***
Через полчаса он вышел из своей комнаты совершенно в другом виде. Волосы теперь были аккуратно подстрижены и уложены, а вместо бороды - ровные и изящные усы. От грязной одежды он избавился, сменив её на тёмно-синее пальто, надетое поверх такого же тёмно-синего жакета. Идеально выглаженная рубашка с голубоватым шейным платком, украшенным серебристыми узорами. Синие брюки, которые также были украшены замысловатыми узорами из серебра в районе карманов. Ещё он решил надеть чёрные магловские сапоги. А из-под жакета виднелся кулон с символом даров смерти, которые в его времени называли Знаком Грин-Де-Вальда. Сейчас он хоть на человека был похож. И, кто бы что ни говорил, он был красив. Геллерт спустился вниз, перед этим снова спрятав Антонио в карман. Посмотрел в центр гостиной, где стоял стул с привязанной к нему девушкой. – Так, так, так... А я-то думал, что ты сбежала, – хмыкнул он с частичкой желчи в голосе, медленно подходя к пленнице. Никакой реакции. Абсолютно. Сидит, опустив голову, не реагируя ни на одно слово своего похитителя. Какое неуважение! Геллерт вновь хмыкнул и осторожно приподнял её голову за подбородок, а после заглянул в бледное лицо. Беллатриса спала. Она просто спала, иногда вздрагивая и недовольно морщась. Её дыхание было не совсем ровным, но это было практически не заметно, поэтому Грин-Де-Вальд вовсе не придал этому никакого значения. Видимо, ей что-то снилось, что-то очень нехорошее. Но спящей, она показалась ему... Необычайно красивой, даже более красивой, чем вчера, когда он увидел её впервые. И девчонка казалась сейчас не буйной психопаткой, она была спокойной, тихой, даже милой. Грин-Де-Вальд не смог сдержать снисходительную улыбку, глядя на это создание. – Да, любой человек достаточно милый, когда спит, даже она... – его рука задержалась на щеке ведьмы чуть дольше, чем было нужно. И оставалась там, пока Антонио снова не зашуршал в кармане, начиная недовольно урчать. Геллерт вздрогнул, а после медленно опустил голову девушки, невзначай касаясь её волос. – Да-да, сейчас, – пробормотал он, отходя от пленницы и начиная рыскать по кухне, пытаясь найти хоть что-то похожее на еду. Но дом был явно заброшен, разумеется там ничего не было. – Извини, дружище. Как я и думал, здесь нет ничего съедобного... Придется тебе ещё немного потерпеть. Ха, да и мне тоже. Геллерт вздохнул и решил отправиться на улицу, думая, найти еду там. Он помнил, что где-то поблизости росла яблоня, большая и красивая яблоня. Мужчина на последок остановился и вновь взглянул на спящую волшебницу. Развязывать её - глупое решение, это может быть слишком опасно! Но оставлять её в таком положении тоже неправильно. Она и так провела всю ночь в неудобной позе, на жёстком стуле, опутаная веревкой... Все мышцы, должно быть, болят... Хотя, с чего бы ему вообще нужно о ней беспокоиться?! Это лишь пленница, причём случайная. Он не убил её только из жалости, и потому что думал, что она может оказаться полезной. На время... «Ладно, это ненадолго...» – подумал он, решая разобраться с ней и её судьбой немного позже. Он вышел на улицу и направился к тому месту, где раньше росла молоденькая яблоня. Его внимание привлёк старый полуразрушенный дом, стоящий совсем близко с домом Батильды... Геллерт решил подойти ближе, решаясь изучить это здание, так как ранее его он не помнил. Совсем не помнил, явно оно появилось после его побега из Годриковой Впадины. Колдун чувствовал, что маглы это здание видеть не могли. В этом месте ощущалась очень сильная тёмная магия, сравнимая только с его собственной. Но не из-за того, что колдун сотворивший это такой же сильный, нет! Из-за того, что небольшой сгусток тёмной энергии никто не убрал, он стал разрастаться, поглощая всё это место, набирая силы. Как только он приблизился к дому, то увидел на нём надписи... Они были воодушевляющими и поддерживающими, а главное, адресоваными ребёнку. И не просто ребенку, а тому парню, о котором говорил Тёмный Лорд. – Гарри Поттер... – повторил Грин-Де-Вальд, читая надписи. Мальчик-который-выжил. Так его называют. Он немного отошёл от дома и вздохнул, эта темная аура даже для него самого была неприятной. Если тот ублюдок взъелся на ребёнка, то он ещё хуже, чем казалось на первый взгляд... С каждой секундой Геллерт ненавидел змееподобного всё сильнее. Он повернул голову в сторону и увидел небольшое кладбище. Тело тут же пробила мелкая дрожь, от неприятных воспоминаний. Мужчина прикрыл глаза и медленно поплёлся к нему, сжимая кулаки. И шёл он до тех пор, пока не остановился возле надгробия с надписью:"Покойся с миром, юная и прекрасная... Ариана Дамблдор."
