Вы маньяк?

Энтони нежно улыбнулся, освобождая руку от крохотных детских пальчиков, сжавших рукав домашнего худи. Он устал, обессиленно опустился в кресло и, откинувшись на мягкую спинку, замер взглядом на тихо тикающих часах. Тяжело выдохнул, поднимаясь на ноги, зажмурился от прострелившей виски боли, и, подняв с пола плюшевого динозавра, осторожно положил его рядом с ребенком. Маленький Лио не расставался с ним никогда и засыпать без любимого «ава» категорически отказывался, последний, правда, всегда безжалостно спихивался с кровати маленькой ножкой, но позже игрушку, заботливо поднятую папой, обхватывали ручками и переставали возиться. Энтони наклонился, прижимаясь к теплому лобику губами, и облегчено выдохнул — температура спала и малыш больше не ерзал, заснув крепким сном. Поправив одеяло и приглушив тускло светящийся ночник, парень тихо покинул комнату, оставляя дверь приоткрытой на случай, если Леонардо проснётся. Пафосное имя Леонардо — единственное, что оставил после себя отец Лио и истинный Энтони прежде, чем бросить их, разорвав все связи и отказавшись от родительских прав сразу после рождения недоношенного альфочки. Он не стал оправдываться или объясняться, дорогая иномарка, в которую он сел, наспех покинув больницу, сказала все за него, 98 процентов совместимости и новорожденный сын не стали дороже новенькой машины и более высокой должности, идущей в комплекте со стройным сыном босса. Поморщившись от неприятных воспоминаний, омега прислонился виском к столу, наблюдая, как беззвучно закипает в чайнике вода, консультант не обманул, рьяно впихивая новую модель, восторгаясь качеством и новой технологией. Выключатель щелкнул и Энтони в очередной раз тяжело вздохнул, поднимаясь со стула, закинул пакетик ромашки в большую цветастую чашку, налил кипятка и, тщательно размешав, сразу же вытащил заварку — крепкие чаи он не любил, да и спать хотелось безумно сильно, а крепкие настои сну не способствовали. — Проект и спать, — тихий шепот прервало громкое рычание мотора, пронзительный визг и снова резкий рев, Энтони вздрогнул от неожиданности, дергая рукой и проливая кипяток на пальцы. Он тихо чертыхнулся, ставя чашку на стол, громкий смех и очередное рычание ворвалось в открытое окно, парень перевел взволнованный взгляд на приоткрытую дверь спальни. Было далеко за полночь и только уснувший, вымотанный простудой Лио не должен был проснуться, вот почему он не захотел спать в детской, окна которой выходят на другую сторону улицы? Сжав зубы на очередной взрыв смеха и громкое улюлюканье, Энтони, не раздумывая, бросился на улицу, все так же сжимая в кулаке чайную ложку и забывая об обуви, он готов был разрыдаться, понимая, что все же разбудят, а не спать до утра снова ему. Он выскочил на ступеньки, под очередной раскат хохота троих альф, расположившихся аккурат напротив его дома. Его заметили, и Энтони на секунду растерялся под пристальными взглядами незнакомых альф, он пугливо подпрыгнул, когда один из них, прислонившийся к черному громоздкому байку, присвистнул. Было разумней вернуться в дом но, яростно сверкнув глазами, омега сбежал по ступенькам и, злобно взмахнув ложкой, пересек лужайку. — И не страшно такому зайчику подходить ночью к незнакомым альфам? — Энтони не успевает высказаться, все тот же альфа обращается к нему первым. Он ухмыляется, ведя взглядом по стройным ножкам, замечает сжатую в маленьком кулачке ложку и останавливает взгляд на явно уставшем и очень злом личике. — Вот именно, что ночью! — возмущенно вскрикивает омега, притопнув ногой, взмахивая ложкой, которую удивленно замечает и теряется, пряча в карман, досадливо поджимает губы, понимая, что выбежать в одном худи, свисавшем лишь до середины бедра, к трем взрослым альфам было не лучшей идеей. Альфы посмеиваются, а задавший вопрос с интересом улавливает мелькающие на омежьем лице эмоции. — Ночью спать нужно, а не будить законопослушных граждан гадким поведением семнадцатилетних подростков! — такое обвинение приводит мужчин в ступор, они переглядываются, а заведенный Энтони не останавливается. — Какой нормальный альфа будет ржать, как лошадь обкуренная, под окнами чужого дома! — мужчины заинтересованно рассматривают взъерошенного омегу, даже до плеча им не достающего, переводят взгляд на дом позади парнишки и снова смотрят на возмущённое лицо. — Мало того, что своими железяками пол района перебудили, так еще и под чужими окнами буяните! — Энтони понимал, что нападать в одиночку плохая идея, но разочарование, затопившее душу, не давало остановиться, ведь поспать ему снова не удастся, а шеф проест мозг о его профпригодности и о том, что заказчик не будет ждать проект вечно, а ведь это его первая крупная робота. — Почему именно тут? — злобно восклицает омежка, в голосе сквозит неприкрытая обречённость. Он резко и громко выдыхает, также резко разворачивается на пятках и спешит обратно в дом. «Постойте!», — его окликают и от неожиданности Энтони запинается о ступеньку и падает на колени, раздирая кожу, слезы наворачиваются больше не от боли, а клокочущего