Страж | Усмиритель душ | Guardian | 镇魂

Как по волшебству Чжао Юньлань увлёк за собой Шэнь Вэя и студентов. Лан-гэ обильно их накормил и разместил в единственном на город пятизвёздочном отеле. Следующим утром, ещё до рассвета, к отелю вереницей подъехали три внедорожника. Машины были забиты до отказа. Они словно готовились не к обычной поездке, а к научной экспедиции. Тёплая одежда, полевое снаряжение, высококалорийные продукты, лекарства, оборудование — чего только не было. Всё новое, запакованное. Чжао Юньлань невозмутимо, ничуть не смущаясь, принял чужую щедрость. Попросив Линь Цзиня раздать водителем по пачке сигарет «Чжунхуа», он зацепился языком с приехавшим их проводить Лан-гэ. Лицо у Лан-гэ опухло, как варёная сосиска, однако сам он светился воодушевлением и источал бодрость. Вчера они дружно отдали должное байцзю, но, кажется, похмелье его совсем не мучило. Лан-гэ выпростал свою медвежью лапу и взволнованно похлопал Чжао Юньланя по плечу. — Дружище, вот и ехать пора, — словно не в силах расстаться, проговорил он удивительно нежно. — Прости за скромный приём. У нас маленький город, ничего приличного нет. Ты уж извини. Чжао Юньлань взглянул на него сердито. — Ты опять за своё? К чему вся эта церемонность? Мы прибыли издалека, ты нас радушно встретил. Лан-гэ, если соберёшься к нам, в Лунчэн, я никаких денег не пожалею. Как говорится, даже котёл разобью и обломки продам. Всю ночь простою в пробке на втором транспортном кольце, но встречу и провезу тебя везде, где потребуется. Ну и, конечно, возьмём Се-гэ и поужинаем втроём. Попрощавшись с Лан-гэ, Чжао Юньлань повернулся к Шэнь Вэю и прошептал: — Серпантин извилист и коварен. Боюсь, детки не справятся. Давай поедем все вместе? Раскидаем студентов по машинам. За руль сяду я, Линь Цзин и Чжу Хун. В Цинси соберёшь свою группу вновь. Пойдёт? Он старался изо всех сил. Пожалуй, даже гиды не завлекали на платную экскурсию с такой страстью. Шэнь Вэй чувствовал, если откажется, в чужих глазах будет выглядеть глупцом. Нет заслуг — нет награды. Он всё-таки был не такой толстокожий, как Чжао Юньлань. Ему было крайне неловко. — В этот раз я плохо продумал поездку, — садясь в машину, проговорил он. — Причинил так много хлопот. К тому же мы не знакомы с господином Ланем, а он на нас так потратился. Наверное, стоит его как-то отблагодарить по возвращении?.. — О, не волнуйся и просто забудь, — отмахнулся Чжао Юньлань. — Ты ничего никому не должен. Всё на мне. А о благодарности мне тебе не стоит беспокоиться. Шэнь Вэй промолчал, словно подавившись словами. Впереди загорелся красный свет. Чжао Юньлань нажал на тормоз, повернул голову и улыбнулся. На щеках расцвели ямочки. Шэнь Вэй, вмиг зардевшись лёгким румянцем, непроизвольно мельком взглянул на заднее сидение — оба студента прилипли к окнам — и расслабленно выдохнул. Сердце трепыхнулось, и Чжао Юньлань решился. Он протянул руку к чужому воротнику — вытащил наружу уголок, разгладил, а затем как бы невзначай едва касаясь мазнул костяшкой указательного пальца под ухом. Сердце замерло. Чжао Юньлань, не дожидаясь реакции, отнял руку и отрегулировал зеркало заднего вида. — Воротник, — скромно пояснил он, глядя перед собой. — Поправил. Уши у Шэнь Вэя заалели. Красный свет погас, и Чжао Юньлань нажал на газ. Он вёл машину сосредоточенно, не глазея по сторонам, но уголки губ подозрительно подрагивали. Шэнь Вэй, будто бы смутившись, отвернулся к окну. Чжао Юньлань не видел его лица, поэтому не знал точно. Шэнь Вэй