Дары жизни и смерти.

      Прошло несколько дней, за которые, к слову, у мага, который всегда очень хорошо сдерживал себя и свои эмоции под контролем, случилось пара нервных срывов. Беллатриса первые пол дня выполняла обещание и вела себя спокойно, не нервировала его и молчала, даже иногда вздрагивая от шагов колдуна, боясь, что он с ней что-то сделает. Но потом, поняв, что Геллерт не будет её трогать, и всё, что он сказал - это лишь пустая угроза, снова начала доставать его, ведя себя как бешеная стерва, совершенно не беспокоясь о собственной безопасности. Но это было только пол беды. Она не просто кричала, требуя своё оружие обратно, не просто кидалась на него, пытаясь снова оставить как можно больше увечий... Девица стала доставать его бессмысленными разговорами, оскорблениями и даже неким шантажом. Как хорошо, что терпение у него было большое и он просто игнорировал её, хотя, это самое терпение пару раз его подводило и откуда-то появлялось дико желание задушить её. Белла, к её большому везению, говорила с Геллертом на темы, которые его не задевали, а просто слегка раздражали. Хотя девушка шла из крайности в крайность, пытаясь именно задеть его. Так сказать, она прощупывала его, стараясь найти слабые место, чтобы в конце концов ударить побольнее словами, если не могла сделать больно физически. Лестрейндж пыталась его не просто разозлить, а довести до истерики, вывести из себя, сломить... Ей хотелось сделать ему максимально плохо, чтобы, так сказать... "Отомстить" за свои потрёпанные нервы, которые сам Геллерт попортил ей только в первый день, и только потому что, она его довела своими выходками. Ну... может и во второй, немного. Сейчас же, он старался быть чуть-чуть сдержаннее, из-за того, что понимал, что девчонки точно не все дома и спорить с ней бесполезно. Её дико бесило его спокойствие, учтивость и галантность. К такому она наверное не привыкла. Беллатриса стала ходить за ним по пятам, по всему дому, ещё более активно ища слабые места Грин-Де-Вальда. Но, что было самым забавным, как бы она не старалась, найти их не могла, из-за чего начинала злиться ещё больше.       Вот и сейчас, Геллерт сидел в уже полюбившемся ему кресле Батильды и пытался прочесть одно и тоже предложение из книги, уже пятый или шестой раз, но из-за того, что Лестрейндж сидела рядом, всё время теребя его рукав, плечо, толкая и всё время что-то спрашивая, не мог. Хотя, он не мог даже банально пошевелиться, так как ведьма чуть ли не висела на его плечах. Мужчина был крайне раздражён, он уже устал от неё, устал от этих выходок, от этой сумасшедшей и поэтому просто перестал её слушать, постоянно игнорируя это. Каждый раз это срабатывало и ей просто надоедало доставать его, на некоторое время она даже успокаивалась. Но не сейчас.       – Bist du taub?– с небольшим акцентом проговорила она, толкая его ещё раз.       Да, Беллатриса знала немецкий. Это было для него неким открытием, так как он предполагал, что эта сумасшедшая ограничена двумя языками... Он был приятно удивлен её произношению. Оно хоть и не было идеальным, но гораздо лучше, чем у тех, кого он слышал ранее... Ибо те британцы или французы, которые "знали" немецкий, говорили так, что у Геллерта была готова литься кровь из ушей и он думал, что лучше бы они немецкий вовсе не знали. Его удивляло в ней всё. Она была аристократкой и знала достаточное количество языков, была чрезвычайно умна, сильна, имела безупречные манеры, да и была красива сама по себе... Но всё это не мешало ей вести себя, будто бы она являлась умственно отсталой. Вечно кричать всякий бред, пытаться ударить его, вести себя как капризный ребёнок, ныть и угрожать ему - для неё это было нормой. Всё девушки ведут себя так, или она индивидуум?       – М? – нехотя, он всё же повернулся к ней, ожидая повторения вопроса. Впервые за несколько дней.       Беллатриса затряслась от злости. Она не привыкла, что к ней относятся вот так - без уважения и страха, лишь с равнодушием и спокойствием. Её должны были ненавидеть, презирать, бояться, страшиться, но ничего из этого Грин-Де-Вальд не делал! Какой нахал!       – Послушай ты... Немец поганый. Я ещё терплю, что ты взял меня в плен, привязал меня к стулу, довёл меня до слёз, забрал оружие, называешь девчонкой! Девчонкой! Я ещё терплю это, но... Как ты смеешь меня не слушать?! – она тяжело дышала, шипела, словно змея, сжимая подлокотник кресла, на котором практически сидела. Это заставило Геллерта засмеяться и отложить книгу.       – Ох, прошу прощения, а я должен? – маг облокотился на спинку кресла и посмотрел на неё, также, как и всегда. Спокойно.       – Ты...! – начала было она, вновь трясясь от злости.       – У тебя уже варианты оскорблений закончились, дорогая, – хмыкнул Геллерт.       – Мерзавец! – вскрикнула она, покраснев от злости. Беллатриса попыталась ударить его, но колдун успел перехватить её руки и лукаво улыбнулся.       «Новое оскорбление засчитано!» – Подумал он, снова начиная рассматривать девушку.       Он даже не понимал, почему так часто засматривается на неё... Если можно сказать, даже любуется. Тёмные пышные локоны, как обычно неопрятно рассыпаны по хрупким женским плечам. Её щеки пылали, румянец сильно выделялся на бледной коже, создавая сильный контраст. Грудь вздымалась и опускалась из-за тяжёлого дыхания, пока он крепко держал её руку, не давая пошевелиться. Тело дрожало, а сам Геллерт чувствовал, как бешено колотилось её сердце. Она действительно его боится? Маг посмотрел в её глаза и его щеки тоже немного покраснели. Её глаза были очень странными. Почти чёрными, он заметил это сразу, ещё при их первой встрече, но... Никогда карие глаза не привлекали его, никогда не казались чем-то прекрасным и особенным, а сейчас... Сейчас он мог любоваться на них вечно. Но всё же - эта непонятно откуда взявшаяся близость его, да и саму Беллу слегка напрягала. И... Близость? Как она успела оказаться у него на коленях?! Да! Она сидела у него на коленях, а её хрупкая кисть всё ещё была крепко сжата в его. Он сам того не заметив, притянул её к себе!       – Если будешь продолжать так себя вести, то я вновь свяжу тебя и больше не развяжу, помнишь? – мужчина нахмурился, стараясь оставаться невозмутимым, но краснота его щёк не уходила, также, как и краснота щёк девушки.       – Снова свяжешь? – проговорила Беллатриса полу-шёпотом, продолжая смотреть в глаза мужчины, которые ей... Тоже казались красивыми.       – Снова свяжу.       Он отпустил её и девушка сразу отпрянула, отходя от Геллерта на далёкое расстояние. Она даже не огрызнулась и не решилась высказать недовольства из-за его небрежного жеста. Даже не рискнула... Снова испугалась?       – Что ты хотела у меня спросить, раз так отчаянно пыталась отвлечь от чтения? – он тоже поднялся и встал напротив неё, заставляя ведьму вновь вздрогнуть.       Беллатриса продолжала тяжело дышать, но постепенно успокаивалась и через минуту на лице у неё снова появилась маска спокойствия и равнодушия, которой у неё получалось пользоваться значительно хуже, нежели самому Геллерту.       – Почему я должна повторять, немецкое отродье? – фыркнула Лестрейндж и скрестила руки на груди.       – Явно, ты хотела что-то узнать. Если уже не хочешь - это не мои проблемы. – Геллерт пожал плечами и уже хотел было отвернуться, но замер, услышав, что именно Беллатриса хотела спросить.       – Та девушка на колдографии - кто она? Ариана Дамблдор, так ведь? – Белла слегка наклонила голову на бок, ожидая услышать ответ.       Геллерт вновь медленно повернулся к ней. На рамке не было никаких надписей, указывающих ни на него, ни на Ариану. Откуда девица знает кто она? Откуда она вообще о ней знает? О существовании младшей Дамблдор было положено знать далеко не всем, неужели Альбус после смерти сестры решил всё разболтать и повесить долю своей вины на Геллерта?       – И тот юноша... Если та девушка действительно Ариана Дамблдор, то колдография очень старая, так как она умерла ещё в 1899 году. Это... Это дом Батильды Бэгшод?       Геллерт внимательно глядел на Беллатрису, начиная медленно улыбаться. Догадалась. Наконец-то догадалась.       «Она многое знает. Значит девица и вправду умна, но не хочет проявлять свой интеллект и чаще всего пытается казаться дурочкой... Неплохой подход, но иногда она слишком сильно входит в роль.»       – Тут много книг об истории магии, свитков, документов и колдографий... Которых в школьных учебниках нет. – продолжила она, не разрывая с Геллертом зрительного контакта.       – Верно. Это её дом, – спокойно ответил он, пока улыбка становилась всё шире, почти переростая в ухмылку.       Беллатриса осмотрела Геллерта с ног до головы, боясь озвучить собственные мысли. Но всё же, она решилась идти до конца.       – Тот юноша... Это - Геллерт Грин-Де-Вальд. В те времена он был другом Альбуса Дамблдора, но их дружба распалась, когда Грин-Де-Вальд решил захватить власть силой. Как он это говорил? "Ради всеобщего блага"? – её голос становился всё тише и дрожал всё сильнее.       – Für das Gemeinwohl.– вальяжно проговорил Геллерт, наконец-то чувствуя себя самим собой. Великим магом.       – Он был немцем... У него были светлые длинные волосы и такие же, как у тебя, разные глаза... Ге... Гетерохромия, так это называют маглы, да? – пробормотала она, сглотнув, а после начала отходить. Грин-Де-Вальд же подошёл к ней ближе, почти в плотную, снова заставляя вздрогнуть.       – Ну? – его голос сейчас почему-то показался девушке более пугающим, нежели раньше.       – Ты...– прошептала она.       – Что я, Лестрейндж? – он подошёл совсем близко, а после невольно провёл тыльной стороной ладони по её щеке, чувствую ещё более сильную дрожь. Её страх так забавлял его, так радовал. Ему хотелось ещё.       – Ты и есть он, так? Ты Геллерт Грин-Де-Вальд. Вот о чём ты пытался сказать тогда? Один из величайших тёмных магов начала 20-го века, – Беллатриса посмотрела Геллерту в глаза, кажется, пытаясь что-то вспомнить.       – Поздравляю. Вы очень сообразительны, миледи, – улыбка переросла в полноценную ухмылку.       – Не думала, что великий волшебник окажется такой тварью,– неожиданно хмыкнула она, что заставило ухмылку Геллерта резко пропасть, как и всю, испытанную ранее эйфорию.       Его гордость за то, что всё-таки его имя всё ещё известно и кто-то считает Геллерта Грин-Де-Вальда великим, исчезла также быстро, как и появилась.       – Обычный маг недоучка, которого исключили из Дурмстранга за ужасную дисциплину! – ухмыльнулась уже Белла, начиная перечислять известные факты о нём.       – Меня считали опасным! – прошипел он, отворачиваясь и начиная потихоньку закипать от злости. Вновь он теряет над собой контроль! Хотя всегда, когда его оскорбляли, он начинал смеяться, понимая насколько слабыми и ничтожными были его противники. Никогда злости не было, лишь презрение. Почему же какая-то сумасшедшая девица вызывала в нём то, что никто никогда не мог вызвать?       – Позже ты приехал на лето к двоюродной бабке - Батильде Бэгшод, которая в последствии издала учебники по истории магии и те были нам даны во время обучения в Хогвартсе. Но, так как почти никто их не читал и спал на уроках, о тебе известно только единицам. Я как раз таки, одна из таких.       Он начинал злиться всё сильнее, с каждой секундой. Она задевала его гордость, а гордость Геллерта была уж очень высокой.       – Подружился с Альбусом Дамблдором и стал строить с ним планы на дальнейшее будущее. Поговаривают, что вы были любовниками, – она заливисто засмеялась, а Геллерт сжал кулаки до хруста костей.       – Подлая и гадкая ложь! – прошипел он, повернувшись и впервые подав голос.       «Ох, ну разумеется! Альбус всем наплёл, что у нас была великая любовь. Но из-за разных взглядов, нам пришлось расстаться! Какой абсурд!»       – Вы стали врагами после дуэли, в которой погибла его младшая сестра Ариана, и пострадал Аберфорт - его брат. – она говорила медленно и чётко, выделяя каждое слово.       Он злобно хмыкнул, сжав кулаки. Мелкий паршивец влез и получил своё. Мужчину стали наполнять старинные эмоции, никогда их в нём не было столько, сколько сейчас.       – Ты использовал круциатус на Аберфорте, толкнул и оскорбил Ариану, а после убил её, использовав убийственное проклятье... Альбус отразил атаку, направленную на него и она попала в бедную девочку.       Беллатриса ухмыльнулась ещё шире, заметив, как Геллерт застыл. Вот оно. Вот то, чего она добивалась.       – Повтори... – хрипло проговорил он, постепенно бледнея. Теперь и он начал мечтать о пытках этой дряни. Он всегда мог сдерживать эмоции и никто не знал его слабых мест, так как он отлично умел врать. Но не сейчас. Сейчас он не мог скрыть эмоции, не мог ничего контролировать, не мог солгать и отвести подозрения от истинных чувств, которые когда-то его и погубили. Будто бы его разум был под чьим-то контролем. Как и все эти дни...        Это была ложь. Наглая и грязная ложь. Всё, что сказала Беллатриса - было ложью. Аберфорт тогда оттолкнул Ариану, а не Геллерт. И Альбус назвал её ненормальной, а не он. Он напал на младшего брата Альбуса, он использовал круцио, скрывать незачем. Никто не смел оскорблять её и причинять хоть какой-то вред! Никто не смел трогать его Ариану! Никто! И он бы никогда не убил её... По крайней мере, он на это надеялся.       – Вот оно что... Вот твоё слабое место? – Беллатриса наклонила голову на бок и начала тихо смеяться. Постепенно, лёгкие смешки переросли в истеричный торжествующий смех.       – Замолчи, Лестрейндж. Замолчи, пока ещё есть такая возможность, – Геллерт медленно потянулся к своей палочке. Какая-то часть его разума понимала, что это неправильно и пыталась предупредить ведьму, но она не послушала и не поняла намёка.       – На колдографии ты обнимал её и улыбался, а после безжалостно убил? Может, потому что она была сквибом? – улыбка на лице Беллатрисы становилась всё больше похожей на оскал.       Геллерт прижал её к стене, крепко сжав одну руку на хрупком плече, причиняя достаточно сильную боль. Во второй же колдун держал бузинную палочку, направляя ту прямо на горло Беллатрисы.       – Я НЕ УБИВАЛ ЕЁ! – его рык стал похож на звериный. Он скалился, трясясь от злости и ненависти. Его терпение и спокойствие начало стремительно лопаться, нервы не выдерживали такого давления.       – Ох, ты любил её? – она морщилась от боли и уже даже начинала задыхаться, так как мужчина попросту не давал ей вздохнуть. Но даже так, не прекращала игру. Она слишком далеко зашла и не могла так вот сдаться. – Любил сквиба...?       – Она была обскуром! Она не была сквибом! Она была для меня всем, ты... Поганая дрянная девчонка! – он не рычал, не шипел и не кричал. Геллерт в миг стал спокоен, в его глазах не было сострадания, лишь ненависть и ярость. Холодная спокойна, ярость.       Он держался как мог, но это стало последней каплей. Такое он не мог слушать спокойно. Никто не смел так говорить про его Ариану... Да, она давно мертва. Давно ушла туда, откуда не возвращаются. Но он не мог её отпустить. Он не мог забыть ту, о ком грезил. Ту, кому обещал посвятить всю жизнь... И вот, какая-то сумасшедшая хочет опорочить его любовь, просто, чтобы позабавиться? Он резко схватил её за волосы и бросил на пол, уже не думая, что делает. Уже совсем не контролируя себя.       – Круцио! – прошептал он, направляя на волшебницу бузинную палочку.       Раздался душераздирающий крик, разносящийся по всему дому, но, благодаря заглушающим чарам, не выходя за его пределы. Его круциатуса боялись многие, так как ходили слухи, что почти никто не выживал после него. Если кто-то мог довести его до этого, то он отыгрываться по полной, пытая идиотов так, что те попросту хотели умереть сами. Он всегда был очень спокоен и пытал также, со спокойным и невозмутимым лицом, не чувствуя к жертвам ничего. Заклятие круциатуса у него получалось неимоверно сильным, так как было вызвано диким желанием причинить кому-то боль. Боль ничтожеств сразу вызывало чувство эйфории, но всё же, садистом он не был. Он не наслаждался её болью тогда, когда девушку ударил Тёмный Лорд, не наслаждался тогда, когда на неё напали подонки. И сейчас, какой-то частичке его самого это не просто не нравилось, ему самому было больно. Но сам факт того, что он хотел причинить ей боль, заставлял заклинание быть таким же сильным, как и раньше. Если не сильнее. Хотя, так оно не работало... Не должно было работать! Здесь что-то было не так.       Для Беллатрисы - это было что-то новое. За последние четырнадцать лет на ней использовали круциатус те, у кого он был либо не мучительным и она просто терпела не такую уж и сильную боль, либо он и вовсе не выходил и она просто смеялась своим мучителям в лицо. Обычно, после неудачных попыток пытать её круцио, они переходили на другие методы, которые работали лучше... И причиняли боль, куда более сильную. Беллатриса считала, что нет на свете волшебника, кроме её отца и мужа, которые могут использовать на ней круциатус в полной мере, чтобы она действительно хотела умереть, а не чувствовать дикую нестерпимую боль... Но сейчас, когда она кричала, срывая голос от того, что чувствовала, как её кости скоро сломаются и их острые концы порвут её плоть изнутри, или расплавятся, также плавя её кожу, она поняла, что ошибалась. Сильно ошибалась. Ведьма извивалась на полу, выгибаясь в спине, сжимала ткань платья в руках, а после впилась ногтями в собственную кожу, пытаясь будто бы сделать себе легче, но этим делала только больнее. Беллатриса умоляла его перестать, умоляла, правда умоляла. Сейчас ей было совсем не до смеха... Ей правда хотелось умереть, умереть, чтобы не ощущать это. Не ощущать того, что она ощущала. Она хотела, мечтала, надеялась, что это всё прекратится. Ей стало жаль, что она начала смеяться над ним, ей стало жаль, по настоящему жаль, она даже была готова просить прощения, лишь бы он перестал.       Геллерт снова сорвался. Он сорвался как тогда, на Аберфорте. Он уже не соображал, что делает.       – Каково бы тебе было, тварь, если бы тебя обвиняли в смерти близкого тебе человека, даже если бы ты была невиновной? – медленно проговорил он, не опуская палочки и глядя, как девушка вновь прогибается в спине и пронзительно кричит, сжимая руки на своих плечах. Он медленно подошёл к ней, с неким упоением продолжая слушать душераздирающие крики, совершенно не собираясь останавливать пытку.       – Хотя, с кем я говорю? Тебе ведь плевать на всех, кроме этого змееподобного ублюдка. Я не удивлюсь, если из-за тебя действительно умер кто-то из ранее близких тебе людей, но ты даже ничего не сделала, чтобы помочь им. Я даже не удивлюсь если они умерли от твоей руки, если он приказал это.       Белла из последних сил зажала уши, пытаясь замолчать и перестать кричать из-за нестерпимой боли. Она стала настолько бледной, что была схожа с трупом.       – Н-нет! – прошептала девушка сдавленным и сорванным голосом, прокусив губы до крови.       – Нет? Неужели, – неожиданно он опустил палочку и действия заклинания спало, отчего крики девушки стихли, оставляя только её рыдания.       Он смотрел на неё с безразличием, вновь умело скрывая истинные эмоции. Ему почему-то хотелось прижать её к себе и успокоить, чтобы больше не видеть слёз на этом прекрасном лице. Хотелось гладить по кудрявым волосам, стирать солёные слезинки с лица, обещать, что всё будет хорошо. Защитить её, больше никогда и никому не позволить причинить ей вред, но в это же время... Сделать так, чтобы она умоляла его прекратить, как сейчас. Замучить её до такой степени, чтобы она не смогла говорить несколько дней. Чтобы она была настолько слабой и беспомощной, что не могла даже ходить. Он хотел причинить ей как можно больше боли, но не убить, нет! Просто помучить.       Она сейчас была не способна применить окклюменцию и он решил воспользоваться этим... Почему бы в добавок не посмотреть парочку её воспоминаний, узнав новые слабые места?