Геллерт стиснул забыл и закрыл глаза, взмахивая палочкой, оставляя на могильной плите букет васильков. Цветы, которые девочка любила при жизни больше всего. – Прости меня... – проговорил он тихо, почти прошептал. Ему не хватило смелости прийти на её похороны тогда. Он смотрел на погребальную процессию издали, от дикой злобы к самому себе, рвал на голове волосы и царапал лицо, отчаянно пытаясь не зарыдать. Ему было плохо. Ужасно плохо. Он не желал ей смерти, он хотел лишь её защитить... Но почему всегда, когда он хотел сделать что-то хорошее, выходило наоборот плохое. Может поэтому он стал творить зло, в надежде, что из этого выйдет что-то стоящее? – Антонио, тише, – вздрогнул колдун, когда чупакабра снова зашуршала в кармане и начала не просто урчать, а по настоящему злобно рычать. Злая и голодная чупакабра - вот, что по настоящему страшно. – Да дам я тебе яблок, успокойся! Геллерт, уже с отвратительным настроением направился к знакомой яблоне, но, как оказалось, и её нет на прежнем месте. Либо она пострадала от чёрной магии, разрушившей тот дом, либо здешние маглы зачем-то срубили её, что было маловероятно. Он больше склонялся к первому варианту, ведь тут тоже чувствовалось присутствие тёмной энергии. – Жаль, яблоки тут были великолепные, – хмыкнул он с горечью. Краем глаз, Геллерт посмотрел на здание, находившееся рядом с деревушкой. Его он тоже раньше не помнил. Как же тут всё изменилось, за его отсутствие! – Маггловский магазин, как любопытно! – иронично хмыкнул он, слегка разглаживая усы. На его лице появилась лёгкая ухмылка. Он достал из другого кармана несколько галлеонов, которые в ближайшее время вряд ли бы ему пригодились, а после снова достал палочку. Один взмах и монеты магов стали маггловскими. Он направился внутрь, приказав Антонио сидеть тише воды, ниже травы. Эх, как удобно, раньше жителям деревеньки приходилось часами добираться до города, чтобы запастись едой. Сейчас с этим разобрались, облегчив жизнь горожан, ведь вместо очень маленькой деревни появился небольшой городок. Как только он вошёл в здание магазина, которое было таким же небольшим, как и всё в Годриковой впадине, все кто там был недоверчиво на него посмотрели. Кто-то из них были маглами, кто-то магами, но все местные знали друг друга, а он был чужим... Ему они не доверяли. Наверняка никто из не вспомнил его лица, ведь за столько лет оно изменилось почти до неузнаваемости. Можно было узнать лишь по пепельному цвету волос и необычайному цвету глаз, а также, если лишь внимательно присмотреться, по некоторым чертам лица, которые даже время не смогло изменить, а если и изменило, то не так сильно. Взяв всё, что ему было нужно для готовки: мясо, приправы, фрукты, овощи, а так же питье...(В доме ничего не было, от слова совсем, банально даже воды.) Как он и предполагал, его начали расспрашивать - "кто он?", "откуда он?", и "зачем он тут?". Он отвечал как и в тот раз - приехал к родственнице на пару дней и в скором времени уедет. Как только он вышел из магазина, то сунул красное, только что купленное яблоко в карман, к Антонио, который вновь стал недовольно рычать. Через секунду, от туда раздалось довольное чавканье. – Приятного аппетита, – мужчина слегка улыбнулся и сам взял яблоко, начиная медленно откусывать по небольшим кускам. Почти такие же, как и на той яблоне. Странно. Мужчина пошёл обратно к дому родственницы, как ни странно, думая о Беллатрисе, которая, к слову, как раз уже была в сознании. Геллерт открыл дверь, а после сразу пошёл на кухню, взмахивая палочкой и по пути преображая дом, чтобы тот больше не выглядел, как развалина. – Доброе утро, Лестрейндж, – небрежно сказал он, проходя мимо девушки, даже не взглянув на неё. Ответа не последовало, она лишь кинула ему презрительный взгляд, что-то злобно бормоча. – Вы голодны? И вновь молчание! Как же она раздражает! Ему пришлось повернуться, чтобы взглянуть в лицо девицы и понять, что именно она от него хочет. – Ты выглядишь по другому... – только проговорила она, осматривая его с ног до головы. Ни здравствуйте, ни доброе утро. Хотя, чего он ожидал от дикарки? – А? Ах, да! Я решил перевести себя в порядок. Негоже одному из величайших тёмных магов выглядеть, под стать уличному бродяге. Тем более, если он имеет пленницу. – Он слегка ухмыльнулся, выделив последнюю фразу, не на шутку разозлив Лестрейндж. Тем более, он сказал это так выделено, будто бы имел в виду совершенно не то, о чём говорил, тем самым заставив её щеки загореться алым цветом. Геллерт не хотел оскорблять её, как вчера, просто пытался подшучивать. Хотя, если придётся, он воспользуется и вчерашним методом. – Я обычно два раза не повторяю, но для вас сделаю исключение. Вы голодны? – он снова взмахнул палочкой и продукты аккуратно расположились на полочках. – Нет, – кратко ответила она, гордо вскинув подбородок. – Жажда не мучит? – Нет. – Объявляете забастовку? – Да, – она демонстративно мотнула головой, чтобы непослушные кудри не мешали ей разглядывать колдуна, который стал слишком уж любезным. – Потом сама попросишь, я подожду, не волнуйся, терпения у меня хватает, – он пожал плечами и вновь отвернулся. – У тебя я ничего не стану просить, ещё отравить вздумаешь! – прошипела ведьма, яростно сверкая глазами. В её голосе отчётливо читалось недоверие. Разумеется она не доверяла ему, было бы куда более странно, если бы доверяла. Геллерт разразился хохотом и облокотился о стену, опять решая посмотреть на неё. Он знает эту девицу всего день, но уже поражается её навыкам говорить какую-то чепуху. Хотя, в данный момент её слова имели смысл. – Делать мне больше нечего, тебя