негодования и обиды на собственную неуклюжесть и глупость ситуации. Не хватало ему недосыпа, так еще и колени саднить несколько дней будут. На ноги омегу ставят одним сильным рывком за ворот кофты, как шкодливого ребенка. Парень делает шаг, игнорируя находящегося за спинной, но его останавливает крепкая хватка на локте. — Да что вы прицепились ко мне?! — шипит рассерженным котом, резко оборачиваясь и натыкаясь на изучающий пронизывающий взгляд, теряется. — Хотел извиниться, — альфа смотрит прямо, в ожидании хоть каких-то действий, но на него смотрят так презрительно, что мужчина заинтересованно подается вперед, но его толкают в плечо, заставляя сделать шаг назад. — Засуньте свои извинения, — Энтони, испуганно вздрогнув от донёсшегося детского плача и не договорив, взмывает по лестнице, заскакивает в открытую дверь и хлопает ею прямо перед носом ринувшегося следом альфы.

***

Когда Майкл, лучший друг, предложил расслабиться после работы и погонять по пустым городским дорогам, задержавшийся в мастерской Луис, а по совместительству его брат-близнец, одобрительно хлопнул в ладоши, кидая в руки босса гаечный ключ. Кеннет лишь закатил глаза, но идею поддержал, не катались они давно, в связи с загруженностью всех троих. Предположить, чем закончится веселый вечер не мог никто, и сейчас, замерев перед захлопнутой дверью, Кеннет довольно ухмылялся, сжимая в руке выпавшую из кармана незнакомца ложку. Он был покорен с первого мгновения, с первого взгляда на яростного омежку, застывшего на лестничной площадке. Тот подскочил яростной фурией и отчитал их, как мальчишек, хоть сам явно не дотягивал ни ростом, ни возрастом. Он был таким хрупким в одной безразмерной кофте и с зажатой в кулачке чайной ложкой; придорожный фонарь, под которым они остановились перекурить, мягко подсвечивал белоснежную кожу незнакомца. Кеннету показалось, что на какой-то миг он перестал дышать, когда до рецепторов донёсся нежный аромат сирени. — Кеннет, поехали! — альфа быстро пересек двор, шикая на Куперов, чтоб те заткнулись и не шумели, детский плачь, доносившийся из дома, под которым они так непредусмотрительно шумели, говорил сам за себя. Кеннет корил себя за собственный дебилизм, но лишь кинул взгляд на окно первого этажа, в котором тускло горел свет и, заведя мотор, как можно тише отъехал от дома, чтобы уже на следующее утро заселиться в соседний коттедж. Было семь утра, когда альфа, отдавая короткие распоряжения грузчикам, выхватил взглядом выскочившую на ступени фигурку. На омеге был светлый деловой костюмчик, подчёркивающий тонкую талию и аппетитные бедра, и светло-голубая блузка с бантом на шее, который он и пытался торопливо завязать, засунув бежевую сумку-портфель под подмышку. Кеннет уже пересек быстрым шагом лужайку с ровно выстриженным газоном, когда его заметили, омега наконец-то завязал слегка криво бант и поднял взгляд, удивленно замирая. — Доброе утро, я ваш новый сосед, — альфа доброжелательно улыбнулся, протягивая руку. — Кеннет, можно просто Кен. — Энтони, — растерянно ответил омега, пожимая большую теплую ладонь, у Кеннета защемило сердце от переполняющей нежности, ладошка омеги была настолько миниатюрная, что альфа едва сжал свою, боясь навредить. — Вы! Глаза Энтони расширились, это был именно тот альфа, из-за которого он вчера счесал коленки и совсем не спал, успокаивая перепугавшегося моторного рева Лио. Он вырвал ладошку из крепкой хватки и боязливо отступил. — Я хотел бы извиниться, — Кеннет почесал затылок, ему еще никогда не было так неловко, он никогда не извинялся, тем более перед омегой. — Я не знал, что у вас ребенок. — Не извиняю, — насупился Энтони и обошел альфу по широкой дуге, — незнание не освобождает от ответственности. Все нормальные люди в два ночи спят, — холодно бросает он, запрыгивая в подъехавшее такси и оставляя растерянного альфу одного. Кеннет кивает сам себе и, улыбнувшись, возвращается в пустой дом —работники уже уехали, выгрузив мебель и пару коробок личных вещей. По краю дороги во всю светили городские фонари, когда Кеннет тихо припарковался перед домом и заглушил мотор. После спонтанного переезда в новый дом он сменил транспорт на невзрачную ауди, бесшумно скользившую по дорогам. В окнах соседнего дома горел свет и мелькали тени, мужчина довольно улыбнулся, доставая из багажника пакет с эмблемой популярной кондитерской. На улице было действительно тихо, даже в столь ранний час. Как оказалось утром, район заселяли в большинстве своем семейные пары и ушедшие на пенсию старички, приглашающие на выходные внуков и выгуливающие в будни собак самых разных пород. Кеннет наспех переоделся, сменив строгий костюм на свободные треники и светлую толстовку, распаковал купленные пирожные и пачку шоколадного печенья, почему-то он был уверен: омеге придется по вкусу. Задний двор, к счастью альфы, был общий на три дома, оснащенный площадкой для барбекю, детской горкой с песочницей и небольшим домиком, между деревьями был натянут гамак, а чуть поодаль широкие качели с ворохом подушек и аккуратно сложенным