Безмолвный

      Если раньше Чимин ощущал себя героем какой-то грустной сказки про Золушку, то сейчас он, кажется, нашёл своего принца.       Или это у Ариэль не было голоса? В прочем, это не имеет значения. Важно только то, что Юнги теперь рядом и он не собирается его отпускать.       Первое время Пак вообще не хотел отлипать от него. Ему нравится Юнги, нравится обнимать его, нравится целоваться и переходить ту грань, что отделяет друзей от любовников. Потому что он всегда любил изучать что-то новое, а такого опыта у него не было никогда.       Но целоваться ему нравится больше. У старшего губы сухие, прокуренные, он отказывается пользоваться гигиеничкой и постоянно кусает их, потому что перенял эту пагубную привычку от Чимина, но, тем не менее, поцелуи всегда выходят нежные и желанные. И вообще, Мин Юнги не был похож на любвеобильного мужчину, но, тем не менее, он таким определённо был.       И теперь Пак большую часть своего времени проводит с Юнги. Он практически поселился у него в квартире, оккупировав её небольшими книгами, подушкой-обнимашкой и стопкой одежды в шкафу. Никто ведь не против, что он иногда остаётся здесь, бабушка только рада, что он обрёл друзей.       Только вот она ещё никак не может принять то, что Юнги ему совсем не друг.       Об этом по «случайному» стечению обстоятельств моментально узнал весь двор, а Чимин после этого не нашёл сил, чтобы отрицать. А зачем? Его бабушка не страдает ярой гомофобией, как большинство представителей её поколения, но тут, наверное, больше повлияло то, что она безмолвная. И полюбила Мина, как своего внука.       — Мои бабушки и дедушки умерли около лет пятнадцати назад, поэтому я даже не помню их, — признаётся как-то Юнги, пока они готовят ужин на его кухне, — поэтому мне очень приятно, что Госпожа Пак так быстро и легко приняла меня.       Чимин толкает несильно хёна в плечо и улыбается, продолжая нарезать салат. От таких слов приятно на душе становится и тепло, будто после глинтвейна.       Первым, что между ними произошло что-то странное, заметил Сокджин. Сначала он долго всматривался в кажущийся всем обычным жест поглаживания тёмных волос на макушке, а потом припёр их обоих к стенке. Точнее, только Юнги, потому что Чимин боязно и молчаливо слинял от такого настроя. Сокджин непредсказуемый. Никогда не знаешь, накричит он тебя или же просто посмеётся за какую-то оплошность. Он — человек настроения, но если это самое настроение ниже, чем «удовлетворительно», то получают по шапке все. В большей степени Чонгук, который так и не научился понимать моменты, когда лучше не стоит лезть к старшему.       — Рассказывай, ты что удумал? То малой ходит чёрт знает сколько грустный, смотрит на тебя как побитая собака, а потом резко расцветает и носится за тобой, как шмель за цветком. Ты что наделать успел?       Чимин отходит дальше, ближе к бмв Намджуна и смотрит, как тот что-то под капотом делает, протирая.       — Подай, пожалуйста, вон тот колпачок, — просит Ким, и младший исполняет, краем глаза наблюдая за вознёй, что происходит между Сокджином и Юнги.       Мин активно жестикулирует и объясняет что-то, а у Чимина с каждой секундой всё больше краснеют уши. Значит, всё же рассказывает. И про открытку тоже? Господи, стыд-то какой…       Он не знал, что об этих отношениях должны быть осведомлены все друзья. Получается, они тоже смогут целоваться, как Джин с Чонгуком?       Последний хлопает Юнги по плечу и смеётся.       — А я говорил, хён, что они со дня на день начнут встречаться. Ты проспорил, — говорит он Сокджину, на что тот обиженно сопит. Намджун закрывает что-то и захлопывает крышку, от чего Чимин вздрагивает.       — Испугался? Извини, — хмыкает Ким и протирает пыль с поверхности капота. — Так вы начали встречаться с Юнги?       Чимин кивает, опираясь на машину поясницей, и теребит рукав толстовки. Ему всё ещё не верится, что у него теперь есть молодой человек.       Намджун воздерживается от комментариев (за что ему огромное спасибо), зато Джин накидывается на безмолвного с кучей вопросов и ответов.       