травить. Нужна ещё. Потом... подумаю, – шутливо сказал он, также сверкнув глазами. Но шутку она видимо не оценила, или вовсе не поняла, что его фраза была безобидной шуткой, поэтому вжалась в стул, нервно сглатывая, испуганно глядя на мужчину, достаточно тяжело дыша, будто бы она ожидала начала пыток. – Развяжи меня, – Снова потребовала она, словно забывая, что его ответ - нет и вряд-ли за пару минут он решит передумать. – Ты видно английского не понимаешь... На каком мне повторить, что я не идиот, чтобы вот так глупо терять свою жизнь? На французском или немецком? Я же знаю, что ты спокойно вести себя не будешь, даже будучи безоружной. – En français, – проговорила она без акцента, на чистом французском, заставляя Геллерта усмехнуться и вспомнить их вчерашний разговор. – Nein, mein Schatz, – также без акцента, наигранно сладко сказал он, начиная говорить уже на своём родном немецком. – Немец...– едко прошипела Беллатриса, с нескрываемым отвращением, начиная питать к Геллерту ещё большую ненависть, чем раньше. Она ненавидела немцев, как и он французов. – Я такой же как и ты полукровка: на половину британец, на половину немец. А так, ты француженка француженкой... Как отвратительно. Хотя, всё же мне кажется, что в тебе больше британской крови, нежели французской. Но от этого не лучше, что французов, что британцев на дух не переношу. Ведьма вздрогнула и посмотрела на него, снова начиная закипать от ярости. Смотря на неё со стороны, могло показаться, что мужчина оскорбил всю её родословную и задел честь, раз она так сильно злилась. Хотя ни того, ни другого он не делал. – Повтори, – проговрила она, стараясь сделать голос устрашающим, что у неё не вышло, ведь в этот раз мужчина совсем не испугался. Он лишь вновь улыбнулся. – Повторить что? – Геллерт несильно оттолкнулся от стены и оказался возле неё, с интересом смотря в тёмные глаза собеседницы. – Ты сказал, что мы полукровки, немецкое отродье! – Разумеется, а как нас назвать по другому? Ты англо-француженка, а я англо-немец, хотя, во мне от англичан столько же, сколько в тебе адекватности. – он провёл ладонью по её щеке, но тут же одёрнул руку, поскольку девушка попыталась его укусить. – Вот и доказательство. – Как ты смеешь, ублюдок, называть меня полукровкой?! – Беллатриса задрожала от гнева, снова пытаясь вырваться и растягивая верёвку, что ни к чему не приводило, ведь та только сильнее затягивалась. – Мерлин, я говорю о национальности, а не о чистоте крови. Я тоже чистокровный, и моя кровь, вместе с фамилией, куда древнее, чем твоя. Чистокровная ты наша, – он вновь положил руку на её щеки, но не дал себя укусить, до боли сжав её подбородок. – Тварь... – глаза Беллы всё ещё были полны ненависти и даже факт, что он лишь наполовину немец её не смягчал. С каждой секундой она ненавидела его всё сильнее. – Кроме этого ничего лучше не можешь придумать? Из-за вчерашней истерики мысли попутались? Белла зажмурила глаза и попыталась отвернуть голову, что у неё снова не вышло. Геллерт лишь хмыкнул. – Как иронично, – он легонько наклонил голову на бок, щурясь и продолжая детально разглядывать её, замечая, что она ему симпатична, даже будучи француженкой. Внешне. – И откуда ты такой грамотный? – язвительно прорычала Лестрейндж, стискивая зубы. – Из Берлина, моя дорогая, а ты похоже, нигде кроме Лондона не была. Белла снова фыркнула и хищно оскалилась, смотря на своего пленителя с диким презрением. – Ошибаешься, Грин-Де-Вальд. Я была с матерью в Париже, Марселе, Лионе, Бордо и других городах Франции. А также, прошу учесть, во всей волшебной Британии. Назвать тебе конкретные места, даты, достопримечательности? Может ещё что-нибудь рассказать, я знаю всю историю своей страны и если хочешь, перескажу её всю! Геллерт хмыкнул, а после отошёл от неё, вновь облокотившись о стену. Он продолжал детально рассматривать её, сдерживая смех. Какой любопытный диалог, она серьёзно пытается доказать ему что-то? – Ох, как любопытно. Давай, мне действительно интересно, что ты ещё можешь мне рассказать, Беллатриса. – Мадам Лестрейндж... – поправила она, злобно шипя. – Не хочешь, чтобы я звал тебя по имени? – Геллерт демонстративно достал её кинжал из кармана пальто и стал крутить в руках, зная, что девушку это сильно разозлит. – Совершенно не хочу! – прошипела она, неотрывно начиная глядеть на свою вещь, находившуюся в чужих руках. – Кинжальчик то фамильный, очень изящный. Под стать тебе, Лестрейндж. Но мне кажется или эта эмблема принадлежит не твоей семейке, а другим чистокровным? Белла проигнорировала это, раздражённо закатывая глаза и снова начиная осматривать комнату, в которой находилась. Как же Геллерта бесит, когда кто-то игнорирует его вопросы, а она это делает регулярно! Вот что за создание?! – Тут стало чище. – Разумеется, потому что я прибрался, – мужчина пожал плечами и убрал кинжал, вновь хмыкнув. Он заметил то, как внимательно девушка следила за его действиями. Всё ещё надеется сбежать? – Дорогая моя, даже если я решу тебя развязать, то нож и палочку ты всё равно не получишь. Не мечтай! – О... Я мечтаю о другом. Я мечтаю убить тебя, как можно более