пледом. Кеннет с интересом рассматривал тонувшую в сумерках территорию, прислушиваясь к доносившимся из дома голосам. Он уверенно постучал, сжав пальцами тарелку, ожидая худшего. Дверь резко распахнулась, являя растрепанного Энтони, он был все в том же костюме, что и утром, а край голубой ленты с увлечением обсасывал малыш, которого омега держал на руках. — Вы? — парень вздернул бровь и перевел взгляд на тарелку, удивляясь еще больше. Сладости приветствия в мощных руках смотрелись комично. — Я… — Я не ем сладости, — Энтони перебил альфу, перехватывая поудобней малыша, тот недовольно захныкал, выпуская кусок ткани, который перестал интересовать, теперь кроха заинтересованно рассматривал Кеннета. От такого пристального детского внимания альфа растерялся и протянул руку навстречу маленькому кулачку. — У вас руки грязные! — грубо оборвали его. — Если у вас все, нам пора. Кеннет впихнул тарелку в свободную руку омеги и довольно улыбнулся, украдкой втягивая чистый сиреневый запах, смягчённый молочным ароматом ребенка. Такой насыщенный аромат этого растения он слышал лишь однажды в детстве, посетив фестиваль сирени в Рочестере. Тогда ему казалось, что он задохнется, так сильно и часто вдыхал сладкий запах, витавший в парке, но сейчас рецепторы обострились еще больше, кружа голову, заставляя глупо улыбаться, приводя в недоумение соседа. Энтони все же взял тарелку, ведь когда он говорил «не ем», то бессовестно лукавил, голодный желудок протестовал, а во рту собралась слюна от одного вида на нежные пирожные. Лио мгновенно нашел новое занятие, и омега не успел перехватить маленькие ручки, схватившие в кулак воздушный крем, хорошо, что искупать малыша няня не успела. Дверь перед носом Кеннета снова захлопнули, но он успел пообещать больше не шуметь по вечерам, да и в общем вести себя, как законопослушный гражданин и ложиться в десять. О нерадивом соседе Энтони забыл сразу же, нежно улыбаясь восторженному сыну, облизавшему пальцы и впервые попробовавшему что-то столь сладкое. Альфочка был чисто вымыт, сонно потребовал любимую игрушку и мгновенно заснул под тихий напев папы. Омега лишь счастливо выдохнул от такой детской покорности — это наводило мысли о том, что он сегодня хорошенько выспится. Подключил радио-няню и спустился на первый этаж, подхватил слегка остывший чай, тарелку сладостей и ушел в небольшую гостиную, устраиваясь на удобном диване. Любимое шоу уже началось, Энтони зажмурился в удовольствии, откусывая нежный бисквит с кремом, лицо нового соседа всплыло перед глазами неосознанно, омега задумался, запивая сладость чаем. Этот альфа привлек к себе внимание еще вчера ночью, от его фигуры, вольготно облокотившейся на байк, так и веяло харизмой, с каким бы пренебрежением Энтони не относился к представителям сильнейших, сосед, представившийся как Кеннет, был красив. Мощная пропорциональная фигура, волевой подбородок с небольшой ямочкой по середине, раскосые глаза и небольшой, перечеркивающий бровь шрам, он был красив именно той аристократической красотой, которой восхищался папа, перелистывая новостные каналы. Энтони альф презирал всей душой и на ненужные мысли лишь скривился, кидая взгляд на последнее пирожное — он много работает, значит можно, печенье было оставлено на завтрак. Обещание выбросить из головы образ соседа сдержать не удалось — следующим утром объект раздражения снова перегородил дорогу, предложив подвезти, и был проигнорирован. Энтони это пугало, после неудачного опыта в отношениях, его настораживала непоколебимая настойчивость альфы, Кеннет отставать не собирался, его забавляло то, с каким рвением от него пытаются избавиться. Вечерние посещения были проигнорированы — после третьего раза дверь никто не открыл. Энтони зарычал от бессилия, когда в очередной раз споткнулся, выходя из собственного дома, в этот раз орхидеи нежно-персикового цвета с маленькими крапинками на кончиках лепестков. Омега наклонился, поднимая букет, — это были его любимые цветы, если предыдущие пять букетов вызывали лишь глухое раздражение, то сейчас в душе проскользнула грусть, но и она моментально исчезла, как только на лужайке появился широко улыбающийся сосед. Кеннет был доволен, если предыдущие цветы были лишь отставлены в сторону, дабы не перегораживать проход, то эти парнишка поднял, а после широким шагом пошел навстречу, сказать альфа ничего не успел — в грудь припечатали ветки орхидей. — Вы маньяк? — Энтони спросил то, что его действительно волновало. Такое повышенное внимание и маниакальное преследование, хоть это выражалось только утренними цветами и предложениями подвезти, пугало. Уже неделю Кеннет оставляет под дверью букеты и перегораживает путь с вечным «подвезти?», и сегодня Энтони впервые заговорил первым. — Это пугает, — резко сказал парень и поспешно обошёл его, сбегая в ждущее такси. Энтони действительно был напуган его настойчивостью, о чем говорили нервные движения и напряжённые скулы. Кеннет тяжело вздохнул, сжимая одной рукой растрёпанные орхидеи, второй переносицу. Он не знал, что делать, не мог оставить