал. Они с напарницей запросто могли бы вдохнуть в неё жизнь, но лишние сложности совершенно были ни к чему. «Если бы она умерла, боюсь представить каким мучениям нас подверг бы Магистр» — Ты что, совсем с ума сошла? Как же я устала, от твоих выходок. Отчего ты вечно подставляешь меня перед Магистром. Лорд Рал, же приказал даже пальцем к ней не прикасаться! Вначале ты едва не попалась с этой колдуньей, а теперь хочешь пострадать из-за какой-то девчонки? Я не смогу вечно тебя прикрывать, — со злостью прокричала Кара, в предупредительном жесте, тыкая в грудь Далии своим эйджилом. — Довольно нотаций, разве не понимаешь, что это было необходимой мерой. К тому же без сознания эта мерзавка мне больше по нраву. Не могла слышать то, что она говорила. Однозначно, тишина мне нравится больше, — проворчала сестра по эйджилу, кажется совершенно не ощутив вины за содеянный поступок. На последствия Далии было плевать, она уже привыкла к нахождению в пыточной камере. Разом меньше — разом больше, огромного значения для неё это не имело. — Я сдаюсь, похоже придётся доверить твоё воспитание Магистру, — со злостью бросила Кара, а затем нагнувшись к девчонке, обмакнула перо в кровь на её лбу. — Я уже привыкла, — ответила Далия, замечая как сестра по эйджилу, сосредоточенно царапает в книге пути, послание для Лорда. Спустя час томительного ожидания, Магистр возникает из портала, в сопровождении Констанции и Трианы. «Лишь мельком взглянув на Даркена, я успеваю заметить, что он просто пылает от ярости. Он сильно гневается Далию. Доказательством этого служит то, как он сжал одну руку в кулак, словно готовясь наказать Морд-Сит» «Если появление Трианы ожидаемо, то первую я увидеть никак не ожидала, в последнее время она задирается, от этого я порядком подустала. Но что поделаешь, приходится терпеть друг друга и помалкивать. Такова наша судьба» Как и положено по уставу, мы приветствуем Лорда молитвой, после чего я ввожу его в курс дела. Девчонка всё ещё без сознания, но это и к лучшему, обсудить всё без лишних ушей — лучший вариант. Господин внимательно выслушивает донесение, недовольно нахмурившись. Всё должно было быть не так, шкатулки уже давно должны были оказаться в наших руках, а вместо этого мы топчемся по берегу, вытаптывая песок. — Кара, я ожидал от тебя лучшего выполнения своего поручения. Результат меня огорчил, а твоя подруга и вовсе ввела в ярость. Как она смеет стоять сейчас передо мной и смотреть в мои глаза, как ни в чём не бывало? Наверняка, успела соскучиться по крысам в пыточной, — со злостью бросил Рал, обратив свой взор, с Кары на Далию, что лишь завидев его колкий взгляд, вопреки всем попыткам храбрится, заметно испугалась, попятившись назад, а именно за спину подруги, как обычно, желая отыскать в той, столь нужную ей защиту. — Лорд Рал, мне грустно от того. Я не справилась как нужно, с доверенной задачей. Вся вина за произошедшее на мне, я готова принять любое ваше наказание, — смело дала ответ Кара, вопреки злости на подругу, всё же предприняв попытку, хотя бы уменьшить её наказание. — Не стоит выгораживать Далию, она понесёт своё наказание, настолько жестокое, насколько заслужила своим поступком. К тебе же, я буду более снисходительным, и накажу лишь тем, что ты отправишься по моему поручению в компании Констанции, главной, на этот раз, будет она. Мне известно о вашем конфликте, и я запрещаю тебе ссорится с ней, даже если она, как нибудь тебя спровоцирует. Надеюсь, тебе всё понятно? — Подойдя к Каре поближе, обратился с вопросом Магистр. Мужчина был разочарован поведением Кары, и окончательно убедился, что она уступает Моргане во всём. В том числе, ей не сравниться с ней в идеальном понимании поставленной задачи и абсолютной точности её выполнения. Даже в тех случаях, когда это совершенно не по нраву. — Мне всё предельно ясно, Лорд Рал, — с абсолютной покорностью в тоне голоса, отозвалась Кара, а затем выдержав краткую паузу, задала вопрос. — Расскажите, что мне предстоит сделать? — Эти земли не доброжелательны к нам, — начинает Магистр, — Мы должны уйти отсюда, как можно скорее. Переберёмся за холмы, пожалуй замок маркграфа Роттенбергского, станет для нас прекрасным временным убежищем. Вчера ночью я отправил туда Моргану с Эгримонтом, полагаю они уже успешно добрались, — от возникшего образа принцессы, сердце Даркена согрелось теплом, но он быстро взял себя в руки, дабы не выдать перед слугами, свою маленькую, но столь ценную слабость. — Кара, вы с Констанцией останетесь здесь, прочешите весь лес, и всё озеро, шкатулки требуется отыскать в кратчайшие сроки. А я пока, попробую найти подход к Дженсен, — высказав что планировал, Магистр оборачивается к Далии, сверля ту взглядом, — Триана проследи за тем, чтобы Далия сполна заплатила, за свое неповиновение. — Слушаюсь, Магистр Рал, — кратко дала ответ Морд-Сит, а затем, грубо взяв Далию за локоть, потащила её прочь от Лорда.

***

Кара (повествование от 1-го лица)

Тем временем, один из д’харианцев взваливает девчонку на коня, наших с Далией лошадей подводят ко мне, но второго теперь забирает не подруга, а соперница. Констанция глядит волком, не скрывая своей неприязни, и я безусловно, ценю этот жест Лорда Рала — свести нас на одной территории, чтобы мы наконец высказали друг другу все недовольства. Вот только мы это громко сказано, вряд-ли я решусь нарушить приказ Лорда, да и она пока что молчит, лишь неотрывно продолжает сверлить меня взглядом, пока Господин не отбывает в замок Роттенберг. В той стороне мелькает в небесах тень длиннохвостого гара, но Лорду Ралу ничего не угрожает — это отличительная особенность Роттенберга — у них содержат гаров, как домашних питомцев. Как сторожей, гончих псов, и иногда, вот не знаю, насколько это правда, как средство передвижения. — Ты чем-то не угодила во Дворце, что тебя отправили со мной? Как я вижу, согревать постель Магистра долгое время у тебя не вышло, — ехидно замечает Констанция, я же её вопрос намеренно игнорирую, замечаю как та уходит вверх, по песчаной полосе, в ту часть леса, где шкатулки ещё не искали. Конь рядом со мной фыркает и нервно бьёт копытами, я успокаиваю его тихими хлопками по блестящей черной шее. — Как считаешь, долго ли я, ещё сумею выдержать её наглые напады? — спрашиваю я животное. Лошадь мне естественно не отвечает, но я этого, и не жду. Ведь всё мои мысли о другом: что будет когда Магистр найдёт шкатулки? Воцарится ли тогда долгожданный мир? Как он поступит с Искателем? Прикажет обезглавить его, обратит в послушного раба, или же вновь приговорит к обучению, которое прежде было доверено Денне? К которой позже присоединилась и Констанция, отличающаяся особой жестокостью к мужчинам. Полагаю Искателя ждёт второй или третий вариант. В случае третьего, вполне возможно будет осуществление первого. Ведь как мне известно, Ричард не совсем подвластный к обучению, так что наверняка устранить угрозу, будет самым разумным решением. Я понимаю целесообразность этого. Будь я ответственна за весь народ, я бы тоже ставила его нужды превыше собственных желаний. Но я не правительница, поэтому могу позволить себе эгоистичные желания. В моем видении, лучшим решением будет, это подарить свободу — вот, чего я хочу. Но моё «хочу» не имеет никакого значения, а потому, я прячу его глубоко внутрь себя, там где ему и место.

***

Дженнсен проснулась с ощущением, что по её голове только что проехала телега — она гудела, как огромный колокол. Зрение её было расфокусировано. Перед глазами, всё напоминало размытый холст, на который какой-то незадачливый художник, решил вылить всю палитру красок. В ушах стоял шум, словно морские волны, одна за другой — омывали её ноющую от боли голову, окружая со всёх сторон громкими всплесками. Трудно было понять, где она находится, а ещё тяжелее было вспомнить, кто она такая. Даже её имя, которое она вроде как смутно помнила, вполне могло оказаться когда-то ею подслушанным. Девушка шевельнулась и тут же в районе виска, что-то схожее с раскаленной кочергой, ударило её с такой силой, что на мгновение перехватило дыхание, а после из пересохшего рта, вырвался пронзительный крик, вызванный вспышкой резкой боли. Только спустя мгновение, Дженнсен смогла осознать, что у неё над ухом раздался заботливый голос. Пусть и его немолодую обладательницу, удалось разглядеть помутневшим зрением, далёко не сразу же, но произнесённые слова чётко отпечатались в сознании девушки. — Очнулась, девочка? Лежи, пока тебе нельзя вставать. Вот, возьми водички, выпей. Рука женщины, осторожно легла на её пульсирующий затылок, мягко приподняв голову над подушкой, потрескавшихся губ коснулась холодная чаша, и глоток освежающей воды, смочил пересохшее горло. — Ещё! — Попросила Дженнсен хриплым, надломленным голосом. — Много сразу нельзя, девочка! — Строго предупредила женщина. — Можно ещё один глоточек? — В этот раз, язык ощутил большее облегчение, и саднящее горло немного успокоилось. — Благодарю, — от усталости, Дженнсен прикрыла глаза. Ей было тяжело и больно, больших усилий стоило держать их открытыми, ведь они жгли огнём и слезились, а пелена хоть и спала в достаточной мере, но всё ещё мельтешила перед взором. — Тебя что-то беспокоит, девочка? Я вижу ты взволнованна! — ласково задала вопрос женщина — её заботливые руки, опустили голову девушки, обратно на подушку. — Где я? — задала страждущая волнующий её вопрос. — Ты в безопасном месте, милая. Это замок Роттенберг — вокруг друзья, здесь никто тебя не тронет. Лорд Рал скоро придет. Тяжёлый камень неведения наконец-то спал с души. Дженсен облегчённо вздохнула. Осознание того, что она непосредственно находится в полной безопасности, среди добрых и заботливых людей, позволило страху постепенно покинуть чертоги разума. — Хорошо… А правда, что меня зовут Дженнсен? Несчастная взглянула, в морщинистое лицо своей спасительницы, до этого в заботливых глазах, мелькнула тень беспокойства и недоумения, от заданного вопроса. — Конечно правда, милая. А ты, разве не помнишь своё имя? — Нет, я ничего о себе не помню, — искренне призналась девушка, — Вы можете сообщить мне, кто я? — Я приведу к тебе того, кто всё расскажет. История это долгая, а я знаю совсем немного! — Подумав, промолвила женщина. — Я буду, вам очень признательна! — Но пока тебе следует немного поспать — тебе требуется набраться сил, обещаю что, как проснешься станет легче. Дженнсен не стала спорить с этой милой женщиной — тяжёлые веки закрылись сами по себе.