жестоко, чтоб ты мучился! Но для начала пытать... Пытать до безумия! – на её лице появилась садистская кривая ухмылка, что снова доказывало о её психических проблемах. – Да-да, круциатус на мне используешь, – Он зевнул. – Почему ты думаешь, что я такой добренький? Я тоже могу в тебя круцио запустить и даже глазом не моргну. – Ещё никто не добивался этим результата! Все, кто пытали меня круциатусом даже крика боли не могли выжать! – Беллатриса стала смеяться, словно сумасшедшая, какой Геллерт её и считал... Она врала, ведь были те, кто действительно заставлял её кричать при пытках, но о них она не хотела говорить, да и вспоминать тоже. – Мне не нужен результат. Но кажется, я буду первым, кто его добьётся, если уж действительно решусь пытать тебя, – он говорил серьёзно, но всё же пытать её в ближайшее время не планировал. – Думаю, что результат будет таким же, то есть - нулевым. Геллерт вздохнул и который раз оттолкнулся от стены, подходя к собеседнице, а после провел ладонью по её щеке, почти нежно, заставляя девушку вздрогнуть. Он сделал это слишком быстро, будто бы переместился в пространстве. – Эх, не хочется мне снова заставлять тебя рыдать. Больно миловидная внешность. Беллатриса, услышав это застыла, начиная неотрывно глядеть прямо на него. Её глаза широко раскрылись, а зрачки расширились. Её мимика поистине великолепна, этого он не мог отрицать. – Что? – тихо спросила она, кажется смущаясь. Он смутил её? Как забавно. – Пытать мне тебя не хочется. Ты что, серьёзно с первого раза на английском не понимаешь? – Геллерт закатил глаза, начиная раздражаться от её заторможенности, делая вид, что не замечает смущения. – Нет, после... Ты сказал после, – прошептала она, ещё тише. – Симпатичная ты, что в этой фразе такого? Беллатриса смотрела ему в глаза несколько секунд, на щеках появился очень заметный яркий румянец, но потом ведьма вновь натянула свою маску безумия и безразличия, резко отвернув голову и зажмурив глаза. – Никто не давал тебе права делать мне комплименты! – прошипела она, пытаясь скрыть свои настоящие эмоции. Грин-Де-Вальд снова заливисто засмеялся. Она бьёт рекорды! – Ах, мне ещё и разрешение просить нужно, чтобы просто назвать тебя красивой? Беллатриса не ответила, а просто продолжила смотреть в сторону. Он вздохнул и также повернул голову в сторону, куда и смотрела девушка. На том месте, были разложены продукты. Есть хочет, голодная. – Тебе дать что-нибудь из еды? Кроме фруктов я пока предложить ничего не могу, что-то более существенное нужно будет готовить, а это не быстро. Беллатриса категорически замотала головой, отказываясь от любой вещи, которую он предложит, но мужчина отчётливо видел, что она хочет есть. И хочет сильно. «Видно же, что врёт...» – подумал он. Геллерт тяжко вздохнул, а после решил озвучить свои мысли. – Не надо лгать, я всё и так вижу. – проговорил он спокойно, подходя к столу с продуктами. Окончательно её сломило урчание в животе. Скрываться больше не выйдет. – Тварь...– тихо пробормотала она, слегка ёрзая на стуле и закусывая бледные губы, чуть ли не до крови. – Принести, повторяю? Мне с тобой нянчиться как с ребёнком не нужно, цацкаться я не буду. Говори - да или нет? Мужчина скрестил руки на груди, чувствуя дичайшее раздражение. Это было странно, ведь ему почему-то захотелось кого-нибудь ударить. Появился гнев и ярость, буквально за секунду. – Ладно, хорошо! – прорычала она, не видя альтернативных путей. Голодать всё-таки не хочется. – Будто заставляю! – Грин-Де-Вальда всплеснул руками и достал обыкновенный апельсин, который был куплен сегодня, начиная внимательно рассматривать его. Геллерт покрутил фрукт в руках и улыбнулся. Давно он всё-таки не ел нормально. Фрукты, овощи, мясо... Сколько он уже не видел этих прекрасных вещей? Лишь тюремную похлёбку. Колдун стал вручную чистить цитрус, думая, как именно кормить пленницу. – Как прикажешь тебя кормить? – прямо спросил он, вновь думая, что она выкинет в этот раз, ставя ставки, побьёт она предыдущий рекорд по "гениальности" или нет. – Развязать и дать в руки еду, – злобно прошипела она. Бред, но не такой, как сказанный несколькими минутами ранее. – Такой вариант мы не рассматриваем, дорогуша. – Не смей меня так называть, подонок! Ладно, раз так то по кусочку в рот, только смотри, осторожнее пальцы. Могу откусить, – её тон в одно мгновенье изменился, став приторно нежным. Она резко повернулась к нему, игриво сверкая глазами. – Смотри, чтобы я случайно тебя не придушил, – хмыкнул он и покрутил в руках очищенный фрукт и направился к ней. Беллатриса же, увидев, что именно у него было в руках, застыла и побледнела, став похожей на смерть. Сразу же вспомнился недавний разговор про отравление и ей показалось, что именно это он и хочет сейчас сделать. – Я не буду это есть...