Конфетно-ягодные воспоминания

И снова все обернулось худшей песней. Белые, но такие черные ядовитые стены, бугорки под спиной и режущий глаза свет. Надоело. Хотя прошло всего два дня. Благо, хоть жив. — Ты где шоколад вообще нашел? Ох… сынок, — успокаивающий тон матери. Та сидела на краю кровати, аккуратно убирая синие пряди с лица сына. На самом деле, Джисон и не помнит, как оказался дома. Кажется, он вообще почти ничего не помнит. Походу, рассыпавшиеся таблетки тогда помогли. Парень очень хорошо умел иногда выпадать из реальности, если ему не нравились моменты, что он сейчас проживает. Джисон не захотел отвечать. Джисон закипал внутри. Не сиделось на месте. «Минхо точно не сон?» — На улице слишком хорошая погода, для того, чтобы сидеть за четырьмя стенами, — протянул задумчиво. Улыбка как всегда разрезала его лицо, а в руках ломтик бумажки и полузасохший коричневый маркер. Синеволосый всегда использовал его вместо черного. Ему не нравился черный. Мама выползла с комнаты, плотно закрыв дверь. Это был знак, что парень теперь свободен. Хан запил водой противную конфету, слегка морщась от горького вкуса, и резко обернулся в сторону своих любимых голубых штанов. Волосы стремительно превращались в непонятное космическое месиво, пока Джисон припрыгал по комнате в поисках накидки. Пожалев — присел на диван. Все-таки не надо было начинать прыгать. Приняв решение умерить свой пыл, дабы больше не теряться в отдышке, Джисон смял в карман листочек с непонятным коричневым крошевом и вновь открыл окно, осторожно взбираясь на скрипящую табуретку. Солнце врезалось в глаза, покалывая. Свежий воздух затек в комнату. Карманы забиты жвачками с татуировками, а мысли — мальчиком-ежевикой. «Хочешь принесу тебе много жвачек? Мне их все равно есть нельзя!» Точно не сон?.. Нога перекинулась через подоконник, чуть не соскользнув. Не впервые. Джисон ухмыльнулся своим мыслям, когда вспомнил, как когда-то свалился с этого окна, чуть не переломав себе все ноги. Он очень много раз падал, но тогда травмировался действительно серьезно. Видимо, желание полетать у него с детства. В любом случае, большое количество травм его не остановило перед соблазняющей дыркой в стене, через которую очень «прикольно» перелазить. Его, казалось, вообще никогда ничего не останавливало. Свежий воздух густой массой расползался по всему телу. Хан смотрел на лазурное небо, а в голове лишь блаженное чувство — «все хорошо». Волосы синие, легкие на месте, сердце бьется. Он жив. Жив во всех смыслах этого слова и вновь ползет навстречу невозможным ягодным мечтам. В глаза сыпется малина. Разноцветные игрушки на деревьях, а ветки слегка пачкают только что стиранные штаны, пока кроссовки спешат к тому самому месту, где пару дней назад, Джисон повстречал свою новую страницу жизни, от которой уже зависим также, как от ягодного леса. — Так ты жив, — Минхо поморщился и снова сузил недоверчивый взгляд, что через миг сменился более спокойным. Хана встретила легкая улыбка на том же месте. Тут же засверкал и провалился в небо, заключая вокруг себя такие тонкие руки, как тряпочки. И не важно, что эта серая макушка совсем недавно чуть его не убила. Сейчас, если честно, уже совсем ничего не важно.        — Я скучал. — Ты странный, — все такой же бурчащий тон, хотя руки Минхо, в ту же секунду крепче обхватили солнечный свитер и синюю копну волос, путая пальцы. Карамель лилась по всему телу, как по форме. Горячо. Хан слишком сладкий и теплый, — нет, не странный. Безоблачный. — Почему «без»? Еще как облачный! Лицо раскололось из-за блаженного смеха, — а еще глупый. Минхо выглядел слегка помято. Коричневые джинсы — одна штанина криво закатана повыше, и длинная белая футболка. В глазах сверкал шоколадный рай, а руки ледяные как вода. Серо. В отличие от яркого Джисона, что как всегда сиял цветами. С кармана посыпались жвачки. — Я принес, как и обещал! Пришлось выползти из жадных объятий и поднять с земли разноцветные квадратики. Джисон радостно возгласил в тот момент, когда на руке Минхо, что моментом оказалась в чужой ладони, до сих пор росла уже слегка потускневшая клубничка, — тебе она понравилась? Мягкий кивок, пока темноволосый вкинул в рот ярко-желтую вязкую массу, — о, яблочная. На землю посыпались обертки от жвачек, которые Джисон сразу же собирал себе в карман. Коллекция. Щеки забитые разноцветным морем и мятными леденцами. Оба решают прогуляться и размять конечности. — Хочу устроить с тобой пикник, — Джисон задумался. Он оказывается никогда не был на пикнике. Но звучит это слово завораживающе. — Завтра? — Да хоть сейчас. Еда повсюду. Ведь каждый второй куст усыпан ягодами. — Но тебе ничего из этого нельзя, — оба в унисон усмехнулись, почти синхронно перебирая ногами, пока ветки внизу ломались и хрустели. — Я могу с удовольствием посмотреть на то, как ты кушаешь ягоды и жвачки! — наивно было полагать, что Минхо согласится на это, оставляя Джисона голодным. Даже безмолвно ходить вместе, иногда бывает приятно. В компании Минхо — все кажется приятным. Магия разрасталась в каждой секунде. Они одновременно рванулись вперед, когда увидели краешек безмерной поляны меж деревьев. Прошло всего пару мгновений, перед тем, как оба остановились, глубоко дыша. — Мне нельзя долго бегать, — Джисон уже отдышался. — Мне тоже, — усмехнулся, — но так хочется. Поляна казалась бескрайней. И уютной — издалека видно. Ягодный лес сменился цветочным, пока два солнечных мальчика расположились где-то среди цветов, укутавшись лоскутным одеялом из травы. Джисон болтал много. И быстро. Болтал обо всем на свете и просто ни о чем. Показывал наглядно свои шрамы от падений и рассказывал невероятные истории о том, как часто бывал в больницах. Минхо таял. Таял, сливаясь с травой, расплавляясь в карамель. — Мне кажется я сейчас задохнусь от эмоций и количества информации, — щеки заалели, а невесомый смешок прыснул с губ. — Прям как рыба без воды? — Прям как мой… — добавил Минхо в ответ, но вовремя понял, что наверное будет неуместно говорить о таком. Навряд-ли Джисон захочет слышать о кровавых и жутких историях. Видимо, Хан действительно произвел на себя слишком наивное впечатление. — Кто? — Мой папа. — В порыве эмоций? — В крови. Так и задохнулся. Утонул быстро и безмолвно, — с удивительной легкостью рассказывал, пока синеволосый без доли эмоций, кроме интереса, внимал. Лоб потихоньку сгорал из-за палящего солнца, что сейчас не так уж и мешало. Головы покоились в траве, а руки, обвернутые ярко-желтой тканью, вздернулись вверх, в попытке поймать парящие облака в кулак. Кроме облаков, в воздухе летало ощутимо-блестящее тепло. — Я бы не хотел задохнуться. Разве что от переизбытка мятных конфет. Или от того, что слишком много мечтаю. И правда наивный. Или просто слишком добрый. Минхо согласился и закинул в рот очередную радужную жвачку, от которой живот уже выворачивало наизнанку. На это сейчас не хотелось обращать внимание. — Когда мне плохо, я представляю себя зубочисткой, — темноволосый говорил размеренно, как будто песней играя каждое слово. — А я облаком. — Почему? — А ты почему зубочисткой? Вопросы, на