***

Тем временем выйдя из комнаты Дженнсен. Служанка торопясь подошла к Магистру, стоящему всё это время, у двери. Женщина спешила уведомить Рала о состоянии, не то пленницы, не то гостьи. — Как себя чувствует Дженнсен, надеюсь ей уже стало легче? — Лорд обратился к женщине с волновавшим его вопросом. Изо всех сил, пытаясь скрыть очевидное беспокойство, за родную кровь. Злость на Далию распирала его изнутри. Он же отдал чёткий приказ — даже пальцем не касаться девочки, привести её сюда,  без применения силы. Но Далия, как всегда поступила по своёму — ударила её по голове, причинила сильную боль. Впрочем, пошедшие против его воли уже наказаны. — Она неважно себя чувствует, Мой Лорд, девушке прилично досталось. Я добавила в воду лекарство, так что при пробуждении, ей должно стать легче, — смиренно ответила служанка, — Есть нечто важное — Дженнсен говорит, что ничего не помнить. Совсем не знает кто она, и по какой причине находится здесь, — опустив голову, доложила женщина. Ей было, искренне жаль эту светлую девочку, её сильно побили, но сказать об этих своих мыслях Магистру, она была не в силах решится, оттого что как и всё жители Дхары, боялась навлечь на себя его гнев. — Ты уверена, что Дженнсен действительно потеряла память? — с подозрением в тоне голоса, обратился к ней Магистр. — Да, Лорд Рал, я в этом абсолютно уверена. Девушка выглядит очень растерянной и напуганной — не похоже что она врёт. — Хорошо, можешь пока быть свободной. Если, будет что нибудь нужно, тебя оповестят. — Как прикажете, Лорд Рал, — промолвила женщина, а затем поклонившись, скрылась в коридоре.

***

Тем временем, девушка погрузилась в водоворот повторяющегося кошмара, в котором она бесконечно бежала, бежала и бежала… — «Дженнсен», — ворвался в её сознание голос. — «Дженнсен», — повторил голос, но уже так рядом, и как ей показалось громко, хотя, судя по свистящему звуку, произнесено это было шёпотом. Бесконечный бег оборвался ничем, а потом перед глазами, начали проступать очертания комнаты. В этот раз всё выглядело чётче и объёмнее — скромная комнатка была не такой большой, но и не маленькой, как показалось в прошлый раз. Дженнсен лежала на спине по правую руку от неё, помещалось лишь небольшое кресло, рядом выставленные на деревянном туалетном столике настойки, сразу после него, начиналась голая стена. Слева же места, было чуть больше, а затем пара метров свободного пространства, до небольшого камина врезанного в стену. От камина исходило, мягкое обволакивающее тепло. Подняв глаза, Дженнсен увидела за своей головой ещё отражающее пламя стекло, обрамленное тяжёлыми шторами — окно, но за ним сейчас было темно, очевидно, уже наступила ночь. — Дженнсен, — вновь, уже совсем рядом, девушка услышала мужской голос — тот самый, который и пробудил её. Открыв глаза, Дженнсен ощутила прилив страха и дёрнулась, прикрываясь одеялом, что являлось для неё, сомнительным спасением в случае чего. Девушка не знала, кому принадлежал этот голос и боялась что ей вновь причинят ужасную боль. Из-под края тонкого одеяла, было видно, как в комнату вальяжной походкой вошёл высокий мужчина. От искрящегося в камине пламени блеснула позолотой красная ткань жилетки, что создала вокруг незваного гостя, ауру неистовой силы, мощи и опасности. У девушки было стойкое чувство, что сегодня она его увидела впервые. Чёрные, как ночь волосы, доходили до острого подбородка, а на губах была лёгкая улыбка, не особо внушающая доверие. Почему-то, он казался ей незнакомым? Конечно, сейчас любой человек был для неё незнакомцем, но отчего-то сохранялось навязчиво сильное ощущение, что перед ней не просто кто-то чужой, а опасный. — Не подходите! — Воскликнула Дженнсен, и подобрав ноги к груди, ещё сильнее закуталась в одеяло. — Не бойся, Дженнсен, тебе ничего не грозит. Больше не грозит. — Кто вы? — Задала волнующий её вопрос девушка. — Я твой друг, Дженнсен, — мягко начал беседу Лорд, садясь рядом с ней, а затем указав рукой на помещение, добавил, — а это мой дом… Ему было нужно, завоевать доверие дочери, заставить её успокоиться и не бояться его. Красота Дженнсен была хорошо заметна, её очарование был не в силах испортить, даже поставленный Морд-Сит синяк. Разглядывая её миловидные черты, Даркен ощущал разливающееся по всёму телу приятное тепло, чувство от осознания, схожести её с собой. «Ей уже исполнилось шестнадцать, а я увидел её впервые, лишь сегодня. Это несправедливо — я не видел, как она росла, не знаю, каким она была ребенком. В день её рождения Зорандер украл дочь у меня, увёз её с Таралин домой, а после устроил там пожар. Он ввёл меня в заблуждение, сделал так, чтобы я думал, что она сгорела со своей матерью, и только недавно я узнал, что моя дочь жива», — рассуждал Даркен Рал, ожидая что ответить девушка. — Простите, но я вас совсем не помню! — Спустя мгновение, тихо отозвалась девушка, растерянным голосом. — Прошу, извиняться не стоит, — проводя рукой по её утонченной руке и поправляя одеяло, приветливо изрёк Лорд. — Отдыхай Дженнсен, я приду утром и обязательно, обо всём тебе расскажу. Если тебе будет что-то нужно, скажешь мне об этом. Возможно то, что ты не помнишь те ужасы, которые творил твой брат, даже к лучшему, — мягко заключил Магистр. Ему требовалось убедить Дженнсен в том, что Ричард её злейший враг. Это единственный способ узнать, где она спрятала шкатулки. «Если она полностью доверится мне, то принесёт их сюда сама. Давить не стоит — нужно постепенно всё ей говорить, иначе она может вновь закрыться и испугаться», — глядя на девушку, рассуждал Лорд Рал. Хотя в тоже время мужчина понимал, что использовать доверчивость этой несчастной, а уж тем более дочери — это неправильно, но у него не было иного выхода. Ему придётся настроить, сестру против брата. — Мой брат? О чем вы? — Недоуменно переспросила Дженнсен, тщетно пытаясь вспомнить, хоть что-то о своём брате. Услышав этот вопрос, Даркен убедился, что Дженнсен действительно потеряла память. Впрочем, учитывая состояние девушки, в этом не было ничего удивительного: вокруг глаза сиял огромный, почти чёрный, синяк, на щеках и подбородке были многочисленные ссадины. Лорд был в ярости от того, что с его дочерью так жестоко обошлись. «Далия за это жестоко поплатится. После пыток от Трианы, я накажу её лично, — она испытает ту же боль, что сейчас испытывает моя дочь. Она будет находится в пыточной, до тех пор, пока сполна не прочувствует, каждое мгновение боли моей дочери. Как она посмела ударить её настолько сильно и точно, что Дженсен потеряла память!» — Со мной это сделал мой брат? — Взглянув в данное ей зеркало, с непониманием и некой обреченностью, прошептала девушка. Ей было даже страшно представить, что родной брат способен на такую жестокость. Смотреть на свое отражение Дженнсен было больно. Она не понимала почему? За что она заслужила такое? Неужели её брат мог поступить так? Он ведь в первую очередь мужчина. Эти апатичные мысли, постепенно стали заполнять голову Дженнсен, как и обжигающие сердце чувства сожаления и ощущения предательства. Даркен отнял зеркальце, дабы не расстраивать дочь, сильнее. Его ладонь легла на хрупкое девичье колено, но в этот раз, Дженнсен не ощутила тревоги. Незнакомец больше не казался ей враждебным, скорее — другом, рядом с которым кошмары её прошлого, подошли к своёму логическому, и окончательному концу. — Да, — кратко ответил Лорд, на её вопрос. — С тобой, это сделал твой брат, Ричард Сайфер. Всём он известен как Искатель. Я расскажу тебе всё утром, а сейчас отдыхай! — с искренней заботой, промолвил Даркен. Он ненавидел себя за то, что лично всё не проконтролировал. Его мучила совесть за то, что он обманывает свою родную дочь. Ведь он понимал, что как только к Дженнсен вернется память, она его возненавидит — от осознания этого ему становилось ещё хуже. — Благодарю вас за заботу, — изрекла Дженнсен и добавила. — Я буду вас ждать. На эти слова Даркен улыбнулся, а затем поднявшись с постели, вышел из комнаты. Направившись в покои, что слуги заблаговременно приготовили для него с Морганой. Ему хотелось ощутить её присутствие, почувствовать поддержку и теплоту, поделиться своими переживаниями. Уже спустя пять минут, Магистр был у двери в комнату. Отворив её, он зашёл в помещение.

