Конфетно-ягодные воспоминания

2010 — год заболеваний и таблеток на завтрак. А еще ягод и облаков в форме конфет. Как минимум для Джисона. Как минимум для мальчика, который даже в солнечную погоду ходит в длинных кофтах и накидке. В его любимой синей накидке со звездами. Джисон сложил свои очень нужные листочки, на которых лишь палочки и неизвестные закорючки. Очень нужные — это правда. Он бы обиделся, если кто-то выкинет их; вылил остатки воды в грустный фикус и захватил свою накидку, что до недавнего времени покоилась на диване. Дома пахло стерильной чистотой, порошком для стирки и таблетками от аллергии. Нос всегда щекотал этот разнообразный спектр запахов. Хотелось сбежать. Это и делал Хан каждый божий день. Перекинутая нога свисала с окна, пока Джисон пытался распутать свою накидку в стоящем на подоконнике фикусе. Фантики от мятных леденцов и только что сложенные бумажки, попадали из-за открывшейся двери, что моментом разнесла сквозняк по комнате. Застали врасплох. — Снова убегаешь? — это мама. Устала. Хотя глаза выглядели счастливыми. Смотрела жалостливо и иногда слишком много позволяла. Хотя, возможно ей просто уже не в радость весь быт. — Ты же знаешь, что меня бесит это место. — Если ты еще не понял, то я всегда знаю, когда ты убегаешь из дома. — Ну вот значит уйди, и снова притворись, что не видишь, — дразнил. Тапочки мягко зашуршали, когда та прошла чуть ближе к центру комнаты, чтобы заботливо поднять упавшие по вине сквозняка вещи. — Ну раз я уже знаю. Выйди хотя бы через дверь, по-человечески. Игнорирование — хороший способ отступления, а потому, темноволосая в ответ получила лишь удар в уши, в виде грохота закрывающегося окна. Голова вздернулась вверх и легкие наполнились воздухом. «Было бы круто — будь я облаком» — эта мысль преследовала его давно, потому что порой, действительно хотелось превратиться в тяжеленную смесь капелек воды, чтобы разлиться по небу принимая всевозможные, интересные, разные формы. Последние дни лета — и жаркие времена постепенно закончатся, сменившись на более пасмурные. Это было только в плюс — Джисону больше не придется париться в объёмных кофтах, ловя глазами спирали. Как минимум до следующей жаркой поры. В кармане таблетки, фантики, непонятные крошки и пару монет. Можно купить жвачку. Разноцветные браслеты из бусин позвякивали, а темная накидка тащилась хвостиком, практически заметая пол. Джисон улыбчиво прилипал взглядом к птицам вокруг, лесным загадочным жителям, обходил стороной все едко пахнущие кусты, и пытался словить ладошкой пролетевшую бабочку. Настроение хорошее. Жить вообще не хотелось. Но зато, Хан наивно радовался ядовитой жвачке и красивой переводной татуировке-клубничке. Миловидная продавщица, всегда как-то угадывала, давая ему жвачки с самыми красивыми татуировками. Он бы обклеил все лицо ягодами, если бы мог. Дорога к волшебному, желанному месту заняла не больше 10 минут. Как и всегда. Все это время хотелось надорвать голосовые связки от давящего в горло счастливого одиночества, и ликовать, потому что на время, пока Хан в побеге — его оставили в покое. Крутя в руках колечко из ниточек и бусин, пришлось сделать небольшую передышку. Легкие неприятно скукожило. Захотелось их выкашлять или вырвать с корнями. Подобное чувство бесило — «почему каких-то два пустых мясных мешочка, время от времени мешают мне беззаботно летать и не давиться воздухом?». Иногда, ненароком хотелось вытянуть из себя все органы и остаться бесчувственным куском мяса. Может так станет легче. Хотя в голове Джисона — лишь мясной оболочкой, можно было бы бегать в майке по солнцу и бесконечно есть сладкую вату с фруктами. А потом увалиться, пропеть, укутавшись травой и попивать молоко с клубникой, как будто с отсутствием чувств, он бы ощутил вкус. Наивно. Хотя скорее, легче выкинуть себя на свалку и превратиться в облако. Ягодный запах провалился в нос, удобно устраиваясь в нем, пока Джисон ёжился перед своей любимой тропинкой. Тропинка, что раз за разом чувствовала шаги звездного мальчика, который каждый солнечный день топал в свой любимый лес — ягодный лес. Спустя вечность, Хан