постепенно взял себя в руки. С лица сошла краска. Щёки выцвели до серости. Он хмурился, морщины на лбу стали глубже. На нежном и тонком лице читалась какая-то неописуемая холодность и суровость. Он казался поразительно нелюдимым, замкнутым. Тяжело вести машину по извилистой горной дороге. И укачивает, и голова кружится. Часов семь спустя студенты уснули, развалившись на заднем сидении. Шэнь Вэй же не осмеливался дремать. Когда сидишь рядом с водителем, нужно за ним приглядывать, чтобы тот не уснул ненароком. Особенно если предыдущим вечером тот пил вино без меры. Дорога запетляла сильнее и сузилась. От колёс до края обрыва было меньше метра, а ограждения не было вовсе. Одно неверное движение — и всё. К счастью, Лан-гэ дал им весьма хороший автомобиль, а Чжао Юньлань, несмотря на всю свою безалаберность, оказался отличным водителем. Чем дальше они погружались в горы, тем морознее становилось. Холод чувствовался даже с включенной печкой. На обочине появились сугробы. Со временем исчезли последние признаки присутствия человека. Дорогу плотной коркой покрыл наст. Машины, двигавшиеся одна за одной, в едином порыве замедлились и увеличили дистанцию. Чжао Юньлань переключил передачу и плавно затормозил. Другие тоже послушно остановились. — Дорога плохая. Думаю, надо надеть цепи противоскольжения, — пояснил Чжао Юньлань и, открыв дверь, добавил Шэнь Вэю: — Холодно. Оставайся внутри. Шэнь Вэй его не послушал и выбрался наружу. Зимой в сердце гор страшен не холод, а ледяной пронизывающий ветер. Он сбивал с ног. От него не спасал даже плотный пуховик, не говоря уж о щёгольском приталенном пальто Чжао Юньланя. Студенты проснулись, выскочили помочь, однако Чжао Юньлань прогнал их обратно. — Не лезьте под руку. Быстро вернулись в машину. Вы же только проснулись, вмиг продует! Заболеть тут — легче лёгкого. Вдвоём они быстро надели цепи на колёса — к концу пальцы закоченели. Чжао Юньлань выпрямился и огляделся. Над ними вздымалась горная гряда. Вдали ослепительно белели ледники и снеговые вершины. Пики были столь высоки, что терялись в облаках — казалось, будто земля и небо просто сливаются друг с другом. Чжао Юньлань, забравшись внутрь, поочерёдно позвонил водителям и напомнил о строгих правилах техники безопасности при движении по заледеневшей дороге в горах. — Мы въезжаем в лавиноопасную территорию, — особенно отметил он. — Будьте осторожны, ни в коем случае не гудите. Если, конечно, не хотите вызвать обвал и уничтожить нас всех. Вокруг господствовали лёд, снег и скалы. Солнце клонилось к закату, и небо мало-помалу тускнело. Надвигались сумерки. Дорога ещё сузилась. От земли потянуло стылым холодом. Ледяные вершины — из-за близости казавшиеся огромными — растворялись в наступающей темноте, теряли очертания. Внезапно один из пиков полыхнул холодным светом — и погас. Чжао Юньлань включил фары. Светская беседа ни о чём как-то незаметно увяла. Шэнь Вэй боялся отвлечь его от дороги. Машина едва ползла. Она дрожала из-за цепей на колёсах, и её вибрация щекотала нервы чувством неведомой опасности. За окном, укутанный тьмой у подножия, тянулся снежный склон бесконечно высокой горы и изредка под безбрежно-белым покровом мелькали чёрные скалы. Будто пламя свечи во тьме, белый снег пылает на чёрной горе. Студенты, кажется, забыли, как дышать. Ночь пришла. На заднем сидении приютились двое: девочка в красном — староста — и мальчик в очках. — Профессор, а мы сегодня доедем? — украдкой поинтересовался он у Шэнь Вэя. — Найдём ли