***

Кара

Униформа Морд-Сит удобна в бою, не сковывает движений, плотно облегает, и в меру защищает, от вражеских нападок. Единственный её довольно существенный минус в том, что от холода, она ни нисколечки не уберегает, даже больше она якобы притягивает его к телу, что совершенно отвыкло от подобных перепадов температуры. Проходит час-другой и я чётко осознаю, что замерзла основательно. Хоть рядом и горит костер и постовые не забывают подбрасывать в него хвороста, я умудряюсь продрогнуть уже к полуночи. С одной стороны мы более-менее защищены лесом, но вот от озера, открытого всем холодным ветрам, уберечься у меня не выходит. Я просыпаюсь от стука собственных зубов и, пользуясь случаем, сдвигаю подстилку ближе к огню. Констанция спит по другую сторону от него, используя в качестве одеяла одного из солдат, который рад даже просто касаться её, поэтому без возражений жмётся к ней всем телом. С ним она кстати, даже не говорила, просто потянула за рукав, проходя мимо, а дальше он всё понял сам. «Д’харианцы не глупые, им прекрасно известно, что порой желают получить от них грозные Госпожи Морд-Сит. Некоторых это заводит, некоторых отпугивает, но смельчака что оказал бы нам сопротивление, ещё не нашлось, да и маловероятно, что найдётся. Всё они до одного прекрасно осознают тот факт, что Морд-Сит ценятся Магистром побольше кучки солдат, которых у него тьма, а вот Морд-Сит это кадр ценный, обучают их долго и затратно, а потому раскидываться столь полезными слугами, направо-налево, не является целесообразным занятием. Вот поэтому, власти у нас и гораздо больше» — Вас согреть, Госпожа Кара? — Лежащий неподалеку от меня д’харианец, отрывает голову от своего плаща, служащего сейчас подстилкой. — Да, ты должно быть, не теплее сосульки, — с сомнением отзываюсь я, замечая как он, хлопает себя по груди. — Прохладный, Госпожа. Но можно ведь тело об тело, — смело намекает дхарианец, а затем делает попытку пододвинутся ближе, но мой грозный взгляд, даёт ему понять, что таких действий, пока лучше не предпринимать. Как говорится «целее будешь» «Не нужно мне его «тело об тело» и без него не помру. Наши отношения с Магистром возобновились, изменять ему я уж точно не намерена. Тем более, разве какой-то солдат достоин меня? Бывшей фаворитке Магистра дозволено быть лишь с лучшим, им этот несчастный уж точно не является» — Спи солдат, мне от тебя ничего не нужно, — грубо отвечаю я, замечая как после услышанного, он послушно кивает, и разворачивается обратно, словно боясь взглянуть в мои глаза. «Не знаю разочарован он моим отказом или напротив доволен, что всё так вышло. Я уверена в одном, до его надежд и желаний мне дела нет, и никогда не будет. Всё что меня интересует: это воля Магистра, его настроение, стремления и цели. Более ничего в жизни, не представляет для меня ни малейшей ценности» Наконец, огонь делает своё дело, согревая в достаточной мере, а от ветров, мне удаётся спастись, с помощью сумки поставленной за спину. Морд-Сит привычно одиночество, и правда в том, что это наш выбор. В одиночестве этой ночи нет никакого вреда, лишь шкатулки беспокоят меня сейчас, но на них будет утро, будет новый день, так что я закрываю глаза, ощущая теплое блаженство огня, и веру во что-то лучшее, что ждёт нас впереди. Нет, Морд-Сит не мечтательницы, мы — люди дела, пустые надежды нам неведомы, но у меня навязчивое ощущение, что скоро случится нечто глобальное, что изменит нашу жизнь к лучшему. Не знаю отчего, но у меня возникло стойкое ощущение, что я начинаю двигаться к чему-то важному и значимому, и это определённо хорошо. Ведь стоять на месте нельзя. Всю жизнь стоит совершенствоваться. Ведь не зря люди говорят: «Нет предела совершенству»

***

Данные покои были лучшими в этом дворце — комната была просторной, с большой кроватью в центре и письменным столом. Ещё у окна располагалось кресло, небольшой стол и зеркало. Над кроватью висел очень красивый, легкий балдахин нежно голубого цвета. Пол был устлан мягкими коврами, а под потолком висели небольшие хрустальные люстры. Через большие окна, из которых открывался вид на прекрасный сад, в комнату проникало много света. Моргана сидела в кресле, расчёсывая роскошные длинные волосы, и что-то тихонько напевая. Шелковый белый халат, обтягивал изгибы изящного женского тела, придавая девушке некую лёгкость и фантастичность. Она не сразу услышала, как вошёл её возлюбленный. Даркен несколько секунд тихо стоял в дверях, наблюдая за ней. Наконец Моргана заметила его, и в следующее мгновение, радостно вскочив, бросила на стол расческу. Рал подошёл к ней и Моргана грациозно присела в реверансе, а затем подняв взгляд, с улыбкой промолвила: — Мой Лорд, я очень рада что вы пришли, я вас ждала! Смотря в небесно-голубые глаза любимого она безошибочно признала в них беспокойство. Девушка нежно обвила руками его шею и прильнула к нему. Она чувствовала, что сейчас только ей под силу помочь ему. Лорд устало выдохнул ей в местечко под подбородком, заправил за ухо выбившуюся прядь волос и взглянул ей прямо в глаза. — Моргана, я также рад, что уже здесь с тобой. Твои объятия дарят мне тепло. Тебе здесь понравилось? — Несомненно, но для меня самое главное — это быть рядом с вами, Мой Лорд! Лишь тогда, я чувствую себя по настоящему счастливой, — искренне призналась девушка, и наконец решилась спросить, — Мне неприятно, видеть вас расстроенным! Что так удручает вас? Не волнуйтесь, вы всегда можете довериться мне. Не зря в народе говорят: «За одну минуту любви узнаешь о человеке больше, чем за месяц наблюдений» «Сейчас я понимаю, что это действует. Ведь я, кажется научилась, понимать Даркена, считывать его эмоции, и переживания» Услышав эти слова, Даркен мысленно улыбнулся. «От Морганы, ничего нельзя утаить», — пронеслась мысль в голове у Магистра, у которого сложилось впечатление, что она также научилась читать его мысли и угадывать настроение. Погладив девушку по щеке, а затем нежно прикоснувшись к её прохладной коже, Даркен с лёгкостью поднял колдунью на руки, и переместился со своей драгоценной ношей, в мягкое и удобное кресло. — Далия вновь разочаровала меня — нарушила мой приказ. Я отдал распоряжение привести сюда Дженнсен, живой и без применения силы. Но она, как обычно поступила по-своему. Девушка была избита… и сейчас она отдыхает, — задумчиво, с ощутимыми нотками злости на Далию, промолвил Магистр. Неотрывно смотря в теплые глаза девушки, и при этом играя с рукой принцессы, кожа которой была столь нежной, словно это чистейший бархат. Моргана поудобнее, устроилась на коленях у Магистра, а затем произнёсла: — Мой Лорд, вашей вины в этом преступлении, однозначно нет! Ведь вы не хотели, чтобы всё так случилось! Вам не стоит, так беспокоится по этому поводу. Могу ли я поинтересоваться, как сейчас чувствует себя Дженнсен? Моргана избегала его пронзительного взгляда, боялась, что не сумела совладать со своими чувствами, что взволнованным голосом, выдала свои опасения по поводу незнакомки. Ревность маленькой змейкой, скользнула по её душе, но Моргана успешно скрывала это ужасное чувство. «Придет время, и Даркен всё расскажет мне», — убеждала саму себя девушка, но вопреки этому была неспокойна. Даркен заметил перемену в ней и чуть заметно нахмурившись, со спокойствием в голосе, промолвил: — Дженнсен уже лучше, но она потеряла память, — совсем ничего не помнит. Не знает кто она, и как попала сюда. С одной стороны это выгодно для меня, так как при таких обстоятельствах, завоевать её доверие, будет для меня намного легче, — последние слова, он произнёс с некоторым сожалением. Всё также не глядя на возлюбленного, Моргана прижалась к его широкой груди, поглаживая спину. — Мой Лорд, я с вами и всегда во всём поддержу вас, — с любовью в голосе, промолвила она. Сейчас Моргана нужна ему, очень нужна… — Я знаю это, моя Моргана, — мягко прошептал Лорд, наконец поймав её беспокойный взгляд. Едва она взглянула в его голубые, бескрайние как сама бездна глаза, ревность и беспокойство куда-то отступили. Как она может, сомневаться в нём сейчас, когда он смотрит на неё так, словно не видит жизни без неё? Когда этот властный и жёсткий правитель, рассматривает её с такой неподдельной нежностью, и теплом во взгляде? Порой глаза могут о любви рассказать намного больше, чем губы… Едва Моргана успела подумать так, как Даркен резко притянул её за талию, и впился в губы страстным поцелуем, полным желания. Моргана не ожидала подобного, оттого успела лишь удивленно ахнуть, а затем спустя мгновение придя в себя, нежно обвив руками шею возлюбленного, набравшись смелости, принялась отвечать на сладкий поцелуй. Он целовал её нежно, и вместе с тем жадно, точно боясь, что её у него заберут. Её пальцы были уже у него в волосах, её голова крепко прижата к его плечу… Как у него бьётся сердце! В этом есть абсолютно всё: страсть, волнение и нежность, а также горечь что перемешалась с усталостью. Кажется всё чувства мира, были в этом властном, и всепоглощающем поцелуе. Он покусывал её губы, каждое движение его языка откликалось в её теле дрожью, заставляющей всё сильнее сжимать его в объятиях, впиваться ногтями в могучие плечи. Моргана поймала себя на том, что тихонько застонала, когда почувствовала его горячие губы у себя на шее и…ниже. Донес ли он её до постели на руках, или они шли вместе? Ей казалось он её отнес, а может быть и нет. Но вот, она уже на шелковых простынях, задыхается от нехватки кислорода, прижатая его крепким торсом, трепещет под его горячими губами, тонет в омуте прекрасных глаз. Целуя принцессу, Даркен чётко осознал, что безумно желает её, но вопреки этому мужчина старался контролировать себя, так как не хотел спугнуть девушку своей резкостью и напором. На миг оторвавшись от столь манящих губ, Магистр заметил разгоревшийся огонь желания в глазах девушки. Осознав, что его резкость и настойчивость, совершенно не пугают её, а наоборот пришлись Моргане по вкусу. Даркен осторожно кинул её на кровать, попутного расстёгивая свою жилетку и осматривая хрупкое тело девушки, что в данный момент являлось для него до невозможности желанным. «Сейчас Моргана так смотрит на меня, будто одним лишь взглядом просит о большем, она моя и только моя. Так будет всегда», — пронеслась мысль, в голове у Магистра. Когда он увидел, как Моргана от предвкушения и лёгкого волнения слегка покусывает губы, то окончательно утратил над собой контроль. Подобное поведение девушки, лишь сильнее распалило огонь страсти в Магистре. Демонстративно стянув с себя жилетку, и откинув её в сторону, Даркен приступил к рубашке. На этот раз не удержавшись, Моргана поднялась к нему, проявив инициативу, затягивая в новый чуткий и чувственный поцелуй. «Какая же она нетерпеливая», — подумал Даркен, явно будучи довольным поведением девушки, а затем повалив её обратно на кровать, мужчина сильнее углубил поцелуй. Сейчас Даркен желал прикоснуться к телу Морганы, поэтому переместив руку на пояс халата, развязал его а затем, вытянув пояс, оголил её верх. Одежда постепенно оказывается на полу, она сейчас явно лишняя… Завтра утром его ждут дела и проблемы, требующие его решений, но это будет утром, а сейчас есть только Моргана… его Моргана, всё остальное не имеет, совершенно никакого значения.