– тихо проговорила она, сглатывая и снова начиная вжиматься в спинку стула. Теперь в голосе отчётливо слышался страх. – Лестрейндж, ты издеваешься? – Геллерт сжал кулаки, начиная злиться ещё больше, но всё же, стараясь этого не показывать и сдерживаться. – Ты меня решил убить! Отравить! – голос дрожал, а глаза были неестественно широко раскрыты. Она и вправду была чертовски напугана. – Ну вот опять! Нет тут отравы, успокойся! – он протянул ей кусок, но она вновь резко отвернула голову, жмуря глаза. – Нет! – С голодухи помереть хочешь? – Геллерт сжал подбородок девушки, разворачивая её голову обратно к себе, причиняя этим неудобство. – Я не буду это есть! – повторила она, жмурясь и начиная чуть ли не задыхаться от страха. – Замолчала и открыла рот, – приказал он, чувствуя, как в нём снова бушует адское пламя. – Ты мне нужна живой, а голодом морить тебя, я не собираюсь! – в глазах мужчины разгорается огонь, вырываясь наружу. Он всегда остаётся спокойным, почему только рядом с ней ему не получается сдерживать эмоции? И почему... Только сейчас? – Я сказала, что не буду! – Лестрейндж! – NON, NON, NON, NON, NON!– отчаянно закричала она и замотала головой, что есть силы. – ЛЕСТРЕЙНДЖ! – теперь и сам Геллерт сорвался на крик. – НЕТ! – Мерлин, как с тобой разговаривать?! – впервые появилось желание хлестнуть девушку по щеке, также, как это сделал Тёмный Лорд. Что с ним происходит? Это будто бы не он... – Я УМРУ, УМРУ ЧУДОВИЩНОЙ И МУЧИТЕЛЬНОЙ СМЕРТЬЮ, ЕСЛИ СЪЕМ ХОТЬ ОДИН КУСОК ЭТОЙ ДРЯНИ! – снова отчаянно закричала она, чуть ли не срывая весь голос, а после сильно задрожала, опуская голову, стараясь выровнять дыхание и успокоиться. Только сейчас, непонятно откуда взявшийся гнев утих и Геллерт отпустил её. Он слегка отступил, опустив руки. Так вот почему она себя так ведёт... – Так у тебя аллергия... Аллергия на цитрусы? Мерлин, глупая девчонка! Сразу сказать не могла? – Геллерт стиснул зубы и откинул в сторону злосчастный кусок апельсина, а после упал в кресло, стоящее недалеко от девицы, бормоча что-то на немецком. Беллатриса всё ещё тяжело дышала, стараясь отойти от пережитого ужаса, а после медленно подняла голову, вновь взглянув на мужчину. – Нормальное что-нибудь... Можешь... Принести...? – прошептала она, почти умоляя, всё ещё стараясь унять эмоции и восстановить дыхание. – Встань и возьми, – саркастично произнёс он, вновь стараясь не глядеть на проблемную девчонку, показывая, что она ему уже порядком надоела. – Я не могу! – теперь в её голосе читалась настоящая мольба. «Пытается надавить на жалость?» – хмыкнул про себя он, а после повернулся к ведьме, сразу поймав её взгляд. – Я знаю, – проговорил он и в эту же секунду, вновь почувствовал себя ублюдком. Ведь ему её действительно жаль... Лестрейндж начала вновь возобновлять тщетные попытки высвободиться из заточения, но веревка по взмаху руки Геллерта затянулась ещё туже, не дав возможности шевелиться вообще. Мужчина тяжело вздохнул и поднялся с кресла, вновь подходя к столу с продуктами. – На яблоки у тебя надеюсь аллергии нету? – он взял в руку красное наливное яблоко и показал ей, думая, что Антонио вряд-ли бы был рад делиться с какой-то оборванкой своим любимым лакомством. – Я могу его съесть... – тихо проговорила она, не отрывая взгляда от яблока, будто бы видела то впервые. «Она, что же... Тоже не ела нормально, от этого так жадно яблочко рассматривает? Вроде не так долго тут пробыла, чуть меньше одного дня...» – колдун отвёл взгляд и почесал затылок, думая о том, что они с ней чем-то похожи. Может тоже из тюрьмы сбежала? Геллерт взял в руки кухонный нож и стал резать его на дольки, время от времени поглядывая на Беллатрису. Девчонка тяжело и сбито дышала, всё ещё завороженно глядя на злосчастное яблоко. Но неожиданно в кармане Геллерта вновь засуетился Антонио. Мужчина вздохнул и сунул кусочек яблока в карман питомцу, из-за чего от туда раздалось довольное чавканье. Услышав его, Беллатриса вздрогнула. – Что у тебя... Там? – тихо проговрила она, с опаской глядя на карман. – Ничего особенного, не заморачивайся, – Геллерт подошёл и протянул ей кусок яблока. Она приоткрыла рот, медленно закрывая глаза. Ей было ужасно стыдно, но голод был слишком силён и свою гордость нужно было преодолеть... Иначе, она бы голодала ещё дольше. Впервые в жизни, мадам Лестрейндж смогла переступить через это - через свою гордость. Снова забавно... – Ты вся дрожишь, – заметил он, наблюдая за тем, как она не спеша ест яблоко. Ответа не последовало, она лишь снова приоткрыла рот, мечтая убить своего мучителя, который, по сравнению с другими, был не таким уж и мучителем. Особенно сейчас. – А слова благодарности? – Tu es allé.– едко проговрила она, съев вторую дольку, опять пытаясь казаться надменной. – Wie grob!