и забыть, хрупкий образ омеги отпечатался в сознании, отвлекая от всего, за что бы не брался и заставляя дрочить до звездочек перед глазами, представляя нежные руки и оседающий на языке запах. Если сначала это было сродни развлечению по поимке добычи, то по прошествии недели, Кеннет готов был лезть на стену. Он хотел Энтони всего и полностью, а его образ, такого растрепанного с малышом на руках, заставлял сжимать зубы и придумывать новые тактики. То, что заядлый холостяк и завидный жених Кеннет Лэнгтон влюбился, знали все, кто пересекался с ним больше пары раз в неделю. Куперы были первыми, кто догадался о сердечных терзаниях друга: Луис долго веселился, а Майкл лишь хлопнул ободряюще по плечу, понимая, что все дела лягут на плечи зама, а это именно его плечи и отпуск накрылся медным тазом, как и все мелькающие перспективы о домашних вечерах, в ближайший месяц ему светит только недосып. Вторыми, кто заподозрил неладное были родители, когда Кеннет собрал часть вещей и, не предупреждая, съехал, поселившись где-то на окраине. Он жил с отцами, ведь те считали ненужным тратиться на отдельное проживание, хоть собственная жилплощадь у альфы и была, в большом доме никто никому не мешал, а видеть по вечерам улыбающихся родителей намного приятней, чем голые стены необставленной квартиры. Папа приехал в мастерскую через пару дней с вопросами и ответами на вопросы сына, а их было немало. Под конец Кеннет лишь обреченно выдохнул, обнимая хрупкого на фоне его мощной фигуры родителя, поцеловал в макушку и отправил домой, обещая познакомить их с омегой, как только найдет лазейку в неприступной крепости, выстроенной Энтони. Идея, подкинутая Луисом, оказалась провальной и лишь напугала настороженного парня. На следующий день цветов не было, Кеннет лишь приветливо улыбнулся, кивнув головой, и, сев в машину, уехал. Энтони хоть и выдохнул облегченно, но легкое разочарование проскользнуло при виде пустого порога и отсутствия предложения подбросить. Мысль была отогнана, признаться, что такое внимание хоть и пугало, но было приятным, парень не хотел. Таксист привычно пожелал доброго утра постоянному клиенту и доставил до роботы чуть быстрее, чем обычно. Энтони всегда входил в здание на полчаса раньше остальных, приветливо здоровался с охраной и начинал рабочий день немного раньше, чтобы вечером с чистой душой уехать за полчаса до его окончания, благо, проезд оплачивался за счет компании и омега без проблем добирался домой, не тратя в душном городском транспорте еще несколько часов — добраться до офиса с коттеджного района было сложно, а купить квартиру в городе было не по карману, да и ребенку лучше дышать более чистым воздухом. Приобрести небольшой домик помогли родители, они откладывали на обучение единственного сына, но: «Ты не оправдал родительских надежд!», — воскликнул, смеясь, отец, обнимая полностью разочарованного в жизни сына. Энтони поступил без чей-либо помощи, выхватив единственную в университете стипендию, будучи лучшим в рейтинге еще со школы. Энтони учился лучше всех, умудрившись устроиться стажером в довольно крупную и набирающую популярность компанию и зарабатывать на жизнь самостоятельно. Дом выбирали вместе, оставшийся с разбитым сердцем и хныкающим свертком на руках омега с усиленным энтузиазмом обустраивал свое собственное жилище, горячо поблагодарив родителей за такую возможность и с головой погрузился в работу и заботу о месячном сыне. Совет уйти в декрет был проигнорирован — на пособие нормально не проживешь. Энтони забросил монетку в автомат и достал «выплюнутую» машиной баночку кофе. Неделя пронеслась во мгновенье, сосед исчез, а Энтони все чаще ловил себя на мысли, что думает о сильных руках, красивой улыбке и темных, как ночь, глазах. Кеннет прочно засел в голове, мешая сосредоточиться, омега допускал глупые ошибки и корил себя за дурость. Податься неуместным к незнакомцу эмоциям не давала работа и сын, у него резались зубки, скакала температура и Энтони безумно сильно по нему скучал, подгоняя себя. Сегодня он сдал руководству дизайн и возьмет законные отгулы, от которых так долго отказывался, конечно, это в том случае, если придирчивое руководство даст добро на реализацию проекта. — Осмонд, зайди ко мне, — господин Торп прошел мимо, даже не взглянув на него, заходя в кабинет, но оставляя дверь открытой. Энтони кинул недопитый кофе в мусорную корзину и, вытерев о светлые с высокой посадкой штаны вмиг вспотевшие ладони, зашел следом. — Присядь, — директор кивнул на кресло напротив, омега сел, не раздумывая, нервно переплетая пальцы в замок. Медлить и изводить его не стали:  — Твой проект был одобрен руководством и представитель «LangAsh» твердо убежден, что это именно то, что нужно для их нового салона. Погрешности есть, но не критичны и, — директор Торп выразительно посмотрел в глаза и неожиданно доброжелательно улыбнулся, — ты справился на все сто, Энтони, я рад, что ты в нашей команде. Энтони чуть было не вытаращился на руководителя, но это было бы как минимум некультурно, поэтому он лишь растеряно