Дары жизни и смерти.

      Геллерт не помнил, что ему снилось. Не помнил, да и не хотел. Сны его всегда интересовали куда меньше, чем реальность, особенно после смерти Арианы. Он говорил, что сны и мечты - это глупости, хотя сам продолжал мечтать. Мечтать о дарах смерти, покорении мира, воскрешении возлюбленной. Он всегда продолжал мечтать, хоть и отрицал это. Грин-Де-Вальд будто бы жил во сне наяву, не видя настоящей реальности. Он видел то, что хотел видеть. Видеть её не совсем такой, какой она была, немного искажённой: либо не такой мерзкой, либо наоборот, куда более омерзительной. Но в последние годы эта пелена начала спадать и у него постепенно стали открываться глаза, показывая то, что существовало в действительности. После того, как он оказался в будущем, пелена и вовсе исчезла. По крайней мере, его мечты о величии отошли на второй план.       Мужчина приоткрыл глаза, а после устремил свой взор на девушку, лежащую на его груди. Всё, что ему могло присниться, никогда бы не сравнилось с тем, что он испытал ночью. Испытал с ней. Его губы тут же тронула улыбка, а рука осторожно прошлась по смоляным локонам, из-за чего, кажется, сама Белла едва улыбнулась. Если Геллерту, конечно, не показалось. Дары смерти, Ариана, господство над маглами, возвращение в своё время... Почему-то после того, как Лестрейндж появилась в его жизни - всё это отошло куда подальше, а желание вернуться к себе исчезло совсем.       – Guten morgen, meine Liebe Mädchen... –произнёс он, нежно касаясь женской щеки. Он назвал её любимой...? А вчера признался в любви... И почему-то, до сих пор он об этом не сожалел, думая, что так и должно быть. Единственное, чего он боялся, так это того, что девушка вовсе и не вспомнит ничего.       Всё тело ведьмы было покрыто многочисленными красноватыми следами, которые, к слову, оставил сам Геллерт. Он не думал, что скажут другие, увидев её шею, покрытую засосами и еле-видными укусами. Не думал, что скажет на утро сама Белла, увидев в зеркале своё отражение. Ночью ему было абсолютно всё равно. Хотя, ему и сейчас было всё равно. Он хотел показать, что она его и только его. Пускай все это знают. Рудольфус Лестрейндж его не волновал, да и судя по событиям прошедшей ночи - Беллу тоже. Только сейчас Геллерт почувствовал, что его собственная спина неприятно ныла, а царапины, оставленные волшебницей, кажется всю ночь кровоточили и из-за этого на простынях остались алые следы... Забавно.       Геллерт, услышав поблизости довольное урчание, моментально повернулся на звук, видя сидящего на тумбе Антонио, игриво виляющего хвостом. Он смотрел на хозяина с гордостью и нескрываемой радостью, будто бы поздравляя со свадьбой. Хотя, кажется это он и делал. Маг удивлённо изогнул бровь, озадаченно глядя на чупакабру, а после осторожно перевёл взгляд на Беллу, мирно продолжавшую спать.       – То есть, маленький извращенец, ты у нас всё видел? – мгновенно раздался тихий вопрос, на который зверушка радостно кивнула, начиная урчать чуть громче, чем раньше.       – И теперь... она для тебя новая хозяйка? – рука Геллерта осторожно коснулась обнажённого плеча Беллы, заставляя ту едва слышно простонать.       Антонио снова кивнул, начиная крутиться, словно собака, старающаяся поймать собственный хвост.       – Господь, во что я ввязался...? – прошептал мужчина, прикрывая глаза и откидываясь на подушки, из-за чего боль в спине немного усилилась. Ох, кажется он обратился не к Мерлину, а к Господу Богу, которому молились эти треклятые маглы. Они на него дурно влияют!       Геллерт, наконец-то решив встать с постели, осторожно положил девушку на кровать, стараясь не потревожить её чудесный сон, а после, тяжело вздохнув, приподнялся на локтях, чувствуя неприятное жжение, которое усилилось втрое. Простыни действительно были в крови. А в углу комнаты валялись осколки, некогда целой бутылки вина. Да, весело. Очень очень весело.       – Чёрт возьми... – прошептал он, поднимаясь и начиная искать одежду, которая, к слову, тоже валялась черти где. Доброе утро стало в одно мгновение не таким уж и добрым. Так ещё и в министерство нужно идти, к этой чёртовой Скитер, обсуждая политические проблемы, которые сейчас ему были абсолютно не интересны.       Нужно привести комнату в порядок, убрать осколки, остатки вина, найти чёртову одежду и уже после пробуждения ведьмы что-то сделать с кроватью, чтобы та приняла надлежащий вид. Да и объяснить ей самой, что произошло, ведь она наверняка ничего не вспомнит. Мерлин, Господь, да кто угодно, почему ей так захотелось вчера напиться?!       Кое-как натянув брюки, Геллерт схватил бузинную палочку, лежавшую на комоде рядом с Антонио и стал тихо шептать заклинание, тем самым быстро убираясь. Вручную заниматься этим было некогда, а домовой эльф его вряд ли бы стал слушать. Старый ворчливый Кикимер Сириуса то не жаловал, а гостей дома тем более, и подчиняться никому кроме Блэков не собирался. И любил он только Беллу... А она сейчас пребывала в царстве Морфея и указаний дать не могла. А если и проснулась бы, ещё не ясно, как бы себя чувствовала, ведь её реакция на вино показалась Геллерту какой-то странной... Слишком быстро она опьянела.       Через пару секунд он услышал болезненный женский стон и слабый скрип старой кровати, из-за чего резко повернулся, проверяя, всё ли в порядке. Белла тяжело дышала, всё ещё продолжая лежать на простынях, укутавшись в одеяло почти по самую шею. Её глаза были плотно прикрыты, будто бы она боялась открыть их. Худое тело начало сильно трясти, что было очень заметно, любое движение приносило боль, а любой резкий звук отдавался в голове невероятно сильным эхом.       – Mon tête... – прохрипела она на французском, как можно тише, чтобы не напрягать связки. Даже сейчас она переходила на него почти автоматически, не задумываясь. Иногда Геллерту казалось, что думает девушка именно на французском, а не на английском: слишком уж часто французская речь срывалась с её языка.       – Белла! – Геллерт не заметил, как успел оказаться около неё, чуть ли не нависая над побледневшей девушкой.       – Г-гел... Л-лерт... – услышав его голос, она попыталась приоткрыть покрасневшие глаза, но, увидев тусклый свет включенной лампы зажмурилась, начиная трястись ещё сильнее. – В-выключи... Ярко...       По небрежному взмаху руки весь свет погас. Колдун осторожно спустил с Беллатрисы мешающее и ненужное сейчас одеяло, замечая, что по хрупкому телу пробегают мурашки и она начинает трястись с каждой секундой всё сильнее. Теперь ещё и от холода... Мужчина прижал её к себе, как можно аккуратнее, не делая резких движений, чтобы не причинить боль и не напугать ведьму.       – Всё хорошо, я рядом... Мерлин, ты вся горишь! – его рука оказалась на её щеке, а после переместилась на лоб, проверяя, не показалось ли ему.       – Не кричи... П-прошу тебя... – её голос дрожал почти также, как и она сама. Больше алкоголя она не получит, никогда в жизни!       – Прости, прости... – он осторожно поцеловал её руку, а после прижал к своей щеке, чувствуя, что пальцы у неё куда холоднее, нежели щеки.       – Я умираю... Г-геллерт... – прошептала она, бессильно падая колдуну в руки. – М-мерлин, Моргана... Tue-moi...       – Попробуй открыть глаза, Белла. Посмотри на меня, только осторожно, медленно, без резких движений, – его руки легли на её обнаженную спину, начиная успокаивающе поглаживать нежную кожу.       Руки Беллы упёрлись в плечи мужчины, и она, приложив массу усилий, выпрямилась. Девушка медленно открыла глаза, борясь с сильным желанием вновь зажмуриться. Глаза были неестественно красными, словно она непрерывно рыдала несколько часов.       – Умница, молодец... Всё хорошо. Вот нужно было тебе вчера хватать это чёртово вино! – Геллерт вновь прижал её к себе, зарываясь пальцами в спутанные чёрные кудри, стараясь успокоить больше себя, нежели её.       – Я с-сейчас... Все свои внутренности... Потеряю... – прошептала она, заставляя мужчину вздрогнуть и осторожно отстранить её от себя, вспоминая то, что девушка перед тем как выпить вино совсем ничего не ела... А ела ли она вообще в тот день?       – Ты вчера ела хоть что-нибудь...? – осторожно спросил он, вновь кладя ладонь на горячую женскую щеку.       – Non... – прохрипела она, начиная дышать ещё тяжелее, чем прежде. С каждой секундой всё быстрее и рванее. – Я... Я не ела около... Д-двух дней...       Во рту образовался отвратительный горький вкус, руки с неистовой силой впились в плечи мужчины, оставляя на его теле новые царапины, из которых вот-вот была готова хлынуть кровь. Белла чувствовала себя сейчас такой жалкой, такой ничтожной и слабой. Головная боль была невыносимой, хотелось, чтобы в неё просто напросто кто-нибудь кинул аваду. Всё тело ломило, было лишь одно желание - умереть. К горлу стал подступать ком и ей казалось, что вот-вот на полу окажутся все её органы, вместе с чистой Блэковской кровью. Геллерт поддержал её, не давая упасть с кровати, когда девушку начало рвать. Кашель раздирал горло, с каждой секундой боль в груди становилась всё сильнее. Казалось, что эта пытка никогда не закончится, она бы была согласна на повторный круциатус, но не на это. Грин-Де-Вальд осторожно придерживал кудри, свободной рукой продолжая крепко сжимать само тело ведьмы. Ему не было мерзко, не было противно, ему было страшно. Страшно за неё. На полу образовалось пятно из кислотно-жёлтой жидкости, с небольшой красной примесью. Желчь с каплями крови.       – Мерлин, за что тебе это... – медленно проговорил мужчина, помогая Белле сесть на кровать.       Её тело всё ещё продолжало трясти, но, кажется, ей стало немного легче, по крайней мере теперь она не была похожа на труп. Геллерт аккуратно вытер её губы, медленно поворачивая голову девушки к себе за подбородок.       – Почему ты не ела?       – Я... Я не хотела его видеть... – она говорила невообразимо тихо и медленно, всё ещё продолжая дрожать, неуверенно сжимая запястья на плечах Геллерта. – Не хотела видеть это... Это собачье отродье...       – Белла, ты хочешь довести себя до истощения? – одна рука мужчины осторожно коснулась её тела, обводя выпирающие ребра, тем самым заставляя Беллатрису вновь вздрогнуть. – Тебя и так морили голодом, зачем же самой себя мучить?       – Pardonne-moi... – Белла медленно обняла его, осторожно кладя голову мужчине на грудь. Она вновь просит прощения?       – Не надо, не извиняйся. Я не злюсь. Просто обещай мне, что больше не будешь так себя изводить. Хорошо? – его руки вновь прошлись по кудрявым волосам, заставляя Лестрейндж тихо простонать и обнять его ещё крепче.       – Je te le jure, – вновь прошептала она, прикрывая глаза. Геллерту даже показалось, что Белла не понимала, как уже который раз начала говорить на другом языке. Для неё это было настолько обыденно, что она этого просто не замечала.       – Merci ma belle, – с губ Геллерта впервые сорвалась французская речь. Даже тогда, когда он находился во Франции, мужчина старался не переходить на Fränkische Sprache, как презрительно его называли немцы в те времена. Он предпочитал говорить на английском, хоть и достаточно хорошо знал французский. Но сейчас... Сейчас от чего-то ему захотелось произнести что-то такое. Специально для неё.       Ей не послышалось? Геллерт говорил на французском? Он назвал её красавицей...? Или просто назвал своей? Нет, должно быть ей послышалось, он ненавидел Францию и просто не мог перейти на французский! Сама Белла переходила на немецкий редко и то лишь для того, чтобы позлить его. Да и было это один раз... А он... Он только что сделал ей комплимент?       Белла медленно подняла голову, изумлённо глядя на мужчину. Её тело всё ещё сильно дрожало, глаза были красными и припухшими, а дыхание рваным и сбитым. Но она смогла улыбнуться. Слабо, осторожно... Но искренне. Однако, её улыбка быстро пропала, так как ведьма поняла, что после их вечерней прогулки не помнит ничего.       – Что вчера произошло...? – жалобно прошептала она, пытаясь выровнять дыхание.       – Ты выпила бутыль ледяного вина. Залпом. – он осторожно взял её за руку и стал перебирать ледяные пальцы, будто бы стараясь согреть их.       – Я хочу спать... Голова болит. Но, всё же... – не успев произнести то, что хотела, через мгновение она замолкла.       Её взгляд задержался на теле мужчины, а именно на его шее. Шее, покрытой лёгкими укусами и почти стёртыми следами алой помады. После она опустила взгляд на собственное тело, только сейчас понимая, что сидит полностью обнаженной. Тело Лестрейндж оказалось расписано не менее красочно, чем тело колдуна. Даже более. Ведь ей показалось, что на ней не осталось ни одного места, где бы не было отметины, оставленной Геллертом. Да... Геллертом.       – Ты воспользовался мной...? – шепнула она, не поднимая головы.       – Беллатриса, – начал было он, думая рассказать ей всё, что произошло в действительности, но был перебит.       – Приятно было смотреть на мою боль...? Тебе нравилось слышать мои крики? – она медленно подняла голову, сглатывая и морщась от мерзкого послевкусия, всё ещё находившегося во рту.       – Когда я вижу твою боль, мне становится также плохо, как и тебе. Я не могу наслаждаться этим и получать удовольствие. Белла, послушай... – Геллерт протянул руку, намереваясь вновь осторожно вложить её запястье в своё, но девушка отпрянула, игнорируя головокружение и плохое самочувствие. По её щеке стекла одинокая слеза. Она попыталась закрыть от него своё тело трясущимися ладонями, начиная дрожать ещё сильнее.       – У-уходи... Уходи, я не хочу тебя видеть! – хрипло прошептала она, поджав искусанные дрожащие губы.       Геллерт прикрыл глаза и поднялся с кровати, вновь убирая всю грязь по взмаху руки.       – Белла, ложись спать. Когда проснёшься и станет легче - пойди на кухню и поешь, – как можно спокойнее сказал он, застёгивая поднятую с пола рубашку. Ему повезло, что лежала она далеко от кровати.       В ответ он не получил слов, лишь тихие всхлипы. Через несколько минут, уже будучи одетым, он вновь повернулся к кровати, так как голос Беллы смолк. Кажется она заснула, лёжа на спине, обняв себя за вздрагивающие плечи. Мужчина тяжко вздохнул и медленно подошёл к ней, а после осторожно перевернул девушку на бок и укрыл одеялом. Его рука по привычке задержалась на её волосах, не желая выпутываться из таких манящих кудрявых прядей.       – Антонио, – шёпотом позвал Геллерт. – Будь за старшего и охраняй её. Как только проснется, последи за её состоянием. Если ей станет плохо и она вновь заплачет - утешь...       Чупакабра вильнула хвостом и кивнула, обещая хозяину, что выполнит его приказ безупречно.       Он шёл по улице, глядя себе в ноги.       «Идиот, ублюдок, тварь, мразь!» – проносились в мыслях. – «Ты просто безмозглый подонок! Как ты мог?! Она ведь ничего не соображала! Она ведь не знала, что творит! Нужно было просто положить ее спать и уйти в другую комнату! Отказаться, отрезвить, да что угодно! Мерлин, как низко, как подло!»       Он стиснул зубы, засовывая руки в карманы плаща. Его трясло. Он еле сдерживался, чтобы не вцепиться в собственные волосы и не выдрать их к чёртовой матери. Подняв взгляд, его чуть не стошнило. Вся вчерашняя красота развеялась. Нет ни снега, ни сугробов, ни радости... Только грязь, слякоть и лужи. Грязные мерзкие лужи. Вот он - Лондон. Вот она - Англия.       Его тошнило от себя, от города, от всего! Не хотелось ни в какое министерство, и разговаривать с этой дрянью белобрысой не хотелось. Он был уверен, что если не успокоиться и она попадется ему на глаза, то от неё и мокрого места не останется. Лучше вообще ему уйти на час-два, успокоиться. Прийти в себя, а после идти работать. Когда Геллерт зол, он себя контролировать не может. А сейчас он зол. Зол на себя. И это самое страшное.       Но всё же, подойдя к телефонной будке он остановился. По дороге, к этой же самой будке шла Скитер, нервно оглядываясь по сторонам. В этот раз на ней было совершенно невзрачное и простенькое пальто. И выглядела она совсем не так, как раньше. Она казалась запуганной. По настоящему... И когда она заметила Геллерта, то и вовсе вскрикнула, хватаясь за сердце.       – И вам доброго дня, мисс Скитер. – холодно проговорил мужчина, осматривая её с ног до головы. – Вы поздновато сегодня. Я слышал от начальства, что вы пунктуальны и приходите обычно вовремя. И значительно раньше.       Волшебница продолжала тяжело дышать, а после прикрыла глаза и облегчённо вздохнула.       – Извините. Я просто... Вы меня напугали. Я не ожидала увидеть вас, вот и... – она кашлянула, отводя взгляд и нервно поправляя очки.       – Ничего, я всё понимаю.       Он всё также оставался холодным и равнодушным. Говорить с ней совершенно не хотелось, и уж тем более в министерстве. Но узнать ему всё же, кое-что было нужно... И помочь с этим могла только она. То, что вчера он перевёл её на свою сторону лишь упрощало задачу.       Геллерт посмотрел на неё, снова заставляя ведьму отвести взгляд и сглотнуть. А вообще, зачем ему это министерство? Кто ему мешает поговорить с ней в другом месте? Он в конце концов главный мракоборец! А ведь отличная идея!       – Мисс Скитер, помните наш вчерашний разговор?       – Конечно, как не помнить...? – она снова сглотнула, кусая губы.       – Вот и отлично. Пойдёмте, – проговорил он спокойно, кладя руку девушке на плечо и отводя подальше от будки. – Прогуляемся, поговорим. Может зайдём в ресторан и побеседуем там.       – Ресторан? – Рита вдруг резко повернулась к нему, бледнея. – З-зачем ресторан? Это ведь небезопасно... Нас могут подслушать и...       – Я знаю. В этом и суть. За вами и так следят и уже поняли, что нас двоих что-то связывает. Но моего имени до сих пор никто из них не знает, – он хмыкнул. – Они его и не узнают, если мы будем осторожны, но узнают другое... Узнают, что колдун, о котором им ничего не известно знает о них практически всё! Это сильно ударит по самолюбию.       – Вы играете с огнем, Сэр... Они шуток не понимают. – дыхание Риты участилось. Она сразу поняла, что по имени его называть пока что не следует.       – За меня не бойтесь, у меня тоже чувство юмора специфичное. Шутить я могу, а когда надо мной шутят... Могу обидеться и обидеть в ответ. А если вы боитесь уже за себя, то не стоит волноваться. Вас я как раз в обиду не дам, – его рука слегка сжала её плечо. – Они даже подобраться к вам не смогут.       Он кажется старался её успокоить, но вышло совсем наоборот. Она лишь сильнее побледнела, кажется представляя, что он может с ними сотворить. Или... Что сотворит с ней, если она сделает что-то не так.       – Как давно вы живёте в Лондоне? – также спокойно проговорил мужчина, осторожно взяв спутницу под руку, тем самым заставив её покраснеть.       – Я? Всю жизнь... Я родилась и выросла в Лондоне. – почти прошептала она, отводя взгляд. Геллерт отметил про себя, что руки Риты дрожали.       – Отлично. Значит вам должно быть известно, где можно отобедать.       – Вы серьёзно хотите пойти в ресторан? – она медленно перевела взгляд на мужчину, заставляя его тяжело вздохнуть и закатить глаза.       – Признаюсь, желание позлить пожирателей - не единственная причина. Я не завтракал и чертовски хочу есть.       Геллерт шёл спокойно и непринужденно, осматриваясь по сторонам в поисках хоть какой-то лавки, где можно было поесть. Ещё не хватало, чтобы он брал пример с Беллы и не ел ничего лишь из-за того, что у него плохое настроение!       – Ну... Раз так, то нам нужно на другую улицу. Здесь есть только одно место и то - это трактир, – проговорила Скитер, также тяжело вздыхая. – Ближайший ресторан на самом деле не так далеко. Идёмте...       Она осторожно потянула мужчину за собой и в этот раз повела сама.