– Геллерт лишь улыбнулся и не стал убирать яблоко. Пусть поест, смотреть как она мучается от голода ему не хочется. Уж слишком она была худощавой, как ему показалось... Как только Беллатриса съела яблоко, Геллерт пошел к столу и убрал все острые предметы, но не далеко, так как знал, что они могут ему понадобиться. Для большей безопасности, он наложил на них специальное заклятие, от чего Белла изогнула бровь. – Что ты делаешь? Ответа она не получила. Геллерт вновь взмахнул палочкой, накладывая на дом другое заклятье. Заклятье молчания, чтобы за его пределами ничего не было слышно. Второй раз взмахнув палочкой, он запер все входные двери, которых было всего две, а также окна, чтобы ведьма не смогла сбежать. Да, он собирался её развязать. – Знаешь, ты права. Связанной от тебя пользы маловато. Он подошёл к ней со спины и стал развязывать верёвку, что привело к дикому и истерическому смеху Беллатрисы. – А кто говорил, что не идиот? – она слегка повернула голову и встретилась с его лицом, так как он стоял полу-боком. Они смотрели друг на друга так несколько мгновений, ничего не говоря. Потом Геллерт вновь ухмыльнулся, борясь с желанием снова коснуться её щеки. – А кто сказал, что я позволю тебе свободно перемещаться по дому? Веревка упала на пол, освобождая Лестрейндж от неволи. Она медленно поднялась, начиная разминать затёкшие мышцы, а через пару мгновений повернулась к Геллерту лицом. На её губах заиграла маниакальная и садистская улыбка, больше напоминающая оскал. – Я сказала. Она сразу накинулась на Грин-Де-Вальда, думая, что сейчас начнётся величайшая схватка, над которой одержит победу именно она! Убьёт этого поганого ублюдка и вернётся к своему обожаемому лорду! – Как ты думаешь, что ты делаешь? – проговорил Геллерт, хватая её за запястья и держа от себя на расстоянии вытянутой руки. Он честно старался сохранять серьёзное выражение лица и не смеяться, но то, как она пыталась вырваться, ударить него ногой... И самое главное укусить, (как она это собиралась делать, он вообще не представлял...) Вызвало у него лёгкий смех... И это он ещё сдерживался. – Ты! Ты ! – она снова затряслась от злости. – Ну, что? Снова поганью назовешь? Ты исчерпала свой запас бранных слов, меня уже не удивишь! – Трус! – крикнула она, смотря ему в глаза. – Ах, вот как? И в чём же моя трусость? – он слегка наклонил голову на бок. – Дерись! Дерись со мной, поганый немец! Я сбегу и успокоюсь, только когда убью тебя! – Ох, простите, миледи! Предпочитаю на женщин руку не поднимать, ни при каких обстоятельствах, – он мило улыбнулся ей, зля девицу ещё сильнее. – Ненавижу! – Так, успокоилась я сказал! Иначе снова свяжу и ты проведёшь на этом стуле остаток своей никчёмной жизни! – сказал он, уже сурово, как никогда прежде. Его лицо преобразилось, стало пугающе строгим и злобным. Беллатриса тут же замолчала и перестала дёргаться. – Так то лучше. Он притянул её к себе и рывком поднял на руки, а после перекинул через плечо. Беллатриса вскрикнула и застыла от шока. Её щеки мгновенно стали алыми, а губы задрожали. По телу пробежала дрожь, язык стал заплетаться. Так её ещё никто не поднимал и не унижал, что он себе позволяет?! – Ч-что... ЧТО ТЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?! – Крикнула она, повторяя собственные мысли, краснея и который раз пытаясь вырваться, забывая его слова, сказанные минутой ранее. – Entschuldigung, was ich will. – хмыкнул он, придерживая её, нагло поглаживая, тем самым заставляя её продолжать кричать в голос. Грин-Де-Вальд понёс её на второй этаж и пошёл к комнате своей троюродной бабушки. Это конечно было неприлично, врываться в комнату женщины без разрешения, особенно если она твоя бабушка... Не важно, что двоюродная. Но тут Батильды нет, да и в свою комнату эту бестию помещать не очень-то и хотелось. Геллерт положил её на кровать, хотя скорее кинул и отошёл на пару шагов. Как ни странно, кровать не сломалась. – Здесь ты будешь жить первое время, пока не решу, что с тобой делать и, что делать дальше в принципе. – Он закрыл дверь и повернулся к ней. – Да ты...! – Не пробуй сбегать, всё тут под моим контролем. Все двери и окна наружу заперты и не поддадутся тебе. Острые предметы убраны и ты вряд-ли найдешь их, а если найдешь, то не сможешь использовать как оружие, я об этом позаботился. Ах да, без моего разрешения ты и эту комнату покинуть не можешь. Он стал размеренно ходить по комнате, перечисляя ей всё, что нужно. Беллатриса смотрела на это, сжимая кулаки, пытаясь вставить хоть слова, но он не позволял. Она смогла заговорить только после того, как он закончил перечисление. – А если я нарушу "твое правило"? – проговрила она, нахально хмыкнув. – Ох, не заставляй меня использовать на тебе круциатус и просто ничего не делай. Беллатриса хмыкнула и встала с кровати, направляясь к двери. Она просто хотела спровоцировать его, но... Он не достал палочку, как она предполагала он сделал бы. Геллерт быстро оказался возле неё, как именно она даже не заметила, и сильно сжал оба запястья, после же они также быстро оказались возле кровати и он повалил её на подушки. Мужчина завёл её руки за голову, продолжая сжимать их так сильно, что Белла не могла вырваться. Он нависал над волшебницей, глядя той прямо глаза. В его собственных глазах было то самое раздражение, которое преследует его весь этот день, он не хотел делать с ней что-либо, но её выходки, мягко говоря, его злили. – Не испытывай моё терпение и спокойствие, Лестрейндж. Они не безграничны. Я, знаешь ли, могу не только круциатус использовать, поэтому не выводи меня из себя, – опасно прорычал он, заставляя ведьму сглотнуть. Говорил он совершенно серьёзно, Белла это поняла по его глазам. Она стала тяжело дышать, даже дрожать. В её глазах теперь был не просто страх, а паника. Вот ещё одно