И некоторые Пак совсем не хотел знать в свои семнадцать.       Их жизнь текла в прежнем русле, пока плавно шёл последний месяц лета. Все ещё жарко, но уже в предвкушении осени, жёлтых листьев и сентябрьских яблок с ферм. Чимин обещает сам себе, что как только найдёт самые вкусные яблоки в магазине, то обязательно сделает для Юнги шарлотку по бабушкиному рецепту. Потому что она получается вкусной только с одним сортом яблок, а Пак не осмеливается идти против рецепта, что в старой записной книжке находится на одной из первых страниц.       Мин готовит гораздо лучше него, потому что старше и живёт один, но младший тоже не промах. Бабушка учила его готовить. Первые сожжённые блюда уже давно в прошлом, так что можно его смело пускать на кухню. А для Юнги готовить приятнее, чем для кого-то ещё.       Они вместе ужинают, вместе умываются и ложатся спать. Чимин обожает обнимать старшего руками и ногами, прижимаясь к тёплому боку, и засыпает теперь только так. Когда он один, ему некомфортно, но зачастую ближе к одиннадцати вечера Юнги вылезает из этого плена и уходит на работу. У них немного разные режимы сна, поэтому Пака вырубает уже к десяти, а его хён засыпает только к шести утра и дрыхнет до обеда. Но зато у Чимина есть много времени, чтобы полюбоваться на спящего парня, который больше похож на медвежонка.       Друзья всё же тащатся на речку в особо жаркий день и пытаются научить его плавать, но всё бесполезно. Пак барахтается в воде, как собака, но ничего толком не выходит. Итогом стало то, что бедный подросток нахлёбывается невкусной воды и сидит на берегу, завёрнутый в полотенце, пока остальные балуются в речке.       В прочем, на первый раз ему хватило. Джин шутит про то, что у него такое лицо, будто он останется на всю жизнь заикой, от чего Чимин только улыбается. Если бы у него был выбор: стать на всю жизнь заикой или же продолжать своё безмолвие, он, не задумываясь, выбрал бы первое.       Чонгук приносит ему мороженое и тоже ныряет в прохладную воду, оставляя его теперь совсем одного. Но зато со вкусным мороженым, которое тает невероятно быстро и капает на колени и руки, а также пачкает лицо.       Чимин чувствует себя хрюшей, и невероятная тяга к чистоплотности тянет его снова к речке, чтобы отмыть сладкие разводы с тела. Хуже только, наверное, есть арбуз. Там Пак вообще весь был сладкий с ног до головы из-за липкого сока.       — Пойдём со мной, — подплывает к нему Юнги и тянет за руки дальше в воду, хотя младший уже стоит по пояс в воде, — да не бойся, здесь неглубоко. По шею зайдешь, охладишься.       Чимину эта идея совершенно не нравится (учитывая то, что у старшего лицо очень хитрое), но он идёт за ним, держа за руку, и они отходят от остальных.       Юнги целует его, прижимая к себе за талию, обнимает. Пак чувствует его холодную кожу своей, которая ещё не успела остыть от палящего солнца, и размякает. Этот человек заставляет внутри всё переворачиваться, когда целует вот так — сильно, властно сминая губы, а потом и вовсе закидывает чужие бедра себе на талию.       Чимин рад, что в воде он не такой тяжёлый, как обычно, и хён может его удержать, не пушинка ведь. Нет, он не знает пределы парня, может быть, тот и на земле его поднимет, но проверять не хочется. Сейчас хочется только не вылезать из реки, которая своим течением плавно относит их от места, в котором они входили в воду.       Пак зарывается пальцами в чужие влажные волосы и перебирает их. Дыхание перехватывает от того, какой Юнги красивый. Влага блестит на тёмных прядях, а бледная кожа покрывается мурашками от нежных прикосновений.       И он достался ему. Такой…       Чимин чувствует, что он возбуждается. Это кажется неправильным, потому что совсем рядом отдыхают и плещутся в воде их друзья, поэтому он испуганно отстраняется от старшего и смотрит на него.       — Он упирается мне в живот, — хмыкает Юнги и облизывает свои губы. Паку прохладно, но он всё равно краснеет и пытается слезть со старшего, но тот только выше подтягивает его, чтобы не сползал. — Успокойся, Чимин. Никто на нас не смотрит.       Младший находится к берегу спиной, поэтому ничего не видит, так что остаётся слепо довериться Юнги. Уши, щёки и шея предательски горят от того, что он сидит возбуждённый на своём парне. А ещё, кажется, не он один, потому что купальные шорты не предназначены для того, чтобы скрывать эрекцию.       — В прочем, если хочешь, я могу тебя отпустить и мы пойдем на берег, — фыркает Мин и отпускает руки, которые лежали на его бедрах. Чимин сползает вниз, задницей упирается в нечто и снова подтягивается, обнимая старшего руками и ногами. Он машет головой из стороны в сторону судорожно, пытаясь нормализовать цвет лица.       Почему это так смущающе?       Чимин молится одновременно, чтобы это закончилось, но никогда, никогда не кончалось. Ему нравится ощущать Юнги настолько близко, это нечто новое и совершенно не похожее на их объятия перед сном.       Он чувствует, как у него начинает тянуть и болеть низ живота от того, что он возбужден. Хочется прикоснуться к себе, но Пак лишь дышит громко и неудовлетворённо, смотря старшему в глаза.       Юнги кладёт руку поверх его купальных шорт и поглаживает невесомо, отчего Чимин сипло выдыхает и распахивает глаза. Это уже совсем извращение. Рядом их друзья, но… Чёрт возьми, это намного приятнее, чем в те моменты, когда он удовлетворял себя сам.       Ладонь старшего уже бессовестно (а кажется, что на полных правах) забирается в чужой купальный костюм и обхватывает член плотнее. Чимин стонет тихо, сам пугается этого звука и утыкается лицом в чужую шею, полностью расслабляясь. Тянущая боль постепенно отходит, заставляя забываться всё сильнее.       Но Пак помнит, что он не один.       Он ладонь опускает между их телами вниз и под резинку шорт спокойно проскальзывает, сжимая чужой член. Чимин умеет мастурбировать, он не святой, сам неоднократно этим увлекался в своей комнате, но он ещё никогда никому не делал этого. Особенно взаимно.       Но это так… Волнующе. И возбуждает только сильнее. Пак слышит, как сбивчиво дышит от его действий Юнги, и думает, что делает всё правильно. Ему нравится. Он кусает нежную кожу на шее, когда Мин царапает его там короткими ногтями, и слышит стон.       — Невыносимый.       Чимину кажется, что это комплимент, и он ускоряется, желая довести парня до разрядки. Под водой не особо удобно, но старания не проходят даром. Сначала член ощутимо дёргается, а после в воде оказывается сперма.       Боже, это так негигиенично. И они только что загрязнили природу. Чимин, вообще-то, записан в волонтёры по очистке окружающей среды от мусора.       Юнги совсем замедляется, когда кончает, но возвращает свой темп. Тоже неторопливый. Он предпочитает аккуратно целовать младшего в шею и плечи, доставлять удовольствие равномерно, медленно, и поглаживать чужую поясницу. Чимин от таких прикосновений совсем тает, не зная куда себя деть. Он даже не может попросить старшего ускориться.       Пак толкается в чужую руку сам, нетерпеливо и с тихими стонами. Со стороны, наверняка, выглядит очень странно, потому что вода колышется туда-сюда, как при шторме. Но Чимина это не волнует (сейчас), потому что он в буквальном смысле трахает кулак своего парня, и на данный момент ему не нужно ничего.       — Умница, — шепчет Юнги ему на ухо, когда ему в руку кончают, и смывает водой всю липкость с ладони, — посмотри, как далеко мы отплыли, а ты говорил, что не умеешь плавать.       Чимин снова краснеет. Он поворачивается назад, чтобы посмотреть на берег, и понимает, что блять, они отплыли не просто далеко, а чертовски далеко.       Пак испуганно снимает руки и ноги с чужого тела, которое держало его на себе столько времени, и от неожиданности идет под воду и захлебывается. Юнги тянет его слишком резко обратно на поверхность, и Чимин откашливается.       — Греби к берегу, — слышится команда, но младший только испуганно хватается за хена, тащит его под воду. — Ёб твою мать, Чимин, утопишь.       