***

Кара

Наступившее утро, однако, показывает, что далеко не всё так хорошо, как мне бы хотелось. Констанция ещё с рассветом уходить куда-то в лес с кводом, перекидывая всё поиски на меня, а они оказываются снова такими же бестолковыми, что за день до этого. — Я вернусь в деревню, — решаю я, и подзываю двоих солдат. Пусть я имею дело с кучкой умирающих крестьян, но охрана мне не помешает. Если я действительно хочу найти шкатулки, то должна меньше времени и энергии тратить на потасовки с деревенскими «героями». Деревня кажется заброшенной. Если и осталось ещё несколько здоровых селян, то они сидят тихо. — Обыскать каждый дом, каждую щель и каждый угол, — велю я. И пока д’харианцы шныряют по домам, я лишь считаю кресты на дверях, выведенные жидкой глиной. Чума прошла по всем домам кроме одного но и из тех дверей я слышу утробный кашель. Я не знаю, что ощущаю при виде этих крестов, но они совершенно точно мне не нравятся. Может я и оружие в руках Магистра, но мне отчаянно хочется мира, которого никогда не видела. Пусть и не навсегда, но хоть на короткое время, хочется вкусить это кажущееся чем нибудь невозможным чувство.

***

Утреннее солнце своими лучами освещало покои. Моргана лежала на груди у Даркена, одной рукой он держал её за талию, прижимая к себе. Открыв глаза и увидев любимого рядом с собой, Моргана ощутила прилив радости и умиротворённо подумала: «Это самое лучшее утро, которое только может быть в моей жизни. Проснуться рядом с Даркеном, в его крепких и тёплых объятиях, самое большое счастье для меня. После нашей первой ночи, Даркен отослал меня к себе, ведь он привык спать один. Но в этот раз, всё произошло совсем по-другому. Он разрешил мне остаться с ним, ощущать тепло его тела, и сильные, но в тоже время нежные объятия. После того, как меня тогда похитили, кажется наши отношения потеплели», — раздумывала колдунья, с восхищением и любовью, глядя на своего возлюбленного. Спустя ещё несколько мгновений Даркен проснулся, к своему удивлению, впервые за долгое время, Магистр не видел страшных ночных видений, чувствуя себя прекрасно выспавшимся. Открыв глаза, он увидел рядом с собой Моргану. Она ласково улыбнулась ему, своей улыбкой, грея его сердце. «Сегодня очень ответственный день, ведь я должен расположить к себе Дженнсен. Она должна рассказать мне, куда спрятала шкатулки. Ведь Ричард может найти их раньше, и тогда всё будет зря! Нужно поторопиться, но осторожно, дабы не напугать её» — рассуждал Лорд, продумывая свой план до последних мелочей. «Я должен всё предвидеть — в этот раз ошибки быть не может» — Доброе утро, Мой Лорд, — промолвила Моргана, смотря в глаза Даркена. — Доброе утро, моя Моргана, — оторвавшись от размышлений дал ответ Магистр и договорил. — Сегодня очень важный, и ответственный день! Дженнсен должна рассказать мне, где спрятала шкатулки. Мне не хочется расставаться с тобой, но дела не ждут. Я постараюсь освободиться днём, но скорее всего, мы увидимся лишь вечером. — Мой Лорд, я буду вас ждать! — обняв его, прошептала девушка, а затем обратилась с вопросом. — Когда мы приехали сюда, я видела что здесь есть сад. Позволите ли вы мне, недолго там прогуляться? Я тоскую по свежему воздуху, по аромату свежих цветов, по звонкому пению дивних птиц. — Да, можешь, но запомни — выходить за пределы дворца, тебе строго запрещено. Сейчас это опасно, так как чума имеет способность распространяться довольно-таки быстро. Меры предосторожности явно не будут лишними, — уверенно заверил её Магистр. — Мой Лорд, я всё понимаю. Вы очень добры ко мне, благодарю что разрешили провести время, на свежем воздухе. На эти слова мужчина с лёгкой улыбкой кивнул, а затем поднявшись с постели, направился в ванную. Нужно было поскорей собраться и отправляться к Дженнсен. Спустя десять минут, Магистр был уже полностью собран и, взглянув на Моргану ещё раз, поспешил покинуть их покои. Он уже всё хорошо продумал, и чётко понимал, как стоит действовать дальше. Зайдя в комнату Дженнсен, Даркен увидел, что она уже проснулась. Девушка сидела на кровати, поджав под себя ноги — её взгляд был полон беспокойства. Подойдя к ней ближе, и сев рядом, Даркен осторожно взял её за руку. От его касания девушка вздрогнула, а затем подняла на него взгляд. — Доброе утро, Дженнсен? Как ты себя чувствуешь? Тебе уже стало легче? — Благодарю за лекарство. Да, мне уже намного легче — не так больно, как вчера, — слегка улыбнувшись, отозвалась девушка. — Я рад. То, что я тебе сейчас расскажу, может тебя расстроить и даже напугать, но ты должна узнать всю правду, — начал Магистр. Получая в ответ от Дженнсен, утвердительный кивок. — Мое имя Даркен Рал — я правитель Д’хары. Твой брат Ричард вместе с Волшебником, украли у меня Шкатулки Одена. Искатель захотел обрести могущество, которое они подарят, если их соединить воедино, — услышав эти слова, Дженнсен стало жаль его, ведь мужчину подло обманули — украли ценные, дорогие для него вещи, которые принадлежат лишь ему одному. Пусть девушка и не помнила себя прежнюю, но чётко осознавала, что даже сейчас в настоящем, ни в коем случае не может поддержать гнусной лжи и коварства. На подсознательном уровне, это ей казалось чем-то неприятным, совершенно невозможным для её понимания. — Обретя власть, он заставил Мать-Исповедницу, избить беззащитную и невооруженную женщину! — продолжил рассказ Магистр, говорил мужчина тихо и медленно, дабы ещё больше расположить девушку к себе и открыть ей своими словами, весь ужас произошедшего. Конечно, не без упущения некоторых деталей, и катализатора приведшего к немыслимой жестокости. Услышанное, и вовсе выбило Дженнсен из колеи. Девушка ощутила, как к горлу подкатил ком, а в уголках глаз начали собираться горькие слёзы. Плакать над судьбой невинной женщины, пострадавшей от рук её брата, не казалось чем-то зазорным, и вот девушка уже тихо всхлипывала, обнимая свои колени. Ей было страшно, что у неё такой брат. Как можно так жестоко поступать? Разве нет в нём, ничего доброго и человечного? Перед мысленным взором предстала картина из далёкого прошлого: ей очень явно представился молодой человек, бросающий холодно и равнодушно: «Убей её». Дженнсен вспомнила это, и пусть остальное всё еще ускользало из её сознания, эти слова по нарастающей повторялись вновь и вновь, с каждым разом всё громче и чётче. Её тело била мелкая дрожь, а всхлипы становились громче. В голове девушки, всплыл образ затравленной блондинки с белоснежными, как снег волосами, заплетенными в аккуратную косу, глядящей с безграничной покорностью, и безудержным страхом. Вдруг этот образ сменился на другой — в её голове прозвучало новое указание Ричарда, произнесенное с насмешкой: «Медленно». А потом перед глазами, возникла черноволосая девушка в белом, которая ударила блондинку без удовольствия, против своей воли — это было видно по выражению её лица. Девушка вздрогнула от ужасных воспоминаний, но вдруг заботливая рука, погладила её по колену, в попытке успокоить, и быть может даже отвлечь, ото всёх преследующих её ужасов. — Ты помнишь что-нибудь? — Вопрос прозвучал обеспокоенно, и вполне искренне. С каждой минутой, Даркен Рал казался Дженнсен, всё более близким и понимающим — лгать ему и мысли не возникало. К тому же, нечестно лгать тому, кто видимо и так, не единожды пострадал от последствий обмана. — Немного, — ответила она, чуть смущенно, и даже виновато. Ведь если она помнила эти картины, значит была там — не вмешалась, не защитила невиновных. От этого на чистую девичью душу, осел горький осадок вины. — Разве надо говорить о таком? Это ведь так гадко, — дрожа добавила Дженнсен. Ладонь Даркена, снова нежно коснулась её колена, а после накрыла хрупкую ладонь. — Я прекрасно понимаю тебя, и полагаю что тебе нужен отдых, милая. Обещаю не утомлять тебя, но ты обязана знать правду — такое нельзя скрывать, в первую очередь от себя самой, — предупредительно, дал наставление Лорд. На эти слова, Дженнсен не оставалось ничего иного, кроме как послушно и утвердительно кивнуть. Как бы ей не хотелось забыться, но эту часть своего прошлого нужно было принять. Увидев, что девушка уже немного успокоилась, Рал продолжил, всё так же держа её руку в своей. Она была такой маленькой, но в тоже время, столь родной и близкой сердцу. — Немногие выжившие, вернувшись, поведали мне о том, что Искатель заставил их поднять оружие, и драться друг с другом насмерть. По их словам, это было просто ужасное зрелище, — услышав это, Дженнсен также вспомнила этот момент. Смутно, как во сне, но видения битвы вернулись к ней, а голова заполнилась лязгом мечей и боевым кличем, перемешанным со стонами умирающих. Ужасно настолько, что девушка снова заплакала — по её щекам от страха и грусти, скатились обжигающие слёзы. Ей вспомнилось лицо Ричарда, беспристрастно наблюдавшего за исполнением своего бесчеловечного приказа, и это лицо вселило в сердце страх. Её брат был чудовищем — это бесспорно. Дженнсен жалась к мужчине так сильно, будто хотела раствориться в нём, укрыться от всёх бед и печалей, внутри его сильного и крепкого тела. Она чувствовала, что в безопасности только с ним. Пусть она не помнила его, но этот мужчина вселял в неё спокойствие и уверенность, которого ей казалось прежде, никогда не существовало в её жизни. На подсознательном уровне, по совершенно необъяснимым причинам, девушка чувствовала, что этот мужчина очень близкий и родной ей человек. Но разве такое, было возможно? — Я больше думать об этом не в силах, прошу достаточно! — Не прекращая плакать, взмолилась несчастная девушка. Она осознала что испугалась увиденного, не на шутку, а потому захотела побыть одной, и хоть немножко, привести в порядок, мысли в своей голове. — Как скажешь, милая. Прошу не стоить плакать, — уступил дочери Магистр, и выдержав краткую паузу, с заботой в голосе, Рал добавил. — Теперь ты в безопасности! Обещаю, что Искатель больше не тронет тебя. А затем, уложив её в постель и заботливо накрыв одеялом, Даркен ушёл, позволяя Дженнсен прийти в себя. Она многое вспомнила, и конечно же, эти воспоминания её напугали и дались тяжело. Дженнсен так и не смогла уснуть, боясь кошмаров навеянных плохими воспоминаниями…

