***
Долго прятаться мне не позволило жгучее чувство стыда, взявшееся невесть откуда. Понурив голову, как провинившаяся собачонка, я вылезла из-под куста, отряхивая запачканное в пыли платье и шмыгая носом. Передо мной предстала разъярённая девочка с растрёпанными волосами и дёргающимися поджилками. — Мито, какого чёрта? — Шизуне быстро подхватила на руки и начала отряхивать. — Почему волосы мокрые? — Я в воду упала, — я начала шмыгать носом от накатывающей обиды на себя, на Шизуне, да и вообще на весь мир. — Ну нееет, только не хнычь, я прошу! — но было уже поздно, процесс запущен, мелкие слёзки просочились из слёзных каналов, начиная катиться по щекам, нос покраснел и наполнился жидкостью, заставляя шмыгать. Като ударила себя по лбу свободной рукой и взвыла от безысходности. — Я хочу к маме… — судорожно всхлипнув, вымолвила я дрожащими губами. — Не плачь, Мито, сейчас найдём Кушину и пойдём домой, пока Цунаде-сама не вернулась, — меня прижали к плечу и начали поглаживать по спине, успокаивая. Шизуне вздохнула и понесла меня по деревне, пока я нещадно пачкала слезами и соплями кимоно на её плече. Кушина нашлась быстро. Она сидела в компании красивого мальчишки, которого я уже видела рядом с ней, и ещё двоих — мальчика и девочки. Незнакомые мне спутники Кушины чем-то отдалённо напоминали мальчонку из кустов, которого в неизвестном направлении утащил его отец. У них были похожего оттенка волосы и такие же угольные глаза с благородным профилем. Узумаки увидела нас сразу, вскакивая на ноги. — Шизуне, что с мелкой? — она быстро подбежала к нам и забрала меня на свои руки, начиная крутить со всех сторон, осматривая на предмет повреждений. — Ты её в лес смерти водила гулять, даттебане? — Конечно же нет! — Шизуне вздёрнула нос и обиженно сложила руки на груди. — Я купила ей данго и оставила на площадке с детьми; возвращаюсь через полчаса — а её нет. Хвала Ками, я додумалась вшить в платье чакропроводящую ткань, сработавшую как маячок. — Ладно, главное, что с ней всё вроде нормально, — Кушина облегчённо вздохнула и только заметила три пары глаз своих друзей, двое из которых смотрели с интересом, а одна, принадлежащая черноволосому парню, — скучающе. — Это ваш ребёнок? — поинтересовалась брюнетка, поднимаясь на ноги, и подошла к девочкам. — Это Мито, она живёт с нами, — улыбнулась Като. — Но вообще я считаю её младшей сестрой. — Привет, Мито, — помахала рукой и улыбнулась девушка. — Любишь свою сестру? — Да, и Кушину тоже люблю, — хитро посмотрела на Узумаки. — Купи мне данго. Шизуне купила. — Получишь данго, когда расскажешь, что ты такого делала, что стала похожа на половую тряпку! — старшая сестра нахмурила чёрные брови. — И чтобы Цунаде-сама ни слова ! — прошипела она сквозь зубы. — Ладно, пошли присядем, а то мальчикам уже скучно, даттебане, — Кушина уже хотела было удалиться обратно к друзьям, но её остановила рука Шизуне, схватившая ту за рукав, не давая двинуться в необходимом направлении. — Ты куда собралась? Нам ещё до дома идти и ребёнка оттирать. На уютные посиделки под деревом времени нет. Мы успеем только добежать до речки и притвориться, что вовсю купаемся, — Като дёрнула Узумаки на себя, начиная тащить на буксире в нужную сторону. — Ладно, ребят, увидимся потом, — крикнула Кушина мальчикам и обнялась с Микото на прощанье. С земли вскочил светловолосый подросток и подбежал в наш женский круг. — Я вас проведу, — дружелюбно улыбнулся он, заставляя Кушину зардеться и спрятать глупую улыбку под длинной чёлкой. — Исключено! Если нас с ним увидят, Цунаде-сама сразу всё поймёт и нам не поздоровится! — зло зыркнула на Кушину Шизуне и пихнула ту в бок. — Ты чем думаешь вообще? У тебя реально мозг плавится, когда ты рядом со своим Минато, — последнее она уже шипела Узумаки в ухо. — Да иди ты знаешь куда, даттебане! — та зло нахмурилась и пихнула в ответ Като, заставляя её пошатнуться, а меня — начать хныкать. — Прекратите! — пискнула я, вырвавшись из рук Кушины и упав на землю, оцарапывая руки об острые камушки. — Или я от вас уйду! — Звучало конечно не очень убедительно, но я хотя бы попыталась. Кого я обманываю? Лучше бы вообще ничего не делала, а так ещё и руки пострадали, и перед незнакомыми людьми позорюсь. Просто стыд и позор мне. А если бы ещё и Цунаде видела, так вообще бы под землю провалилась. — Тц, извини, Минато, — понурила голову Кушина, мгновенно хватая меня обратно на руки и удерживая там насильно. — Тебе действительно нельзя с нами. — Тогда до встречи, — с досадой ответил тот и тут же широко улыбнулся. Шизуне не дала Кушине времени попрощаться и схватила ту за локоть, снова начиная тянуть по направлению к главным воротам. Ну а я просто сидела на плече у девочки с кислой миной, периодически кряхтя и дуя на расцарапанные ладони. Через десять минут пути начало клонить в сон, и я без зазрения совести поддалась такому заманчивому во всех смыслах желанию, облокачиваясь всем телом на свой транспорт, гордо носящий имя Кушина.***