Пак обижается. Вообще-то, его без ведома притащили на такую глубину, обманули и оставили одного плыть. Он дует губы и вспоминает то, чему его учили. Гребёт. Руками и ногами, как лягушка, но снова уходит под воду, снова хлебает её, неприятную на вкус, но выныривает, и гребет к берегу. Юнги остаётся где-то позади.       Это даже можно отнести в «Топ десять предательств года», как самый первый проёб Мин Юнги. А нет, второй. Первый был, когда этот дурак две недели пытался расшифровать его признание в любви.       — Что-то долго вы, — хмыкает Намджун, когда Пак вылезает из воды и устало падает на покрывало.       — Я смотрю, из Юнги учитель плавания лучше, чем из меня, — бурчит Джин, растянувшись рядом. — Вон как шустро прилетел почти с середины речки. Молодец, Чимин.       Юнги выходит из воды и вытирается полотенцем, которым после накрывает младшего. Пак сдёргивает с себя ткань махровую и хлещет ей по ногам парня.       — Айщ, — Юнги отпрыгивает и трёт больное место, — да ладно, что ты, обиделся что ли? Цель оправдывает средства.       Чимин фырчит обиженно и складывает полотенце под общий хохот. Мин усаживается рядом и обнимает его одной рукой. Младший, на удивление, всё равно льнет к нему, укладывая голову на плечо.       — Ну прямо-таки голубки, — фырчит Чонгук, потягивая пиво из небольшой бутылки. Оно уже почти нагрелось, когда Паку достаётся тоже, но он не жалуется. Пить после такого марафона хочется ужасно, а хмель откидывает зачатки обиды на задний план.       И всё-таки, цель правда оправдывает средства. Специально ли Юнги задумал это? Или только от того, что у него встал? Вопросы гложат Чимина, пока он загорает на пледе с бутылкой пива, и он решает, что попробует разузнать всё дома.

***

      Юнги должен встретить его для того, чтобы отвезти для подачи документов в колледж. Дохи уже созванивалась с ними недавно, и они согласны принять Чимина. Правда, на платной основе, но это пустяки. Мама оставила достаточно денег, поэтому на обучение точно должно хватить.       Но Мин, кажется, забыл. Потому что они договорились встретиться в одиннадцать утра около подъезда Чимина, а сейчас уже без пятнадцати двенадцать.       Это, как минимум, некультурно, потому что они рассчитали время на поездку именно на машине, а не на автобусе, поэтому сейчас Пак обиженно идёт к остановке и пинает камни.       Как же он давно не ездил на автобусах. Хотя, в его кошельке всё ещё лежит стопка билетов, которые он коллекционировал, но с появлением Юнги в автобусах необходимость отпала. Ну, почти.       Сегодня вот Чимин едет на автобусе. Он сильно волновался вчера, поэтому старший сам предложил проводить его до колледжа и помочь с подачей документов, а сам не приехал. Небось спит у себя дома, не услышал будильник.       Эта его ночная работа всегда не нравилась безмолвному. Там слишком шумно, плохой график работы и много народу, с которым Юнги контактирует. И никто не ревнует, нет, просто… Ладно, может быть, совсем немного.       Чимин (благо, с помощью волонтёра) подаёт документы на обучение. Это занимает всего лишь около часа, поэтому после он запасается сладким кофе и направляется к Мину домой.       Необходимо разбудить этого соню и пристыдить, что он не пришёл. Колледж находится в десяти минутах от дома Юнги. К слову, это и было главным критерием выбора учебного заведения. Старший надеется, что Чимин с поступлением совсем переедет к нему, но это пока только мечты. Пак ни за что не оставит свою бабушку одну. Он никогда не сможет так поступить с человеком, который вырастил его, не смотря на все трудности и невзгоды. И Юнги тоже понимает это, но не хочет признавать.       Только вот этот гадёныш не открывает дверь. Чимин стучал. Потом тыкал в звонок, слыша, как внутри разрывается динамик. Странно. Куда он делся?       Парень жуёт нижнюю губу. Нет, ему правда нужно дождаться Юнги. Может, он вышел в магазин? Чимин проверяет время и садится на ступеньки в подъезде. Как хорошо, что у него есть с собой книга, поэтому время пролетит намного быстрее.       