Малиновое рабство

Ночь наступила довольно быстро. Малиновый симболар сидел на краю кровати, в то время как ножик лежал и сопел, так спокойно — впервые за всё время проведённое им здесь, чему буква был очень рад. Для Краткого утихомирить это существо было не такой уж и проблемой. Но, добился он такого результата от хмурого ножика лишь методом проб и ошибок. Кричал же ведь когда-то. Во всю глотку. Прося о чём угодно, лишь бы не испытывать наказание своё. Но Краткого, намного сложнее сломить нежели неподготовленного ножа, у того даже и мысли о пощаде его и не было. Кнайф, видимо, в то время даже понимать его и не хотел. Хрупкое тело лишь продолжало сопротивляться нынешнего хозяина. Чего только малой и не удумал, и пинался, из-за чего и пришлось сломать ему ногу, и все возможно оскорблял господина, из-за чего и пришлось дать ему вкусить запретный плод своего же хозяюшки. После чего тот лишь просил помыть рот с мылом, да никогда больше и не сквернословил в обращениях к И Краткому великому. Сколько бы времени не прошло, помилование тому и не светит сейчас. От прежнего Кнайфа осталась лишь оболочка, что вся изляпана руками хоста. Ему было наплевать, на то — чувствует это создание, о чём же думает это создание, какое у него состояние да и какие у него мечты. Всё это не волновало хоста. Ведь, отныне — в руках его не личность, а послушное существо, что будет его слушаться до кончины своей. Правда с реакциями у этого паренька достаточно худо. Единственный жест что Кнайф запомнил, осторожное поднятие его подбородка, лишь тогда этот успокаивается. Но, ничего. У паренька ещё много времени до полного перехода из свободного существа... в куклу. Да, именно в куклу. Куклы, кроме своей оболочки, ничем не выделяются. В них нет души, нет личности, они пусты. В этом и видел он идеалы Кнайфа. Тот словно сам сильно просился на эту роль. Вот и получил. Теперь он будет под его властью вечность, а его друзья станут такими же бездушными, но только — в ручках остальных симболаров. Снова покидая мечты свои, Краткий решил заложить план действий на более скорое время, чем несколько лет. Краткий достал из пачки сигарету, и поджег магией её конец. Поднесся ко рту дымящийся табак в трубке, тот не чувствовал ни капли экстаза. А ведь говорят, успокаивает. Обманывают они все, по правде говоря. Малиновый в последнее время становится более агрессивным. Ё не хило так изматывает беднягу, после чего и достается остальным обджектам, да Кнайфу в прибавок. Надоедливая Фиалка. Говорит что хочет лучше, говорит что так нельзя. Да просто не лезь куда тебе не надо, чем тебе не решение проблемы?! Вечно прокручивалась фраза в голове Краткого. Смотря в окно, он периодически поглядывал на грязную кровать, глядя и на Кнайфа в то же время. Злюка весь в полосах, что он получил в результате игр с плёткой. Краткий частенько применял подобные грубости по отношению к ножу. Когда крайне необходимо было вылить весь свой накопленный багаж с эмоциями на кого-то. Это очень помогало ему в сохранении великолепного спокойствия и радости на собраниях, да и в обычных встречах с живыми созданиями. Хозяюшка мог связать руки ему, чтоб нож не трогал его. Простой ход, да гениальный. Терпеть он прикосновения не может. А сам нож, в свою очередь — потерпеть-то способен. И именно из-за этого вывода, Малиновый позволял себе унижать беднягу, трогать его, да и просто давить его, убивать психически. Психологическое насилие — самое сильное насилие, также носящее звание любимого насилия Краткого. Когда-то он сказал, мол знакомый у него есть, что был бы не прочь приобрести ножа. Но в какой же ужас пришёл Кнайф, когда услышал некую историю от своего хозяюшки, в котором его «возможный новый хозяин» был крайне жесток. Он издевался над другой буквой алфавита, самой последней. Звали его Яори. Кнайф слыша это, делал выводы. Он очень жестокий, да и если над другой, такой же как и он буквой, он так безжалостно издевался. Сложно представить, что будет с самым обыкновенным обжектом. Кнайф тогда чуть ли не к стене прижался от испуга. Он не знал эту букву. Тем более, учитывая что Краткий вытворял, тот — вероятно, будет с ним ещё более жёстче. Естественно, Краткий просто запугивал ножа, словно маленьких детей бабайками и уколами, чтобы тот куда более усерднее выполнял каждое приказанье. Хотя, откуда-ж нам знать, правда ли это или нет, зная честность И Краткого. Подойдя к рабу своему, он прошёлся рукой по хрупкому плечу тощего. Нож от неожиданности каждого из действий Краткого, задрожал и только сильнее прижался к стене. Он не может предсказать ни одно из того что тот может сотворить сейчас. Краткий понимал, что Кнайф до сих пор сторонится одного лишь имени его, но ему стоило бы привыкнуть уже. Это — его дом отныне. В то время — как Краткий хозяин его. Но что же делать с предателем? Нужно избавиться от лилового, да как можно