Проснулась я, когда мы остановились у водоёма, а именно речки. Меня осторожно опустили на траву и начали раздевать, параллельно пытаясь разбудить. — …Мито, просыпайся, тебя нужно искупать… — голоса девочек становились всё громче, вырывая меня из чудесного сновидения, в котором я впервые за долгое время вновь увидела свой старый образ. Образ Миры Кузнецовой. Сердце болезненно сжалось, когда в сонную голову просочилась мысль, что всё, что я сейчас видела, — очередной сон обо мне старой. Как же я всё-таки скучаю… в том числе и по обычным повседневным вещам, таким как душ с горячей водой, мороженое пломбир, крепкий кофе, любимая работа, драгоценный кот по кличке Пират. Уже не раз задумываюсь о его судьбе, ведь не могла же Камилла выкинуть нашего любимого чёрного засранца? Нет, не могла, я просто не поверю в это. — …Ну давай же, просыпайся, мелкая… — в очередной раз послышался голос Шизуне, окончательно вырвавший меня из сладких фантазий а-ля Мира Кузнецова пьёт горячий, крепкий кофе, читая книгу и поглаживая Пирата по мохнатой, линяющей спинке. — Холодно! — завизжала я, оказавшись голышом в ледяной речной воде. — Терпи, сама испачкалась, даттебане, — сжала губы в тонкую полоску и непонятно как оказавшись стоящей на поверхности воды, Кушина повергла меня в шок. От удивления аж рот открылся. — Это как? — недоумевала я, вылупившись на неё, и уже практически не ощущая холода от резкой смены температуры. — Если будешь себя хорошо вести, я научу тебя так же, — и не успела я ничего ответить, как меня погрузили под воду с головой и начали тщательно полоскать; как будто не ребёнка моет, а вещи в проруби стирает. Через пару минут меня-таки вытянули из воды, продрогшую, сопливую, с фиолетовыми губами и завернули в непонятно откуда взявшееся махровое полотенце, начиная вытирать. Погодка в принципе стояла тёплая, но прохладный ветерок уже приносил пасмурные облака, которые не внушали никакого доверия. Казалось, с минуты на минуты на мою мокрую голову обрушится летний, но от этого не менее ледяной ливень. Девочки тоже заметили резкую смену погоды в худшую сторону и предпочли побыстрее пойти домой. По дороге к дому начался дождь, заставляя меня намокнуть уже третий раз за день и хныкать что-то неразборчивое Кушине в плечо, пока все звуки вокруг глушили раскаты грома. — Перестань ныть, мы уже дома, даттебане! — крикнула мне Узумаки, хватая поскользнувшуюся на грязи Шизуне за шкирку, не давая той упасть носом в корни дерева и задержать нас под дождём ещё хотя бы на пару минут. В дом мы попали эпично. Кушина быстро распахнула дверь и влетела вовнутрь, скользя по полу вымазанными в грязи сандалиями. Следом за ней такой приём повторила и Шизуне, но не справилась с управлением и навалилась на нас сзади, роняя на пол. Эх, а так всё круто начиналось… — Шизуне, мать твою! Ты как бегемот, даттебане! — шипела Узумаки, поднимаясь сама и поднимая меня, отлетевшую к стене. — Нужно срочно латать Мито, справишься? — Справлюсь, — фыркнула Шизуне, разуваясь и откидывая сандалии к входной двери. — А ты пол пока помой. — Вот и помою, — скривилась в раздражении и выжала красные промокшие волосы, как тряпку, Кушина. — Вот и помой, — Шизуне полностью скопировала недовольный тон Узумаки и продолжила: — А ещё на тебе стирка грязной одежды. — Это ещё почему, даттебане?! — взвизгнула Кушина. — Услуги ирьенина нынче не дешёвые, и да, сваргань что-нибудь на ужин. — Ты оборзела, даттебане? — Давай, меньше слов — больше дела, — хихикнула Шизуне, забрав меня с рук девочки и унося в соседнюю комнату. Меня сушили, лечили, кормили, переодели, провели воспитательную беседу и, наконец, уложили спать, а сами не заметили, как заснули рядом на кровати у Цунаде. Накопленная за день усталость отдавала приятной тянущей болью по всему телу, а прохладные простыни щекотали кожу. Я громко зевнула в последний раз, когда услышала, что в дом кто-то зашёл, и провалилась в глубокий сон, где я снова была Мирой Кузнецовой, которая прогуливалась по безлюдному парку ранним утром, толкая вперёд розовую детскую коляску.***