Но через час никто не пришёл, и только соседи очень странно смотрят на мальчишку, что сидит на холодном полу.       Через два мягкое место Чимина грозилось уже быть отстуженным и квадратным, потому он встаёт. Если его нет дома, значит, вероятнее всего, он у Намджуна. Если бы у Юнги были другие планы, он бы сказал ему об этом.       Господи, почему всё так сложно? Телефон у Чимина есть, но работает только в одну сторону. Он не может звонить и писать, но принимать звонки — с радостью. Но Мин последний раз звонил ему позавчера. А тут уже какой-то червячок сомнений начинает грызть юную голову.       Куда он, блять, мог запропаститься?       До Намджуна ехать долго, поэтому парень спускается в метро и решает лучше пройтись десять минут пешком от станции до его работы, чем полтора часа трястись в автобусе, делая огромный крюк. Чимин снова запасается кофе и выкуривает сигарету, а потом садится в поезд.       Ситуация выходит донельзя странная. Может, Юнги обиделся на что-то, раз перекрывается? Может, он был дома, просто не хотел открывать? Но в чём, в общем-то, дело? Они ведь не ссорились. Чимин проматывает весь вчерашний день в голове и хмурится. Ничего такого не было. Они вместе сходили на площадку, позанимались с мячом, потом поели, лежали у Юнги дома…       Ерунда какая-то. Значит, он точно у Джуна.       Судя по всему, у Кима только что кончился обед, потому что Чимин встречает его на улице. Намджун потягивается, будто только что спал (кажется, так и было), и обнимает младшего за плечи.       — А почему ты без Юнги?       И тогда червячок сомнений превращается в гадюку и больно жалит Чимина прямо в сердце. Он жмёт плечами и отводит взгляд. Значит, с ним что-то случилось. Куда Мин мог деться? Неужели и правда дома?       — А где он? — на что младший снова неопределённо ведет плечом. — Сейчас я ему наберу. Странно.       Чимин благодарен Господу за то, что он послал им такого умного Намджуна. Он берёт свой телефон в руки и набирает номер знакомый, ожидая ответа.       Но ответа нет.       — Выключен.       Пак гаснет на глазах. Он поджимает губы и отпускает взгляд. Ситуация давит на него ещё сильнее.       — Эй, вижу, ты расстроен. Ставлю на то, что ты уже был дома и подумал, что этот долбан у меня шарится где-то, да? — фырчит Джун. Он хлопает Чимина по плечу и приободряет. — Не волнуйся, не мог же он сквозь землю провалиться. Пойдём, я угощу тебя кофе, заодно позвоню ребятам, может они с ним связывались.       Джин и Чонгук — ещё один маленький лучик надежды в этой безвыходной ситуации, но Чимин уже ни на что не надеется. Он мешает пластиковой палочкой горячий кофе в стакане, пока сидит на родном придавленном диване. Намджун опирается на свою бмв и болтает с Джином по телефону. В последнее время он нанял ещё нескольких рабочих мастеров, поэтому теперь может не возиться с чужими тачками круглосуточно. Это хорошо, потому что у него появляется больше времени на свои хобби (как он сказал), а ещё на решение маленьких безмолвных проблем.       — Так, значит, ты вообще с ним связывался в общем чате, да?.. А Гук?.. Ну, вдруг он с ним смотался куда-нибудь и не предупредил… — обрывками говорит негромко Ким. — Понятно… Расстроен… Надеюсь, до этого не дойдёт, а то будет стрёмно, что второй раз одно и то же.       Не нужно быть дураком, чтобы понять, что говорят про тебя, а Чимин совсем не дурак. Он допивает кофе и благодарит Намджуна, а потом уходит. И правда расстроен. Но у него есть причина, да? Он скучает и волнуется за Юнги.       А ещё ему страшно.       Тэхён ведь тоже так резко пропал. Но он был подростком, который зависит от отца, а Мин — уже взрослый человек, который сам себе хозяин. Что же могло случиться?       Ну не изменяет же он ему, в конце-концов? Это было бы уже откровенным бредом, но Чимин настолько запутался, что в голове обдумывал все варианты, где может скрываться этот придурок.       Этот придурок не появлялся три дня.       