***

Деревня

После провалившегося плана с похищением Морганы, к утру проснувшись и не обнаружив колдуньи на месте, спутники осознали и свой провал и что она вновь обвела их вокруг пальца. Тогда они поспешили к Дженнсен, Ричард твёрдо понимал, что сестра в опасности и надеялся, что успеет перепрятать её до того, когда она будет найдена его врагами. Оказавшись на месте, они не обнаружили: ни Дженнсен, ни шкатулок. Единственный кого они там нашли это друг Деврина, он был смертельно ранен, но перед тем как испустить дух, успел уведомить о том, что девушка, прихватив с собой шкатулки, бежала с Деврином в деревню к их общему другу Шону в надежде укрыться там от злых и опасных преследователей. Лишь услышав данную информацию, Искатель с дедом и возлюбленной, поспешили туда. Благо эта деревня была недалёко, а потому спустя день ходьбы, без остановок и привала, ум удалось придти к лесу, от котого к самой деревне, проходила протоптанная лесная тропинка. Следовать по такой было удобно, это исключало возможность заблудиться в лесу, сбиться с пути, тем самым утратив время, что крайне ценное, в данной ситуации. Оказавшись посреди леса, Ричард вдруг остановился и поднял кулак, тем самым призывая своих спутников, последовать его примеру. — Что случилось? — Голос Кэлен прозвучал обеспокоенно, она огляделась на всякий случай, но тихий лес, в окружении парочки домиков, кажется не предвещал никакой опасности. — Гляди, здесь глубокие следы, — Ричард присел, и тронул землю у своих ног. — Много следов. Это кони и люди. — В этих местах, нечасто можно встретить хотя бы одного коня, — подал голос Зедд, понимая что всё происходящее сейчас, недобрый знак. На это Ричард утвердительно кивнул. — Именно. Деревня бедная, торговцы сюда не ездят, вельможи этими путями не пробираются, а ближайший д’харианский пост, в пяти часах пути. Если лошади здесь, значит они целенаправленно двигаются в деревню. — Дженнсен. Этого имени было достаточно, чтобы всё поняли, что Кэлен имела в виду. Если в эту глухомань и забрели гости, то только по одной причине — Шкатулки Одена, смогли отследить. Оставив товарищей в укромном местечке, дальше Ричард решил отправится сам. За плечами была долгая жизнь в Вестландии, где он промышлял охотой, часто подрабатывал лесным проводником, выслеживал дичь, а также таился от гонений диких зверей. Он мог похвастаться многим, и был рад, что его друзья, не имеют столь богатый опыт, в данной области. Та простая однообразная жизнь стала хорошим учителем. Показала все навыки, которыми он теперь успешно вооружён, сделала из него того, кем он и должен был быть всегда — воина, предназначение которого остановить тирана, уберечь множество невинных душ, от его жестокости, и гнусных приказаний. Только Ричард, более не был уверен в том, что справится с поставленной задачей. Он был не таким воином, каким должен был быть. Вот Денна могла бы сделать идеального Ричарда Сайфера, которому превыше всего было бы дело. Неидеальный Ричард же обладал рядом слабостей, одной из которых была его сестра. Которую он только недавно обрёл, и до мелкой дрожи в коленях, боялся утратить навсегда. Ради благополучия Дженнсен, он готов был утратить такие нужные ему Шкатулки Одена. Ради её жизни, он был готов, без раздумий проститься со своей. Кажется в мире не существовало, ничего такого, чего не сумел бы для своей младшей сестры, свершить её старший брат, искренне желающий стать: каменной оградой ото всёх недругов и опасностей. Юноша был готов буквально всё, только бы ещё хоть раз, пусть даже на долю мгновенья, лицезреть её прекрасный лик, в котором кажется живёт всё сострадание и любовь, мироздания. Искатель чувствовал свою вину перед Дженнсен. Если бы, он включил голову раньше, попридержал язык за зубами, и не распространял столь важную информацию, в присутствии Леди Морганы, никакого несчастья бы не случилось. Сестра бы жила, тихой да беззаботной жизнью, на которую, бесспорно, заслуживает, даже побольше всёх остальных. Глубокий след от как минимум дюжины лошадей, привел его к самой деревне. Выходить на открытое место Ричард не стал, притаился в кустах с Мечом Истины в ладони. Ему не нужно было видеть их, он знал — д’харианцы здесь. И пусть ни одной из лошадей замечено не было, как и пеших солдат тоже, но перевёрнутые телеги, битые черепки и перекошенные ограды, говорили сами за себя. Выдавая факт присутствия, жестоких варваров, что не жалеют на своём пути никого: им не важна личность, они видят врага во всём живом: будь то девушка, младенец или старуха, приговор бы не смягчился, и отменению не подлежал бы, а был бы приведён в исполнение, к тому же отнюдь не быстро, и безболезненно, а с изощренной жестокостью. «Это я уяснил, по тому как они покромсали моего приёмного отца. Абсолютно невинного, не сделавшего им, совершенно ничего дурного. Если конечно не учитывать того, что он осмелился воспитать меня. Прекрасно зная о пророчестве, служащему мне в этом мире — безудержно болезненным клеймом. Но разве данный его поступок, стоит жестокой смерти? Уж точно нет, ведь он не совершил преступления, а всёго лишь проявил милосердие, почувствовал отцовский порыв к беззащитному ребёнку, что так отчаянно нуждался в чей-то ласке, и любви» Оставаться и далее, в укрытии было не менее опасно, чем приближаться к деревне, оттого что судя по всему, эти люди, что учинили здесь лютый разгром, далеко не ушли. Обратных следов, по крайней мере, Искатель не разглядел. Можно было конечно предположить, что они направились на запад, но безопаснее было предполагать худшее — а именно то, что они всё еще находятся здесь, и в любой момент, обнаружат его, бессовестно нанеся удар в спину. Жить ожидая нападения легче, расслабление в моём положении, может привести лишь к наглой смерти, ставшей последствием удара, д’харианского меча. Ричард перебежал от дерева к дереву, на жалкий метр приблизившись к деревне. Можно было попытаться слиться с крестьянами, набросив на голову капюшон плаща, но во-первых, смешиваться было не с кем, потому как улицы были абсолютно безлюдны, а во-вторых, хотя это уже не имело никакого значения, свою заплечную сумку Ричард оставил у Зедда и Кэлен, и тот самый плащ находился в ней. Дом Шона, давнего знакомого из Сопротивления, ещё издали запестрел большим красным крестом на двери, Ричард нахмурился, так как это не предвещало ничего хорошего. Красный Крест, было принято рисовать на доме, лишь в двух случаях: когда жители его были неверны Магистру, и оглашены предателями, или же когда, было объявлено об эпидемии, и в доме обитали, возможные разносчики заразы. Юноша надеялся, что данный крест ошибка, а потому решился рискнуть, чтобы выяснить: что и как. Он рванул к дому, толкнул хлипкую дверь, что едва удержалась на петлях, и к счастью обнаружив её не запертой, укрылся внутри дома. В жилище было темно. Ни света свечи, ни огня в камине. Это без сомнений настораживало, подливая горячего масла, в огонь беспокойства, за близкого друга. — Есть кто живой? — Ричард старался не повышать голоса, чтобы не привлечь внимания извне. Никто не ответил, лишь скрипнула доска откуда-то справа. Ричард вовремя отклонился — крепкий тесак просвистел у него перед носом, и врезался к счастью не в его голову, как видимо было задумано, а в дверную оправу. В неясном свете, мелькнула светловолосая голова, в которой Ричард узнал того, кого искал. — Шон! Это я, твой друг, — Ричард поспешил выставить руки вперед, надеясь этим остудить пыл товарища, показать что он не является врагом, и потребности к осуществлению атаки — нет. К счастью у него это получилось. Ведь в следующее мгновение Шон замер, а затем и вовсе, отшвырнул от себя смертоносное оружие. — Прости, — удрученно прошептал он, а затем обхватив голову руками, медленно осел на пол, при этом добавив, — Не думал, что нападу на Искателя. Товарищ был так разбит, так подавлен, что Ричард не на шутку встревожился. И вовсе не потому, что тот, только что едва не отправил его на тот свет. Своих друзей Искатель не боялся, он верил им, как самому себе, а потому был убежден, что решающего удара, мужчина и так, не нанёс бы ему. — Шон, поведай мне что происходит? Отчего ты столь угнетен, и где твоя семья? Только не говори что их похитили д’харианцы, — Ричард присел над мужчиной, и осторожно дотронулся его плеча. Шон лишь задрожал сильнее, а затем отшатнулся. Взглянув на меня так, будто именно я, а не д’харианца и Морд-Сит, являются неизменной причиной, всех его несчастий. — Всё куда хуже Искатель, лучше бы их похитили. Так хотя бы, осталась надежда на спасение. Даркен Рал узнал, что мы приютили Дженнсен, и в наказание напустил магическую чуму на деревню. Крис, моя любимая супруга умерла ночью, а теперь заболела моя малышка… — Шон от злости заскрежетал зубами, — Госпожа Далия, пообещала лично передать нам лекарство, но лишь в том случае, если мы принесем в ближайших д’харианский пост, голову Искателя! После услышанного, Ричард пришел в состояние недоумения, но вопреки этому старался рассуждать здраво, не лезть в прошлое и не тревожить свежие раны товарища. Он чётко осознал одно, поступив так жестоко, Рал перешёл последнюю из возможных границ дозволенного. «Как Искатель Истины, я не вправе позволить, чтобы это сошло ему с рук», — окончив свои тягостные рассуждал, Ричард подал ему руку, тем самым помогая встать с пола, а затем задает лишь один вопрос, что пожалуй сейчас для него, стоит превыше других: — Где находится Дженнсен? Надеюсь, она не входить в число заболевших? — Искатель понимал, что ставя вопрос так, поступает в некотором роде эгоистично, словно возвышая сестру над другими, но увы, как сформулировать мысль тактичней, он не сумел придумать. — Д’харианцы шли к нам, — поразмыслив, наконец заговорил Шон, отряхивая штаны от пыли, — Она схватила шкатулки, и убежала. За секунду, до их прихода. Волнение пробежало по венам Ричарда, когда он представил, что может сделать Даркен Рал с его сестрой, попади она к нему в руки. — Мы найдем её, — клянется Искатель, но затем добавляет те слова, которые товарищ ожидал от него, наиболее всего, и в глубине души опасался, никогда не услышать, — Но сперва, давай поможем твоей малышке. Шон не стал скромничать и отнекиваться, напротив охотно кивнул, большего всего на свете желая, увидеть единственную из родных людей, весёлой и здоровой. — Всёх заболевших, отвели к холму Грешника, я провожу. Возьми с крючка мой плащ, д’харианцы ещё бродят поблизости. Я не хочу чтобы нападение, или твоё ранение, стало препятствием к исполнению, наших общих планов. Ричард и не сомневался в этом, поэтому с благодарностью, надел предложенный другом плащ, и не мешкая, накинул капюшон на голову. — Сходим за Зедом, — уже выйдя изрёк Шон, — если кому нибудь, и под силу справиться с этой заразой, так это только: Волшебнику первого Ранга. Ричард утвердительно кивнул, пусть в глубине души, и не разделял данной веры своего товарища. Юноша не был уверен наверняка, под силу ли его деду такое, но хотелось верить, что людей, и впрямь ещё возможно спасти. Понимать, что всё их беды приключились исключительно из-за него, было хуже всёго.

