Коллекция бабочек(старая версия) незакончен!

Как только Узумаки появилась, в нашем доме разом стало громче. С первых секунд Шизуне и Кушина невзлюбили друг друга, то и дело перекидывались гневными взглядами. Почему? Всё проще, чем может показаться на первый взгляд. Они и раньше были знакомы, когда Шизуне ещё жила в Конохе. И вот, получилось так: Кушину ненавидели, а Шизуне просто недолюбливали, вот их вдвоём и начали стравливать. Так и возник дуэт ненависти Кушина Узумаки плюс Шизуне Като. Откуда я узнала? Да это Цунаде у них выпытала причину взаимной ненависти, когда они придумали разрешить конфликт кулаками. Вроде двенадцать лет… Эх, дети, что с них взять. Я уверена, что была такой же в детстве, хотя уже и не помню точно. В общем, на какое-то время удалось достигнуть перемирия, что не могло не радовать меня. Просто я, привыкшая к мертвенно тихому моргу, катастрофически страдала от шума, создаваемого двумя подростками. Но нет же, их любимым занятием, видимо, было грызться как бездомные собаки за дохлого голубя. И обычно их диалоги были мне практически непонятны, я даже подозреваю, что подростки крыли друг друга отборными матами после очередной случайно разбитой тарелки или пролитой на пол воды. Да, иногда я поступала подло — жаловалась маме. Иногда я просто начинала хныкать, когда уши уставали слушать постоянные перепалки, которые я даже не могла перевести. А какие у меня были варианты? Нет, я, конечно, не ябеда, но свой комфорт я ценю сильнее моральных принципов и в данной ситуации решила немного побыть ребёнком. Собственно, почему бы и нет? Мне всё простят, пока я маленькая. Кстати о маленькой: как я поняла по разговорам мамы, она собирается перебраться в Коноху в следующем месяце, как раз когда мне исполнится три. А если быть точнее, то исполнится мне три в августе, числа так семнадцатого. Вот так да, мой старый день рождения совпал с нынешним. Чудеса, да и только… а может, это не случайность? Уже почти три года живу тут, а такое чувство, что оказалась только вчера. Как же летит время. А ещё меня мучил один вопрос, есть ли ещё люди вроде меня, ну, то есть помнящие свою прошлую жизнь, и желательно славяне. Если кто-то такой меня спалит, тут два варианта: первый — мы становимся союзниками, земляки как-никак, второй и неутешительный — устранит, ведь я могу стать серьёзной угрозой, так как знаю его секрет. Мда, будем надеяться на первый вариант, всё-таки свой человек — это, считай, глоток свежего воздуха. — У тебя откуда руки растут?! — взвизгнула Шизуне, отвлекая меня от мысленного монолога и начиная отчитывать Кушину, которая в очередной раз не рассчитала силы и раздавила чашку с чаем в руке, пока слушала упрёки Като. — А ты меня не раздражай, помнишь же, как прозвали в деревне, даттебане, — стиснув зубы и осторожно начиная вытаскивать осколки из ладони, говорила «Кровавая Хабанеро». — Твоё прозвище дурацкое, — сложила руки на груди Като и вздёрнула нос. — Это хотя бы не «лужа», — фыркнула в ответ Кушина, подло посмеиваясь. — Это ж надо было так опозориться. — Бака, — сказала я и поднялась на ноги, опираясь о стену, и, надув губы, подошла к Шизуне и дёрнула ту за край кимоно. — Видишь, даже ребёнок тебя глупой считает, — хихикнула Кушина, перематывая руку бинтом, которых в доме было навалом. — Она просто хочет кушать, — невозмутимо ответила Шизуне, поднимая меня на руки и сажая в стульчик для кормления. — Я хочу к маме, — сказала я, стукнув кулаком по детскому столику. — Она скоро вернётся. И скажешь ей, что Кушина — бака, — ехидно улыбнулась Шизуне и пошла на кухню за едой. Сегодня у меня в меню какой-то овощной перетёртый суп-пюре с морковкой, нарезанной соломкой. — Нет, дружить! — мой мизерный кулачок снова встретился со столиком, а щёки надулись. — Мито, смешная ты такая. Как можно подружиться с лужей, даттебане? — девочка прыснула в кулак и продолжила убирать осколки кружки. — Не ссорьтесь, — я схватила ложку и начала стучать ей по столику, как в старом мультике с обезьянками. — Как можно дружить с этой неуравновешенной? Она же пол-Конохи поколотила, — закатила глаза Като, ставя передо мной тарелку, а я начала неумело, но работать ложкой. — Я, в отличие от тебя, предпочитаю не терпеть издёвки, — продолжила комментировать Узумаки, разжигая конфликт ещё больше. Ей будто доставляло удовольствие наблюдать за постепенно закипающей девочкой и искать её предел. — Так с тобой никто поэтому и общаться не хочет! — А с тобой хочет, даттебане? — усмехнулась Кушина, доставая новый стакан с полки для того, чтобы вновь насладиться чаем. — Хватит! — крикнула я, начиная хныкать и выдавливать слезы. Сил моих больше не было на них! Да сколько можно! Как бабки базарные! Я со всей силы зарядила по столу рукой — та отозвалась ужасной пульсирующей болью и онемела. Я взвыла, как раненный зверь, и прижала руку к груди, начиная глотать слезы. Повисла гробовая тишина, нарушаемая только моими воплями. Шизуне и Кушина подбежали ко мне, начиная осматривать вдвоём. Как раз в этот момент на порог ступила Цунаде. Наконец-то моё спасение прибыло! Я жалобно заскулила и подняла мокрые глаза на маму: она сердито нахмурила брови и обвела взглядом дом, а потом быстрым шагом подошла ко мне, поднимая на руки и начиная осматривать конечность, которая, к слову, уже покраснела. — Что случилось? — встревоженно начала Цунаде, опускаясь на пол и сажая меня к себе на колени. — Они ругаются! — крикнула я и надула нижнюю губу, глядя на девочек по очереди. — Вы снова начинаете? Что ж, раз вам некуда деть энергию, в шкафу есть свитки по анатомии. Вечером буду спрашивать наизусть. Понятно? — Девочки опустили головы и пошли к шкафу, достали свитки и вышли на улицу. — А ты, Мито, чуть руку себе не сломала, как только умудрилась так сильно ударить? Больше так не делай! — женщина покрутила пальцем перед моим лицом в жесте «ну-ну-ну». Всё-таки это того стоило… Наконец-то долгожданная тишина… я и мечтать о таком не могла. Следующие полдня я провела, наслаждаясь блаженной тишиной и рисуя каляки-маляки на листках бумаги. Впрочем, выходило пока плохо. Я поставила себе цель научиться рисовать. Ведь круто же уметь рисовать? Когда я еще была Мирой, у меня это неплохо получалось. Особенно зарисовки с внутренними органами в конспектах на первых курсах меда. Преподаватели меня хвалили, но рекомендовали сильно не отвлекаться на иллюстрации. Вот и сейчас, водя карандашом по бумаге, я пыталась вывести что-то похожее на почки, но выходили какие-то две тучи. На улице стемнело, девочки зашли обратно в дом, предварительно потолкавшись плечами в проходе и высказав свои «фи» друг другу. Я тем временем подняла голову на Цунаде, уже приготовившуюся принимать у них зачет. — Выучили? — спросила мама, расплетая свои хвостики и расчёсывая волосы. — Выучили, — ответила Кушина с грузным вздохом и зевнула. — Что такое гипофиз? — Эээ… — протянула Узумаки, пытаясь припомнить. — А можно другой вопрос? — Тц, — мама цокнула и покачала головой. — А теперь по кроватям. — Хай, Цунаде-сама, — зевнула Шизуне и потащилась в свою комнату, которую вот уже почти два месяца приходилось делить с Кушиной. Вслед за ней удалилась и Узумаки, оставляя меня наедине с тишиной и мамой. Следующие полчаса меня купали в тазе и оттирали руки от серого грифеля, в котором я успела измазаться, как поросёнок. Во время процесса купания Цунаде что-то мне рассказывала, но я не особо прислушивалась, предпочитая наслаждаться тёплой водицей… но, уловив знакомое слово — Коноха, мне стало интересно. — …тебе там понравится. Подружишься с ребятами, пойдёшь в академию, там тебя научат быть шиноби…  Спать уложили через полчаса в деревянную детскую кроватку, которая уже постепенно становилась тесновата. Всю ночь снились какие-то странные, сюрреалистичные картинки, которые поутру я и вспомнить не смогла. Зато смогла вспомнить, что сегодня я иду на речку с девочками, а Цунаде — по делам, в близлежащую деревню (она, кстати, обещала купить мне ещё карандашей). Надеюсь, в этот раз для того, чтобы угомонить девочек, мне не потребуется почти ломать руку об стол. Ах да, столов на речке нет. Придётся придумать что-то пооригинальнее. В общем, импровизировать.