Не стоит говорить о том, сколько раз мысленно Пак похоронил его. Юнги ни на минуту не выходил из мыслей младшего, но он не подавал виду. Или, хотя бы, старался не подавать. Нельзя допустить, чтобы всё повторилось заново. Но Чимин уже взрослый, он не будет снова поступать… так. Он просто ждал. Думал, надеялся, что Мин вернется. Хоть аппетита не было, но заставлял себя есть. Вынужденно улыбался, когда Джин или Намджун приезжали к нему. А они приезжали, чтобы поговорить, рассказывали, что телефон Юнги всё ещё выключен, что больницы и морги стоят на ушах, а на работе сказали, что он в один день просто не вышел на смену.       А потом просто подкатил к подъезду на знакомой ауди, как будто ничего не случилось.       Чимин шёл с магазина с полными пакетами продуктов и увидел чёрную машину издалека. Сердце сначала тревожно ёкнуло, потом упало в желудок, и, наконец, расцвело. Всё беспокойство отпустило разом, потому что Юнги тут, он живой, здоровый (наверное), и он приехал!       А следом за спокойствием пришла огромная обида. Пак хмурится, когда подходит ближе. Он хотел накинуться на старшего с объятиями, чтобы показать, как он скучал, но его будто что-то держит.       Что-то, что не даёт простить то, что Юнги пропал без предупреждения. Особенно, когда знал, что такое уже случилось с Тэхёном.       — Чимин! — брюнет улыбается и расставляет руки для объятий ожидаемых, но безмолвный просто проходит мимо. — Чимин?       Юнги идёт за ним, но тот даже не смотрит, подходя к подъезду, и роется в кармане в поиске ключей. Он мог бы ударить старшего, мог бы выслушать объяснения, но это ему не нужно. Пока что. Хотя бы, пока не сойдёт эта жгучая обида и злость.       — Я понимаю, что всё так странно получилось, но позволь я всё… — перед носом Юнги громко хлопает дверь, — объясню. Заебись объяснил, супер.       У Чимина трясутся руки, поэтому он не может нормально вставить ключ в замочную скважину. Выглядит он сейчас жалко, потому что, кажется, расплачется.       Главное, что с хёном все хорошо. Он поговорит с ним позже. Хочется показать, что это такое, когда ты ждёшь человека.       Чимин ждал четыре дня. Будет честно, если Юнги тоже подождет четыре дня.       Телефон разрывается от звонков и сообщений. Старший попусту тратит слова, чтобы достучаться до него, поэтому Пак вообще выключает телефон. Ему нужно остыть. Если бы он мог кричать, он бы накричал на этого идиота.       Но, что же, интересно, побудило его пропасть и не предупредить?       Чимин прекращает дуться уже на следующий день и перечитывает сообщения.

от: Юнги Время: 17.16 «Чимин, я знаю, что я поступил, как козел, но спустись, пожалуйста. Я хочу поговорить» от: Юнги Время: 17.16 «Пожалуйста» от: Юнги Время: 17.17 «Извини меня» от: Юнги Время: 17.20 «Я не хочу писать это в сообщениях, спустись, пока я не уехал. Я очень скучал» от: Юнги Время: 17.58 «Ладно, я уезжаю.»

      Он скучал. Чимин хмыкает. Почему не позвонил тогда? Хотя бы. Эта ситуация настолько абсурдная, что даже не смешно.       Больше Юнги не звонил. И не писал. А Паку кажется, что он не должен пойти первым на контакт, потому что он ни капли ни виноват и имеет право обижаться.       Как там думал Чимин? Будет честно, если Юнги подождёт четыре дня?       Мин Юнги не позвонил даже через неделю.       И от этого становилось только хуже. Червяк сомнений уже совсем разожрался и слопал половину Чимина, не оставив ничего.       Безмолвному уже кажется, что это он виноват. Наверное, нужно было выслушать Юнги. А вдруг что-то серьезное? Он ведь хотел объяснить… Но Пак не захотел слушать. А теперь…       Между ними всё кончено? Они больше не пара? Чимин никогда не состоял в отношениях, поэтому совершенно не осведомлён в таких делах, как ссоры. Единственный человек, который хоть как-то может помочь ему — Джин. Но как же объяснишь, в чём корень проблемы?       — Я видел Юнги. Выглядит он так себе. Вы поговорили? Он извинился? Сказал, почему не было? — спрашивает Ким, когда Чимин всё же приходит к нему. Чонгука, слава богу, не было.       