***

Комната Дженнсен

По её ощущениям прошло больше часа, когда Даркен Рал, вернулся вновь. На этот раз, Лорд Рал был не один. В бережных объятиях мужчины был рыжий котенок с белым ухом, который с любопытством рассматривал помещение. Увидев зверька, Дженнсен забыла обо всёх тревогах, и сев на кровати, подалась чуть вперед, чтобы разглядеть нового обитателя. На её губах появилась искренняя улыбка, так как, на каком-то подсознательном уровне, она почувствовала, что животные — одни из самых её любимых, земных созданий. — Этого котенка, подобрал один из моих людей, — Даркен Рал поднёс питомца к ней ближе, — Я думаю, что ему нужен друг. Ты прекрасно, подойдёшь на эту роль. Когда мужчина протянул котенка ей, Дженнсен ощутила детскую радость. Она перетащила малыша себе на колени, не переставая умиляться тому, какой он был славный. Дженнсен была благодарна за этот подарок, поэтому поцеловала Даркена в щеку, но затем ей стало неловко, и она опустила глаза на котенка, стараясь более их не поднимать. Спустя некоторое время, Рал заботливо уточнил: — К тебе вернулись, хоть какие-то воспоминания? — Они все так ужасны. Я не хочу даже думать о них, — Дженнсен вновь легла, уложив котёнка себе на грудь, — мне кажется будет лучше, если я более никогда, ничего не вспомню. Рал ответил на эти слова кивком, и девушка возобновила игру с рыжим малышом. Котёнок осмелел, и принялся тереться об её подбородок, громко мурлыча. Дженнсен не думала, что способна сейчас на добрые эмоции, но неожиданно для себя, ей удалось искренне улыбнуться. Мужчина снова вышел дабы не мешать дочери и час у Дженнсен прошёл, в играх с котенком, за которыми она совершенно позабыла обо всёх горестях и печалях, которые так терзали её в последнее время.

***

Тем временем, выйдя из комнаты Дженнсен, Даркен направился к Моргане. Он понимал, что не имеет ни малейшего права, давить на свою дочь. Начни он вытягивать нужную информацию из Дженсен, она непременно закроется в себе, тотчас перестанет ему доверять или чего хуже вспомнит свою былую жизнь. «Нет, шкатулки я могу получить, лишь проявив несвойственное, для себя терпение. Требуется дать Дженсен освоиться, позволить ко мне привыкнуть. Я не желаю наносить своей дочери ещё большую душевную травму. Она итак, достаточно натерпелась» Но вопреки этим логичным доводам, Рал четко понимал, что времени на осуществление данной задачи, у него осталось — ничтожно мало. «Я успел заметить, что Ричард довольно-таки проворный юноша, неустанно и довольно настырно следующий к своей цели и готовый отдать жизнь, за свои убеждения, а потому нет ни малейших иллюзий насчёт того, что в поиске шкатулок он потерпит поражение. Бесспорно, сын обнаружит ценнейшие реликвии: куда скорее, чем я могу себе предложить. Я должен его опередить, ведь это мой долг перед невинно убиенным отцом и всем народом Дхары, который остался верен мне, и готов во имя моего благополучия, расстаться с жизнью», — глубоко погрузившись в свои размышления, в некотором роде удрученно, рассуждал Магистр и дабы успокоится, долгое время бродил по длинным коридорам дворца. Зайдя в сад, Даркен тотчас заметил Моргану, что сидела на лавочке, в полном одиночестве, и любовалась природой здешних мест, попутно с этим, вдыхая свежий лесной воздух, с витающим вокруг ароматом хвои. Девушка была так расслаблена и сосредоточена на своём занятии, что даже не заметила, как Даркен подошёл к ней, а затем присел рядом. Лишь его уверенное касание, рука к руке, вывело принцессу из столь загадочного, но в тоже нереально приятного, состояния транса. Почувствовав жар от касания, Моргана обернулась, и нежно обняв возлюбленного, промолвила: — Мой Лорд, я так рада, что вы пришли. — Моргана, мне жаль, но я пришёл ненадолго. У меня есть для тебя важное задание. Вечером я прошу тебя, поговорить с Дженсен. Будь добра, подружись с ней. Тебе необходимо, втереться ей в доверие, чтобы после возвращения необходимых воспоминаний, она смогла рассказать мне, где конкретно спрятала шкатулки, — уверенно Даркен объяснил принцессе, её сверхважную задачу. Мужчина искренне надеялся, что может положиться на Моргану, и не будет огорчён тем, что из этого, получится в итоге. — Мой Лорд, обещаю быть милой с ней и сделать всё для того, чтобы Дженнсен мне открылась, — с ободряющей улыбкой, проронила Моргана. За радостными глазами колдунья скрывала, мучающий её вопрос, что с момента появления во дворце незнакомки, как острие ножа, играл на натянутых струнах, её беспокойного сердца. «Кем приходится эта Дженнсен возлюбленному? Я даже думать не хочу, что он может испытывать к этой девочке некие теплые чувства», — пыталась успокоить саму себя Моргана. Но в памяти, как назло продолжало всплывать лицо Даркена, в чьих глазах при одном лишь упоминании Дженнсен, возникала неведомая до этих пор нежность. — Я был рад, увидеться с тобой Моргана, но мне уже требуется уходить. Я провожу тебя в комнату Дженнсен, когда потребуется, а пока отдыхай. Обещаю, провести вечер с тобой, — последние слова, Даркен сказал уже мягко, с нежностью погладив принцессу по щеке. — Мой Лорд, я буду этого очень ждать, — улыбнувшись, дала ответ девушка. От услышанных слов, что переполнялись бескрайней любовью и нежностью, губы Даркена растянулись в чарующей улыбке. Поднявшись со скамейки, он неспешно направился в сторону дворца, где в томительном предвкушении, его ждал близкий сердцу человек. «Сегодня я должен рассказать ей правду о нашем родстве, но перед этим необходимо серьезно подготовиться, чтобы лишний раз не напугать её. Я знаю, что поможет мне, окончательно завоевать доверие дочери», — с замиранием сердца, мужчина продолжал рисовать в воображении яркую улыбку дочери, без которой, казалось, и дня больше не представлял.

