Прогулка по лезвию ножа // Walking Along a Knife's Blade

Абрам медленно отстранился от Эндрю, глаза его остекленели. Он сделал шаг назад, но руки Эндрю крепко обхватили его. Потому что Миньярд еще не был готов прервать этот момент. Абрам, кажется, понял желание Эндрю, потому что наклонился вперед и прижался лбами друг к другу. Ледяные глаза вглядывались в янтарный омут, высказывая те эмоции, которые никто из них не смог бы рассказать вслух. Рука Эндрю нашла руку Абрама, и он соединил их мизинцы, когда оба перевели дыхание. – Мне все еще нужно принять душ, - прошептал Абрам, его голос был слишком громким в тишине комнаты. Эндрю хмыкнул. Для многих это прозвучало бы как приглашение, но Эндрю знал Абрама лучше, чем кто-либо другой. Абрам даже не задумывался над последствиями своего заявления, и в данный момент его не интересовало ничего сексуального. Зная его, он, скорее всего, никогда бы не заговорил об их сексуальной жизни, если бы это не было ответом на интерес Эндрю. Абрам слегка сжал мизинец Эндрю и отошел. Он начал расстегивать свои брюки прямо посреди комнаты. Совершенно не обращая внимания на оценивающий взгляд Эндрю, стянул с себя рубашку и боксеры. Взгляд Эндрю прошёлся по его предплечьям и торсу, отмечая новые шрамы, сливающиеся с прорезями чёрных татуирово. Очевидно, это были татуировки якудзы, и яркие пятна подчеркивали очевидную опасность, которую излучал Абрам. Его острый взгляд на мгновение встретились с глазами Эндрю, в которых читалось любопытство, после чего он развернулся и направился в ванную, и включил душ. Дверь осталась приоткрытой. Эндрю принимал приглашение за приглашение и тихонько прошел в огромное помещение. Тёмно-серые тона прослеживались в плитке на пол, тумбах, даже в душевой кабинке. Акценты в виде золотой и черной фурнитуры завершали помещение и придавали ему необработанный, деревенский вид. Абрам, совершенно не обращая внимания на то, что Эндрю следит за ним, шагнул в душевую. – Если хочешь, - сказал Абрам, - на стойке есть средства для умывания и зубная паста. Эндрю пробормотал слова благодарности, быстро почистил зубы и побрызгал на лицо теплой водой. Затем он запрыгнул на тумбу и удобно устроился, чтобы немного подумать. За прошедший день произошло так много событий, что ему было трудно уложить в голове мысль о том, что у Эндрю снова есть шанс встретиться с Абрамом. После целых десяти лет разлуки. И что они нравятся друг другу точно так же, как десять лет назад. Эндрю был потрясен тем, что его это мало беспокоит. Через некоторое время вода перестала шуметь и Абрам вышел из душа. Эндрю молча протянул ему одно из полотенец из-под раковины и наблюдал, как рыжий грубо вытирает свое тело. Затем Эндрю вышел из ванной и, недолго думая, обошёл кресло, стоявшее в конце комнаты, и устроился на кровати. Через минуту вышел Абрам, на нем были новые боксеры, и он направился к шкафу на другой стороне комнаты. Эндрю услышал лязгающий звук передвигаемых вешалок и только потом он вышел, держа в руках два разных костюма. Один был лососёвого цвета с тёмно-серой рубашкой на пуговицах, которая удивительным образом сочеталась с тёмно-русыми волосами мужчины. Другой костюм был тёмно-синего цвета, с простой белой рубашкой, которая подчеркивала острую, ледяную синеву его глаз. Эндрю на мгновение задумался, прежде чем просто сказать: – Синий. Как бы ни был приятен лососёвый цвет, Эндрю хотел подчеркнуть опасный, поразительный цвет глаз этого человека. Абрам задумчиво кивнул и, не задумываясь, принялся одеваться. Эндрю беззастенчиво наблюдал за тем, как напрягаются и деформируются мышцы рыжика. Он также не скрывал жара в глазах, когда Абрам оделся и принялся пристегивать к своему телу оружие. Эндрю встал с кровати и подошел к самому дальнему от двери окну. Осторожно открыв его, достал зажигалку и пачку сигарет. Прикурив, парень глубоко затянулся и выдохнул дым в сторону раскинувшихся зеленых полей, окружавших участок. Эндрю услышал, как сзади подошел Абрам, и совершенно не удивился тому, что сигарета была вырвана из его пальцев и теперь находилась у рыжего. Они стояли так долго, передавая сигарету друг другу и просто привыкая к долгой близости, которой им не хватало последние десять лет. Плечи Эндрю расслабились, то ли от близости к единственному человеку, который когда-либо действительно знал его, то ли от никотина. Он не был уверен. Через несколько часов, которые показались ему часами, но на самом деле это были считанные минуты, Эндрю почувствовал, как Абрам слегка наклонился к нему и прошептал: – Да или нет? Эндрю наклонил подбородок, попав под ледяной взгляд, и позволил словам "Да, Абрам" скользнуть по губам. Глаза мужчины смягчились, когда он услышал это имя. Они медленно приблизились. Хоть этот поцелуй был более пылким, чем предыдущий, в нём всё же чувствовалась та любовь и мудрость, которой никто из них не обладал тогда, в Пальметто. В тех ласках, которыми они обменивались сейчас, не было смертельных тайн и загадочного обратного отсчёта. У них не было травм, полученных давным давно, не было набитых силой татуировок, их не избивали до полусмерти. Они ни от чего не бежали. Здесь, в этот момент, у них было всё время.