слабое место, этого то она и боится. Не пыток, не круциатуса... Вот этого. Он ослабил хватку и отпустил её. Пожирательница отползла от него, вжимаясь в стену, продолжая тяжело дышать. Она медленно кивнула, соглашаясь и безмолвно общая больше так не делать. Он блефовал. Насиловать никого, а уж тем более её, он не собирался. Но как он понял, ни шутки, ни блеф она не воспринимает. – Вот и прекрасно, – он встал с кровати и пошел к выходу, но остановился, услышав тихий стон. Он повернул голову к Беллатрисе и увидел, что она держится за живот и жмурится. Да... Одним яблоком насытиться нельзя. Он вздохнул и вышел из комнаты, а через две минуты пришел к ней с мешочком яблок. – Ешь, больно смотреть на твои мученья, – холодно сказал он, протягивая еду. Холод тоже был наигранным. Она осторожно взяла яблоки и стала есть одно, все ещё прижимаясь к стене, явно не желая сейчас видеть Геллерта. Он напугал её и напугал сильно. Маг кивнул и вышел из комнаты, запирая её с помощью магии. Из кармана послышалось недовольное рычание. – У нас ещё много яблок, Антонио, – вздохнул он, успокаивая зверька. Он вздохнул и направился к себе в комнату, по дороге из шкафа беря какую-то книгу. Грин-Де-Вальд лёг на кровать и посмотрел на обложку. – Маггловская литература... Не думал, что Батильда этим увлекается. – его губы тронула улыбка. «Шекспир, Гамлет... Что-то из английской классики 17-го века.» Он стал читать книгу, совсем забывая о времени. Пьеса, хорошо написанная пьеса. От маглов он подобного не ожидал. – Как драматично... – хмыкнул он, перечитывая последнюю главу и думая, что в будущем займётся изучением маггловской литературы и истории подробнее. Трагедия была написана великолепно, Геллерту это показалось забавным. Он знал, что маглы изобретательны и умны, а также, что они пишут прекрасные произведения, благодаря своей фантазии. Хотя, сомневался в этом, так как в свободное время не имел возможности ознакомится хотя бы с одним произведением. А если и ознокамливался, то думал, что их написали маги. Те же "Три мушкетёра", написанные Александром Дюма. Он всегда считал, что книга написана колдуном, ведь не мог и подумать, что такой шедевр будет написан мерзким маглом. – А всё-таки, он бы смог быть с ней счастлив, если бы не был таким гордым, – проговорил мужчина, тяжело вздыхая и рассматривая иллюстрацию Гамлета. «Ты бы мог обрести своё счастье с милой и нежной Офелией... Но из-за тебя она сошла с ума и утопилась... Месть, месть, что же ты делаешь с людьми?» Геллерт усмехнулся, закрывая книгу. Он и в своё время был наслышан о творчестве Уильяма Шекспира, а также о некой теории, говорящей о том, что великий поэт вовсе и не был поэтом. В 20-х годах эта теория становилась всё популярнее у маглов и некоторые волшебники изучающие их творчество тоже стали всем этим интересоваться. Говорилось, что Шекспир либо был подставной фигурой и автор прикрывался своим знакомым, который был всего лишь безграмотным уличным актёришкой, либо же это был всего лишь псевдоним, за которым скрывалось совершенно иное лицо. Все утверждали, что это был Фрэнсис Бэкон - великий философ, историк, политик и учёный, а так же барон Веруламский, виконт Сент-Олбанский, хотя родился почти простолюдином. Стиль написания его работ и работ Шекспира был один и тот же. Тем более, если бы Уильям действительно был бы тем мыслителем, которым его называют, были бы черновики работ и элементарные дневники и рукописи, но их нету. Вполне логично, что знатная особа прикрылась простолюдином, ибо в 17-ом веке проститутки ценились больше, чем актёришки, художники и менестрели, которых считали чуть ли не рабами. Театр для лорда - моветон. Ему всегда хотелось прочесть что-нибудь из его работ и желание, хоть и поздновато, но исполнилось. И как казалось самому Геллерту, Гамлет - не единственное произведение, которое он прочтёт в будущем. Геллерт посмотрел на часы и вновь хмыкнул. – Время ужина, как иронично, не думал, что так зачитаюсь. Он вышел из комнаты и спустился на кухню, начиная готовить ужин из того, что он купил. Да, Грин-Де-Вальд любил готовить своими руками, а не магией или с помощью домовиков, как делают многие чистокровные. Это он считал скучным. Зачем всегда делать всё с помощью магии или посторонней помощи, если можно попробовать сделать что-то самому? Это интересно. Маглы всю жизнь так живут, и ничего в этом такого нет. Готовить его научила как раз таки Батильда, никто кроме неё не мог и не хотел... Хотя... Она скорее заложила в нём интерес, а дальше он справлялся сам. – Превосходно. – он улыбнулся и поставил несколько тарелок с ужином на стол, в процессе, дав Антонио ещё яблоко. Геллерт приготовил не только основные блюда, но и салаты, так как для него и любого немца готовка и ужин - это целый ритуал. – Теперь самое сложное, спустить её, – он вздохнул и направился к комнате, где находилась Беллатриса. Он постучался, но не получив ответа, всё равно вошёл. Она лежала на кровати и смотрела в потолок, наверняка о чём-то думая. Наличия яблок он не заметил, мешок был пуст. Он не предоставил ей в комнату книг и того, чем можно было себя