***

      – Выбирайте что угодно, мисс Скитер, – проговорил мужчина, медленно листая меню. Услышав его, Рита кашлянула, удивлённо моргнув.       – Что угодно? Да тут... Мне тут даже на салат не хватит! – прошептала она настолько тихо, насколько могла. – Я это место обычно десятой дорогой обхожу... Тут цены даже для волшебников запредельные!       – Для меня деньги не проблема. Что маггловские, что наши... Выбирайте, я заплачу. – Геллерт взглянул на краснеющую Риту, совершенно не понимая её реакции. Разве так и не должно быть? Он пригласил ее, он и платит! Плюс, он мужчина, а она женщина. Всегда было так, разве нет?       – Ну... Сэр, мне немного неудобно, всё же... – она обняла себя за плечи, сжимая ткань такого же серого и невзрачного, как и пальто платья.       – Я настаиваю. – чётко произнёс Геллерт, поставив в этом вопросе точку. Рита обессиленно опустила голову, смиренно вздыхая и наконец-то соглашаясь.       Заказ был скромным и небольшим, поскольку Геллерту много было не надо, а Рита постеснялась просить что-то масштабное.       – Итак, – выпрямившись, начал мужчина, становясь как можно более серьёзным. – Пожиратели - это сборище убийц, садистов, маньяков и глупцов, возомнивших себя невесть чем. Они искренне считают, что вольны поступать как им вздумается для блага чистокровных. Учитывая, что их глава полукровка, как и половина последователей. Их называют всесильными монстрами, которых почти невозможно победить! Имя змееподобного даже произнести боятся!       Рита медленно кивала, внимательно слушая его монолог.       – Это глупо. По настоящему глупо! Как победить того, кого ты и сам считаешь непобедимым? Мисс Скитер, вы знаете очень много... Я бы хотел, чтобы вы поведали мне то, о чём никто никогда не напишут в газетах. О том, что никто никогда не произнесёт вслух. О том, что не знает никто, кроме вас... – глаза Геллерта сверкнули, а на губах появилась интригующая улыбка.       Рита смотрела ему в глаза не отрываясь, словно была под гипнозом. Она глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.       – Я знаю действительно много. Пусть и не обо всех, но этого должно хватить. Мне достаточно известно о нескольких важных личностях, приближённых к тёмному лорду... Я училась с некоторыми из них, с некоторыми знакома лично. И... Есть те, кто так и не был пойман. Были те, кого ловили, но так и не посадили, а есть те... На кого даже не думали. – страх из ее голоса пропал, остался лишь холод и спокойствие. Она смотрела прямо на него, говоря размеренно и тихо. Геллерт вновь улыбнулся.       – Отлично... Что вы можете сказать о пожирателях вкратце? Общественное мнение я услышал, но... Меня сейчас интересует лично ваше.       – Моё? Это сборище ублюдков с комплексом бога. Вы правильно сказали: они возомнили, что могут творить то, что им вздумается. Среди них есть и просто садисты, получающие от жестокости удовольствие, есть те, кому выгодно... Им важна прибыль и не более. Они чаще всего даже руки не марают, просто присутствуют на собраниях и снабжают деньгами. Есть те, кто запутался... Те, кто выбрал неверную сторону, но поменять её попросту не может. Есть разные... – Рита прикрыла глаза. – Но это не отменяет того, что каждый из них виновен и каждый должен понести наказание.       – Многие уже понесли его... Каждый по-своему. – добавил он, на что Рита кивнула. Повисло недолгое молчание. После, она продолжила.       – Знаете... У меня есть статьи о нескольких пожирателях. Очень подробные. И там действительно то, чего вы нигде не найдете. Если хотите, можем заглянуть как-нибудь ко мне и я вам могу отдать прочесть... – она слабо улыбнулась.       – Буду несказанно рад.       Через какое-то время принесли заказ. Они ели молча, стараясь не смотреть друг на друга. Стало от чего-то неловко. Но всё же... Геллерт должен был узнать ещё кое-что.       – Можно ещё один нескромный вопрос? – медленно произнёс Геллерт, отложив вилку и сложив руки в замок. Он вновь стал серьёзным, заставляя Риту вздрогнуть и сглотнуть. Она отвела взгляд и приобняла себя за плечи. Она даже не могла скрыть, что ей неуютно.       – Разумеется, – она тяжело вздохнула, стараясь собраться с мыслями. – Вы можете спрашивать о чём угодно.       – На этот вопросы вы, возможно, можете и не знать ответа. Я так считаю, поскольку моя знакомая сказала, что... То, о чем я хочу спросить для многих остаётся загадкой. Но, учитывая ваши умения, я не удивлюсь, что вы одна из не многих, кто об этом знает. – многозначительно произнёс он, несколько интригуя Риту. Что же такого он хочет спросить, чего может не знать даже она?       – И что же это?       – Как только я прибыл сюда, я повстречал волшебников из некой организации. Они враги министерства и также враги пожирателей. Их называют плебеями, ублюдками, выродками, бесчеловечным животными - как угодно. Но иногда они помогают любой из сторон, если то им выгодно, – он прикрыл глаза, с омерзением вспоминая ублюдка, ударившего Беллу по спине. – Даже змееподобная тварь на их фоне кажется менее мерзкой.       – Я кажется поняла о ком вы. – неуверенно проговорила Рита, потупив взгляд. Геллерт оживился. Он посмотрел на неё и выпрямился.       – Мисс Скитер, я всё же несказанно рад, что повстречал вас. Кто они?       – Мм... Знаете, они стараются не говорить о себе. Не называются, и своего главаря не показывают. Но... Мне удалось узнать, как они себя называют, – она слегка прикусила губу и сняла очки, осторожно протирая стекло. – Правда, прошу простить за мой ужасный французский...       – Французский? – удивлённо спросил Геллерт.       – Да, у них название от французского. Перевода я не знаю, но название услышала. Делавиды... они называют себя Делавидами.       Геллерт посмотрел на Риту в лёгком недоумении. Она тоже взглянула на него. В её зелёных глазах читалось удивление. Его реакция была ей не ясна.       – Делавиды? – тихо переспросил он. После, хмыкнул. – Де ла... Это полное название?       – Нет... Там ещё начало было. Донс, что-то...       – Les dons de la vie? – осторожно произнёс он. Его губы растянулись в улыбке.       – Да, – Рита удивлённо моргнула. Спрашивать как он узнал это - было глупо. – Но как...?       – Вы знаете, что это значит? – в глазах Геллерта начали сверкать искорки. Кажется он начал понимать!       – Нет...       – Дары жизни.       – Что?       – Они называют себя "Дары жизни"! – Геллерт прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. – В противовес дарам смерти! Как глупо... Меня тошнит от них с каждой секундой всё сильнее!       – Сэр, можно теперь мне спросить? – осторожно произнесла Рита, убирая светлую прядь за ухо.       – Конечно, мисс Скитер.       – Вы повстречали их, как только попали сюда, – девушка слегка прикусила губу. – Что они хотели от вас?       – Сначала просто убить. А после, в нашу вторую встречу... Хотели меня украсть. Ну, или заставить "добровольно" пойти с ними. – он едко хмыкнул, приглаживая волосы.       – И... Что же с ними стало, раз им это не удалось?       – Стало? – Геллерт взглянул на неё и добродушно улыбнулся. – Я их уничтожил.       Рита вздрогнула, чувствуя, что ей вновь стало не по себе.       – Правда, к сожалению, не всех. Но, мисс Скитер, надеюсь, что с вашей помощью мне это сделать удастся. И я уничтожу их всех. Подчистую.

***

      Дверь тихо скрипнула, а после медленно открылась, впуская Беллу в ранее запертую комнату. Вокруг была кромешная тьма, абсолютно мёртвая тишь, заставляющая молодое девичье сердце на несколько мгновений замереть от ужаса, а после начать биться с неистовой силой. Её дыхание было таким же тяжёлым и рваным, будто бы она бежала сюда сломя голову, потратив все свои силы. Она не помнила зачем пришла сюда, но ей казалось, что здесь находилось что-то по настоящему важное. Важное настолько, что она решила пропустить ЗОТИ, чего себе никогда не позволяла. Особенно, если профессор намеревался в этот день провести опрос по пройденной теме. Её руки сильно дрожали, ноги стали ватными и неустойчивыми из-за чего она вот-вот была готова упасть, сама не понимая от чего. Страх быть пойманной...? Навряд-ли. Это было что-то иное.       – Люмос... – как можно тише прошептала она, сразу же жмуря глаза от непривычно яркого огонька света, загоревшегося на кончике волшебной палочки, осветив небольшой участок комнаты. Тьма постепенно ушла, оставляя за собой лишь кривые чёрные тени, всё ещё сторожащие годами забытые книжные полки, на которых пылились древние книги заклинаний, свитки и рукописи, написанные в далёком прошлом.       Этот кабинет был заперт и забыт почти всеми, даже профессорами. О нём, кажется, помнил лишь Бинс, иногда бормоча на уроке что-то про запрятанные от посторонних глаз статуи великих колдунов, которые следовало бы давно уничтожить, вместе с самим кабинетом, полным опасных заклятий, которые могут уничтожить всё, что создало человечество, если попадут не в те руки. Интересно, отчего ни один из директоров не прислушивался к призраку, живущему в этих стенах второе столетие? Не значило ли это, что они допускали возможность использования опаснейших чар, которые были в разы страшнее, нежели три злосчастных заклинания, за использование которых можно было легко сесть в Азкабан?       Кабинет не был защищён, его никто не сторожил и не охранял. На нем всего лишь висел обычный железный замок, который легко можно было открыть с помощью элементарной "алохоморы", изучаемой ещё на первом курсе. В принципе, это Белла и сделала. Комната пахла сыростью и пылью, с высокого потолка свисали нити паутины, ещё раз показывающее, что в помещение давно никто не заходил. Даже безобидное зеркало Еиналеж Дамблдор охранял в разы лучше. Хотя, мисс Блэк это не помешало найти его так же быстро, как и этот кабинет.       Её осторожные шаги разносились по комнате эхом, заставляя Беллатрису каждый раз вздрагивать, оборачиваясь на дверь, через плечо. Даже если Белла закрылась здесь, это не значило, что её не смогут найти. Хотя... Зачем кому-то понадобится её искать здесь? Любимица учителей, всегда правильная и послушная ученица, почти никогда не нарушающая уставы школы! Разве она может оказаться тут? Вероятно, ей просто стало дурно и она отправилась в больничное крыло. Или осталась у себя, как вариант.       Беллатриса неспеша шла вперёд, крепко сжимая в руках палочку, чувствуя, что медленно, но верно приближается к своей цели. Она путалась в ногах и несколько раз чуть не упала, наступив на собственную мантию. Ей казалось, что тысячи глаз украдкой смотрят на неё, наблюдают, гадая, что ей нужно. Казалось, что она слышала шёпот, насмешки и осуждение со всех сторон... Да... Будто бы здесь кто-то находился. Прямо здесь, в темноте, прячась от света, исходящего от кончика её палочки. Но это были не тени, не портреты и даже не люди, хотя, откуда тут взяться людям...? Это были статуи. Статуи, о которых видно и говорил Бинс. Такие же живые, как и всё в этом кабинете. Живые, тёмные и опасные. Или ей это правда только кажется...? Может это просто от страха?       