________________________

Они слишком долго стояли у окна. Никто из них не хотел рушить момент, но те вопросы, что таились в Эндрю все десять лет, роились под кожей, словно муравьи. И как бы он не был счастлив в этой момент, всё равно чувствовал, как ярость и ощущение предательства сворачиваются в желудке в клубок. – Почему? – спросил он хриплым голосом. Любой другой человек был бы в смятении без конкретики. Но Aбрам, зная Эндрю так же хорошо, как и он сам, точно понял, о чём спрашивал Миньярд. Почему ты сбежал из Пальметто? Почему оттолкнул меня? Почему ты уехал, оставив какое-то письмо, в котором толком не попрощался? Вопросы висели в воздухе не озвученными, но хватило лишь подумать о них. Потому что они висели между ними все эти года. Взгляд Aбрама смягчился, когда он ответил: – Я не хотел тебя ранить, – его голос был тихим, – Я не хотел, чтобы нам было больно. Точно не из-за меня. – Что я тебе говорил на счёт игры в жертву? – прорычал Эндрю, слишком много эмоций проскользнули в его речь. – Ты сказал, что это никому не нужно, – сказал Aбрам, – Ты не говорил мне прекратить. – Это я и подразумевал, – огрызнулся Миньярд, в его голосе сквозил холод. – Я тупой, помнишь? – в голосе рыжего сквозила игривость, – Мне нужно всё разжёвывать. – Заткнись, – прошипел Эндрю, чувствуя, как у него першит в горле. Хотелось кричать. Этот ублюдок шутил, что потеряет единственное, что имело значение в его жизни. Кулаки сжались, отчаянно желая ударить по этому лицу. Выражение лица Aбрама сразу стало серьёзным, но тон оставался мягким. – Уже девяносто четыре? – рыжий поднёс пальцы к скуле Эндрю, нежно погладил кожу. И как бы он не был зол, не отозваться на эту ласку не мог. – Уже все сто, – Эндрю закрыл глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями мозолистых пальцев Aбрама и тёплым дыханием, которое нежно скользило по лицу. Он не мог потерять его снова. – Что случилось? – спросил Эндрю. – После твоего исчезновения. Эндрю знал, что ублюдский папаша Aбрама стал причиной исчезновения. Именно отец заставил Aбрама бежать. Именно отец нашёл его в Пальметто и увёз во время хаоса. Именно он стал причиной появления новых шрамов на его теле, более страшных и ужасных, чем раньше. Эндрю знал, что Стюарт, дядя Aбрама, успел убить Мясника, причём как раз вовремя. И он также знал, что Морияма хотели, чтобы Лисы играли дальше, чтобы забыли о том, что "Нил Джостен" существовал. Чтобы они притворились, будто вся их жизнь сломана и разбита вдребезги и они жили во лжи из-за взбалмошного мальчишки, который не умел держать язык за зубами и имел кучу секретов у себя за спиной. Но Эндрю понятия не имел, что было потом. Он не знал, что творилось в жизни рыжего. Aбрам вздохнул. Его глаза, хоть и холодные, остекленели от узнаваемой Эндрю непроглядной тьмы. – Охранники, которые находились в раздевалке до бунта, были людьми моего отца, – начал Aбрам, – я не мог рассказать ни тебе, ни кому-либо ещё о том, что происходит, потому что они были всегда рядом. Им было поручено доставить меня сюда любой ценой, – он сипло втянул воздух носом, уставившись в окно, – во время хауса они увезли меня. Лола, правая рука моего отца, сожгла мне щёку прикуривателем, – он коснулся пальцами лица, – вот откуда шрамы. Эндрю пришлось сдержать себя, чтобы не рассматривать раны. – После этого они отвезли меня в наш старый дом в Балтимор, где отец уже ждал. Он хорошо меня поприветствовал. Оставил свой след. Наверное, моя кровь навсегда впиталась в пол, – злобная, пропитанная болью, улыбка заиграла в уголках рта. Эндрю ощущал искушение коснуться губ пальцами. – Уверен, это прекрасное воспоминание, – сухо ответил Эндрю. Натянутая улыбка Aбрама после этих слов приобрела естественность. – Стюарт успел выстрелить в него раньше, чем мне перерезали горло, – он пожал плечами, – после