Младший мотает головой на все вопросы и вздыхает, обнимая колени. А потом резко его пробивает на слезы.       — Эй, вы что, поссорились? Он бросил тебя?       От слова «бросил» Пака ещё сильнее начинает трясти. Он утыкается лицом в колени и молчит предательски. Так, что у Джина сердце замирает. Он кое-как пытается успокоить мальчишку, который сам в себе запутался, а потом так же с горем пополам пытается выяснить, что произошло.       — Он приходил? Извинялся? Объяснял? Почему… Ты не захотел его слушать? Ушёл? А после этого он приезжал? Звонил? И не писал даже? Вот говно ходячее.       Чимину это ничего не объясняет. Он держит стакан с водой обеими ладонями, и смотрит, как из минералки выходят пузырьки. Другой питьевой воды у него не было.       — Хочешь, я позвоню ему и узнаю? — Сокджин никогда не видел, чтобы так агрессивно мотали головой. Он вздыхает и садится рядом. — Ладно. Я позвоню Намджуну и поговорю с ним, хорошо?       Чимин кивает. Ему стыдно, что его проблемы всегда разгребают старшие. Это неправильно. Вот если бы он мог говорить… Они бы обсудили всё и помирились.       Сейчас Пак чувствует себя донельзя виноватым. А когда приходит Джин и рассказывает, почему Юнги уехал так резко, то он совсем расплывается. Хочется сровняться с землёй.       — Его маму положили в реанимацию, и он вечером уехал к ней, а телефон оставил на работе, поэтому не мог связаться ни с кем из нас, — Ким тоже выглядит виноватым и волосы расчёсывает пальцами.       Все признают, что эти дни осуждали Юнги.       Чимин потирает стянутое застывшими слезами лицо и встаёт. Ему нужно пойти и извиниться. Прямо сейчас. Иначе он не выдержит ни минуты и больше и его загрызёт собственная совесть.       Как он мог так думать о хёне? Юнги ведь всегда был рядом. Он ни каплей не похож на Тэхёна, поэтому никогда бы не поступил так.       Пак плюёт на автобусы, потому что уже слишком поздно, и Сокджин вызывает ему такси на нужный адрес. Внутри всё сжимается от нервов, Чимина тошнит.       И он проигнорировал его тогда.       «Я чудовище.»       Брюнет продолжал бы убиваться, если бы не приехал к нужному зданию. Он кивком благодарит водителя и вылетает, успевая за какой-то женщиной заскочить в подъезд, и прыжками скачет на пятый этаж.       Юнги слишком долго не открывает. Или Чимину кажется, что долго, хотя прошло меньше минуты.       Когда дверь открывается, они молчат.       У младшего сердце стучит не то что в ушах, а в пятках уже. Он проходит в квартиру и дверь за собой закрывает. Юнги молчит, видимо, никого не ждал. На нём очки, растянутая чёрная футболка и боксеры. Скорее всего, он читал что-нибудь в постели и уже готовился ко сну. Хотя… А как же работа?       — Ты что-то хотел? — интересуется сухо Юнги, не смотря на вошедшего. Чимин чувствует, что ему больно от такого обращения, и он сейчас расплачется.       Поэтому он опускается на колени перед старшим. Ему правда очень стыдно, поэтому он голову опускает, боясь реакции.       Чимин чувствует на себе взгляд Юнги, поэтому обнимает его за ноги и утыкается лицом в бедро. Это выглядит унизительно, но он такой. Хотел, чтобы Мин сам к нему пришёл, но по итогу валяется в ногах.       — Встань. За что ты извиняешься? — Чимину кажется (или просто хочется), что тон стал немного теплее, чем был, и он встаёт.       Юнги берёт его лицо в ладони и целует. Извинения приняты. Пак счастлив безумно, он обнимает старшего за шею и с большим рвением в ответ сминает чужие губы. Они не виделись почти две недели, а это чертовски много для привязанного Чимина. Он соскучился и даже не скрывает этого.       Они оба упустили момент, когда оказались на кровати, а с Юнги слетели очки. Он стягивает с младшего толстовку и спускается поцелуями уже к шее и ключицам. Чимин зарывается пальцами в чужие волосы, оттягивая их слабо, и подставляется под чужие губы.       Пак всегда очень легко возбуждается. Он ещё подросток, к тому же, очень неопытный. У него никогда не было секса, порно он не смотрел, потому что не имел возможности, а из книг вычерпывал понемногу.       