Белла остановилась, понимая, что упёрлась в стену. Кабинет был хоть и большим, но уж точно не бесконечным. Хотя, ей казалось, что шла она и не по классу вовсе, а по коридору. Длинному, тёмному и мрачному коридору, который то расширялся, то вновь сужался, становясь совершенно непохожим на обычный кабинет той же трансфигурации. Но... Она не видела ничего, что было бы похоже на то, что ей нужно. Ни книги, ни артефакта, ни рукописи - просто ничего! Зачем же она пришла сюда, для чего? Пощекотать свои нервы? Побродить во тьме? Или попросту прогулять ЗОТИ? Блэк медленно опустила голову и прикрыла глаза, посчитав, что пришла сюда напрасно, но тут же палочка в её руке стала чересчур горячей, будто бы что-то или кто-то поджёг её. Девушка ахнула и тут же выронила палочку, хватаясь за обожжённую руку. На ней не было и намёка на ожог, но боль продолжала отдаваться по всей ладони, заставляя девушку до крови закусить пухлые губы. По всему телу прошлась крупная дрожь, а тихий шепот со всех сторон стал приближаться, становясь с каждой секундой всё громче. Она потеряла свет, она вошла в тень и тьма с лёгкостью могла поглотить её, что и собиралась сделать... Собиралась забрать себе, а после убить, уничтожить...       Белла почувствовала, что её сердце вот-вот остановится от ужаса. Она попыталась вновь взять палочку, лежащую на полу, но не смогла и отпрянула, вновь вскрикивая от боли, которая стала куда жгучей и сильнее, чем прежде. Сама палочка стала лишь горячее, из её кончика непрерывно сыпались искры, кажется пытаясь указать ей на что-то... На плечо волшебницы легло что-то невероятно холодное, похожее на костлявую руку и сильно сжало, пытаясь утянуть назад, во тьму, подальше от палочки и света.       Она отчаянно закричала, уже не думая о том, что её может кто-то услышать или найти. Сейчас её волновала собственная жизнь. Белла сама не заметила, как сдёрнула с чего-то тяжёлую длинную ткань, покрытую большим слоем пыли, вероятно, чтобы отбиться от невидимого противника. Но ткань не спасла, поскольку почти сразу ушла во тьму, вновь оставляя девушку беззащитной.       – ÉLOIGNEZ-VOUS DE MOI!– Она закричала как можно громче, уже чувствуя, как начинает болеть горло. Голос начал слабеть, а ноги подкашиваться, еле держа её. В глазах стало двоиться, ей виделось, что к ней тянутся черные, словно тьма руки. По щекам стали медленно стекать слёзы, тело сильно дрожало. Белла думала, что за ней пришла сама смерть.       Но в одно мгновенье всё прекратилось. По всему кабинету стали загораться свечи, отгоняя тёмные силы восвояси, подальше от девушки. Они боялись показывать истинное лицо, боялись выходить на свет, потому что становились бессильными. Беллатриса открыла глаза, осторожно осматривая кабинет, который в свету казался совершенно обычным. Но фигуры... Их не было. Ни одной скульптуры, о которых говорил профессор. Может то, что хотело убить её и было теми самыми статуями...?       Находиться здесь даже при свете было небезопасно, Блэк это поняла и задерживаться в помещении не желала. Она хотела поскорее убраться отсюда, сбежать и как можно скорее отправиться к Мадам Помфри, чтобы обеспечить себе оправдание. Ей просто стало плохо. И в какой-то степени это не было ложью, ведь ей действительно плохо. Белла опустила взгляд в пол, отчётливо помня, что её палочка лежала прямо около ног. Но её там не оказалось. Она словно исчезла вместе с той тьмой. О нет, Блэк не могла уйти отсюда без палочки! Беллатриса медленно обернулась и замерла, не в силах как-либо пошевелиться. Перед ней стояла мраморная скульптура и выглядела она потрясающе! Ни одна фигура, которую Белла лицезрела не была столь прекрасна как эта, не была столько волшебна и великолепна.       Это был красивый обнаженный юноша с длинными прямыми локонами, выразительными, будто бы живыми глазами и теплой манящей улыбкой. Настолько красивый, что у девушки просто отняло дар речи, щеки загорелись алым, а тело задолжало также сильно, как и при встрече с тенями. Это был он... Геллерт Грин-Де-Вальд. Тот самый волшебник, чьи колдографии она безжалостно вырывала из страниц учебника истории магии. Тот самый колдун, которым она восхищалась и кого жаждала найти любой ценой. Она приходила сюда за ним, за его заклинаниями, за его скульптурой, за его историей... За ним. И он был тем самым юношей, в кого она так неожиданно и безнадежно влюбилась. Он был тем, о ком она мечтала, тем, о ком грезила и видела сны. Тем, кто заполонил все её мысли, её сердце и душу. И было в статуе что-то необычное... Каким-то чудом её палочка оказалась в его руке, и со стороны казалось, что он намеренно её взял... Казалось, что именно он зажёг свечи и прогнал тьму, чтобы защитить её. Или это было действительно так?       Белла осторожно подошла, заворожённо глядя мраморному юноше в глаза. Её ладонь нежно коснулась его, будто специально, протянутой навстречу ладони. Он был холодным. Холодным и неживым, но почему-то казалось, что это лишь иллюзия. Обман зрения.       – Месье Грин-Де-Вальд... Прошу вас, верните мне мою палочку, – прошептала она, словно думая, что скульптура способна ответить. Она попыталась забрать палочку, но та не поддалась и осталась лежать в руке юноши. Девушка слегка приоткрыла рот, не понимая, что нужно сделать, чтобы скульптура разжала кулак и отдала её вещь. Блэк вновь закусила губу и опустила взгляд в пол, лихорадочно думая, пока её ладонь всё ещё касалась его.       – Может... – её голос дрогнул. – Может вы отдадите её за поцелуй?       Статуя молчала, продолжая загадочно улыбаться, словно поддразнивая слизеринку. Румянец на щеках Беллы стал ещё ярче, а в глазах заблестели странные искорки. Она осторожно встала на цыпочки и чмокнула скульптуру в щеку, но ничего не изменилось.       – Этого мало? – она изумлённо вскинула брови. Щеки Беллы с каждой секундой краснели всё сильнее, ноги будто бы перестали держать её и казалось, что она вот-вот упадёт на колени. – Что...? В губы?       В губы... Белла ни разу не целовалась ни с кем в губы. Она не позволяла этого никому, желая сохранить первый поцелуй для того самого... Для того, кого действительно любила и кому была бы готова отдать собственную жизнь. Даже Рудольфус не смел касаться её губ. По Хогвартсу ходило много слухов и Беллатрису Блэк считали самой настоящей потаскухой, которая развлекалась с красивыми парнями за спиной у учителей и собственных родителей, позоря великую чистокровную фамилию. Многие шептались у нее за спиной и гадко хихикали, воображая, что на следующей перемене её могут застукать с кем-нибудь из грязнокровок, на которых та в обычное время даже не поднимает взгляд, говоря, что смотреть на чернь ей без надобности. Она же об этом совершенно не подозревала, наивно считая, что однокурсники сторонятся её из-за уважения к высокому статусу семьи Блэк... Как же она ошибалась. Всему виной была зависть, Белла была слишком красива. Её не интересовали глупые сверстники, романтика и особенно близость, о которой на переменах шептались девчонки, краснея и глупо хихикая, изредка косясь на парней. Те обсуждали подобные темы также активно, отвечая на восхищённые взгляды лёгкими ухмылками. Одна лишь мысль о том, что кто-то из этих ублюдков посмеет поцеловать её вызывала рвотный рефлекс. А домыслы о физической близости и "сношении", как это назвала Блэк, и вовсе могли довести до настоящей тошноты. Но сейчас... Сейчас она была готова поцеловать его хоть тысячу раз и дело было даже не в палочке.       Беллатриса прикрыла глаза и нежно провела рукой по мраморной щеке, а после коснулась губами белых губ юноши, вкладывая поцелуй все те чувства, которые испытывала, боясь показать окружающим, буквально разрываясь изнутри. Неожиданно, холод сменился теплом и твердый мрамор стал похож на человеческую плоть. Пальцы волшебника переплелись с её пальцами, а другой рукой юноша обнял девушку за талию, так и не выпуская из рук палочку. Его ледяные губы стали мягкими и живыми. Они были... Такими сладкими.       Белла не сразу поняла, что произошло. Она продолжала дарить ожившему волшебнику нежные поцелуи, тихо и блаженно постанывая, чувствуя, как по телу пробегает лёгкая дрожь. Её движения слишком невинны и неопытны, она смущена и обескуражена, но в эту же секунду безмерно счастлива. От такой ласки девушка и вовсе забыла, как дышать, поддаваясь вперёд, не желая отпускать манящие губы. Но всё прекратилось также неожиданно, как и началось. Блэк слегка отстранилась, стараясь вдохнуть побольше воздуха в лёгкие, всё ещё не понимая, что именно произошло. Она почувствовала осторожное прикосновение к своей горячей щеке и вновь простонала, ластясь, словно домашняя кошка.       – Какое красивое чудо... – раздался мелодичный голос юноши. Он был полон удивления и восхищения, словно лицезрел что-то необычное и даже невиданное. Девушка приоткрыла глаза и увидела перед собой вовсе не статую. Геллерт Грин-Де-Вальд был живым и настоящим. Золотые пряди волос слегка спадали на красивое лицо, не сильно закрывая голубые глаза. Нет... Лишь один его глаз был голубым... Второй был совершенно другого цвета, что за магия? Его глаза были также волшебны и прекрасные, как и он сам! Он был сказочно красив, до невозможности великолепен, как принц из детских книжек, которые читают матери перед сном! Она только что отдала свой первый поцелуй тёмному волшебнику, пропавшего в начале двадцатого века... Который стоял перед ней совершенно обнажённый, ничего не стесняясь!       – Я... – Беллатриса отстранилась и отошла на несколько шагов, краснея ещё гуще. Хотя, куда ещё? Всё её лицо было покрыто ярким румянцем, казалось, что она полностью красная! Прямо как гриффиндорская мантия!       – Ты спасла меня. Я думал, что никто не сумеет отыскать меня и развеять чары... – Геллерт нежно улыбнулся и шагнул к ней навстречу. Белла прикрыла рот рукой, не зная, что следует говорить и делать.       – Месье Грин-Де-Вальд... – она вновь отступила на шаг и медленно сняла мантию, заставив волшебника опешить и остановиться.       В его глазах появился определенный интерес, на губах заиграла сдержанная улыбка. Маг скрестил руки на груди и осторожно наклонил голову на бок, словно чего-то ожидая. Теперь уже остановилась Белла, не совсем понимая, чего он хотел.       – Вы продолжайте, продолжайте. – небрежно бросил он, неотрывно наблюдая за дрожащими руками девушки.       – Что продолжать...? – тихо произнесла она, сильно напрягаясь, едва шевеля губами.       – Мне кажется дальше должен идти галстук, после... Корсет, если это он. Потом блузка, а дальше всё на ваше усмотрение. – его взгляд прошёлся по всей девушке, заставляя ту покраснеть ещё сильнее, буквально делая личико полностью красным.       – Что...?       – Ну, у вас же был какой-то план, закономерность? Разве нет?       – Я... Я считала нужным одолжить вам свою мантию, поскольку здесь очень холодно, а вы... – она сглотнула и отвела взгляд, поджав губы. – Не одеты. Хотя сейчас, мне кажется, что вам это совершенно без надобности. Выберетесь отсюда сами, ведь вы великий тёмный волшебник! Только вот - это Хогвартс и трансгрессировать тут не получится. Всего доброго, Au revoir!       Она резко развернулась и поспешила удалиться, не оборачиваясь на нового знакомого. Кто бы мог подумать! Геллерт Грин-Де-Вальд - непостижимой красоты юноша, с великолепными, просто волшебными глазами и чарующей улыбкой оказался такой тварью!       – Не так быстро, моя милая! – в его голосе мелькнула частица раздражения.       Не успев опомниться, Беллатриса оказалась прижатой к книжному стеллажу и от неожиданности выронила мантию, вновь встречаясь с глазами колдуна. Девушке показалось, что она вновь забыла как дышать, настолько всё это казалось страшным и непонятным. На лице юноши появилась лёгкая усмешка, его забавляло её замешательство, а краснота щёк ещё больше. Он не знал сколько находился в заточении, будучи мраморной статуей, а эта девушка знала достаточно, раз нашла всеми забытый кабинет. Почему бы не выпытать всю нужную ему информацию у неё?       – К-как вы смеете?! – её язык заплетался, голос дрожал сильнее прежнего, а щеки становились всё ярче и горячее.       – Так мы в Хогвартсе? Хорошо, значит тут постарался Альбус. Хах, ну кто же ещё? Раз так, дитя моё, расскажи, что произошло за время моего пребывания здесь.       – Дитя? Да как...?! Я никакое не дитя! Вы ненамного старше меня! Вам, месье Грин-Де-Вальд, от силы лет семнадцать, а мне, к вашему сведению, шестнадцать! И через несколько дней будет столько же, сколько и вам! – по спине девушки прошла крупная дрожь, возмущению не было предела! Он посмел назвать её малым дитя! Каков наглец!       – Шестнадцать? Я бы не дал тебе больше пятнадцати! И знаешь, если учесть, что я родился в 1882-м году, то наша разница в возрасте становится намного значительнее и я имею полное права называть тебя "дитя". Кстати, какой сейчас год? – Геллерт слегка наклонил голову на бок, заставляя золотые пряди упасть на лицо.       – Сейчас конец 1968-го... – прошептала она, жмуря глаза и который раз отворачивая голову.       – Мне сейчас должно быть восемьдесят шесть, дорогуша, так что не пререкайся, – его рука нагло прошлась по её волосам и стала осторожно перебирать пряди. Его лицо выражало любопытство и самый настоящий интерес, словно он никогда не касался волосы девушки. – Merlin, ist wie Seide...       – Ч-что вы делаете...? – лишь прошептала она, боясь открыть глаза и хоть как-то пошевелиться.       Юноша не ответил, попросту игнорируя вопрос ведьмы. Вместо этого, он сам поцеловал Беллу, вжимая ту в книжный стеллаж и сжимая в собственных руках хрупкие запястья. Её глаза широко распахнулись, сердце вновь замерло и пропустило несколько ударов, а после лихорадочно забилось, словно готовясь вырваться из груди. Наглый, бестактный, нахальный, подлый, гадкий... Но такой прекрасный! Блэк сама не заметила, как блаженно прикрыла глаза, аккуратно отвечая на жадный поцелуй, больше похожий на укус дикого зверя, стараясь быть как можно более нежной. Её робость лишь раззадорила его.       – Наивная влюбленная дурочка, что ещё можно ожидать? – хмыкнул он, слегка отстраняясь.       Грин-Де-Вальд не дал ей ничего ответить, вновь впиваясь в искусанные девичьи губы. Она просто не могла сопротивляться. Её глаза закрывались, ладони оказывались на мужских плечах, а с губ срывались тихие стоны и мольбы. Мольбы... О чем? О продолжении наслаждения? Или наоборот, она просила его прекратить? Сейчас даже сама Белла не знала ответ, она потерялась в ощущениях, потерялась в словах... Она не понимала, что говорит, что делает, что вообще происходит. Но она отчётливо чувствовала, как по щекам медленно стали стекать слёзы. Слышала хлёсткие слова юноши, отдававшиеся эхом в её сознании...       – Что подумает твой будущий муж и родители, когда обнаружат, что их милое дитя уже не невинно? Что подумают, когда увидят твою шею, покрытую алыми отметинами? – прошептал он, медленно наклоняясь к её уху. После, он осторожно прикусил его мочку, заставляя девушку вздрогнуть и закусить губу, вновь роняя горячие слёзы.       Казалось, что ему начало приносить удовольствие унижать её, надавливая на слабые места, о которых он ну никак не должен был знать! С каждой секундой становилось всё страшнее и больнее, казалось, что поцелуи переросли в настоящие укусы, оставляющие на теле маленькие круги кровавых бусин, осторожные объятья стали жёсткими и болезненными тисками, а слова словно превратились в клинки, начиная бить куда угодно, главное, чтоб было больнее.       – Ты никому не нужна. Твоё смазливое личико ничем не поможет, Белла. Всем нужно твоё тело, как и мне. Не душа, не ты и не твоя любовь. Ты ничтожна и можешь быть полезна лишь в качестве куклы, – голос Геллерта стал искажённым и хриплым, совсем не похожим на его мелодичный и сладкий тембр...       Когда это всё успело перерасти в кошмар? Беллатриса не могла дать ответ. Но она точно знала, что теперь перед ней стоял кто угодно, но только не Геллерт. Девушка медленно открыла глаза и побледнела, увидев лицо озлобленного мужа.       Его рука сомкнулась на тонкой шее, заставляя Беллу ухватиться за неё и попытаться отстраниться, чтобы вздохнуть воздух в лёгкие и попросту не задохнуться. Слёзы стали течь ещё быстрее, боль с неистовой силой отдалась по всему телу. Это был сон. Просто сон. Кошмар. И она должна проснуться! Срочно проснуться!       Нет ни кабинета, ни Геллерта, ни слизеринской мантии, ни палочки... Она не в Хогвартсе, не в школе, где ещё хоть как-то можно спастись. Она в комнате Рудольфуса, в Лестрейндж-холле, где главный лишь он. Ей далеко не шестнадцать и она давным давно перестала верить в то, что прекрасный принц с колдографии однажды придёт и спасёт её... Пусть он пришёл, но сейчас это не имело никакого смысла.       – Как ты посмела отдаться ему? – голос мужчины был похож на рык бешенного волка, желающего наброситься на истекающую кровью жертву, совершенно не способную бороться за свою ускользающую жизнь. – Как ты посмела опозорить моё честное имя и всю мою родословную, жалкая потаскуха!       Он замахнулся и отвесил девушке сильную пощёчину, заставив её вскрикнуть, вновь жмуря глаза.       Шлюха, шалава, неверная жена, изменница, потаскуха, распутная дрянная девица, словно какая-то мерзкая магла... Она не должна была. Она просто не имела права! Рудольфус мог избить или даже убить её, никто бы его не осудил! Она осквернила его фамилию, его имя и его честь! Никто из уважающих себя чистокровных колдунов больше не захочет даже смотреть в её сторону. Зачем смотреть на грязь под ногами?       – Может ты ещё и перед всеми пожирателями ноги раздвинешь? Хотя, зачем? Лучше сразу ублажить мракоборцев! Ах да, это уже было, не так ли? Перед судом, они как следует порезвились с тобой, верно, милая? Тогда зачем мелочиться, давай отдадим тебя маглам! Уж с ними ты точно ещё не развлекалась, мерзкая, бесстыдная тварь! Отдадим грязь такой же грязи! – Лестрейндж оттолкнул её от себя, заставив врезаться в стену и упасть на пол, жадно хватая ртом воздух.       – Ты ещё и рыдаешь, пытаешься давить на жалость, шкура? – сильная мужская рука вцепилась в кудрявые волосы Беллы, с неистовой силой дёргая её на себя, заставляя ту подняться, который раз жмуря глаза от дикой боли.       Она чувствовала, как он сжимает её талию свободной рукой, будто бы стараясь сломать рёбра. Слышала, как он мерзко смеялся, чувствуя себя победителем. Она знала, что он чувствует своё превосходство и силу, радуясь и наслаждаясь властью над беззащитной девушкой, не способной постоять за себя. Белла ожидала, что он вот-вот повалит её на пол и начнёт разрывать старое платье в клочья, чтобы наказать, наказать и поставить на своё место, где она и должна быть. Подле его ног, как верная псина на поводу, не смеющая отойти от хозяина. Даже Тёмный Лорд не был столь жесток по отношению к ней. Но этого не происходило. Рудольфус замер, словно стал статуей. А после он попросту отпустил её, позволяя упасть на пол и сжаться в комок, обнимая свои дрожащие плечи. Он испарился. Как и Геллерт. А она осталась во тьме.       – Это всё сон... Всего лишь сон. Я должна очнуться, очнуться и успокоиться. Его нет рядом. Рудольфус ни о чём не знает. Он давно забыл обо мне, он считает меня мёртвой. Я в безопасности... Я в безопасности... Он меня не найдёт. – она медленно расскачивалась, обхватив руками своё хрупкое тело. По щекам продолжали течь горячие слёзы, губы кровоточили от многочисленных укусов и продолжали дрожать.       Чья-то рука осторожно легла на плечо девушки, заставляя её содрогнуться.       – Г-геллерт...? – в её голосе мелькнула частичка надежды. Она забыла, что произошло утром, забыла, что прогнала его, не желая видеть и слышать... Ей было всё равно, она лишь хотела, чтобы он вытащил её отсюда и прижал к себе, нежно перебирая кудрявые пряди, осторожно целуя в лоб, шепча на ухо нежности и успокаивающие слова.       – Как это мерзко, Беллатриса. Как мерзко изменять собственному мужу! Разве я учил тебя такому? – горячее дыхание обожгло её шею, рука на хрупком плече сильно сжалась, впиваясь в бледную кожу. Знакомый голос был спокойным и сдержанным, но пугал куда больше, нежели разъярённый Рудольфус.       – От-тец... – Белла медленно повернулась, чувствуя, как её сердце замерло, отказываясь биться. Она давно забыла о нём. Отец исчез из её жизни стремительно, хоть как-то позволяя расслабиться. Она думала, что он давным давно оставил её, наконец-то таки позволяя одному страху уйти в забвение, но кажется она сильно ошибалась.       Её пробила ледяная дрожь, всё тело стало неестественно бледным, словно она только что распрощалась с собственной жизнью, став белым, уже охладевшим трупом. Только слёзы, продолжающие течь по щекам показывали, что она всё ещё жива.       На неё пристально смотрел Сигнус Блэк lll, презрительно осматривая повзрослевшую дочь. Серые бездушные глаза смотрели прямо в её ослабевшую душу, а губы изогнулись в мерзкой ухмылке, показывая подгнивающие зубы. Отец был таким, каким она всегда его представляла. Таким, каким она его запомнила... Он не хлестал её плетью, не бил по щекам и рукам, не кричал... И это было страшнее всего. Она не знала, чего стоит ожидать. Даже если она знала, что это сон, она чудовищно боялась...       – Как была ничтожеством, так им и осталась. Я думал, что хоть Рудольфус научит тебя уму-разуму. Покажет, что такое замужняя жизнь, покажет, как правильно быть хорошей женой. Научит тебя, как стоит себя вести женщине. Покажет тебе своё место, научит быть покорной! – с каждым словом его рука на плече сжималась всё сильнее, оставляя на коже синяки. По её щекам продолжали течь слезы, всё быстрее и быстрее. Больно. Больно везде. Болит голова, болит треснутое сердце, болит разбитое и сломанное тело, болит такая же сломанная душа...       – Мало того, что ты так и осталась своевольной дрянью, не способной выполнить малейшую просьбу, так ещё и оказалась неверной шлюхой, отдавшейся первому встречному ублюдку!       – Отец... – её голос стал хриплым и слабым. Она старалась успокоиться и проснуться, покинуть ужасный сон... Но сил попросту не хватало. Ей оставалось только продолжать слушать.       – Нет, не оправдывайся. В этом нет нужды. Я уже увидел всё, что хотел, – он отпустил плечо, а после слишком уж нежно провёл рукой по влажной от слёз щеке Беллы, заставляя ту отшатнуться, словно от пощёчины. – Что? Понравилось ублажать другого великого колдуна? Понравилось...?       – Перестань, умоляю... – Беллатриса зажмурилась, надеясь, что хоть так не будет видеть лицо отца. Она перебила его, боясь услышать новые оскорбления, бьющие по сердцу в тысячу раз больнее обычных кинжалов.       – Ооо, не нравится? Не нравится слышать правду, ничтожество? – губы мужчины вновь изогнулись в презрительной усмешке.       – Прошу, уходи... Ты лишь сон... Тебя нет! – Белла закрыла лицо руками, начиная открыто рыдать, стараясь заглушить отца. Сигнус рассмеялся и его мерзкий голос стал похожим на скрежет ржавого металла.       – Я уйду. Но мы встретимся. Помяни моё слово, дрянная девчонка. Ты ещё вспомнишь обо мне.       Тьма и Сигнус рассеялись. Она наконец-то проснулась. Белла открыла глаза, продолжая тяжело дышать и ронять горячие слёзы, который раз обжигающие покрасневшие щеки. Тошнота и головная боль ушла, ей стало в разы лучше, единственное, что доставляло дискомфорт - сильная боль в животе. Девушка приподнялась на локтях и утёрла слёзы, стараясь отдышаться и взять себя в руки. Никаких синяков на теле не было, никто ничего с ней не делал. Всё это было сном. Ужасным и страшным сном.       – Геллерт... – тихо произнесла она в пустоту, думая, что мужчина где-то рядом.       Никто не ответил. Послышалось лишь урчание Антонио, который мигом спрыгнул с тумбы и метнулся к хозяйке, весело виляя хвостиком, заметив, что она наконец-то проснулась.       – Он ушёл в министерство, – по щеке снова скатилась слеза. – Я как дура... Схватила это дементорово вино, а он... Он просто меня использовал. Воспользовался моим состоянием и беспомощностью. Изнасиловал меня, заставил изменить мужу. Какая же я... МЕРЗКАЯ, ГРЯЗНАЯ ШЛЮХА!       Беллатриса вцепилась в собственные волосы, содрогаясь от усилившихся рыданий, уже даже не пытаясь их сдерживать. Плевать, если Сириус придет и увидит её такой. Плевать, что он подумает. На всё плевать.       – Даже не оттолкнула его! Отдалась сама! Позволила прикоснуться к себе, позволила осквернить, взять, обесчестить! Шлюха, шлюха, шлюха! Тварь! Ещё хуже, чем маглы! Хуже, чем грязнокровки! Хуже, чем вся эта грязь! НЕНАВИЖУ! – она отвесила себе пощёчину, потом ещё одну. Белла была готова вновь расцарапать собственное лицо, выколоть себе глаза, вырвать все волосы. Была готова изуродовать себя, чтобы больше никто не мог даже взглянуть на неё.       – Что...? – её голос дрогнул, а руки замерли, не успев впиться ногтями в бледную кожу. На её ногу осторожно забрался Антонио, стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы не напугать и так разнервничавшуюся хозяйку. Чупакабра вновь вильнула хвостиком, пристально глядя в глаза Беллы, словно прося её прекратить. Он еле слышно урчал и девушке показалось, что Антонио старался её успокоить и подбодрить.       – Тоша... – прошептала она, и аккуратно коснулась шёрстки зверька, а после взяла его на руки, поднося ближе к себе. – Только ты не желаешь мне зла... Ты один, кому я не безразлична и кто не хочет мной воспользоваться.       На её губах появилась вымученная улыбка, но по щекам всё ещё продолжали стекать крупные бусины слёз. Она прикрыла припухшие глаза, который раз стараясь успокоиться. Антонио мило заурчал, довольствуясь ласковым именем, а после запрыгнул на плечо ведьмы и уткнулся в её щеку, начиная ластится.       – Хороший мальчик, хороший, – Белла издала слабый смешок, легонько касаясь чупакабры. – Спасибо, что помогаешь прийти в себя, mignon...       Зверёк осторожно слизал одинокую солёную слезинку и фыркнул, а после спрыгнул на пол. Он ухватил зубами лежащее рядом белое платье и поволок к ней, советуя одеться и наконец-то пойти поесть.       – Да... Ты прав, – она прикрыла глаза и осторожно села на кровать, прилагая массу усилий, чтобы не рухнуть обратно. Беллатриса медленно поднялась и пошатнулась, сразу хватаясь за рядом стоящую тумбу, чтобы удержать равновесие. Ноги еле держали её, сильно тряслись и болели, словно были сделаны из какой-то непрочной ваты.       – Мерлин... – Белла попыталась выпрямиться, но вновь чуть не упала. Антонио забрался на тумбу и слегка зарычал. Девушка открыла глаза и взглянула на него, начиная тяжело и рвано дышать. Антонио быстро переместился к оставленному ещё со вчерашнего дня яблоку и толкнул его к Белле, продолжая беспокойно порыкивать. Красное наливное яблоко остановилось около её руки, но что имел ввиду Тоша, она не поняла.       – Ты хочешь есть...? – еле слышно произнесла она, сильнее сжимая края тумбы. В глазах начало стремительно темнеть, а в ушах дико зазвенело, не дав волшебнице услышать собственный голос. Голова закружилась и ей стало казаться, что она попросту не сможет удержаться на и так ослабевших ногах.       Антонио яростно зарычал и замотал головой, а потом стал толкать яблоко прямо ей в руку, боясь, что хозяйка вот-вот упадёт в голодный обморок.       – Мне...? – в глазах девушки стало читаться удивление, но после на губах появилась нежная улыбка. – Спасибо...       Лестрейндж взяла яблоко и стала осторожно есть, стараясь игнорировать желание сгрызть его целиком. Она чувствовала себя также, как и тогда, когда находилась в доме Батильды вместе с Геллертом. Ведьма едва успела сбежать из Азкабана и прийти в норму... Если это так можно было назвать. Прошло всего несколько дней, а она вновь оказалась в неволе, вновь была пленницей. Правда, её голод длился недолго, но тем не менее, было ей не слишком хорошо.       Антонио смотрел за девушкой, внимательно наблюдая и контролируя, чтобы она съела всё, что он дал. Геллерт приказал следить за ней и её состоянием. А состояние было сейчас не самым лучшим и ему нужно было это как-то исправить. Чупакабра вновь рыкнула, кивая на дверь и предлагая Лестрейндж пойти в столовую и наконец-таки поесть нормально, поскольку одним яблоком было невозможно утолить двухдневный голод.       – Тоша, я не хочу. Я не хочу его видеть. Не хочу видеть ублюдка братца. Я боюсь, что он снова... Снова начнёт свои выкрутасы. Он сумасшедший, понимаешь? Я лучше потерплю... К тому же, мне придется сначала идти к себе и переодеваться, поскольку в этом я явиться на завтрак уж точно не посмею! – она отвела взгляд и наткнулась на зеркало, увидев своё отражение. Беллатриса зажмурила глаза и резко отвернулась, с силой сжимая кулаки и который раз закусывая и так искусанные губы, вновь заставляя их начать кровоточить.       Антонио утробно зарычал, заставляя Беллу содрогнуться.       – Ладно, хорошо, я поняла! Если ты настаиваешь! – ведьма опасливо шагнула назад, уже более уверенно стоя на ногах.       Чупакабра театрально закатила глаза и продолжила сверлить Беллу пристальным взглядом, будто бы показывая, что девушке стоит одеваться быстрее и не заставлять его ждать. Беллатриса осторожно нагнулась и подняла платье, вместе с остальной одеждой, валявшейся неподалёку. Через несколько минут она была полностью одета. Наверное, это платье было одно из немногих в её гардеробе, к чему корсет был вовсе не нужен.       Идти по лестнице ей было трудно... Всё время шатало и несколько раз она была готова упасть. Голова продолжала сильно кружиться. Всё-таки одно яблочко действительно не могло ей помочь, нужно было что-то посерьёзней. Белла была готова проклясть саму себя за глупость, которую сотворила.       – Мерлин, клянусь, я больше никогда пить не буду... – прошептала она, на мгновение останавливаясь и стараясь отдышаться, держась одной рукой за стену. После, выпрямилась и взглянула на дверь. Совсем немного. Ещё пару шагов и она на кухне! Наконец-то поест и эта ужасная боль уйдет!       Она осторожно дёрнула ручку и вошла. После, вздрогнула, увидев за столом Сириуса. Он сидел молча, крутя в руках вилку. Выглядел кузен печальным и подавленным. Неужто ему действительно было стыдно за вчерашнее?       Как только дверь открылась, он повернулся на звук. Увидев Беллу, Сириус резко поднялся, начиная дышать тяжелее.       – Доброе утро, Белла... Я... – начал он, а после умолк, не находя слов. Беллатриса не ответила. Она отвела взгляд и сделал вид, что его нет. Как интересно, недавно он ее убить грозился, а теперь смотрит так нежно? Он куда безумнее её.       Она осторожно спустилась и села за стол. Руки продолжали немного дрожать, но ничего такого страшного не происходило. Не обращая внимания на брата, Белла начала есть, стараясь показать, что всё в полном порядке и она вовсе не умирает с голоду. Но по её лицу всё было видно... Сириус понял, что ей плохо.       – Прости меня пожалуйста, я не знаю, что на меня вчера нашло! Я вёл себя как идиот, правда... Ещё и про Регулуса брякнул, я... – Блэк вдруг осёкся, услышав как Белла стиснула зубы и сжала вилку в руках. Он вновь умолк. Она же промолчала, всё ещё не желая с ним разговаривать.       Поняв, что разговорами сделает лишь хуже, Сириус умолк совсем. Он не хотел её злить и раздражать ещё сильнее. Вся его клоунада закончилась. Тема Регулуса была и для него больной... Зря он это сказанул вчера.       Они продолжали молчать, пока Белла ела, думая о чем-то своём. Думала она как раз о Геллерте. О том, что случилось по её глупости. И его глупости тоже... Он ведь мог просто оттолкнуть, мог отказаться! Но он воспользовался её состоянием. Но всё же, главное, о чём она думала - это сон. А в особенности финал сна... Отец... Сигнус.       – Сириус... – вдруг прошептала она, заставляя кузена вздрогнуть и резко повернуться к ней, тяжело дыша.       – Да?       – А отец... Сигнус. Он... Он ещё жив? – голос Беллы дрожал, она старалась не смотреть на него и глядела в тарелку. Не хотела показывать своего страха, но он всё равно был отчётливо виден.       – А зачем тебе? – удивленно произнёс мужчина, совсем не понимая, при чем тут вообще Сигнус.       – Ответь, иначе не прощу. – прошипела она, снова сжимая вилку в руке.       – Умер. Давно. Ещё до того, как я сбежал. Можешь на древо посмотреть, там указано. Он умер ещё в 1992, видимо сердце отказало. – Сириус пожал плечами, прикрывая глаза и откидываясь на спинку стула.       Белла приоткрыла рот, но не нашла слов. После, сама прикрыла глаза и облегчённо вздохнула, чувствуя, что ужас медленно уходит.       Мёртв. Умер ещё в 1992. Это лишь сон. Он её не настигнет. Один из её главных кошмаров больше никогда её не тронет.