занять. Поэтому, разумеется, она скучала и могла только думать. – Мадам Лестрейндж, – позвал он. Белла медленно повернула к нему голову и её в глазах появилось, что-то странное. Неужели она рада его присутствию? Ах, да! Ей же скучно, он просто отвлёк её. Или не просто...? – Что? – Ужин готов, изволите ли вы спуститься, чтобы разделить его со мной? – Геллерт подошёл к ней и протянул руку. Беллатриса не ответила и не приняла помощь, а просто встала и пошла к выходу из комнаты, считая, что он не достоин чести, оказать ей этой самой помощи. – Сочту это за согласие, – Вздохнул мужчина и пошел за ней, снимая по дороге пальто. Она села за стол и посмотрела на тарелки с ужином. Девушка взялась за столовые приборы, готовясь приступить к трапезе. Набор был минимальным, но вполне достойным. На вилке и ноже, которые она взяла были защитные чары, не позволяющие пользоваться ими как оружием (Они бы просто рассыпались, если бы девушка решила напасть.) и стала есть. Он засмотрелся на неё. Геллерт не мог не признать, что он ей симпатизировал... Очень сильно симпатизировал. Было видно, что она знатных кровей и аристократического происхождения. Даже учитывая своё положение, голод, гнев и некоторые психические отклонения, она следовала правилам этикета и ела так, будто бы находилась на ужине у короля, а не у своего пленителя. – Сразу видно, Лестрейндж, что в вас голубая кровь. Она оторвалась от ужина и посмотрела на него, изогнув бровь. – Моя кровь чиста, но уж ни как не голубого цвета. Он засмеялся. Она совершенно не знает поговорок, как любопытно. – Это значит, что в вас видны аристократичные черты. Голубая кровь - королевская, как говорят, – Геллерт улыбнулся ей. Она с интересом наблюдала за ним, слегка наклоняя голову на бок. Геллерт про себя хмыкнул, смотря как именно она сидит за столом. Все правила этикета соблюдены, девушка держит спину ровно и действительно выглядит так, будто на приёме у короля! Хотя, он думал, что она безродная дикарка, скорее всего лгущая о своём происхождении. С каждой секундой он удивлялся ей всё больше и больше. «А ведь и вправду голубая кровь! Она просто по другому не может, ведь этому её приучили с детства!» – Пронеслась мысль. Вдруг он заметил, что она слегка закусывает губу и смотрит на еду как-то раздражённо и злобно. Что-то опять не так? – Вам не нравится моя стряпня? – предположил он, готовясь к колкому высказыванию и оскорблению. – Нет, это вполне съедобно... Просто... – она опустила взгляд на своё платье и снова что-то прошипела. И тут Геллерт точно убедился, что она чистокровная аристократка, которая даже не следит за своими манерами, ведь всё делает на автомате! Она чувствует себя некомфортно из-за того, что не переоделась к ужину, что было непозволительно для знатных особ! Это было не то, что непозволительно, они просто подумать об этом не могли! – Можете не волноваться из-за этого, тут не званный ужин, от одного раза ничего не случится... – сказал он спокойно, думая, что это её точно не успокоит. – Вы так говорите, будто мы давние знакомые. Хотя я пленница, а вы тюремщик. Он засмеялся. – Тюремщик? – Да. – Дорогая моя, милая Беллатриса Лестрейндж. Тебя больше устраивает перспектива быть привязанной к стулу или постели? Мне правда обращаться с тобой, будто ты пленница, а не гостья? Может ещё в подвал тебя кинуть связанную? Голодом морить, избивать? Может того хуже? – он снова стал серьёзным, крутя вилку в руках и смотря девушке прямо в глаза. Белла вздрогнула и замотала головой, опасливо глядя на мужчину. – Избивать я тебя при любом раскладе не буду, в подвал кидать тоже, у нас его нету. Голодом морить - не вариант, умрёшь. А пытать... Он замолчал, вглядываясь в её глаза, вновь видя страх. – Посмотрим на твоё поведение. Молчание продлилось ещё пару минут, оба смотрели в свои уже пустые тарелки, не зная о чём можно ещё говорить. – Благодарю за ужин, – Прошипела она, поднимаясь из-за стола. Беллатриса направилась к лестнице, Геллерт, в свою очередь, пошёл за ней, также поднимаясь из-за стола. – Прошу прощения, но оставить вас я не могу, пока не провожу до комнаты. Она зашипела, но ничего не сказала и даже не повернулась. Как только он довёл её до покоев, она захлопнула дверь прямо у него перед носом. Грин-Де-Вальд тяжело вздохнул и запер её, а после направился к себе. – Продуктивный день... – пробормотал мужчина, снимая себя жакет. Геллерт кинул его на стол. Он лёг на кровать уже в полу-расстёгнутой рубашке и брюках, смотря в потолок и обдумывая, что произошло. Из головы не могла выйти эта кудрявая бестия. Любая мысль, даже не связанная с ней всегда почему-то вела именно к Беллатрисе. Он не понимал почему и пытался разобраться, но не мог. Такого раньше никогда не было. Из кармана выполз Антонио и забрался ему на плечо, заставив Геллерта улыбнуться. – Будешь спать на мне? Антонио зевнул и свернулся клубочком. Мужчина стал гладить его и после сам закрыл глаза. - Эх, легко тебе. А мне придётся каждый день успокаивать эту фурию и держать её при себе, чтобы не сбежала. Чупакабра лишь заурчала и впоследствии захрапела. – Спокойной ночи, Антонио. «Спокойной ночи, Беллатриса...»