моргал, не веря в услышанное. Крал Торп относился к нему с легким призрением с того самого дня, как его представили, как стажера, будучи уверен, что омега получил место только из-за знакомства вышестоящего руководства с его родителями, откуда пошел этот глупый слух, Энтони не мог и представить, но переубеждать кого бы то ни было, что он — не того поля ягода, не было никакого желания. Он клешнями уцепился в свою должность помощника главного дизайнера и с прямой спиной и серьезным взглядом выслушивал придирки, такими же клешнями он вырвал проект и все же не понимал, почему руководитель отдела так легко дал согласие и подписал нужную бумагу. Ответ на вопрос он получил: — Я был уверен, что эти чопорные и чрезмерно придирчивые педанты все же ускользнут, — господин Торп оглядывал работника с явным интересом. Работа была одобрена в первую очередь им и он не мог не отметить великолепный вкус и умение дорого подать простоту. Все было лаконично, гармонично и тонко. Проект не был идеален, имел грешки, но Торп умел оценить то, что действительно стоило его времени и приносило прибыль, Энтони — этот маленький омега оказался нешлифованным алмазом, и потерять такого кадра из-за собственных предубеждений было бы ошибкой. — Исправь отмеченное и можешь быть свободен. Заявление я подписал. Можешь идти. Энтони вылетел из кабинета и забежал в ближайшую уборную, прижился спиной к закрытой двери, не сдерживая радостный крик. Он смог! У него получилось! Унять бушующий в душе восторг получилось не сразу, но исправление пришедших файлов заставило сосредоточиться, а улыбку стерло пришедшее сообщение. Он уже сохранял готовый документ, когда на телефон пришло запоздалое: «няня. 26 пропущенных вызовов». Энтони вздрогнул, резко подхватывая смартфон со стола и набирая номер. Выключить звук пришлось еще утром во время презентации, сейчас настенные часы показывали пять минут пятого, а последний непринятый звонок был два часа назад. Короткие гудки оборвали вызов, омега рвано выдохнул, думать о том, что с его маленьким Лио что-то произошло совершенно не хотелось, но в голове всплывали картинки все хуже и хуже. Омега дрожащими руками сдернул с вешалки сумку и вылетел из офиса. Лифт как будто специально ехал медленней, а городские пробки не пропускали такси, в которое Энтони запрыгнул почти на ходу, называя водителю адрес и пытаясь унять нарастающую панику. А вдруг кроха упал и сейчас в больнице? Почему няня не отвечает на непрекращающиеся звонки? Или может Он вернулся, чтобы отобрать Леонардо? Парень выпрыгнул из такси, не дав тому толком остановиться, ринулся к дому, запинаясь о систему полива, взлетел по лестнице и дернул ручку. Энтони стоило приложить не мало усилий, чтобы унять дрожь в руках и вставить ключ в скважину. Гробовая тишина была нарушена хлопнувшей за спиной дверью — в доме было пусто. На полу кухни валялась детская книжка и несколько кубиков из набора мягкого конструктора, на столе стояла открытая баночка пюрешки. Он в который раз набрал няню, вслушивался в длинные гудки, проверяя второй этаж, но было пусто. Энтони всхлипнул, рукавом смахнул слезы и сбежал по ступенькам. — Миссис Джой! — парень ринулся к открытой двери, ведущей на задний двор. Няни там не было — в договоре было прописано, что покидать территорию дома они могли только на два часа перед обеденным сном, а они давно прошли, и омега не мог и представить, где они сейчас. Энтони побледнел, тело била нервная дрожь, а по щекам текли слезы. Сердце неистово колотилось от переживания и неизвестности. Он сделал шаг вперед, уловил движение и, замерев взглядом на гамаке скрытом тенью дерева, широко распахнул глаза от удивления. Кеннет. Его маленький хрупкий Лио сладко посапывал на широкой груди дремавшего альфы. Парень обессилено опустился на траву и разрыдался. Узел, стягивающий все внутренние органы развязался, выпуская на волю липкий страх за собственного ребенка. Кеннет вздрогнул, открывая глаза, мягко улыбнулся — его ладонь полностью накрывала маленькую спинку ребенка и убрать ее возможности не было, малыш моментально просыпался, начиная хныкать. Рядом кто-то снова всхлипнул, привлекая внимание, альфа повернул голову и удивленно вздернул бровь. Энтони сидел на траве, опустив голову и всхлипывал? Кеннет напрягся, сжимая зубы, ведь никто не имел права доводить до слез этого омегу — даже он. Осторожно выбравшись из ткани гамака, прижимая Леонардо к груди и, стараясь его не разбудить, в несколько шагов оказался рядом с парнем. — Энтони? — тот вздрогнул, поднял заплаканные глаза, обрушивая на Кеннета такие сильные эмоции, что сердце болезненно екнуло. — Что-то случилось? — Кеннет действительно был в замешательстве, не зная, что предпринять и как успокоить. Омега подскочил на ноги, да так резко, что Кеннету от неожиданности пришлось сделать шаг назад. Он резким движением руки стер слезы, которые продолжали скатываться по раскрасневшимся щекам, и поднял заплаканные глаза. Энтони был в ярости, глаза сверкали, выдавая все эмоции, зубы были крепко сжаты, он был зол. — Отдай моего