***

      Выйдя из ресторана, Геллерт хотел было распрощаться с дамой, но был сбит с толку её странным поведением. Рита неожиданно схватила его за руку и потащила в безлюдный переулок, который он бы назвал подворотней. Он было хотел вежливо спросить, что на неё нашло, но не успел. В мгновение ока они оказались в ещё одном незнакомом для него месте. Месте, похожем на маггловскую квартиру. Она тяжело дышала, крепко держа колдуна за руку. После, отпустила его и отошла на шаг, обнимая себя за плечи.       – Простите, ради Мерлина... – она взглянула на него и неловко улыбнулась. – Я почувствовала, что за нами следят. Очень умно с вашей стороны не называть имени.       – Следили? – он озадаченно посмотрел в зелёные глаза ведьмы, а после опустил взгляд в пол. – Я не почувствовал...       Это было странно. Геллерт предполагал, что слежка будет и даже надеялся на это, но... Он ничего не почувствовал! Он даже не заметил этого. Это просто немыслимо...       – Не волнуйтесь, это нормально. Я даже не знаю, как мне удалось это почувствовать. Среди пожирателей есть те, кто действительно умеет следить. Просто... Тот, кто следил за нами сейчас, будто бы уже следил за мной ранее... Наверное из-за этого я и почувствовала. Это знакомое ощущение. – она поежилась, вновь кусая губы. Геллерт снова взглянул на неё и отметил про себя, что у них с Беллой похожие привычки.       – Тогда и я прошу простить меня, поскольку подумал совершенно не о том... – Геллерт кашлянул и неловко улыбнулся. Рита медленно повернулась к нему и тепло улыбнулась в ответ.       – Решили, что я влюбилась и потащила вас целоваться в подворотню? – более спокойно произнесла она. Кажется, ей стало менее неуютно.       – Как бы это ни было глупо, да... – Геллерт отвёл взгляд, заставляя Риту рассмеяться.       – Можете не волноваться. Вы для меня слишком прекрасны.       Геллерт осмотрелся и всё же решил задать терзающий его вопрос. Где они.       – Стесняюсь спросить, а где мы сейчас?       – У меня дома. Да, я живу в маггловской квартире. Это удобно и достаточно безопасно, так как вряд-ли кто-то подумает, что такая зазнавшаяся стерва из ежедневного пророка живёт в какой-то двухкомнатной квартире в конце Лондона, причём среди маглов. – она тяжёло вздохнула, стараясь привести растрепавшиеся волосы в порядок.       – Министерство ведь далеко от сюда, так?       – Достаточно далеко, приходится всё время трансгрессировать. – в её голосе появилась усталость.       – Так вы же не любите трансгрессировать, мисс Скитер. – напомнил Геллерт, слегка хмыкая.       Рита посмотрела на него и нервно улыбнулась, разводя руками.       – О, Риточка, ты наконец-то привела с собой мужика? – неожиданно раздался странный мужской голос, совершенно не похожий на человеческий. Геллерт вздрогнул и резко обернулся, а Рита покраснела до кончиков ушей и затряслась.       – ДЖОЗЕВ! – Она метнулась к рабочему столу, на котором грудой лежали бумаги, стояла пишущая машинка и маггловский компьютер. Который... И говорил.       – Джозев? – ошарашенно спросил мужчина, не веря ни ушам, ни глазам. Он вздрогнул ещё раз, когда Рита ударила компьютер по монитору и тот ойкнул, как человек.       – Вот почему министерство запрещает заколдовывать маггловскую технику, получается всегда что-то подобное! – простонала она, без сил опускаясь на стул и закрывая лицо руками.       – "Что-то подобное" - это какое? – хмыкнул, как видимо Джозеф. – Такое же великолепное как я? Нет, Риточка, я единственный в своём роде! Таких красавцев как я сотворить более невозможно!       – ДА ЗАХЛОПНИСЬ ТЫ УЖЕ! – она снова ударила компьютер, от чего тот не ойкнул, а зарычал. Но после умолк.       – Я извиняюсь спросить, что это... – проговорил Геллерт, неуверенно подходя.       – Маггловский компьютер... – пробубнила Рита, тяжело вздыхая.       – Он не особо похож на маггловский. Они, вроде как, разумом не обладают и уж тем более не говорят.       – Да, а этот говорит. И ведёт себя, как наглец последний! – Рита бросила озлобленный взгляд на компьютер, из-за чего на мониторе появилось изображение, будто бы он показывает девушке язык. Она зарычала и закатила глаза. – он заколдован. Такое у нас запрещено... Как и незарегистрированная анимагия.       – Вы, мисс Скитер, чувствую, должны уже в Азкабане лет пять отсидеть. – хмыкнул Геллерт, скрещивая руки на груди.       – Больше. Гораздо больше... Если все мои не опубликованные статьи откопают, то я буду сидеть на ровне с пожирателями. – она вновь тяжело вздохнула.       – Знаете, вы с каждой секундой нравитесь мне всё больше и больше.       – О, ты ему нравишься! Слышишь? Не упускай шанс! – снова включился Джозеф, заставляя Риту стиснуть зубы. – Стоп, стоп, стоп... Так это ещё и Грин-де-вальд о котором ты мечтала в школе!       – Я НЕ МЕЧТАЛА О НЁМ! – снова закричала Рита, заставляя Геллерт вздрогнуть который раз, удивлённо моргая. Их начальная встреча была максимально серьезной и неуютной. А сейчас... Это стало походить на комедию!       – Как это не мечтала? А кто мне все динамики прожжужал, что хочет такого же друга, как Грин-де-вальд?       – ДРУГА! Д-Р-У-Г-А! Я ХОТЕЛА ДРУГА, А НЕ УХАЖЁРА! – Скитер вскочила со стула и снова наровила ударить компьютер.       – А какая разница? Учитывая, какие вы люди в шестнадцать влюбчевые, я не удивился бы, если бы ты по дружбе за него вышла замуж! – в механическом голосе Джозефа отчётливо слышался лёгкий цинизм. Всё это забавляло Геллерта и с каждой секундой веселило всё сильнее.       – ДА ЗАХЛОПНИСЬ ТЫ УЖЕ! ЭТО НЕ Я БЫЛА ВЛЮБЛЕНА В НЕГО, А БЛЭК! Я НЕ ТАКАЯ ДУРА, ЧТОБЫ ВЛЮБЛЯТЬСЯ В КАРТИНКУ ИЗ УЧЕБНИКА! – Рита стала колотить компьютер, краснея всё сильнее и гуще. Геллерт же замер. Блэк?       – Мисс Скитер, подождите... – спокойно произнёс он, заставляя Риту вздрогнуть и резко обернуться. – Вы сказали Блэк?       Она приоткрыла рот, а после закрыла его ладонью, широко распахивая глаза.       – Боже, Мерлин... – прошептала она. – Я же обещала никому.       – Мне ты от этом ещё раньше говорила, так что ты давно слово не сдержала. – фыркнул чудо-технологии, заставляя волшебницу покраснеть настолько сильно, насколько это было возможно.       – Так... Вот с этого места пожалуйста подробнее, – спокойно произнёс Геллерт, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на Риту.       Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула.       – Вам наверняка уже рассказали, что есть такая женщина. Беллатриса Блэк... Теперь Лестрейндж. Опаснейшая психопатка, безжалостная убийца, бездушная тварь. Одна из пожирателей. – начала она, заставляя Геллерта стиснуть зубы.       – Наслышан. – проговорил он, стараясь оставаться спокойным. Он вспомнил, как Белла говорила, что знакома со Скитер. Что они были однокурсницами.       – Мы ровесницы. Учились вместе. Я помню её совсем не такой. Да, она была ещё той заразой, но... Иногда она меня очень выручала. На первом курсе мы даже были друзьями, а на втором... Из-за меня случился несчастный случай, – Рита отвела взгляд. – Это стало причиной, по которой она до сих пор боится животных. Я по глупости толкнула её на уроке к гиппогрифу и...       Она умолкла, сглатывая.       – И...? – осторожно спросил Геллерт.       – И она попала в больницу святого мунго после этого... Он её чуть не убил. После она меня возненавидела, так как ещё и узнала, что я полукровка, а не чистокровка. И были там моменты, когда она издевалась надо мной, но их было не много. Я помню лучше всего седьмой курс... – губы Риты дрожали, как и руки. Джозеф молчал, но его монитор горел. Геллерт видел, что компьютер почему-то стал волноваться.       – Дыши глубже, не вспоминай. – произнёс он и Рита кивнула.       – Я помню, что мы друзьями снова не стали, но... Были моменты, когда я вытаскивала её из очень серьёзных ситуаций, а иногда и она меня. Правда... В конце, когда я предложила ей дружбу и настоящую помощь, она отказалась. Сказала, что ей не нужна подачка от такой как я, особенно в том, в чём я не смыслю, – она прикрыла глаза, и Геллерт увидел, что ей от чего он больно. Но вдруг она резко оживилась. – Но мы не об этом. Так вот, в начале года мы сидели за одной партой на истории магии. Если что, это самый нудный урок из всех. Ну и сидим мы, сидим. Весь класс спит, Белла что-то пишет, а я листаю учебник. И вдруг нахожу страничку с колдографиями! И на них был изображён ты... То есть вы!       Геллерт вновь удивлённо моргнул, внимательно слушая. Ему было искренне интересно...       – Ну я такая возьми и брякни: "Блэк, глянь какой красавчик!". Слушайте... Я такой красной её никогда не видела! Улыбка до ушей, щеки все красные, кудри на палец наматывает, что-то себе под нос бубнит! А после вообще заявила мне, что этот сказочный принц сразу же в неё влюбится и будет её мужем! Кстати говоря, страничку она из учебника вырвала и хранила под подушкой! – с каждым сказанным словом улыбка Риты становилась всё шире. Она наконец-то могла поделиться эти хоть с кем-то. Хотя, не просто с кем-то... А с ним! С тем самым сказочным принцем из учебника!       Геллерт искренне рассмеялся, улыбаясь во весь рот.       «В чем-то она была права... Влюбился. Она, как оказывается, ещё раньше любила меня? Тогда я могу ей это напомнить, будет забавно...» – пронеслась весёлая мысль. О ночном происшествии он благополучно забыл. На время.       – Я же ещё обещала, что если мы придём ко мне, то я могу вам дать полное личное дело со всей биографией любого пожирателя. – вдруг вспомнила она, вновь присаживаясь и поворачиваясь к компьютеру.       – Да... Знаете, мисс Скитер, если уж речь зашла о Лестрейндж, то можно мне её дело?       – Ох, разумеется! – она улыбнулась. – Джозеф, распечатай пожалуйста всю информацию о Блэк.       – Об одной или сразу про всех трёх? – более спокойно произнес компьютер, уже без сарказма и шуток.       – Только о той, которая Лестрейндж. Остальные же не пожиратели.       – Нарцисса Малфой жена пожирателя. – подметил он, хмыкая.       – С ней можно и вживую поболтать, а вот Блэк ещё поймать надо.       Геллерт улыбнулся, отводя взгляд. Он с Беллой вживую говорит куда чаще, чем она может себе представить.       Через пару мгновений Рита скрепила множество листов и протянула Грин-де-вальду. На них, как ему показалось, была напечатана вся родословная Беллы.       – Ну, вот... Многое из того, что у меня есть вы не найдёте больше нигде, так как то, что я писала - это то, что я узнала лично от неё. За её честность я не ручаюсь, но то, что это говорила она является чистейшей правдой. – заверила она, снова откидывая с на спинку кресла.       – Я ручаюсь за неё! Статьи Риточки всегда превосходны! Особенно неизданные. Потому что издают бред, который она пишет только ради денег. На её настоящие научные труды всем плевать. Нужна лишь сенсация, – гордо произнёс Джозеф, а после снова хмыкнул. – Рита, может тебе стояло стать детективом или следователем? Все преступления бы раскрыла, всех преступников бы поймала!       – Джозеф. Пожалуйста. Захлопнись. – размеренно и тихо попросила Рита, от чего компьютер вздохнул и умолк. Как он вздохнул Геллерт не понял, но ему показалось, что из динамиков действий вышел вздох.       Геллерт с интересом продолжал рассматривать компьютер, всё ещё не до конца понимая, как он вообще мог получится таким... Живым!       – Мисс Скитер, а вы сами его создали? Ну... Наделили магией? – осторожно спросил он, подходя к ней чуть ближе. Рита перевела на него взгляд и замотала головой, неловко улыбаясь.        – Я? О, нет, нет, нет! Я таким не занимаюсь. Да и если бы занималась, то не смогла бы создать что-то подобное. В него буквально вложена душа. Его создал мой отец. – она посмотрела Геллерту в глаза и тяжело вздохнула. Улыбка переросла в печальную.       – Отец? Он работал в том самом отделе?       – М? Нет, он был мастером нумерологии. Ещё очень любил магловские науки и технологии, по этому подобным и увлекался.       – Очень любопытно, – Геллерт тепло улыбнулся. – Вы сказали, что вы полукровка...       – Отец был чистокровным колдуном. Мать магл... – Рита прикрыла глаза и её голос вновь дрогнул.       – Значит, это она вдохновила его на подобное?       – Можно и так сказать. Он её очень сильно любил и она во многом помогала ему, даже если и не всё понимала. – в зелёных глазах продолжала мелькать печаль и Геллерт понял, что расспрашивать дальше её пока не стоит. Видимо тема родителей для неё такая же тяжёлая, как и для него самого. А они похожи...       – Родители Риты были замечательными. – спокойно произнес Джозеф. Рита в этот раз его даже не заткнула.       – Мисс Скитер...       – Рита, – она прикрыла глаза и вновь улыбнулась, повернувшись к нему. – Для вас просто Рита.       – Рита, – он исправился, тоже улыбнувшись. – Последний вопрос, который интересует меня на данный момент больше всего. Я очень хорошо разбираюсь в людях и обычно моё первое впечатление о них правильное. О вас моё первое впечатление было прекрасным, но... От знакомых я слышал много неприятных вещей, в которые, увы, поверить не могу.       – О том, что я шлюха, которая готова на всё, чтобы получить желаемую информацию? – совершенно равнодушно произнесла она, будто бы это была самая обычная вещь. Геллерт вздрогнул, чувствуя, что ему вновь становится неуютно.       – Да...       – Это лишь слухи, – она снова повернулась к нему, хмыкая. – Кто не будет рад пустить слушок про главную сплетницу Британии? Это довольно весело... У меня другие способы всё узнавать. Анимагия, сыворотка правды и... Признаюсь честно, иногда доходило до империо.       Геллерт удивлённо вскинул брови. Об этом он тоже не думал. Слишком уж невинной в этом плане она выглядела...       – С каждой секундой, Рита, вы меня поражаете всё больше и больше... Как же вы до такого докатились?       – До того, что у меня самая ужасная репутация в стране? Это ещё со школы. По глупости стала говорить, что думаю и со мной перестали общаться. Я была изгоем. Ну... Делать нечего, продолжила говорить, что в голову взбредёт. И вот... – она махнула рукой. – Отец пытался меня образумить, хотел, чтобы я пошла по его стопам, но ничего из этого не вышло.       – Изгоем?       – Никто не хотел даже подходить ко мне. Как раз от этого я и помню лучше всего последний курс... Мне моя глупость очень сильно аукнулась. – она сглотнула, вновь кусая губы. Монитор Джозефа снова загорелся.       – Рита, успокойся. – более нежно произнёс компьютер. Геллерту от чего-то показалось, что в его механическом голосе промелькнуло что-то... Что-то, чего он не мог понять.       – Я спокойна, не волнуйся... – она глубоко вздохнула и мужчина заметил, что её начало немного трясти. Видимо, на последнем курсе произошло что-то такое, что вспоминать ей больно. Очень больно. И вряд-ли она была готова поделиться с ним сейчас. Да и вообще когда-нибудь. Давить на неё ему не хотелось... Зачем? Она и так перенервничала из-за этого ресторана.       – Что бы о вас не говорили, мисс Скитер, ваше умение писать меня восхищает. Ваш стиль, ваши работы... Изданные в газеты я не читал, но даже если в них написана самая последняя ложь, я уверен, что они также великолепны, хотя бы в плане письма. – размеренно произнёс Грин-Де-Вальд, прикрывая глаза и стараясь уйти от неприятного для неё разговора.       Рита вновь взглянула на него, несколько озадаченно. После, он заметил, что её зелёные глаза засияли и на губах появилась тёплая, искренняя улыбка. А щеки немного порозовели.       – Благодарю. Мне очень приятно, что именно вы оценили их... – прошептала она, слегка отводя взгляд..       – Ой, ну всё! Поплыла! – вновь иронично заметил компьютер, заставляя Геллерта засмеяться, а Риту снова зашипеть.       – Джозеф!       – Молчу, молчу!       Геллерт прикрыл глаза и после спрятал документы в карман, предварительно сложив их несколько раз, чтобы уменьшить в размере.       – Мне было очень приятно пообщаться с вами чуть ближе, но боюсь, что мне пора. Я, наверное, трансгрессирую, чтобы не навести на ваш дом пожирателей, – Геллерт встал в середину комнаты, снова взглянув на волшебницу. Девушка улыбнулась.       – Мне тоже было очень приятно ваше общество, Геллерт... Благодарю, – она поднялась с кресла и подошла к нему. – Только, на будущее, чтобы вы не допустили ошибок...       Он посмотрел ей в глаза и кивнул, показывая, что внимательно слушает.       – Я понимаю, что вы родились в конце девятнадцатого века и у вас совершенно другое воспитание. Вы джентльмен, я понимаю... Но, нравы изменились и сейчас, если мужчина решается платить за женщину в ресторане - это значит, что он хочет с ней переспать. Поскольку, в наше время женщины вполне обеспечены и обычно платят сами за себя и если ужинают с кем-то, то делят счёт пополам. – на лице Риты появилась ещё одна неловкая улыбка.       Колдун замер, кажется думая, что это шутка. Он не мог поверить своим ушам. Ещё в двадцатые годы это было немыслимо! Какое падение нравов...       – Да вы совсем одичали! – ошарашенно произнёс он, заставляя Риту звонко засмеяться, обнимая себя за плечи.       – Есть такое! Ничего не поделаешь, прогресс!       Геллерт тяжело вздохнул и после осторожно взял её запястье, оставляя на нём поцелуй. Рита вновь вздрогнула и покраснела.       – Auf Wiedersehen, мисс Рита. Берегите себя.       Скитер кивнула, снова закусывая губы.       – До встречи...       – Рита, Рита! Такого мужчину упускаешь! – вновь послышался голос компьютера, заставляя Геллерта улыбнуться. Последним, что он услышал перед трансгрессией был недовольный возглас Риты, которая снова просила того захлопнуться. Почему именно захлопнуться, он так и не удосужился спросить... Ну, значит спросит в другой раз!

***

      Обратный путь Геллерту показался менее мерзким. Вновь пошёл снег, на деревьях стал образовываться иней. Грязь всё ещё была, и было её много, но почему-то замечать её он не хотел. На губах играла улыбка, глаза искрились счастьем. Разговор с Ритой был просто превосходным! Мало того, что он на шаг приблизился к разгадке тайны, так ещё и получил возможность узнать о Белле куда больше! И мало того, он кое-что о ней уже узнал... Она была в него влюблена ещё со школы. Геллерту это льстило. Сильно льстило...       Но всё же, оказавшись в штабе Ордена, его улыбка вновь пропала. Стало стыдно. Снова. Дурные мысли который раз нашли путь в его голову, заставляя стиснуть кулаки и зажмуриться. Как он теперь сможет смотреть ей в глаза? Что же он натворил?       Мужчина медленно пошёл к себе в комнату, надеясь, что она хотя бы в порядке. Маршрут он к счастью уже успел запомнить и в этот раз теряться в бесконечных коридорах поместья не собирался. Дойдя до двери, он остановился и тяжело вздохнул, стараясь успокоиться. После, осторожно постучал. В ответ тишина. Он медленно открыл дверь и вошёл внутрь, оглядываясь по сторонам. Комната была в полном порядке, видимо домовик убрался, пока его не было. Но всё же... Сердце его застучало быстрее, дыхание участилось. Её не было здесь. На тумбе лежал Антонио и мирно посапывал. Яблоки у него ещё остались и новыми запасаться было без надобности. Будить он его не решился и просто прикрыл дверь.       «Если она не здесь, то у себя...» – пронеслась успокаивающая мысль. Точно у себя, других мест, где бы она могла быть просто нет. Вряд-ли бы она вела с Сириусом светские разговоры после того, как вообще отказалась от еды, лишь бы его не видеть.       Сердце продолжало бешено колотиться, пока он шёл к ней. Он не знал, что сказать, не знал, что должен сделать... Он чувствовал себя глупым мальчишкой. И подлецом. Подлецом, самым настоящим! Как он мог?       Остановившись перед дверью он почувствовал, что ему тяжело дышать. Геллерт вновь постучался и в этот раз услышал тихое "входите". Осторожно войдя, он увидел её. Она сидела на кровати, обнимая себя за плечи. Света не было, была кромешная тьма. Тревожная, поглощающая... Белла смотрела куда-то в пустоту, видимо думая о чём-то. Она была печальнее обычного. И сумасшествия он в ней больше увидеть не мог.       – Белла? – тихо позвал он, заставляя девушку вздрогнуть. Она медленно повернулась к нему и который раз закусила губу. Геллерт прикрыл глаза. Он услышал, что её дыхание тоже участилось.       Она медленно поднялась с кровати и подошла к нему, стараясь держаться спокойно и невозмутимо.       – Я ждала тебя, – в её голосе он услышал стальные нотки. – И хочу наконец-то всё прояснить.       – Хорошо. – он подошёл к ней чуть ближе, заставляя Беллу отвести взгляд и стиснуть зубы. Он не старался взять ее за руку и не старался поцеловать. Он ждал, что она ему скажет.       – То, что произошло между нами - ошибка... – с придыханием произнесла она, прикрывая глаза. Геллерт не вздрогнул, он продолжал молчать и спокойно глядеть на неё. – Я признаю, что моя вина в этом есть и она велика. Мне не стоило хвататься за алкоголь, особенно тогда, когда я не умею пить... Но и ты виноват. Ты должен был остановить меня.       Она посмотрела ему в глаза, всё ещё стараясь сделать вид, что ей ни капли не больно. Геллерт молчал.       – Это просто глупо! У нас определенно нет к друг другу никаких чувств и просто не могло быть! Страсть, не более... – её голос начал дрожать. Она сглотнула, протирая глаза. Кажется, в них стояли слезы. – Мы на разных сторонах, у меня муж... Не важно, люблю я его или нет. Факт остаётся фактом. Я замужняя женщина! А ты... Ты вообще из прошлого!       Геллерт продолжал молчать. На его губах появилась слабая улыбка. Он еле сдерживался, чтобы не произнести всё то, что узнал от Риты. Хотелось подойти и заглянуть под подушку. Вдруг колдография ещё там?       – Всё, что между нами было... Всё это нужно прекратить! Ты слышал? – она тяжело дышала, начиная трястись сильнее. Её пробирала дрожь, стало от чего-то холодно. – Наши отношения должны остаться приятельскими и не более... Если так, конечно, можно выразиться.       Геллерт прикрыл глаза, ничего не ответив. Белла продолжала тяжело дышать. По её щеке стекла слеза.       – Геллерт, не молчи... Умоляю тебя, скажи чего-нибудь. – прошептала она сдавленным голосом, чувствуя, что вот-вот задохнётся.       – Как тебе угодно. – спокойно произнёс он, разворачиваясь и думая уйти. Пусть так. Он не в праве заставлять её. Не в праве заставлять любить себя.       Но неожиданно он почувствовал, как она схватила его за руку, а после и вовсе прижалась к нему, начиная всхлипывать.       – Нет! Не уходи... Останься... Не бросай меня снова! – он почувствовал, как она начинает всхлипывать и на его плащ медленно капают её слезы. Мужчина медленно повернул голову и вздохнул, погладив Беллу по волосам. После, приобнял её, прижимая к себе чуть крепче.       – Противоречишь самой себе... – лишь произнёс он, не надеясь на разумный ответ. – Я знаю, что ты сходишь с ума по этому змееподобному. И тебе плевать, даже если он тебя за человека не считает.       – Я... – она стиснула края его плаща, начиная плакать ещё сильнее. – Г-геллерт, я запуталась... J-je ne comprends rien! Я не понимаю свои чувства, не понимаю, что со мной происходит! Мне больно! Я не могу, просто не могу! Ce n'est pas correct! М-мерлин... я...       Он осторожно перебирал её кудри, стараясь успокоить и помочь прийти в себя. Её трясло, она продолжала горько рыдать. Она совсем не похожа на убийцу сейчас. Больше похожа на подростка, страдающего от несчастной любви. Геллерт тяжело вздохнул и поцеловал её в макушку, шепча успокаивающие слова. Вдруг, он замер, увидев во тьме что-то странное. Его сердце пропустило удар, когда он понял, что это было. Точнее... Кто.       В глубине комнаты стояла Ариана и улыбалась. Его маленькая Ариана... Она смотрела на него своими васильковыми глазами, медленно наклоняя голову на бок. После вздохнула и беззвучно засмеялась. Она шагнула назад и исчезла во тьме, словно её и не было.       Ариана исчезла. Исчезла навсегда. Теперь осталась только Белла.