***

      Проникнув в её разум он наткнулся на троих юных девушек в школьной форме Хогвартса. Слизеринки. Они шли по какому-то коридору и весело смеялись, держась за руки, что-то бурно обсуждая. Девушка, которая выглядела старше всех, с тёмными кудрявыми локонами, заплетенными в незамысловатую, но достаточно красивую прическу, была безумно похожа на Беллу, явно ею и являлась. Она была не самой высокой, но по лицу всё же было ясно, что являлась среди девочек самой старшей. Опрятная форма, чёрные лакированные туфли, белая рубашка с длинными великолепными рукавами, зелёно-серебряный галстук, средней длины черная юбка, а также длинные чёрные чулки, ну и разумеется её любимый корсет. Даже в школьные годы она носила его... Мантии Хогвартса не было ни у одной, наверное для них слишком жарко, видимо была поздняя весна. Рядом с девушкой суетились двое других. Одна из них, чуток выше Беллатрисы, выглядела чуть младше, на год-два. Она была на неё безумно похожа, но всё же, отличить их было возможно. Шатенка, не брюнетка. Да и черты лица отличаются. Наряд был немного другой, как и прическа. В отличие от старшей сестры на ней был черный пиджак, почти полностью закрывающий белую блузку, галстук и туфли были такими же, как и у Беллы, но юбка чуть короче, показывающая, что она немного смелее сестры. Рядом с ними была ещё одна девушка, которая совершенно отличалась от них и была не похожа ни на одну. Выглядела она совсем молоденькой. Да её и девушкой было трудно назвать, ребёнок ребёнком. Лет двенадцать, не больше. Блондинистые прямые волосы и яркие голубые глаза... Похожа на Ариану. Вместо галстука у неё был серебристо-зелёный бант, элегантная белая блузка, поверх которой была надета черная жилетка. Длинная юбка и белые капроновые колготки. Две девчонки переглянулись и улыбнулась и после вместе обняли Беллу, начиная весело смеяться.       – Сестрицы Лестрейндж... Как интересно, – проговорил Геллерт, иронично хмыкнув и решив немного послушать.       – Белла, ты ведь помнишь про бал? – игриво проговорила шатенка, кладя голову на плечо Лестрейндж.       – Ох, Анди, разумеется она помнит! Как такое можно забыть? Все готовятся, выбирают наряды, радуются, веселятся! Там будет так красиво, Мерлин, как бы я хотела, чтобы кто-нибудь меня туда пригласил! – залепетала блондинка и прижалась к Беллатрисе ещё сильнее, начиная звонко смеяться.       Улыбка на лице старшей сестры испарилась и девушка сильно помрачнела.       – Я туда не пойду, – холодно отозвалась она, опуская взгляд в ноги.       Обе сестры посмотрели на Лестрейндж с искренним удивлением.       – Что? Белла, да ты шутишь! Тебя каждый третий пригласить хочет и ты всем отказываешь, ну кто так делает? Ты точно будешь в центре внимания, как-никак самая красивая ведьма школы! – как видимо Анди, отстранилась скрестила руки на груди.       – Правда, Белла, все ждут, когда ты примешь приглашение! – согласилась с средней младшая.       – Ха... Поэтому и не хочу, не нужен мне никто! К тому же, скоро ЖАБА и мне нужно готовиться к экзаменам. Поэтому, с вашего позволения, я пойду. – Беллатриса отошла от сестёр и развернулась, желая поскорее уйти. Геллерт изогнул бровь, подмечая, что её реакция была слишком уж странной.       – Опять? Ты вчера тоже самое говорила!       – Андромеда, тебе между прочим тоже пора начать готовиться! СОВ уже не за горами! – ведьма сжала свои плечи и поспешила уйти.       Младшая было хотела побежать за сестрой, но средняя её остановила, схватив за руку.       – Не надо, Цисси. Наша мисс всезнайка снова хочет побыть одна.       Воспоминание оборвалось, так как это было последнее, что молодая Лестрейндж успела услышать от сестры.       Он повернул голову и оказался уже в другом воспоминании. Перед ним вновь была Беллатриса, сидевшая на чьей-то кровати и нежно улыбалась, осторожно обнимая какого-то парня. Юноша был чуть выше её, но по лицу было отчётливо видно, что он совсем мальчишка. Лет пятнадцать, может чуть больше. Хотя, сколько самой Лестрейндж он сказать точно не мог. Очень похожие, мягкие и нежные черты лица, показывающие, что они из знатного рода и являются родственниками. Близкими родственниками. Брат и сестра. Единственное отличие - глаза. У Беллы они тёмно-карие, а у парня светло серые. Даже волосы у них обоих были кудрявыми и чёрными, словно кромешная тьма.       – Регулус, ты единственный, кто меня понимает. Единственный, кто действительно дорожит мной. Спасибо... – тихо шептала она, прикрывая глаза, а после кладя голову парню на грудь, вызывая у того лёгкую дрожь.       В серых глазах юноши Геллерт видел заботу, трепет и даже какую-то влюбленность. На его щеках играл румянец, он обнимал сестру в ответ и перебирал кудрявые локоны, слегка закусывая бледные губы. Младший брат... Хотя, по нему не скажешь, что он чувствует к Беллатрисе только братско-сестринскую любовь... Кажется, что он правда влюблен.       – Наивный мальчишка, ничего ты не добьешься, – съязвил мужчина, чувствуя странный укол ревности.       Он узнал достаточно: у Лестрейндж есть две сестры и один брат, этим вполне можно воспользоваться. Но ему захотелось увидеть ещё... Ещё одно.       В последнем воспоминании Беллатриса сидела в какой-то комнате и гладила чёрную сову, которая только что принесла ей чьё-то письмо. Геллерт оказался у неё за спиной, чтобы лично прочесть послание. Он ненавидел читать чужие письма, считая это верхом неприличия и подлости. Но сейчас, почему-то он об этом забыл. Девушка вскрыла конверт и достала пергамент, на котором было что-то нескладное. Текст был длинным и большим, но написан, как магу показалось, в спешке. Почти не разборчиво..       ”Беллатриса... Я знаю, что может быть после этого ты возненавидишь меня и посчитаешь предателем. Расскажешь обо всём Тёмному Лорду и всем сторонникам, но я не могу не рассказать тебе этого... Тебе и только тебе! Я расскажу это через моё прощальное письмо. Да, Белла. Если ты прочтёшь его, я буду уже мёртв или близок к этому. Не пытайся остановить меня, ты всё равно не успеешь и не сможешь.       Я понимаю, что он дорог тебе гораздо больше меня и его идеология для тебя неоспорима и неопровержима... Но я не согласен с ней! Я стал пожирателем ради тебя, не подумав о последствиях! Я не думал, что всё это перерастёт в геноцид! Беллатриса, прости... Прости меня! Ты ведь знаешь, что Волан-де-морт...(Да, я не боюсь его имени!) Создал крестражи, чтобы продлить свою жизнь или вовсе стать бессмертным, так вот... Я знаю об одном и спешу украсть его! Я отправлюсь туда с Кикимером и заберу эту вещь. Кикимер знает о ней, знает, так как чуть не умер из-за этого подонка! Пусть он уничтожит крестраж! Пусть, как угодно! Я не допущу, чтобы гибли невинные люди! Если ты поймёшь меня, то поможешь ему с этим. Белла, милая... Я пойму всё... Пойму, если станешь ненавидеть меня и будешь рада моей кончине, но... Знай, что я люблю тебя и буду рад, если ты останешься счастливой. Прощай!       Твой Регулус...„       Геллерт вздрогнул, когда письмо упало из рук Беллатрисы. Она схватилась за волосы и опустила голову. После закрыла лицо руками. Маг начал тяжело дышать, понимая, что залез в не самый лучший уголок её сознания. Плечи колдуньи вздрагивали, а тело содрогалась от сильных рыданий, которые она все ещё пыталась сдерживать. Мальчишка был ей дорог и скорее всего умер... Он писал ей о том, что идёт на верную смерть, зная, что она может выдать его. Но... Она плакала. Она рыдала, чуть ли не задыхаясь. Значит ли это, что семья ей дороже, чем вся идеология того змееподобного? Смертью её брата можно воспользоваться и узнать от неё даже больше, чем требовалось. Но Геллерт почему-то перехотел это делать. Ему вновь стало её жаль.       – НЕ СМЕЙ!       Мужчина вздрогнул, услышав её голос. Беллатриса из воспоминания повернулась к нему, опуская руки. Её глаза были красными от слёз, губы искусаны до крови, а кожа бледная, как мел. Она использовала окклюменцию. Нашла в себе силы.       – НЕ СМЕЙ ЛЕЗТЬ СЮДА! НЕ СМЕЙ, ПОГАНАЯ ТВАРЬ!

***

      Геллерт сразу вышел из её сознания и больше не смог войти, хотя ему это уже не было нужно. Беллатриса еле поднялась на ноги. Она тряслась и шаталась, по её щекам струились солёные слёзы. Глаза были мокрыми, красноватыми и припухшими после истерики. Все её тело болело и жгло огнём, а самому Геллерту оно казалось ещё более бледной, чем раньше. Он сейчас увидел максимальный контраст с той Беллой, которую узрел в её прошлом. Нежно молочный цвет кожи стал мертвенно бледным и казалось, что девушка лет двадцать не видела солнца... Волосы были растрёпанными, грязными и спутанными, и только отдаленно похожими на те идеальные кудрявые локоны. Но самым главным отличием было то, что она была очень худой. Только сейчас он понял, насколько Беллатриса была худощава. Её морили голодом, мучали, пытали и в этом он был уверен, так как следы пыток, которые он не видел раньше, также предстали перед ним. Шрамы, синяки, увечья, порезы и многое другое... Их было много и некоторые так и не прошли, а после стычки с тему ублюдками вероятно появились и новые, он просто их не заметил... Она не была сумасшедшая, её сделали такой. Её довели до такого состояния.       В нем снова боролись два чувства. Ему было неимоверно жаль её, хотелось просить прощения, прижать к себе... Но в это же время, он был рад. Он считал, что она заслужила всё это. Теперь это было похоже на раздвоение личности, он не понимал самого себя.       Беллатриса пошатнулась и упала ему на грудь, чуть ли не задыхаясь. Он поддержал её, не давая совсем потерять равновесие. Её сердце снова бешено стучало, тело было неимоверно горячим, казалось, что у неё поднялась температура.       – Н-не трогай меня! – прохрипела она сорванным голосом, пытаясь его оттолкнуть.       Геллерт не мог ничего сказать, он потерял дар речи. Он не мог извиниться, не мог даже сказать, что она получила то, что заслужила. Мужчина просто отпустил её и Беллатриса опёрлась о стену, стараясь не упасть. После, шатаясь, она побежала к лестнице, также шатаясь и грозясь упасть, поднялась и убежала в свою комнату. Геллерт сам не понимая почему, кинулся за ней, но как только он оказался возле комнаты, понял, что та заперта. Геллерт ударил кулаком в дверь, опять теряя контроль и начиная злиться.       – Открой! – прорычал он, словно был каким-то диким животным.       Маг удивился собственному голосу... Он был злобным и яростным, похоже, что одна из его "личностей" взяла вверх... И этой личности сейчас, он был не рад, так как разум находился под контролем адекватной личности, а тело... Видимо нет. Главное для него сейчас было не потерять контроль полностью и не отдаться гневу.       Он тяжело дыша отошёл от дверь, из-за которой начали доноситься всхлипы.       «Она снова рыдает...»       Грин-Де-Вальд развернулся и пошел к себе в комнату, а войдя хлопнул дверью, от чего казалось, пошатнулся весь дом. Он сел на кровать и закрыл лицо руками.       – Сколько таких же как я ублюдков мучали её? Мало заклинаний, так ещё и рукоприкладство... Избивали, мало того наверняка насиловали, раз она так боится, когда я хватаю её за руки, прижимаю к стене или просто близко к ней подхожу, – он продолжал тяжело дышать, проговаривая мысли своей светлой стороны.