этого он отвёз меня в убежище и вызвал врача, чтобы меня подлатали. – И Морияма просто... отпустили тебя? – Эндрю поднял брови. – Ичиро навестил меня в больнице, – поправил Aбрам, – он был немного недоволен тем, что Хэтворды избавились от правой руки Кенго, и потребовал, чтобы я заплатил за долги отца, – на вопросительный взгляд Эндрю Aбрам ответил, – кровью. Рыжеволосый вздохнул и посмотрел в глаза Эндрю. – Я воспользовался уроками, которые отец мне преподал. В сочетании с воспитании Ичиро и поддержкой Хэтвордов молодой господин Морияма вскоре решил, что не хочет, чтобы мои... таланты тратились впустую. Поэтому он решил, что лучший способ отплатить им - это занять место Мясника. Я стал Жнецом. Эндрю смотрел на него в лёгком удивлении. Хоть он и не был так втянуть в тёмную сторону как Кевин, Рене или Aбрам, работа адвокатом познакомила его с некоторыми фигурами преступного мира. Хоть Мясник из Балтимора и умер, на Восточном побережье его место занял Aлый Жнец. Если Мясник окрасил улицы города в красный, терроризируя местные банды и распространяя насилие, то Aлый Жнец был скрытным, незримым, словно миф – ни информации о принадлежности к синдикату, ни характера, ничего о его настоящей личности. Ни правительственные чиновники, ни другие банды понятия не имели кто это, но боялись до дрожи. Потому что он убивал жестоко, никто не смог выжить после нападения. Эндрю не один раз видел фотографии жертв Aлого Жнеца. Это было понятно по обращению с ножом и подготовкой к делу. Многие коллеги и однокурсники Эндрю были уверены, что это маньяк-подражатель. – Ты - Aлый Жнец? – Эндрю старался сохранять спокойствие в голосе. Брови Aбрама поднялись вверх, а следом он разразился хохотом. – Aлый Жнец? Так люди меня зовут? – он выглядел в ужасе от нелепости. – Это прозвище в кругу следователей, – сказал Эндрю, пожав плечами. – Боже мой, – прошептал Aбрам, закрывая лицо руками, – Это ужасно. Его плечи тряслись от беззвучного смеха. Эндрю же боролся с желанием закатить глаза. – Это просто прозвище, Aбрам, – пробормотал он раздражённо. Рыжий только несколько раз помотал головой и затем сполз по стене, усевшись на пол. Он смотрел на Эндрю круглыми голубыми глазами. – Ни слова Пэрис об этом, – предупредил Aбрам, – если ты проболтаешься, она никогда от меня не отстанет. Губы Эндрю дёрнулись, от чего Aбрам только громко захохотал и ударился головой о стену. Ему пришлось опуститься на колени перед рыжим. – A что было потом? – он возвращал их разговор в нужное русло. Aбрам только пожал плечами. – Да ничего, в общем-то. Я стал правой рукой Ичиро, как и мой отец. Кенго умер и Ичиро занял его место. Рико стал мне надоедать, так что я избавился от него с Тэцудзи. После этого я возродил наследие отца. Обезглавил крыс. Устранил каждую соринку, которая не вписывалась в мою картину. Увёл дело в тень, не терроризируя улицы и не демонстрируя силу в открытую. Хоть он и выглядел безразличным, было видно, как парень рад тому, что переделал империю отца под себя. Несмотря на то, что это всё ещё было незаконно, Эндрю догадался, что Aбрам убедился в том, что иметь дело с детьми, а уж тем более, с детской проституцией, это мерзко. По крайней мере, Эндрю надеялся на это. Aбрам, должно быть, увидел отражение этих мыслей на лице Эндрю, потому что сказал: – Мы не занимаемся работорговлей. В любом видел. То, что делал Волков, здесь не потерпят. Поэтому мы сделали то, что должны были. Эндрю кивнул. Его не удивляло поведение Aбрама, несмотря на то, что он не был знаком с этой личностью. Но Aбрам всегда был честен и он никогда бы не посмел посягнуть на детскую невинность или просто даже коснуться ребёнка. Это было в нём с самого начала. Для него это непреложная истина. И он был этому верен. Как солнце встаёт каждое утро, так и он всегда помнит о своих принципах.