ребенка! — зашипел парень, делая шаг к Кеннету. Альфа осторожно погладил завозившегося Лио, слегка отпрянув. — Он только уснул. Плакал и уснул, — растерянно пробормотал мужчина, вглядываясь в заплаканное лицо омеги. Тот был явно напуган. Энтони сделал еще шаг вперед, протягивая руки, но замер, так и не дотронувшись до сладко спавшего сына. Уложить Леонардо спать, когда зубки беспокоили малыша, было трудно и, как бы Энтони за него не переживал, с ребенком все было хорошо и будить его не стоило. Омега тяжел вздохнул, растирая ладонью остатки слез, застывших на щеке, и, задержав тяжелый взгляд на лице соседа, сжал пальцами рукав чужой кофты и потянул за собой в дом, пытаясь успокоить собственное дыхание и нервное дрожание рук. Кеннет, не моргая, смотрел на тонкие пальчики, слегка касающиеся кожи, вслушивался в затихающие всхлипы, послушно следуя за омегой. Сердце замерло и умиротворенно забилось где-то в животе, а губы растягивались в улыбке. Энтони поднялся по лестнице, он не оборачивался, зная, что за ним послушно следуют, пропустил в детскую, заходя следом и шепотом объяснил, куда положить ребенка, меняя объятья Кеннета на динозавра. Лио заворочался, но не проснулся, сжимая ручкой плюшевую игрушку и сопя дальше. Омега мягко поцеловал сына в лоб и вышел из детской. А Кеннет задержался на минуту, зависнув взглядом на расслабленном детском личике. Энтони застыл по середине гостиной, он бездумно уставился на разбросанные по полу вещи и, кажется, даже не дышал. — Тони? — он вздрогнул от прикосновения и поднял красные глаза. Кеннет взял чужое запястье и осторожно потянул на себя, обхватывая хрупкие плечи. Энтони оказался еще более низким и маленьким, чем выглядел со стороны, он казался таким беззащитным, трогательно уткнувшись в чужую грудь вздернутым носиком. Альфа успокаивающе провел по тонкой дрожащей спине ладонью. — Я так испугался, — надрывно прошептал Энтони, замерев в крепких и таких теплых объятиях, руки безвольно висели вдоль тела, а ноги подкашивались. Энтони устал. Он так сильно устал быть сильным. Омега успокоился спустя десять минут, отстранился, несмотря на то, что хотелось стоять так всю ночь. Но мысли прояснялись, а столь близкое нахождение рядом альфы заставляло напрячься от зарождающихся где-то в желудке чувств. Он бесшумно втянул носом аромат мужского одеколона, неосознанно пытаясь уловить отголоски еще чего-то в этом густом, заставляющем подчиняться запахе. Отстранился, поднимая взгляд, и увидел в глазах напротив столько непонятно откуда взявшейся нежности, сделал шаг назад, обхватывая себя руками. Его руки накрыло чужими, аккуратно подталкивая к дивану и усаживая на мягкий велюр. — Я сделаю чай, — Кеннет вышел, не дожидаясь ответа. Кажется, он задремал, ведь, открыв глаза, Энтони с удивлением отметил, что лежит на мягкой подушке, а в окно светит ночной фонарь, освещая небольшую гостиную. Он опустил взгляд на плед, укрывавший ноги, морщась от простреливающей виски боли. В доме стояла тишина, нарушаемая тихим шепотом. Из-под двери, ведущей на кухню, струился свет, рассеиваясь по коричневому паркету. Омега встал и, пошатнувшись, пошел на голос. Увидеть соседа было ожидаемо, но и настолько же неожиданно, ведь тот увлечено рассекал воздух игрушечным самолетом, шепотом объясняя ребенку устройство летательного аппарата. Леонардо, устроенный на большой крепкой руке, заинтересованно слушал, посасывая прорезыватель для зубов — глупое название, но на сайтах с детскими товарами стояло именно оно. Энтони облокотился плечом о дверной косяк, наблюдая, на очередном трудновыговариваемом обозначении не сдержал тихого смеха. Кеннет резко развернулся, кончики четко очерченных мужских губ вздернулись в улыбке, но движения стали немного нервными. Альфа переживал, что омега набросится на него с обвинениями, и будет прав — он не имел никакого права прикасаться к его ребенку, не считая дневного происшествия. Мужчина напряжённо наблюдал за неспешными действиями омеги: медленные, слегка шатающиеся шаги — ведь только проснулся, а головная боль после истерики обеспечена, расслабленные черты лица. Обогнул обеденный стол и подошёл впритык, заглядывая в личико ребенка, Лио выпустил резинового медвежонка, наполненного жидкостью, и радостно захлопал в ладоши. Игрушка была поймана резким движением руки, Энтони от неожиданности дернулся, а Кеннет растерялся еще больше, напрягаясь. — Прости, мне, наверно, стоило тебя разбудить, но ты был так вымотан, что… — альфа сложил на край стола игрушки и сжал пальцами переносицу. Рядом с Энтони рациональное мышление подводило, заставляя глупо нервничать, оправдываясь. — Все хорошо, — омега ласково улыбнулся, не отрывая взгляда от сына. — Можно? — он так и не понял зачем это спросил, но стало так неловко. Мягкие волосы Лио так сладко пахли, что омега замер, прижавшись носом к детской макушке, и понял, что стало легче. Именно сейчас, когда руки оттягивал вес сынишки, за которого он так сильно сегодня переживал. Голос соседа прервал застывшую, но такую уютную тишину. — Я взял радио-няню домой, боялся, что