      «Хотя... Она заслуживает такого обращения. Если уж это делали, то наверное зачем-то? Поделом ей, такой твари...»

      – Нет! Нельзя! Не обязательно, что она виновата во всём этом! Может, она была жертвой обстоятельств...

«Видно же, как она любит того недо-человека. Всё она осознаёт и пошла на это по-любому обдуманно! Раз так, то пусть!»

      – Мне жаль её...

«Я ненавижу её! Она посмела оскорбить то, что мне дороже больше всего! Ариану!»

      – Нет...!

      «Мне не жаль ту девицу... Нет, ни капли! Просто, наверняка я повёлся на её красоту и не больше. Я люблю только Ариану и больше никого... Она лишь способ поразвлечься, почему нет?»

      Геллерт схватилась за волосы, пытаясь противостоять отвратительным мыслям, которые лезли непонятно откуда. Даже голос в его голове был не его... Кто это черт возьми?! Это не мог быть он, не...

      «Всего лишь девчонка, которой я хочу воспользоваться и после убить. Брать силой - это конечно ужасно. Почему бы тогда не использовать приворотное зелье? Пусть отдастся сама.»

      Антонио выполз из кармана Геллерт и зашипел. Он чувствовал, что-то неладное. На лице мага медленно появилась некая улыбка, которую на его лице не видел раньше никто, даже он сам.       – Да... А ведь правда. Я знаю эту дрянь от силу четыре дня. Она мне никем близким не приходиться. Зачем она мне? Ничего важного для меня она не знает... Можно попользоваться и убить. Да...       Антонио зашипел ещё сильнее. Чупакабра чувствовала изменение в хозяине и понимала, что эти изменения к хорошему не приведут. Он уцепился за рукав Геллерта, но тот дёрнул рукой, даже не беря во внимание, что Антонио может быть больно. Маг вышел на середину комнаты и взмахнул палочкой, из-за этого появился котёл.       – Почему бы и нет? – хмыкнул он, повторяя мысли, а после возле котла появились нужные для зелья ингредиенты. Да, он решил приготовит ничто иное, как амортенцию.       Прошло около полутора часов и Геллерт открыл крышку котла, и увидел, что зелье стало беловато-розового цвета, покрытое перламутровой пленкой. Почувствовал запах роз, полевых колокольчиков, весеннего леса, кофе, новой книги, коньяка... И было что-то ещё, но он не мог понять, что именно. Хотя - это было не важно. Главное, что зелье было идеально сваренным и эффект тоже должен быть верным. Оно заставит Беллатрису повеситься на него... Сделать все то, что он ей прикажет. Она будет одержима им.       Он поднялся и теперь в его руках появился поднос с двумя чашками чая, в одну из которых он подлил зелье. Грин-Де-Вальд ухмыльнулся и пошёл к своей будущей жертве.       – Беллатриса? – проговорил тот слегка огорчённым и обеспокоенным голосом, даже будучи таким, он хорошо входил в роль.       – Убирайся отсюда!       Слышит он её голос, который всё такой же напуганный и сорванный. Она видно только успокоилась и перестал реветь.       – Прости... То, что я сделал непозволительно. Могу ли я выпить с тобой чай и просто поговорить, чтобы ты поняла, что я правда сожалею? Мной управлял гнев.       Он сделал вид, что его грызла совесть... На самом деле это было так, но то, что взяло его под контроль не давало ему настоящему выйти наружу. Он не чувствовал вины сейчас. Ничего кроме похоти, ненависти, гнева и злорадства.       Беллатриса приоткрыла дверь, тяжело дыша и смотря ему прямо в глаза. Страх - вот, что в них было.       – Чай? – тихонько проговорила она, продолжая трястись.       – Чай. Пропустить можешь?       Она открыла дверь и слегка опустила голову, отходя на несколько шагов назад, всё ещё боясь его.       – Не волнуйся, я не стану пытать тебя снова, – он положил поднос на стол и садиться на кровать, продолжая пронзать девушку оценивающим взглядом.       Белла медленно подошла к нему, пошатываясь и села рядом. Маг успел взять ту чашку, в которой не было зелья, чтобы она взяла именно с амортенцией.       – Я не видела в твоих глазах сожаления... – пробормотала она, беря чашку в руки и начиная перебирать её в пальцах, будто бы те замёрзли.       Он вздохнул и отпил немного чая. Слишком крепкий. Хотя, плевать, сейчас главное не это.       – У тебя тогда тоже в глазах страха не было. Пей, не отравлю.       Она вздрогнула и слегка закусила губу, смотря на чашку. Она догадывалась, что с ней что-то не так. Запах амортенции всё равно был.       – С чем чай? – Белла медленно перевела взгляд на Геллерта. Её глаза всё ещё были красноватыми.       – А что?       – Аромат...       – С добавками и как говорят маглы - ароматизаторами. Я не смотрел какие именно, – он демонстративно выпил чай залпом, чтобы она подумала, что всё нормально.       Она всё равно недоверчиво смотрела на него, но всё же решилась сделать глоток. Лицо Геллерта сразу же изменилось, он ухмыльнулся и положил чашку на стол.       – Пей. Пей до дна, – сказал он и Беллатриса покорно выполнила эту просьбу, больше похожую на приказ.       Она тоже поставила свою чашку на стол и опустила взгляд на свои колени, о чём-то думая. Мужчина заметил, что её глаза стали постепенно мутнеть, что означало начало работы действия зелья.       – Как ты чувствуешь себя, Лестрейндж? – проговорил он, беря её за руку и разворачивая к себе.       – Нормально, – сказала она, спокойно и как-то безэмоционально, что было уже на неё не похоже.       – А что ты чувствуешь ко мне? – он приподнчл её голову за подбородок, чтобы девушка смотрела ему прямо в глаза. В них пустота. Зелье сработало.       – Я... – шепнула она и сразу же на её щеках появился яркий румянец.       – Ну? – он провел пальцами по её щеке.       – Je... Je t'aime!       Она взяла его за руку и прижала к своей груди. Её сердце бешено стучало, а в глазах была нежность и трепет, а также безграничная любовь... Хотя, он знал, что амортенция, как и любое приворотное зелье не может воссоздать любви. Она стала лишь зависимой от него. Ничего близкого к любви тут не было и быть не могло. Геллерт хмыкнул и притянул её к себе, вновь посадив на колени.       – Как заговорила, – он провел рукой по её волосам, ухмыляясь. – Поцелуешь меня?       Девушка без раздумий ответила на вопрос, страстно поцеловав его в губы. Он прикрыл глаза, притягивая и обнимая её. Желание обладать ею в этот момент усилилось. Он разорвал поцелуй и снова прикоснулся к её щеке, заглядывая в абсолютно пустые глаза.       – На что ты готова ради меня? – тихо проговорил он, поглаживая ведьму по спине, стараясь найти шнуровку корсета.       – На всё... На всё, что угодно! – прошептала она, тоже поглаживая его по щеке.       – Сделаешь то, что я скажу? – он снова поцеловал её, но после отстранился, не дав ей ответить.       – Всё, чего пожелаешь!       Она отвечала не задумываясь, глядя на него с обожанием. Даже на Лорда она так не смотрела... Белла поцеловала его ещё раз, после в щеку, в другую и снова слегка отстранилась, осторожно взяв его за руку.       – Даже переспать со мной готова, если попрошу? Готова отдаться мне?       – Да! – она снова припала к его губам, обнимая за шею.       Он ответил на поцелуй, снова проводя руками по её спине. После отстранился, хмыкнул и схватил Беллу за плечи, отталкивая от себя. Девушка взглянула в его глаза с непониманием и неким страхом, будто бы боясь, что сделала что-то не так и мужчина ей недоволен. Он поднялся с кровати и подошёл к ней, опасно сверкая глазами. Даже сейчас она отошла на шаг. Даже сейчас опасалась.       – Ну, что же ты? Подойди ко мне, – он протянул руку и та осторожно коснулась его ладони, решаясь подойти.       Мужчина притянул её к себе, втягивая в поцелуй, больше похожий на укус. Он не старался быть нежным, он хотел сделать ей больно, хотел увидеть её слёзы, хотел быть грубым. Она не сопротивлялась, прикрывая глаза и отвечая на поцелуй, осторожно обнимая его. Какой же она может быть нежной и робкой! Такой хрупкой и милой, даже странно. Так вот как она себя ведёт с теми, кого любит? Кажется, ему даже завидно.       – Геллерт... – тихо произнесла она, отстраняясь. Она взяла его руку и поднесла к своим губам, оставляя осторожный поцелуй, из-за чего мужчина засмеялся, поглаживая её по волосам и щеке.       – Наивная дурочка, такой ты мне даже больше нравишься! – он скинул чёрные кудри с её плеч, открывая тонкую шею. После припал к ней, начиная терзать, слегка покусывая бледную кожу, заставляя девушку прикрыть глаза и застонать.       – Ты любишь меня....? – прошептала она, прикрыв глаза.       – Нет. Такую тварь как ты никто не полюбит! Я лишь играю с тобой, но ведь тебе все равно, да? Ты ведь любишь меня, этого достаточно, Лестрейндж? – на его лице снова появилась мерзкая ухмылка.       Белла вздрогнула. По её щеке скатилась слеза, но она кивнула и обняла его, уткнувшись лицом в грудь колдуна.       – Достаточно... Я сделаю, что тебе угодно, любое твоё желание... Я люблю тебя, пусть даже если ты не любишь меня! – её голос дрожал, кажется ей больно. Как забавно.       – Всё, что моей душе угодно? – Геллерт дёрнул её за волосы, заставляя посмотреть себе в глаза.       – Всё... – прошептала она, пока на уголках её глаз появлялись слезы.       – Даже убьёшь? – руки блуждали по её телу, сжимая грудь, талию. Всё, до чего дотянуться.       – Убью, кого угодно... Только скажи.       – Умрёшь?       – Умру, умру за тебя...       Он заткнул её поцелуем и повалил на кровать, а после крепко сжал запястья, заводя обе руки за её голову, не позволяя ей пошевелиться.       – А если я прикажу тебе... Быть с кем-то другим? – он заглянул в её глаза.       – Нет, – прошептала она, снова роняя слезу. – Только с тобой! Ни с кем другим! Я люблю только тебя!       – Ох, уже заволновалась, что я тебя оставлю? – хмыкнул он и поцеловал её шею, оставив еле-заметный красный след.       Белла тихо простонала и прикрыла глаза. Она расслабилась и стала дышать ровнее, хоть ей и было неприятно. Геллерт отпустил её руки и стал изучать женское тело прикосновениями через ткань черного платья.       «Нет... Так нельзя!» – Пронеслось у него в голове.       Но действия продолжались. Он продолжал терзать её губы, а она обнимала его и отвечала на поцелуи с нежностью, на какую только была способна. Его жакет оказался в углу, а на рубашке пара пуговиц уже были расстёгнуты. Пальцы Беллы запутались в его волосах, а её губы, со всей присущей им нежностью прижимались к его шее. Грин-Де-Вальд же пытался расшнуровать её корсет, но как и ожидалось, это выходило не очень.       – Кому нужны эти поганые корсеты, – хмыкнул Геллерт, смотря на Беллу, продолжающую тяжело дышать, и не думая сопротивляться.       «Она не понимает, что делает! Зачем чёрт возьми я веду себя как те ублюдки?!»       Он остановился, тяжело дыша.