наконец зашлепал своими ядовито-красными кроссовками прямо вглубь такого чарующего, родного места. Ветки под ногами при каждом шаге стекляшками разламывались. Порой их становилось жалко. В воздухе навечно пропитался запах ежевики. Или клубники. Или малины… Черники? Голубики? Кажется всем сразу и одновременно. Ягодный лес, на то и ягодный — потому что в нем проросло и расцветало аномально много деревьев и кустов, из плодов которых, можно сделать огромное разнообразие варенья, которым потом можно будет вырисовывать спирали на бумаге. Рутина Джисона — ежедневный побег в этот лес, чтобы на время удалиться и изолироваться от общества, погружаясь в свои мысли — синеватые, ультрамариновые, хаотичные, беспорядочные — прямо как его темные пряди волос, что дождем, раз за разом спускались к глазам. Удивительно, что у Хана не было аллергии на краску для волос. На самом деле — тогда все думали что он умрет, а потому, единственным желанием Джисона было покрасить волосы в синий или вырезать свои легкие. В итоге — волосы синие, легкие на месте, сердце бьется. Он живой. Зато, копна идеально сочеталась с его космической накидкой. Тот продолжал скитаться лесом, направляясь все ближе к своему любимому месту. Парень краткими движениями смахивал рукой синие локоны, а взгляд раз за разом задерживался на зеленых ягодных шапочках. Тишину нарушали лишь песни лесных крылатых и хруст откуда-то сбоку. Обычно, такой хруст могли издать животные, что иногда околачиваются рядом с Джисоном, но этот — заставил на секунду опешить. Насторожился. Любопытство одержало верх. Кусты и трава по колено неприятно разрезали руки, пока Джисон карабкался, в поисках источника звука. Прошло пару мгновений, пока Хан наконец обнаружил прилипшие к себе глаза. В чужой серой макушке запутался целый лес. Парень невозмутимо сидел на нагретой траве посреди кустов, и переплетал что-то из веточек. Джисон поразился: — Ты кто? Стеклянные глаза и непонимающий взгляд, — я ежевика, иди дальше. Джисон любил ежевику. — А если серьезно? — Меня зовут Минхо, — пробурчал. — Минхо… — задумчиво повторил. — А я Джисон! На шершавых костяшках красовались миллионы браслетов. Рука с блестящими бусинами моментом протянулась вперед. Пальцы веером и синеволосый наивно-радостно помахал своему новому знакомому. Маленькое сердце сегодня разбилось — Минхо не помахал в ответ, скорчив лишь удивленно-недоверчивые глазки. Бусины провалились вновь в карман, а лицо превратилось в серьезное. — А что ты делаешь? — глазницы устремились в руки, закутанные бинтами и веточки, из которых сплеталось что-то невероятно интересное. — Плету. — Что плетешь? Сузился недоверчиво, — браслетик. Джисон засиял. Маленькое сердце больше не разбито, потому что синеволосый моментально уселся рядом в кусты, накрывая все зеленое позади космического цвета мглой, и стал затаив дыхание, наблюдать за бурлящим процессом. — Сегодня жарко, почему ты так тепло одет? — Аллергия на солнце. А у тебя бинты на руках почему? — польщен тем, что им поинтересовались. Нужно поинтересоваться в ответ. — Аллергия на диких котов. Ножкой пнул камешек, и усмехнулся в унисон с синим мальчишкой. Соизволил объясниться: — Пытался приручить местного ушастого обитателя. Остался покалеченным, зато он довольный — покушал. Время остановилось, отказываясь протекать дальше. Почти. Потому что браслетик уже почти закончен, а Джисон уже почти не дышит, не потому что легкие снова дали о себе знать. Потому что в предвкушении. Потому что интересно. — Тебя головой в небо макнули? — не отрывая глаз от веточного изделия, спросил. — Что? Вялая рука, худая как мокрая, серая тряпочка, поднялась, и палец устремился прямо к копне волос напротив, а бинт, что отказывался крепко держаться, слегка размотался, падая, почти дотрагиваясь земли, вдобавок к нахмуренному и сосредоточенному взгляду Минхо. Джисон лишь выдавил: — А. — Ты что… краска для волос — не знаешь такого? — лицо синеволосого слегка разорвалось в небольшой усмешке. — Знаю. Хотел просто что-то спросить. Не знаю что. Интересный. Необычный. С лесом в волосах и пропахший ягодами. Джисон пропустил в мозг