ты можешь не услышать, если Леонардо проснется, — Энтони сдержал смешок на такое искреннее волнение, он бы услышал, но омега молчал, чувствуя, как в груди разливается горячее чувство благодарности к этому, по сути, чужому альфе. Ему так давно хотелось ощутить такую ненавязчивую заботу, что часто, очень часто значит больше, чем дорогие подарки и ярко выраженные чувства. — Леонардо проснулся, поэтому я вернулся. Нет, не подумай о чем-то таком! Я правда не желаю тебе зла и не хотел напугать до этого, — имеет в виду цветы. — Я взял смелость накормить его, — Кеннет опять замолчал на секунду, пытаясь сформулировать мысль так, чтоб парень так трогательно прижимающий к себе ребенка, скрыв лицо в его волосах, не позвонил в «911». — На холодильнике висит меню на сегодня, наверно, ты писал для няни, а так как я сегодня «нянь», — альфа усмехнулся, делая шаг в сторону, и кивнул на пакеты, — я осмелился заказать тебе ужин. Энтони, все так же сверкая одними глазами, кидает взгляд на эмблему итальянского ресторанчика. Он сдерживает рвущийся наружу смех, ведь Кеннет так забавно трет шею, нервничая, что его поймут не так. Да, переживаниям есть место, все же незнакомец, но, что ему мешало сделать свои грязные дела пока омега спал? Наивно? Возможно. Кеннет умалчивает о том, как, скрывая легкую панику в голосе, звонил папе и тот поэтапно объяснял еще раз то, что написано на этикетке детского питания. Подколок не избежать понял альфа, когда родитель хрюкнул в трубку, сдерживая смех, и сбросил звонок, перед этим убедившись, что непонятно откуда взятый ребенок накормлен и больше не хнычет на заднем плане бурчания великовозрастного сына. — А потом… — Спасибо. — Я накор… что? — Спасибо, Кеннет! Энтони улыбается нежно и так искренне, что альфа запинается на слове, слышит свое имя с уст омеги и не сдерживается, улыбаясь в ответ. — Я, наверно, пойду? Вроде и спрашивает, но Энтони понимает, что ему действительно пора. Мягко кивает, желая спокойной ночи, и глубоко вдыхает витающий на кухне аромат. Следующее утро началось с настойчивого стука в дверь. Парень сонно зевнул, потягиваясь, и спустил ноги с кровати, пряча ступни в пушистых бежевых тапках. Электронный будильник, стоявший на прикроватной тумбе, показывал «7:43» утра, и Энтони вздохнул — поспать подольше не получилось. «Иду я, иду», — пробурчал под нос на очередное тихое постукивание и пошаркал к двери. Кеннет, а это был именно он, приветливо улыбнулся, желая доброго утра, и протянул крафт-пакет. — Я хотел извиниться за вчерашнее. Не знаю, что ты любишь, поэтому — вот. Омега был таким сонным и домашним, что губы растягивались в улыбке непроизвольно. Не зайти перед работой к милому соседу было бы преступлением, но совесть слегка подгрызала — он разбудил Энтони. Парень непонимающе моргал, ежась от утреней прохлады и кутаясь в тонкий кардиган, вот так воспринимать информацию после пробуждения было сложно. Он лишь растеряно мотнул головой, принимая угощение, и закрыл дверь. Кеннет удивленно моргнул и еле сдержал смех. Хорошее утро — продуктивный день, а утро у альфы удалось. Энтони поставил пакет на стол и оперся о него руками, прикрывая глаза. Он безнадежен! Так облажаться мог только он. Захлопнуть перед кем-то дверь, не поздоровавшись и даже не поблагодарив, не мог никто кроме него. «Сделанного не возвратишь», —мысль не особо утешительная, но Энтони такое оправдание подходило. Он поставил чайник, достал из шкафчика тарелку и с интересом развернул бумагу. Круассаны были слегка примятыми, но все еще теплыми и головокружительно пахнущими ванилью, слюна заполнила рот, и омега не сдержался и блаженно зажмурился, откусив тающее во рту тесто. «Как же вкусно», — прошептал в потолок и, положив выпечку на тарелку, торопливо снял закипевший чайник и залил кинутый в чашку пакетик с травами — они хорошо помогали проснуться. Укутавшись в плед и покачиваясь на качелях, Энтони даже был благодарен раннему визиту Кеннета. Проводить время с Леонардо было действительно хорошо. Этот маленький комочек счастья и безграничной нежности — лучшее в его жизни, он, как свет в конце холодного темного туннеля, направляет в правильную сторону и согревает лучезарной улыбкой. Но иногда так хочется побыть в одиночестве, один на один со своими мысля, чувствами, эмоциями, которые все сложнее контролировать. Омега тяжело вздохнул, делая глоток остывшего чая, поставил кружку на землю и сильнее укутался в плед, он обхватил поджатые ноги руками и, уткнувшись лбом в колени, прикрыл глаза, наслаждаясь утреней тишиной, шелестом первых опавших листьев и тихим поскрипыванием качели. Разложить все по полочкам в собственной голове никогда не было для Энтони проблемой, но почему-то именно сейчас он не мог найти конец нитки, потянув за который, можно было бы распутать все то, что роем жужжит под коркой. Работа, дом, сын, родители, сосед… Он поднял голову, устраивая подбородок на коленях и бездумно уставился на заднюю дверь соседского дома. Альфа. В жизни Энтони до появления Кеннета было не так много альф, точнее, не считая работы, их