Пробуждение получилось неординарным и даже страшным, но весьма, замечу, эффективным. Кушина подкралась к моей кровати и дунула в ухо, а я подумала, что меня пришли убивать. — Не надо! — крикнула я, подскакивая с кровати, видя спросонья только мутные пятна перед глазами; будучи полностью дезориентированной, я споткнулась о свою же ногу и больно приложилась лбом о стену. Кажется, будет синяк… — …Ой… — ответом мне был тихий возглас Кушины и Шизуне, схватившихся за сердце, и злой голос Цунаде с кухни. На завтрак мы ели вкусную яичницу с жидким, растекающимся желтком, овощной салат и ароматный зелёный чай, который я пробовала впервые. Но и тут не обошлось без конфуза… Я так жадно глотала этот несчастный чай, что он пошёл не в то горло, и я начала задыхаться, сначала красная, а потом и приобретая синий оттенок. Цунаде быстро подскочила с места и перевернула меня, начиная постукивать по спине. Хорошенько прокашлявшись, я наконец-то пришла в себя. После завтрака все разошлись по своим делам. Кушина отправилась на тренировку в лес, Шизуне — на улицу, решив заняться клумбой, а я осталась с мамой, уже приготовившись со всей серьёзностью и сосредоточенностью внимать первый урок о чакре. Цунаде старалась объяснять как можно проще и понятнее, решив, как это и полагается, начать с азов. — Слушай внимательно, Мито. Чакра — это своеобразная энергия, которая есть везде и во всём. Где-то её больше, где-то меньше, но это не так важно, у тебя ещё будет время в этом разобраться в академии. Сейчас речь пойдёт конкретно о тебе и твоём очаге. Чтобы почувствовать эту самую чакру, тебе предстоит много заниматься. Не только физически, но и духовно. Моей физической подготовкой решили заняться в тот же день. Меня особо это не обрадовало конечно, но, безусловно, мне было интересно научиться ходить по деревьям или, к примеру, по воде, как Кушина накануне, ну или как те крутые мужики на полигоне, плюющиеся огненными шарами, а ещё интереснее стало вникнуть в специальность ниндзя-врача. Но всего понемногу, как говорится. В тот день меня загнали, как спортсмена перед олимпийскими играми, который будет защищать честь страны. Отрубилась я на руках у Цунаде, несущей меня обратно в дом и укладывающей спать.***
Следующая неделя прошла максимально продуктивно. Меня гоняли, с каждым днём увеличивая нагрузку. К обычным силовым упражнениям прибавились и медитации. Также стабильно каждый день у меня были уроки по теории. Объясняли всё просто и доступно. Я даже и не заметила, как наступило семнадцатое августа — мой день рождения! Праздновали скромно, как и два раза до этого. Девочки испекли тортик, нарядили меня в новоявленное миру швейное произведение искусства Шизуне, а именно красное пышное платье по колено с вышитым по краю юбки узором. Кушина подарила вязаного медвежонка, а мама Цунаде — набор дорогих карандашей и целый альбом толстой, качественной бумаги, чтобы я не разрисовывала стены, когда она заканчивается. И сейчас, когда мы сидим за праздничным столом вчетвером, к нам, как и два года подряд до этого, зашёл мужичок с фотоаппаратом и запечатлел этот трогательным момент. Кажется, фотографироваться каждый день рождения уже становится крепкой традицией. Когда фотограф ушёл, Цунаде начала обсуждение насущного. — Итак, в сентябре я планирую вернуться в деревню, — объявила Сенджу, наливая себе алкоголя в пиалу. — Цунаде-сама! — воскликнули Кушина и Шизуне одновременно, подпрыгивая со своих мест и кидаясь к выпивающей женщине на шею, окатывая её благодарностями. — Тише, сядьте, — она отлепила их от себя, недовольно бурча и допивая расплескавшееся саке. — Кушина, ты продолжишь жить с нами. И в доме, в который мы переедем, у каждого будет своя комната. — Спасибо, Цунаде-сама! — девочки почти захлёбывались в собственном счастье, с обожанием глядя на Цунаде, пока я с аппетитом уплетала сладкое, обмазывая лицо в розовом креме. Кому что, а мне пожрать. Ну, как обычно. — Я купила запечатывающие свитки. Вещи начнём паковать за два дня. Когда всё перенесём, я свожу вас по магазинам, — продолжала Цунаде осыпать хорошими новостями почти обезумевших от невероятной удачи девочек, а я толкала в глотку уже третий кусок торта, даже не думая останавливаться. В итоге заснула я за столом, умостившись щекой в измазанную кремом тарелку, вызывая смешки со стороны старших поколений. Ну а мне-то что? Сплю где хочу, тем более устала после тренировки в течение дня, которую Цунаде не захотела отменять даже под предлогом дня рождения.