Быть кошкой тоже неплохо

      Как я оказалась на дереве? Лучше не меня спросите, а эту мордредову собаку, которая носилась за мной, как нюхлер почуявший сокровища. Как я ругалась! Но соседи слышали только беспрерывное мяуканье. Если бы они услышали всё, что я о них думаю, у них бы уши в трубочку свернулись. Тут послышались голоса Мэй и Питера. Уходите отсюда, тут злобная псина, она может покусать вас! Но опять же они слышали только моё мяуканье.       Фух! Мэй издалека увидела собаку (наш двор хорошо просматривается) и пошла ругаться с соседями, взяв Питера с собой. Хмурые соседи забрали своего пса и потом долго извинялись. Пфф, нужны мне ваши извинения, собаку лучше привязывайте!       Наконец они ушли, а я, спустившись с дерева, сразу побежала к Питеру, но меня перехватила Мэй.       — Ками, посмотри на себя! Где тебя носило, что ты так измазалась.       Я попыталась извернуться, чтобы посмотреть, но Мэй мне не дала этого сделать.       — А теперь, Ками, мы идём купаться! — это прозвучало очень зловеще, а когда я поняла, что она сказала, у меня глаза на лоб полезли.       Эээто как? Я не хочу купаться! Нет! Не хочу! Пустите меня! Я чарами потом вычищусь, только не трогайте! Мэй, не надо. Я на тебя обижусь!       — Ками, в этом нет ничего страшного, — принялась уговаривать меня Мэй. — Надо только смыть грязь, высушить тебя, а потом отпущу.       — Тётя Мэй, а может не надо? Посмотри на её глазки. Она боится, — вдруг Питер замолчал, а потом, что решив для себя, сказал. — Не отдам тебе Ками, — он быстро выхватил меня из рук Мэй, которая от неожиданности выпустила мою тушку, побежал к себе в комнату и заперся. Мэй, конечно, постучала, но поняв, что Питера оттуда не выманить, ушла, предупредив, что меня всё равно надо будет помыть.       Моё ты солнышко! Будь я в обычной форме, затискала бы тебя и расцеловала, но пока остаются только выражения радости в кошачьем эквиваленте. Какой же ты у меня добрый — всем помогаешь и всех защищаешь. Весь в меня!       От Мэй меня спасли, но это не отменяет того, что я так и осталась грязная. Внезапно меня посадили на колени и повернули мордочкой так, чтобы Питер видел мои глаза.       — Не злись на Мэй. Она добрая, а ты на неё обижаешься. Но ты и правда очень грязная, — и повернул меня к небольшому зеркалу.       Из отражении на меня пялилось нечто страшное: огромные перепуганные глаза, шерсть с маленькими пятнышками белого цвета(обычно у меня вся шерсть белая), кое где она стояла дыбом, так мало того, она ещё и свалялась в комки. Как же я от них избавлюсь! Ужас! Наверное у меня был жалкий вид, раз Питер сразу обнял, несмотря на грязь, и крепко прижал к себе.       — Ками, давай всё-таки помоемся, — тут посмотрел на себя и вздохнул. — И меня тоже надо мыть вместе с тобой.       Я захихикала.       — Не смейся, — пригрозил мне малыш пальчиком. — А то сдам Мэй.       Поняла, молчу, а то могу реально оказаться в безжалостных руках Мэй. Но вот радостное и воодушевленное личико моего солнышка меня насторожило. И что же ты задумал?       — Мы помоемся сами. Покажем тёте, какие мы самостоятельные.       А может не надо? Питер, куда ты меня тащишь? Только не в ванную, только не ванную, бормотала я про себя, закрыв глаза. Боязливо приоткрыв один глаз, я печально вздохнула — мы пришли в ванную. Теперь мне точно не отвертеться от помывки, но и разочаровывать малыша не хотелось, так что пришлось сидеть смирно, пока он суетился в ванной. Странно, почему Мэй на шум не пришла? Наверное, вышла во двор ненадолго, а Питер умудрился как раз в ванную проскользнуть.       — Ками, заползай в ванную.       