Но это всё равно не то. Единственный его сексуальный опыт был с Юнги, в речной воде. И сейчас. Но в голову стучат по вискам слова Джина:       — Когда у вас дела дойдут до секса, ни в коем случае не ложись под него. Хотя бы первые разы. Мало ли, знаешь… Анальный секс очень непредсказуемая штука. Мало ли, чего ты можешь взболтнуть в беспамятстве.       Это было сказано больше в шутку, чем по-серьёзному, но Чимин запомнил это надолго. И когда чужие ладони сжимают его ягодицы, эти слова почему-то красными буквами горят перед глазами.       Как бы донести это до Юнги?       Чимин хмыкает, отталкивая старшего, и валит на кровать, нависая сверху.       — В чём дело?       Пак стягивает чёрную футболку с парня и ведет ладонями по его телу, обводит большими пальцами ореолы сосков и прикусывает один. Он слышит тихий стон.       — Чимин…       Интересно, сколько люди тратят слов на секс за всю свою жизнь? Потому что Юнги сказал уже четыре, а они даже не начали ещё.       Чимин ведёт языком по соску на пробу и спускается ниже, целуя в живот. Он молится, чтобы Мин понял всё без слов, когда он тянет остатки его одежды с тела.       Юнги тоже уже возбужден. Дрочить ему не в новинку, чем младший и занимается. По крайней мере, это то что он умеет лучше всего.       — Возьми смазку, так будет легче, — советует брюнет и сам чуть отползает к краю кровати, чтобы достать из коробки тюбик. — Выдавливаешь и растираешь, если никогда не пользовался.       Конечно, Чимин не пользовался. Эту самую смазку нужно ещё где-то купить, а он бы со стыда сгорел, если бы даже продали. Поэтому действовал на сухую.       Но сейчас он растирает холодную странную жидкость по ладони. Она приятно пахнет бананом, и ему интересно, почему выбор пал именно на эту, но спрашивать некогда, поэтому он снова кладёт ладонь на чужой член. Со смазкой и правда легче. Ладонь скользит с приятным звуком, а Юнги прикрывает глаза и хрипло дышит, опираясь на руки.       Если не сейчас, то когда? Чимину даже смазку в руки дали (хотя, наверное, не для этих целей, ну ладно), поэтому пальцем второй руки он плавно входит в старшего.       Юнги сразу чует подвох и открывает глаза, напрягаясь. Пак смотрит на него серьезно и на низ живота ладонь кладёт, когда тот пытается встать.       — Чёрт, мы так не договаривались, Чимин.       В копилке «сексуальных» слов уже пятнадцать. Парень хмыкает. Они, в общем-то, ни о чём не договаривались, поэтому он продолжает растягивать чужое нутро своим пальцем.       Или так, или никак. Слава богу, Чимина хотя бы немного посвятили в эту тему и он не выглядит неумёхой, но всё равно волнуется. Юнги недовольно пыхтит, но не сопротивляется. В любом случае, если бы он не хотел, он мог бы встать, верно? Значит, всё хорошо.       Молчание — знак согласия.       Чимин добавляет смазки и второй палец, но не торопится. Он хочет сделать всё как можно лучше, поэтому одновременно плавно водит ладонью другой по члену. Юнги вроде бы как всё нравится, но его чувства — закрытая книга, Пак не может считывать их. Он приподнимается и целует старшего, а его безвыходно целуют в ответ.       Три пальца по ширине даже чуть превосходят ширину его члена, но Чимин старательно растягивает Мина, и он подается навстречу.       — Чёрт бы тебя побрал, Пак Чимин, — тихо говорит Юнги и тянет наверх младшего, утягивая в поцелуй, — я устал ждать. Захотел — бери. Или я возьму сам.       Уже тридцать.       Мин толкает брюнета на кровать и снимает с него джинсы вместе с бельём, а потом седлает его.       — Постарайся не кончать слишком быстро, — с насмешкой в голосе говорит Юнги, когда насаживается, на член, и Чимин понимает, что это будет сложно.       Тридцать пять. Или шесть? Он сбился. Потому что вид парня, оседлавшего его, выбивает из легких воздух. Чимин не кончил в первые пять секунд, можно считать, что это достижение.       В прочем, у них же много времени? Даже если он кончит, он может наверстать упущенное.