было всего двое: отец и Крис. Крис был его истинным, он стал первым и последним, кого любил омега за два с лишним десятка лет собственной жизни. Все было так романтично, красиво и «навсегда», но все, даже пресловутое «навсегда», имеет свойство заканчиваться или, может, так было только у них? Крис Ву - выходец из семьи американцев китайского происхождения. Он подошел первым, Энтони лежал на газоне, перечитывал учебный материал и таскал с открытой пачки «скитлс», не обращая внимание на шумящих вокруг студентов. Запах был первым, что почувствовал тогда парень. Он обожал легкую остроту розмарина, добавляя его во все блюда, даже излюбленный лимонный торт из кондитерской неподалеку от кампуса был с добавлением розмарина. Легкий аромат, напоминающий сосну, но более сладкий, более комфортный и идеально сочетающийся с его собственным запахом сладкой сирени, окутал мягким коконом. Крис опустился рядом на траву, приветливо улыбаясь. Он был старшекурсником, играл в университетской сборной по регби и был единственным из команды, за кем не было закреплено звание редкостного бабника. У не искушённого вниманием со стороны альф Энтони, казалось, сорвало крышу. Все было словно из романов, которые парень успевал почитывать между непрерывной и усердной учебой. Он старался быть лучшим во всем, тогда времени на встречи с уже выпустившимся Крисом становилось больше. Они ели вместе мороженое, гуляли по паркам, учились, все делали вместе. Самыми запомнившимися моментами стали: первая премия Криса, он устроил Энтони свидание, предложив в конце волшебного вечера на яхте съехаться — Энтони отказал, но согласился, когда случилось второе и самое прекрасное событие — Лио. Ему было плохо несколько дней, тошнило, пропал аппетит и последующий обморок во время ответа на одной из лекций. Альфа приехал, сорвался с работы и приехал. Шесть тестов и все положительные, врач, улыбаясь разнервничавшейся паре, подтвердил беременность. Они были счастливы! Или так думал только Энтони. Третьим, самым ярким моментом их истории, перечеркнувшим абсолютно все, что было между ними стало: «Нам нужно расстаться» и закрытая в палату дверь. Энтони тогда мало что мог понять, после тяжелых родов вряд ли кто адекватно воспримет информацию о том, что тебя бросили, вот так просто хлопнули дверью, забыв о трехлетнем знакомстве, истинности и признаниях в любви. Энтони принял. Он не понял, но принял, покачивая на руках крошку Леонардо. Он принял, но остался с разбитым вдребезги сердцем и стойкому отвращению к розмарину. По крышам забарабанил мелкий дождь. Парень вздрогнул и несколько раз быстро моргнул, отгоняя непрошеные воспоминания, они не делали больно, нет, но возвращающиеся изредка мысли «А что если?» — нервировали и вносили в спокойную жизнь ненужные волнения. Оставшийся чай был вылит под дерево, как и крошки с опустевшей тарелки. Мокрая трава приятно холодила ступни, но задерживаться Энтони не стал — не хватало еще заболеть в первый день отпуска. В доме было все также тихо. Ополоснув грязную посуду, он поднялся на второй этаж. Лио сладко спал, раскинувшись на одеяле «звездочкой», омега невесомо провел пальцем по теплой щечке и нежно улыбнулся, малыш неожиданно причмокнул и открыл глазки, сонно посмотрев на папу. — Ты чего так рано проснулся? — он взял малыша на руки, прижался к нему носом и блаженно вздохнул, аромат его ребенка — лучшее, что может существовать в мире. Дождь барабанил по окнам весь день и не прекратился, даже когда на город опустились сумерки. Энтони был счастлив, проведя весь день с веселым Леонардо, который ползал за ним повсюду и громко заливисто смеялся, когда папочка строил ему рожицы и щекотал пяточки. Ему нравилось рушить построенные из кубиков замки, слушать успокаивающий голос читающего сказки отца и спать на его груди в часы обеденного сна. Омега время от времени выглядывал в окно, но машины соседа все еще не было. Он долго отгонял мысли об этом альфе, но сдался, понимая, что Кеннет прочно засел в голове, а сильное желание уловить его настоящий запах приводило в ступор. Альфа вернулся к десяти, Лио, вымотанный за день, сладко спал в кроватке, а Энтони нетерпеливо топтался у окна, отодвигая тюль каждые пять минут. Когда сквозь шум дождя послышался звук глушения мотора, он выскочил на крыльцо как и был в тапках, коротких шортиках и домашней футболке. Он не знал, чем руководствовался, когда, перепрыгнув пару ступенек, побежал через лужайку к чертыхающемуся у машины Кеннету. — Кеннет! — дождь заглушил выкрик, но альфа удивлено повернул голову и расширил глаза, увидев Энтони, тот слизывал с губ капли и неловко улыбался, переминаясь с ноги на ногу. — Ты совсем глупый?! Омега не понял, как оказался на пороге собственного дома прижатый к разгорячённому телу Кеннета, тот лишь гневно сверкнул глазами и затолкал парня в дом, захлопывая дверь. Энтони растерянно обвел коридор взглядом и досадливо поджал губы, проклиная собственную глупость «и зачем было выбегать под холодный дождь?», — мысль проскользнула и исчезла, заменяясь пробравшим тело холодом.