гусениц; моментально забыл про существование проблем рядом с мальчиком, которого знал всего несколько минут. Хотя казалось, что двадцать лет. — И как часто ты тоже тут околачиваешься? — Хан устремил глаза вверх и казалось, на небе летают блестки, что больше похожи на пыль. Или бусины. Или бумажки, что сегодня днем сдуло сквозняком. Или просто мотыльки. Вдруг ненависть к легким пропала, а желание жить появилось. Правда всего на миг. — Чаще, чем ты думаешь. — Ты типа такой загадочный? — Нет, я типа тебя знаю всего пару минут. Да. Пару минут. Не нужно пропадать, и погружаться в свой мир, отказываясь от реальности. Джисон еще ничегошеньки не знал о своем таинственном забинтованном друге, но уже придумал волшебный цвет салфеточек на будущей свадьбе. Наивно. — Хочешь татуировку с клубничкой? — Что? — на секунду мельком засиял Минхо. Хану захотелось его обрадовать. Рука опустилась в карман, где все также спали мятные фантики, крошки, а монет уже давно не было — вместо них — жвачка и неиспользованная переводная татуировка. Синеволосый протянул ее своему новому другу. — Это что? — Ты что не знаешь? — удивился, и моментально что-то задумал, — хочешь, чтобы у тебя на руке выросла клубничка? Рот напротив вытянулся в своеобразную букву «о», а в глазах пролетела искринка. Конечно он хотел. Липкая обертка слетела, и ладошка Минхо тут же спокойно улеглась в чужую. Хрупкий. Хан бережными движениями потирал хрустальную плоть, на которой уже была наклеена бумажка с магическим рисунком, что в эту секунду потихоньку врастал в каждую ниточку кожи. Пару легких движений, и на бежевом полотне ладошки проросла клубничка. Маленькая, слегка треснувшая в местах, где краска плохо пропечаталась. — И правда клубничка… — Минхо тоже попал в чарующие оковы атмосферы. Улыбался. Заворожительно. — Да-а — самодовольно, Джисон согласился. — Если будешь к ней хорошо относиться, она не смоется. — Правда? — в глазах помелькали огоньки, давая понять, что Минхо понравилось. Брюнет слегка оттаял и расслабился, поняв, что синий мальчик успешно скрасил серые будни. Браслетик успешно закончен, а запаха ягод почти не слышно — привыкли. Оба захотели погрузиться в секунды молчания, ведь чувство комфорта так и пылало с каждой клетки кожи. — Придешь завтра сюда же? Лицо засверкало — улыбка появилась под ультрамариновыми ниточками. — Конечно приду! Хочешь принесу тебе много жвачек? Мне их все равно есть нельзя! — Джисон раскололся в наивном счастье. — Я буду ждать, — взгляд помутнел, пропуская внутрь шум, а рука с браслетиком из веточек вяло поправляла волосы, с которых выпадали листочки. Еще немного, и сверчки запели бы песни. Джисон привстал, отряхиваясь от листьев и блесток-пыли. С кармана посыпались конфеты. Конфеты, что почему-то на вкус как лекарства. — Нет! — выкрикнул, — мне же их потом кушать… Мама говорила, что они дорогие. Минхо лишь заворожительно наблюдал. Протянул руку, чтобы посмотреть на попадавшие медикаменты, — зачем ты их ешь? Выглядит не вкусно, — тот тоже встал. Оказывается он выше Джисона. Забинтованный мальчик, с клубничкой в руке и растрепанными волосами. Окончательно зачаровал и утопил. Серая футболка слегка смялась, когда брюнет нагнулся за чем-то неизвестным в куст. Вновь вытянулся, зашуршал, а потом в руке показал нечто. Нечто похожее на конфету. Совсем не похожую на таблетку. — Будешь? И Джисон упустил момент, когда это нечто, оказалось у него во рту. Таяло постепенно, а конечности дрожью пробирало, ведь Хан почти ничего не ел сегодня. Но теперь язык чувствовал очень выразительный вкус. Шоколад. Джисон никогда не ел шоколад. Аллергия. Упустил момент, когда это нечто, вызвало моментальную аллергическую реакцию. И удивительно быстро, глаза превратились в мрак, бусинки — в мух, а запахи ягод словно исчезли с лица земли. Минхо ощущался словно прошедший сон, а все лицо и внутренности неприятно сжались. Или наоборот раздулись так, будто сейчас лопнут. С одной стороны хорошо — лопнув, Джисон мог стать чем-то подобным на облако. Но Джисон перехотел. Как минимум сейчас. Хочется еще раз встретиться с Минхо. Возможно, он драматизирует.