***

Холм Грешника — Лагерь

Лагерь, который установили в лесу для больных, представлял собой ужасающее зрелище. Это было похоже на преисподнюю, люди шатались и падали, словно от смертоносных ожогов адского пламени, всюду были слышны: стоны боли что смешались с глухими рыданиями. Вокруг летала, аура боли и страха, она была настолько осязаема, что её можно было прочувствовать, даже через воздух. От вида страждущих, сердце юноши дрогнуло, и он вопреки сильной воли, почувствовал как в глазах, начали собираться соленые и горькие слезы. Осознание, что всёго за один вечер: заразу подхватило более двадцати человек, четверо из которых уже умерло, приводило Искателя в чувство истинного ужаса, юноше не верилось что в реальном мире, такое возможно. Он жалел, что не остановил Магистра раньше, что позволил ему так измываться над несчастными крестьянами. Ему хотелось защитить их, всех и каждого, предотвратить ужасный поток смертей. Любовь к людям — это и есть те крылья, на которых человек поднимается выше всего. Если бы, это было возможно, он забрал бы их боль себе, но, увы, исцелять людей, юноша не умел. Осталось одно: попытаться исцелить заболевших, и не дать распространится заразе за пределы деревни. Ведь если такое произойдёт начнётся эпидемия — которую остановить будет никому не под силу. Подобный кошмар, сумеет забрать с собой миллионы жизней. — Наши зовут эту хворь «огненной лихорадкой», — поведал Шон. — Пришло ей такое обозначение, от того, что она распространяется быстрее ветра. Ни до кого не дотрагивайтесь, ведь тогда лихорадка, мгновенно попадёт в вашу кровь. Достаточно, лишь одного прикосновения, чтобы слечь! Кэлен, которая хотела подать руку помощи старухе, изрядно испугавшись, тут же отпрянула. На Ричарда слова столь удивительный эффект не взыграли, ведь смышлёный юноша, и так уже догадался, о принципе действия проклятья. Но предупреждение Шона явно не лишнее. Не зря поговаривают: «кто предупрежден, тот вооружён» Они вошли под тент, растянутый между деревьями, где на грубых покрывалах, лежала маленькая девочка, по чьему лицу растянулись как ветки, черные вспухшие вены. Ричард догадался, что это дочь Шона, юноше стало вдвойне не по себе от того, что женщину, которая погибла из-за него, он даже не знал в лицо. Ему было очень больно, когда по его вине, погибали безвинные люди. Это было слишком жёстоко. От осознания что он, как будто нёс смерть, в жизни каждого из тех, кто ему дорог и близок, Ричард едва не возненавидел себя. — Тому, у кого пылают вены совсем немного осталось. Это последняя стадия, — в голосе Шона, не было грусти или злости, просто спокойное принятие. Он присел над дочерью, а затем протянул к ней ладонь. Было безумное желание, прикоснутся к дочери, погладить её нежное личико, поцеловать в лобик. Сердце Ричарда болезненно сжалось. Он знал, что даже представить не может, каково сейчас отцу, который в такой тяжелый час, не может даже обнять своего умирающего ребенка. — Зедд, ты ведь сумеешь вылечить её? — с надеждой спросила Кэлен, на лице которой, сейчас можно было различить целую гамму страданий. Как Мать-Исповедница, она искренне сопереживала, страждущим крестьянам. Ей было горько, что мирные люди, страдают из-за политических игр, за власть. Так не должно быть, уж точно никогда, и ни при каких обстоятельствах. — Да, вылечу, — голос волшебника звучал задумчиво, и в некотором роде обеспокоенно, — Пожалуй, я смогу вылечить, ещё нескольких наиболее тяжёлых. Но на это, уйдёт немало времени, ведь мне потребуется: каждый раз вытягивать болезнь из их тела, в своё. Мне нужно будет время, чтобы исцелить самого себя, после каждого больного. Если я заберу слишком много, или не успею очистить свою кровь, то буду обречён, как и всё, в этом лагере. Но выбора у нас, кажется что нет. Мы непременно должны попытаться спасти хоть кого-то. Ричард заметил, что дед настроен на серьёзную борьбу, но осознавал, что спасти всех, как бы этого не хотелось, не представляется возможным. — Буду брать тяжёлые случаи, чтобы спасти тех, кто на пороге смерти, — принял решение старик, и выдержав некоторую паузу, сообщил довольно-таки, прискорбную истину. — Но за это время, легкие случаи будут обращаться в тяжелые. Это будет довольно трудно. Но, я полагаю, что вполне реально. Ричард ответил ему, утвердительным кивком. Зедд позаботиться об этих людях, и о себе самом, юноша был в этом убежден. Но также он знал, что где-то там вдали, находится его нежная и хрупкая сестра, которая настолько беззащитная и добрая, что не сможет защититься, постоять за себя. — Мы обязаны найти Дженнсен, — нетерпеливо напомнил Ричард. — Я не могу позволить Ралу погубить свою родную сестру. — Ричард, ты прости конечно. Но я даже представить не могу, где сейчас находится твоя сестра, да и не могу быть уверенной в том, жива ли она, — напомнила Кэлен, в следующее мгновение добавив, — а у этих людей нет времени, наш долг первоначально помочь им. Ричард точно осознавал, что его возлюбленная права, также, как понимал, что с хитрым Ралом можно справиться, только ответной хитростью. — Если бы вы добыли мою голову, — обратился Искатель к Шону, — куда бы вы потом, отнесли её? Шон почесал макушку, словно вспоминая слова тех, кто нарушили мирный уклад, их беззаботной жизни. — К озеру, оно находится недалёко отсюда. Там расположился д’харинаский отряд. — Если бы я, исповедала кого-то из них, — оживилась Кэлен, — мы бы узнали, что произошло с Дженнсен, и где сейчас находятся Шкатулки Одена. — И смогли бы добыть лекарство, — закончил за неё Ричард, — ведь если Рал создал болезнь, то он не мог не придумать способа, защитить от неё своих людей. — Я останусь здесь, и помогу всем, кому только смогу, — решил Зеддикус Зул Зорандер, опускаясь на корточки перед большим круглым камнем, — Вы же отправляйтесь на берег. А выманить их сможете, с помощью этой уловки. Старик поднял камень с земли, и медленно начал проговаривать, слова древнего заклятья. Тотчас камень в его руках, превратился в отрубленную голову, так идеально похожую на голову внука. От представшей пред взором картины, Кэлен на инерции поморщилась, а Ричард же, лишь задумчиво хмыкнул. План был прост и сложен одновременно, и нужно было очень постараться, чтобы выполнить всё лучшим образом.