которые невозможно дать ответ. Невозможные мечты, которые когда-нибудь обязательно сбудутся. Оба лишь бесконечно лопаются на меленькие тканевые части от громкого смеха. Легкие захватывали, а с глаз сыпались блестящие бусины. Джисон на миг застыл. Появилось желание бесконечно блюсти счастливого Минхо, что сейчас радостно заливался. — Ты знал, что сверкаешь, когда смеешься? Красивый. Одомашненный. — Знаешь, а ведь я могу в любой момент просто испариться. — Я тоже, — согласился Джисон, — улететь как осенние листья или задохнуться в цветах. — Лучше так, чем просто исчезнуть. Желтый свитер сладко прилип к дереву, возле которого лежал Минхо. Одежда вся в траве, цветах и жуках. Джисон задумчиво переминал руками землю, в поисках чего-то неизведанного, пока Ли заинтересовавшись, поглядывал из-за плеча, — ты что делаешь? — Хочу вырезать что-то на дереве. Ищу острый камень. Ледяные костяшки мигом достали с кармана что-то железное. Лезвие не выглядело острым. Ржавый, наверное уже давно затупившийся дряхлый, маленький ножик. — О, — увидев игрушку в чужих руках, Джисон тут-же вытянулся за ней. Руку пришлось убрать, ведь Минхо опешил. — Давай я сам. Тебе нож не идет — рассыпешься. И правда. Джисон — зефир. Или безе. Казалось, одно неверное движение — и он рассыпется, испарится, уплывет, растает. Хотя скорее, Минхо сам это сделает — и в два раза быстрее. По крайней мере, он так думал. В глазах летали пыльные блестки. Рот — круг, а Минхо лишь умелыми движениями выцарапывает что-то космическое. На дереве проявлялись цветы. Разные — ромашки, розы, маленькие, кривые, но такие волшебные. Казалось, еще чуть-чуть, и Джисон бы почувствовал запах. Правда вырезать их, довольно муторное дело. На траве мягко. На душе так же. Джисон — зефир. Тает. Волосы вновь в траве, а руки впритык покоились вместе. Одна ледяная, вторая карамельно-горячая. В голове бурлили идеи, фантазии, мечты, блестящая пыль. Невероятно светло. Хотя на улице уже темнело. — В моей голове скоро будет гнездо. — Неправильно говоришь. В твоей голове лес. Я это заметил сразу, как тебя увидел, — Джисон ухмыльнулся, пока рука потихоньку переместилась ближе к чужой голове, переплетая пальцы через лес. Костяшки перебирались. Казалось, Минхо отряхнется, а с него посыпятся ягоды. Вместе с травой, листьями и веточками. — А в твоей голове небо. Сделай так, чтобы оно не тускнело. Рука теребила волосок за волоском. Это приятно. Живот крутило от количества эмоций. Или сладкого, на которое даже смотреть уже не хотелось. Внутри цветы. Джисон вскочил: — Давай побегаем? И откуда в нем столько энергии? Минхо лишь удивленно выпучил глаза. Отказать не вышло — слишком солнечный. Хотя Минхо и так не против. Колени захрустели, пока парни пытались подняться. Было сложно — оба прилипли. К траве или к друг другу. Рот разрезан, легкие сейчас сдадутся. Смех лопается, а пыльные блестки поднимаются с земли при каждом большом шаге. Играть в догонялки вдвоем — скучно. Но только не с Минхо. — Мне кажется я сейчас улечу, — Джисон сверкает и задыхается. В глазах темнеет, перед тем, как синеволосый, радостно и безвозвратно падает на пол. Минхо провалился рядом, ярко улыбаясь: — Глупый. Не умирай. Мы еще должны устроить пикник. — Тогда придется улететь потом. Громкий смех. Счастливые, ягодные, карамельные. Лоскутное одеяло травы и неземные объятья врезались в тело. Или сердце. Легкие на месте. Пока что. Безоблачные. Хотя скорее: самые облачные.

Джисон повстречал свою новую страницу жизни, от которой уже зависим гораздо больше, чем от ягодного леса.