***

Как только мама ушла за едой, меня переодели в зелёное платье, посадили на шею Кушины и понесли через лесок. Сегодня я первый раз была за забором, и, хочу сказать, я многое теряла. Здешние пейзажи были невообразимо красивы, воздух был невероятно чистый и свежий, зелень пестрила то тут то там. Глаза разбегались, хотелось слезть со своей лошадки и пойти нюхать всё подряд, начиная от травы и заканчивая мелкими цветочками. — Если ты расскажешь Цунаде-сама, я тебя в речке утоплю, — сказала Кушина, поудобнее устраивая меня у себя на шее. — Ты дурочка? Я вообще-то соучастник, зачем мне себя подставлять — ответила Шизуне, заставляя меня прислушаться. О чём они? Что задумали? Побег? Саботаж? Может, что похуже? — И ты тоже ни слова, Мито. Для Цунаде-сама мы просто ходили на речку. — Почему? — нахмурилась я, глядя по очереди то на одну, то на вторую. Подозрительные какие… — Мы пойдём… гулять, — натянуто улыбнулась Шизуне и отвела взгляд. — Да говори как есть, она нас не спалит, — закатила глаза Кушина. — Ладно, мы идём гулять в деревню, а Кушина идёт к своему обожаемому Минато-о-о… — протянула Като, закатывая глаза. — Он не мой! — лицо Кушины покрылось красными пятнами, а зубы сжались. — Мы просто дружим. Сколько можно? — Тц, ну значит не твой, а кого-то другого, — пожала плечами Шизуне. — Определяйся быстрее, твой он или нет, а то потом будет поздно. — И ухмыльнулась. — Шизуне! — Кто такой Минато? — спросила я, начиная играть с красными волосами Узумаки. — Это её… — Шизуне не успела закончить, как увидела сжавшийся кулак хабанеры, — …кхм-кхм… хороший дру-у-уг. — Купите мне данго-о-о, — парадируя тон Шизуне, протянула я, строя щенячьи глазки. Эх-х, как же хотелось сладости, последний раз я пробовала вкусняшку под названием данго месяц назад. — И я не скажу маме. — Ладно, купим. Только рот держи на замке, — Кушина зыркнула на меня снизу вверх. — И ни слова о Минато, даттебане! — Хорошо! — Мы продолжили путь, проходя между деревьями.