место переночевать? Шэнь Вэй не успел ответить — Чжао Юньлань его опередил: — Цинси расположена у подножия снежной горы. Ещё немного и мы приедем. Однако… Он не договорил. Впереди во тьме заплясал слабый огонёк. Чжао Юньлань нахмурился, переключил передачу и, медленно нажимая на тормоз, плавно остановил машину. — Что случилось? — нервно спросила староста. — Машина сломалась? — С ней всё хорошо, — отмахнулся Шэнь Вэй. — Впереди какой-то свет. Вы двое сидите, я схожу и узнаю, что там. — Ты тоже видишь? — спросил Чжао Юньлань. Они переглянулись. Лица у них помрачнели. Девушка вмиг напряглась, инстинктивно почувствовав какую-то неправильность. — Свет… Свет от фонаря? — Тут нет фонарей, — сказал Чжао Юньлань и посмотрел на заднее сидение. — Сидите на месте. Если проголодались, посмотрите у себя — там где-то был шоколад и вяленая говядина. Он открыл дверцу и выбрался наружу. Шэнь Вэй последовал за ним. Ветер к этому времени утих, однако мороз продирал злее прежнего. Казалось, промозглый холод шёл откуда-то изнутри, а не извне. Вокруг царила тишина: ни свиста ветра, ни шороха снегопада. Чжао Юньлань и Шэнь Вэй подсознательно старались ступать как можно тише. Огонёк впереди, сияя холодным светом, изредка подрагивал и постепенно приближался — будто кто-то нёс к ним фонарь. Невольно вспомнились белые бумажные фонари, которые в прежние времена зажигали на похоронах. Чжао Юньлань прищурился — и резко распахнул глаза. Он стремительно впихнул Шэнь Вэя внутрь, затем развернулся и знаком велел остальным, так же остановившимся и вышедшим проверить, что случилось, сесть обратно. Когда он запрыгнул в машину и изнутри заблокировал двери, огонёк оказался совсем рядом — в слабом свете уже смутно угадывались чьи-то силуэты. Чжао Юньлань обернулся к студентам и быстро проговорил: — Молчите, что бы ни увидели! Отлепитесь от окон. Помните, ни звука! От холода окна запотели, дорогу было видно только через очищенное дворниками лобовое стекло. К ним медленно приближалась процессия. Впереди всех шёл фонарщик, за ним следовала группа людей: среди них были мужчины и женщины, старики и молодёжь. Все они были одеты в отрепья и напоминали беженцев. Откуда взялось столько народу? Почему они идут по дороге? — Кто эти люди? — испуганно прошептала староста. — Они не люди, — тихо ответил Чжао Юньлань. — Они призраки. Староста зажала рот рукой — она наконец их разглядела. Увидела их пустые взгляды, немыслимые раны. Фонарщик выглядел необычнее всех, он был весь снежно-белый, словно бумажный. Мужчина или женщина — не разобрать. Чудовищно высокая шапка глубоко съехала на лицо, наружу торчал только бледный подбородок. Он не двигал ни руками, ни ногами — всё тело его словно окостенело — и плыл над землёй будто воздушный змей. Дорогу ему закрывала шапка, однако с машиной он весьма ловко разминулся. Староста, посматривающая в мутное стекло, увидела, как он на мгновение остановился рядом с передней дверью — и дважды поклонился. Чжао Юньлань едва заметно кивнул в ответ, и фонарщик вновь поплыл по горной дороге. Толпа последовала за ним. Чжао Юньлань дождался, когда они скроются из виду, и вылез из машины. Он открыл багажник, нашёл фонарик. — Думаю, там что-то случилось, — сказал он Шэнь Вэю, заглянув внутрь. — Я схожу, а ты присмотри за детишками. Шэнь Вэй нахмурился. Чжао Юньлань взял его за руку. Какая холодная ладонь! Она словно отчаянно высасывала из него тепло. Странная тоска защемила сердце. — Всё хорошо, — сказал Чжао Юньлань. — Не хмурься.