Я запрыгнула со стула прямо в ванную, но не рассчитала, что там будет скользко, и поэтому мои лапы разъехались, а я плюхнулась на живот. Питер только рассмеялся, глядя на моё фееричное падение. Посмотрим, кто ещё будет смеяться, когда Мэй узнает. Эх, сначала надо пережить помывку. Малыш, набрав баночек с разным содержимым, поставил их на стул и принялся внимательно читать.       — Гель для умы-вания. Мы умываться будем? — посмотрел на меня и кивнул себе. — Будем, поэтому берём. Пена для бри-тья. Нет, это точно не надо, мы же не будем бриться. Шам-пунь для волос. У тебя шерсть, как у нас волосы. Это нам и нужно. Будешь пахнуть персиком, — я закрыла нос лапами. — Не хочешь? Есть ещё такой запах, — открыл флакон и дал мне понюхать.       Ладно, сойдет. Думаю мне ничего не будет от этого шампуня. Стукнула по бутылке в знак одобрения. Кое-как встав у борта ванны, попыталась отодвинуть всё остальное, что Питер поставил на стул.       — Остальное не нужно? — я упорно продолжала отодвигать все подальше от ванны. — Хорошо, пока только шампунь. Готова? — плюхнувшись обратно на дно ванны, отрицательно помотала головой.       Питер залез в ванну в том, в чём был — шортах и майке, на которых остались пятна, после того, как он пообнимался со мной. Включив воду и взяв лейку душа, он сел рядом со мной.       — С чего начнём? — я подняла хвост. — С хвоста? Давай намочим, а потом помоем с шампунем.       Ну что сказать — моет аккуратно, старается не навредить. Посмотрев на него и решив, что он уже достаточно чистый, я прижала хвост к себе и подставила спину под дождик. Малыш понятливо стал мыть мне спину, но нечаянно дернул особенно большой кусок спутанной шерсти и я дернулась с диким мявом, а Питер опрокинул бутылочку с шапунем, случайно направил на себя душ и вымок теперь окончательно. Боль быстро прошла, а я покосилась на него и не удержавшись, хихикнула — сидит, весь мокрый и надутый. Посмотрев на меня, ещё больше надулся.       — Ками, мы не уйдём отсюда, пока ты не будешь чистая, так что иди сюда, — он практически приказал мне.       Со стороны двери раздался щелчок фотоаппарата. Мы обернулись к двери, а там еле сдерживая смех стояла Мэй.       — Ох, Питер, — она всё-таки рассмеялась. — Как ты до этого додумался?       — Ты на Ками сильно ругалась. Она тебя боялась, а меня нет. Вот мы и договорились, что я её помою, — врёт и не краснеет — я на мытьё не соглашалась.       — Ох, ребёнок, давай я тебе немного помогу, хорошо?       — А ты нас ругать не будешь? — тихо спросил Питер.       — Только если немного. Бену ничего не скажу, но это, — помахала она фотоаппаратом, — оставлю тебе на память. Будет, что вспомнить, когда повзрослеешь.       Пока они разговаривали, я сидела как мышка, надеясь, что про меня забудут. Наивно было полагать, что меня так просто отпустят в таком виде. В четыре руки они вымыли меня достаточно быстро и завернули в полотенце. Мэй отнесла меня сушиться на стол у окна, а сама пошла разбираться с малышом. Через полчаса, когда я почти задремала, они вышли из ванной. Моё солнышко сразу подхватил меня на руки и залез на диван. Рядом присела Мэй.       — Надо ещё ей шерсть расчесать, иначе придётся обрезать, если не распутаем, — показала Питеру щетку и расчёску.       Мерлин, а я не думала, что это так приятно, когда тебе так аккуратно перебирают шерсть, волосинку к волосинке. Я немного прибалдела — так хорош-шо. Мр-р-р-р. Здесь тоже погладьте и здесь тоже. Не знаю, сколько пребывала в нирване, но моя шубка вернулась в нормальное состояние. Мэй сфотографировала нас ещё раз. Этакое «до и после». Потом, когда я увидела себя на первой фотографии — ужаснулась. А кто бы не ужаснулся, увидев мокрую кошку в пене, с торчащей во все стороны шерстью и дикими глазами. Возможно бы и не ужаснулся, а может проникся бы жалостью. Я навсегда запомню это первое и последнее в моей жизни мытье в кошачьем образе.