***

Замок Роттенберг

Прошло пятнадцать минут, а Дженнсен всё ещё держала на руках котенка, беззаботно играясь с ним. Как вдруг до её ушей донесся звук. Громкий, пробирающий до дрожи. Это были женские рыдания, такие мучительные, что сердце непроизвольно сжалось, от чужой боли. Ей стало очень жаль ту незнакомку, которая так горестно плакала, хотелось подойти к ней, и утешить её. Девушка нежно, поставила котёнка на мягкий матрас, и заметив как он отошёл в сторону, аккуратно присела. Она волновалась, что не сможет удержаться на ногах, но всё равно, во имя желания поддержать страждущего, решилась рискнуть. Опираясь о стены, гостья дошла до расписной дубовой двери, а после вышла в длинный коридор. Белая сорочка, вместе с накинутым поверх халатом, колыхнулись от гуляющего сквозняка, отчего по всёму телу, в одно мгновение пробежали мурашки. Босые ступни, ощутили пробирающий до костей — жуткий холод, исходящий от каменных плит, сквозь бархатный ковер. Завернув за угол, Дженсен увидела ту самую женщину, которая заботилась о ней в период беспамятства. Её морщинистые руки, аккуратно гладили растрепанные волосы крестьянки, пока та, громко всхлипывая, прятала лицо в изувеченных ссадинами ладонях. Было видно, что устоять на ногах, ей удавалось с видимым трудом. Её истеричные всхлипы, ударялись о коридорные стены, и звонким эхом разносились по залам замка. Даркен Рал с печальным видом возвышался над подчиненными, сидя на коридорной тахте, его губы превратились в сплошную тонкую полоску, а взгляд переполняла — пугающая до жути тоска. В некогда прекрасных глазах, сейчас плескался бездонный океан скорби. К тому моменту, как Дженнсен приблизилась, женщины успели удалится. На месте, остался только Рал, и он был так печален, что девушка присела рядом в ободряющем жесте, опустив руку ему на плечо. — Вы чем-то расстроены? Что случилось? — Обеспокоенно, задала вопрос девушка. Услышав вопрос дочери, Даркен поднял голову, и взглянув в её полные скорби глаза, промолвил: — Ричард Сайфер и Исповедница напали на мой гарнизон. Мне сейчас пришлось сказать ещё одной матери, что её сын пал от руки Искателя, — сообщил он таким болезненным голосом, что Дженнсен даже вздрогнула от беспокойства за того, к кому успела привязаться. — Мне очень жаль, — тихо проговорила Дженнсен, хоть понимала, что её сожаления ничего не исправят. — Как мой брат, может быть таким жестоким? — Недоумевала девушка. — Я знаю, что ты чувствуешь, — Даркен Рал повернул лицо в её сторону, в его глазах стояли слезы. — Неужели, нельзя ничего сделать? Разве вы не можете остановить моего брата? Покончить с теми зверствами, которые он совершает? — отчаянно обратилась Дженнсен, а затем заглянула в глаза мужчины, желая отыскать там ответы, на свои многочисленные вопросы. — Если бы, всё было так просто! — печально изрёк Рал, спустя мгновение добавив. — Но, разве может отец причинить вред своей родной крови? — Отец? — недоуменно задалась вопросом девушка. В её голову скользнула одна мысль, поверить в реальность которой было трудно, но иного объяснения услышанному, она не находила. Рал мягко взял руку Дженнсен в свою, и глубоко вздохнув, решил что пришла пора признаться, открыть дочери, свой самый заветный секрет: — Я понимаю, что должен был сообщить тебе об этом сразу, но я боялся причинить тебе ещё больший вред. Ты была слишком напугана чтобы узнать такое, но сейчас я понимаю, что пришла пора открыться. Ты и Ричард мои дети, Дженсен. От услышанных слов, глаза её распахнулись, так широко, насколько это возможно. Дженсен, казалось, была готова к совершенно любым поворотам, но как оказалось, оставались на свете вещи, способные её удивить настолько сильно, что она едва не потеряла сознание. Девушка чувствовала, что этот мужчина некто близкий ей, но даже подумать не могла, что он — её родной отец. Убедившись, что она внимательно слушает, Даркен начал свой рассказ. — Когда был жив, мой отец Паниз Рал, в Д’Харе царил мир, свобода и справедливость, всё было совершенно по-другому: без зла, боли и смертей. Эти первые слова казались для Дженсен чем-то нереальным, даже больше сказать сказочным. За последние пару часов, Дженнсен увидела столько боли и страданий, чужих и своих собственных, что мысли о свободе, справедливости и мире, вызвали лишь ещё большую грусть. — Отец очень любил меня, я был единственным его сыном, наследником престола. Но однажды, в День моего Рождения, когда мне исполнилось десять, Первый Волшебник — Зеддикус Зул Зорандер, разрушил наше счастье, мир и гармонию, — от этих слов голос Даркена Рала надломился, а губы задрожали. В его взгляде чувствовалась вся боль, что была неотъемлемой частью рассказа о былых временах, и девичье сердце сжалось от понимания, какой ужас пришлось пережить этому человеку, нет отцу. — Ночью Волшебник явился во дворец, я был тогда рядом с отцом. Он пришел поздравить меня. Зедд ненавидел моего отца и меня: отец отвлёкся всего на секунду, но Волшебнику хватило и этого. Он безжалостно сжёг моего отца, в своём волшебном огне, прямо на моих глазах. А что мог я, десятилетний мальчик? Я пытался, вытащить его из огня, но не сумел. Пытаясь спасти отца, я получил сильные ожоги. Зедд уже хотел убить и меня, ни в чем неповинного десятилетнего ребенка, но Эгримонт вовремя подоспел и, рискуя собой, спас мне жизнь. Я никогда не забуду того дня и лика своего любимого отца. Ведь не зря говорят: «Жизнь мертвых продолжается в памяти живых», — в этот раз, Даркен не смог сдержать слёз, так как ему действительно было, всё также больно об этом вспоминать. Он попытался скрыть их, опустив лицо, но Дженсен вдруг решилась взять его за руку, а затем обняла и произнесла дрогнувшим от слёз голосом: — Не плачь, отец, этот Волшебник настоящее чудовище, он очень жестоко поступил с тобой, но я здесь, я помогу тебе и никогда не брошу, — искренне промолвила девушка. Услышав эти слова, Даркен улыбнулся в глубине души. Эгримонт всё же был прав, в его Магистре погибал великий актёр. Если бы хоть кто-то увидел его сейчас, то тот час осёл бы на пол от удивления. Магистр Рал плачет? Да, он не был совсем уж бездушным и жестоким негодяем, но показывать свои эмоции было не в его репертуаре. Жизнь слишком хорошо его потрепала, с каждым новым днём, закаляя всё сильнее и сильнее. Если хочешь выжить на троне Дхары, ты должен уметь манипулировать и хитрить. Любая настоящая эмоция — слабость, что даёт лишний повод для сомнений в нём. Дженсен была его дочерью и он хотел защитить её, но проявлять эмоции даже перед ней не мог. Он и так достаточно раскрылся перед девушкой, поведав об отце. Он так привык манипулировать людьми, что уже не видел в этом ничего зазорного. Но в этот раз, ему было неприятно обманывать родного человека, лить фальшивые слёзы, нарочно ломать свой голос. Только выхода у него не было. Да и ведь это не обман, если всё сказанное было правдой, не так ли? Искусство манипуляции не подвело Даркена и в этот раз. Дженсен не заметила его хитрости и, приняв эмоции за чистую монету, с сожалением взглянула на Рала. Она поняла его и поддержала. Отдавать девочку под влияние Волшебника он не намеревался. Магистр хотел, чтобы его дочь осталась здесь, с ним. Вопреки всему он понимал, что не желает быть одиноким. Его сердце тянулось к Дженнсен, он хотел проводить как можно больше времени с родным для себя человеком. Услышав эти слова, Рал обнял Дженнсен в ответ, сплетая свои пальцы с её. Вдруг Дженсен задала вопрос: — Ты знаешь, где моя мама? Она тоже здесь? — Спросила девушка, вытерев слезы тыльной стороной ладони. Даркен встретился с ней глазами. — Всё, что я знаю о твоей матери — то, что она была хорошей и доброй. Я не знаю, что с ней случилось, — печально промолвил мужчина. Он понимал что ложь ни к чему хорошему не приводит и ему было горько продолжать до сих пор вводить дочь в заблуждение, но мужчина понимал, что действовать в ином ключе, пока не может. Лишь услышав её вопрос, он хотел сказать Дженнсен, что Таралин умерла, но понимал, что для этой новости, сейчас не самое подходящее время. Она может расстроиться и вспомнить то, что вспоминать не стоит. Дженсен сделала вздох, чтобы унять слёзы, потому что они потекли из глаз с новой силой. Не хотелось перед отцом выглядеть вот так — ничтожно и сломлено. — Зеддикус разлучил меня с вами, не дав даже увидеться. Сначала он забрал Ричарда к себе на воспитание, украл его у меня, в ночь его рождения, затем забрал тебя Дженсен. Когда Ричард вырос, я обратился к нему, надеясь что отцовская любовь, поможет преодолеть ему, внушенные манипуляциями убеждения Зедда. Но увы, это было безуспешно. Он считает меня своим врагом и поклялся себе, что должен убить меня. В этом его убедил Волшебник. Ричард не знает, что я его отец, а Зорандера он считает героем, но это совершенно не так. Если Ричард соберет всё шкатулки Одена, то под контролем и манипуляциями Волшебника, сделает с миром ужасные и страшные вещи! — с каждым словом, тон его становился все жёстче и выше, последние же слова, и вовсе были произнесены на выкрике. — Мы должны остановить его! — Решительно заявила Дженнсен, не в силах смотреть, как её отец, родной ей человек, страдает. Он вскинул на неё глаза, в них читалась слабая надежда. — Как? Дженнсен тряхнула головой, заставляя собственные страхи уйти подальше. Не было времени пугаться и жалеть себя, нужно было защитить мир, от брата и Волшебника. — Если бы я вспомнила, где находятся шкатулки. Ты бы забрал их первым и тогда снова воцарили бы мир, справедливость и гармония. На лице Даркена Рала, отразилось понимание, но оно всё ещё было приправлено тревогой. — Я не хочу заставлять тебя вспоминать весь пережитый кошмар, — он запнулся от её уверенного взгляда. — Я уже всё решила отец. Я не боюсь пережитых кошмаров, но я могу остановить ужасы грядущие! — уверенно произнесла девушка. — Да будет так, — слабо улыбнулся Даркен. «Я добился того, что хотел. Дженнсен теперь полностью на моей стороне. Теперь главное, не дать ей вспомнить старую жизнь», — подумал мужчина, а затем взглянув на дочь, промолвил: — Дженнсен, сейчас к тебе придёт Моргана. Она очень дорогая и близкая для меня девушка. Думаю, с моей и её помощью, у тебя всё выйдет вспомнить. Ты не против? — Мягко задал вопрос Даркен, держа руку Дженнсен в своей, он понимал, что если отпустить её, то может утратить навсегда. «Ведь если она попадёт в руки Зедда и всё вспомнит, то он расскажет ей всё со своей стороны и тогда она непременно возненавидит меня. Хочу, чтобы всё получилось и чтобы она вернулась ко мне со шкатулками и жила здесь со мной, как моя дочь. Шестнадцать лет я не знал и не видел её, но сейчас хочу возместить потерянное время, всем сердцем желаю, чтобы она стала мне дочерью и приняла как родного отца». — Я не против, — улыбнувшись проговорила девушка. Испытывая некоторый интерес к знакомству с возлюбленной отца. На эти слова Даркен одобрительно кивнул, а затем, улыбнувшись, встал, и решил сам привести Моргану.

«Память — это инструмент, который неустанно обтачивает прошлое, превращая его в удобное и приемлемое для вас повествование. Память человека — лист белой бумаги: иногда напишется хорошо, а иногда дурно, а хуже всего, когда пишется она: не дурно и не хорошо, а так, как нужно рассказчику»