скорее. Если этот Нож узнает про ложь Краткого насчет слов сказанных Ёшкой, то они явно… А хотя. Как же? Оба они существа слабые, как и характером, так и физически. Они в любом случае станут перед ним на колени. Убить не получится никак, он бессмертен. Ну а держать у себя его тоже не вариант, заподозрят чего остальные. Остаётся одно. *** Ё лежал на кровати, избитый теми же способами, что применял Краткий на Ноже. Грудь вся в полосах, а также синяк от того — что Краткий сильно давил ногой на это место. Ёха теперь мог прочувствовать на себе состояние Кнайфа. Он наконец мог детально представить, какого же было бедняге здесь. Все в малейших деталях, в самых мелочах. Пытаясь отвлечься, да узнать чего нового, тот решил осмотреть это место как можно побольше. С каждой минутой рассмотрения вещей на полу, у него образовалась картина того что происходило с ножом все последние 4 недели. Картина, в которой тот лишь мучался и терпел это. Бедняжка. Вдруг, откуда не возьмись, он слышит как кто-то заходит в подвал. Ёшка оглянулся. Перед глазами его предстал знакомый силуэт. Это был Краткий. Ёшка сразу же продвинулся к стенке, теперь и он боялся этого психа, с каждым шагом того, вспоминая, как тот его избивал чуть ли не до потери сознания. А ведь когда-то он доверял ему. Краткий схватил его за голову и пододвинул к себе. Бывший его ассистент представлял любой исход событий, готовился попробовать дать отпор. Очень уж тот не горел желанием получить ещё одну горькую порцию унижений. — Послушай меня сюда, гаденыш. — Так было непривычно слышать такое обращение к себе. После всей той защиты что тот ему вручал. — Твоя задача — отвечай только да или нет. Понял? — грозно заявил Краткий, на что Фиалка лишь испуганно кивнул, уже не пытаясь вырваться из его «объятий». — Ты будешь участвовать в том, что я планирую сделать с обджектами, — Лиловый ужаснулся. — вскоре чего, я тебя высвобождаю. — При одном условии. — Ничего в этом месте, предпринимать ты не будешь. В пользу Кнайфа ты ничего предпринимать не должен, как и пытаться изменить моё мнение о всей этой ситуации. —Ёшка больше не был напуган за себя, он был встревожен чужими, но при этом всём, такими родными ему жизнями. — Согласен? — спросил Краткий после совсем небольшой паузы, от чего Ёшка был в недоразумении. То есть, малиновый предлагает ему оставить все как есть, в обмен на свой комфорт? Он не мог просто так отпустить эту ситуацию! Из его слов, можно понять что он желает затянуть в это и других обжектов. Да из-за этого психа пострадают ещё обджекты! А он ведь даже и одному не смог помочь. — Я жду ответ. — произнёс упрямо Краткий после ещё одной паузы фиолетового на его раздумия. — Нет… — произнёс Ёшка очень тихо, после чего он получил удар по лицу. Шлепок раздался по всему помещению. — Повтори, что ты сказал?! — заорал Краткий, после чего он начал снова избивать букву. Фиалка терпел это, каждый новый удар заставлял его реветь. Эти крики были услышаны всей улицей, и это было единственной причиной Краткому прекратить страдания буквы. — Даю тебе две недели на изменение решения. — он небрежно бросил Ёшку на матрас. — Если ничего не поменяется, я перейду на кое-что более серьезнее, нежели шлепки! — сказал Краткий, вскоре чего удалившись из «камеры пыток». Ёшка сразу же отбросил все свои попытки встать, из-за того, что руки его были в цепях. Он ничего не мог сделать против, поэтому решил лечь, уткнувшись в этот матрас, где до него спал нож. Пахнуло не самым лучшим образом. Он так устал сегодня. *** У самого ножа во сне крутились все на свете мысли. Он испытывал лишь чувство вины. Ёшка уже достаточно для него сделал, в то время как он — просто лежит здесь, тихо всхлипывая в подушку. Раз теперь ему запрещено плакать на виду у всех, во сне ему этого никто не запрещал. Он решил воспользоваться моментом и забыть обо всём. Сейчас он лишь хотел...горько... горько плакать. Зачем же он все это рассказал? Казалось, не будь этого, Ёшка не пошёл бы на это. Зачем же он остался в этом подвале, когда он спал? Теперь он один. «Прости меня.» Фраза, которая крутилась в голове его, в то время как сам он вспоминал свою старую, ушедшую далеко в даль жизнь. Никто ждать не будет больше, ни у кого даже и времени на него не останется. Потому, что они станут точной копией его — такими же рабами. Хочется как и раньше. Общаться с остальными, чувствовать то самое тепло дорогих ему обджектов, да и просто вновь ощутить себя живым… Вновь вернуться в то время — без забот, в такое хорошее время. Но эта жизнь, как спектакль. Вскоре закончилась. Осталась лишь реальная. Потрёпанная, со шрамами. Такими же как и у ножа после проделок И Краткого. Нож решил сделать самое странное решение, но, во всяком случае, оно спасёт его. Он решил закрыть свои чувства, забыть прошлое, да просто жить как гипсовая статуя — то есть пустая оболочка. Это его судьба, теперь.