«Она заслужила всё это! Она посмела оскорбить Ариану!»

      «Ариана... Она давно умерла! Беллатриса не имеет к этому никакого отношения! Пусть сказала... Так не должно быть!»

      «Должно! ТЕБЕ плевать! Плевать, ТЕБЕ просто хочется поиметь её! Эту сумасшедшую тварь!»

      «НЕТ! Я НЕ КОГДА НЕ ПОСМЕЮ СДЕЛАТЬ ТАК! НИ ЗА ЧТО! ТЕМ БОЛЕЕ С НЕЙ, ТЕМ БОЛЕЕ С...»       – С БЕЛЛОЙ! – он распахнул глаза и кажется обрёл контроль.       Геллерт упал рядом с Беллой, неимоверно тяжело дыша. Она обеспокоено посмотрела на него, не понимая, что произошло. Он слабо улыбнулся и протянул к ней руку.       – Всё хорошо... Иди сюда, – он осторожно приподнялся и обнял её, утыкаясь носом в её волосы и начиная перебирать их. Кажется Беллатриса опешила, ведь он только что был груб и жесток с ней, а за секунду стал нежным и обходительным.

«Сильная же ты тварь, Грин-Де-Вальд... Никто раньше не мог вырваться.»

      Голос исчез... Он продолжал тяжело дышать и прижимать к себе Беллу.       – Прости меня, прошу, прости... – он осторожно прикоснулся к её щеке.       Больно. Как же ему сейчас больно! Чёрт возьми! Он смотрел в совершенно пустые глаза Беллатрисы и было ему больно! Ему больно осознавать то, что он, даже если и был под контролем, пытался воспользоваться ей! Вёл себя так же, как и те ублюдки в лесу! Теперь он чувствовал ещё и дикую ненависть к себе, не только к тому, кто его контролировал. Он не смог противостоять сразу, не смог остановить! Чёрт...       – Геллерт? – робко проговорила Белла и посмотрела ему в глаза.       « Ариана мертва, давно мертва... И это исправить нельзя. А если и можно - то это не правильно. Её нужно отпустить, иначе я не смогу жить дальше.»       Она осторожно коснулась его губ, заставив Геллерта замереть. Через мгновение он ответил на поцелуй, после отстранился и осторожно провёл рукой её по щеке.       – Я знаю тебя от силы четыре дня... Думал, что ненавижу. Сейчас же, мне кажется, что ты становишься дорогим для меня человеком. Я схожу с ума...       Она улыбнулась и положила голову ему на плечо.       «Мне больно видеть её страданья, но... Это я причинил их ей. Я никогда не причиню ей боль, никогда! Никогда больше!»       – Белла, прошу... Прости меня за всё, – он прижал её к себе и снова зарылся носом в её волосы.       Девушка нежно погладила его по спине. Он знал, что она такая только из-за зелья и когда очнётся от его действия, то вновь возненавидит его.       – Я люблю тебя, – прошептала она тихо, повторяя простые слова уже третий раз... Слова, которые ему никто никогда не говорил.       – Я...– он замер, не зная, что ответить.       «Арианы давно нет. Глаза Беллы не васильковые, как у неё... Её волосы не шёлковые и не светлые, как у неё... Она не смеётся так же, как она, но... Эти карие глаза, эти черные кудри... И этот смех...»       – Я знаю точно, что ты теперь для меня очень важна. И я не оставлю тебя одну. Никогда...       «Я может все ещё люблю Ариану... Но это ни к чему хорошему не приведёт... Её нужно отпустить.»       Он осторожно поцеловал её в макушку и достал из кармана противоядие, а после протянул колдунье. Тот кто его контролировал от чего-то решил сварить и его. Наверное, чтобы дать ведьме после близости и посмеяться над её слезами. А после... Он даже думать не хотел, что бы случилось после...       – Выпей, пожалуйста.       Белла взяла в руки зелье и после снова поцеловала Геллерта, от чего тот вздрогнул и осторожно ответил, обняв её. Потом она сразу отстранилась и выпила флакончик зелья. Геллерт, в этот момент, тихо произнёс заклинание, усыпив девушку. Он подхватил её на руки и осторожно положил на кровать, укрыв одеялом.       – Обливиейт... – произнёс он, как можно тише, слегка изменив её память. Пусть думает, что они просто поговорили во время чаепития, а она впоследствии уснула у него на плече, так как очень устала.       – Прости... – он погладил её по волосам, вновь чувствуя себя самым настоящим ублюдком.       Он выключил в комнате свет и пошел обратно к себе, прихватив жакет. Лечь рядом с ней он не мог, даже если очень хотел. Войдя в комнату он кинул жакет в сторону и хлопнул дверью, но после резко остановился, замерев на месте. Он испугался, что она может проснуться, хотя знал, что из-за заклятья проспит очень долго. Маг схватился за голову и сел на кровать, что-то рыча.       – Кто ты, кто чёрт возьми?!       Ответа не было, как и ожидалось. Антонио залез к нему на колени и заурчал, почувствовав, что настоящий хозяин вернулся.       – Кто же... Кто?!

      «Скоро узнаешь, Грин-Де-Вальд. Узнаешь... Но не думаю, что это открытие тебе понравится. Как и твоей пожирательнице!»

      – Что? – прошептал он и понял только сейчас, что голос был женским. Женщина... Неужто им управляла девица?! Он истерично хмыкнул, гладя чупакабру.       – Тош, у нас с тобой неприятности... И похоже у Беллы тоже, – пробормотал он.       Антонио зарычал и сделал вид, что готов к нападению, что вызвало у Геллерта смешок.       – Да-да, ты будешь нашим сильным и непобедимым защитником! – он почесал того за ушком и положил к себе на плечо, сам же лёг на кровать.       «Спокойной ночи, Беллатриса...»

«Спокойной, она тебе не пожелает...»