It's better to burn out than to fade away.
Лучше сгореть, чем угаснуть.
Neil Young — My My Hey Hey (Out of the Blue)
— Что? — Армина вылупила глаза на лучшего друга, сидящего напротив в не очень удобном кресле, и думала, что ей сперва сделать: прибить его быстро или долго и очень болезненно. — Ты уверен? Всё началось с позавчерашних сообщений Дерека, в которых он говорил, что у них крупные проблемы. Этот балбес — как выразилась Армина, выплёвывая проклятия в сторону оборотня — решил прогуляться и нарвался на Альфу и полицию. Пока её гиперактивный племянник и его лучший друг-оборотень ездили по всему городу, как чёртовы гонщики, пока за ними гонялась приехавшая в город Кейт, думая, что в крутой тачке рулит Дерек, а не два подростка, один из которых — парень её племянницы. — Да, — в который раз повторил Хейл, кивая головой. Он ждёт, когда терпение подруги лопнет, и она его треснет, или хуже — проклянёт его. В проклятиях лучше Армины Стилински может быть лишь Лагна Кобольд. Вспомнив про младшую сестру Кибелы, Дерек вздрогнул, с отвращением нахмурившись. Армины сжала челюсть и со злостью взмахнула кистью. В стену полетели горшки с пионами, стоящие на подоконнике. Хейл поморщился от звука бьющегося стекла. — Ты просто идиот! — сжав ладони в кулак, Мира подскочила со стула. — Это… же надо так! Я говорила тебе: «Оставайся в квартире, не выходи», — но не-е-ет, конечно же ты, чёрт возьми, всё сделаешь по-своему! Тяжело дышащая Стилински раздражённо бормотала ругательства в сторону друга, начав ходить по гостиной комнате. Сейчас двое друзей находились в квартире Армины и Питера, из которой омега сбежал позавчерашней ночью. — Успокоилась? — интересуется Дерек через пару минут, когда рыжеволосая, уже не такая сердитая, плюхается на мягкое кресло. — Да, — буркнула, надув щёки и шепча заклинание, восстанавливает разбитые горшки с пионами и вазу, которую она успела кинуть в стену, перед тем как успокоиться. — Это была ведьма? Ты уверен? — Да. — Точно-преточно? — Мира! — Вот прям на все сто процентов? — всё же решила наверняка уточнить Стилински. Хейл, закатив глаза, кивнул. «Вот же упёртая!» — Да, я уверен, что это была ведьма, — отвечает, наблюдая, как Армина озадаченно хмурится. — Если это другой клан, то всё очень-очень плохо… — С чего ты решила, что это другой клан? Это же просто ведьма, может, она странствует? — Ты сам в это веришь? — Армина с насмешкой посмотрела на друга, перекинув свои длинные рыжие волосы через плечо. Хейл поморщился. — Только не с нашей удачей, Мира, — вздыхает, проводя ладонью по коротким волосам. — Я о том же, — грустно усмехается, рассматривает свою кожанку, которая больше её в два раза, потрёпанную жизнью серую майку и чёрную юбку, узкую в талии и расширяющаяся книзу, доходящая Армине до колена. Юбки и платья редко можно встретить на Стилински и в её гардеробе. И то, если она одевается в более женственную одежду, это должны быть юбки А-силуэта или цыганские, и платья-сорочки либо, как и юбка, в А-силуэте. — Ладно, плевать на эту ведьму, сейчас главное — разобраться с Альфой и остановить попытки моего старшего брата арестовать тебя. Оборотень, согласно хмыкнув, кивнул. Лучше разобраться с одной проблемой, а уже потом с другой. Как говорила Лора: «Погнавшись за двумя зайцами, ни одного не поймаешь». — В таком случае, я откланяюсь, — хмыкнула Мира через пару минут, взглянув на экран телефона. — Мне пора бежать. Мы с Мелиссой договорились встретиться и поболтать за бокальчиком хорошего вина. — Мелисса — мама МакКолла? Стилински кивнула на вопрос, собираясь. Дерек с каменным лицом наблюдает за её манипуляциями. — Ага. А также одинокая женщина, которая даёт дельные советы и готовит вкусные оладушки!***
*На следующий день*
— Куда мы идём? — спрашивает Скотт, следуя за другом. — Увидишь! — отзывается Стайлз, не оборачиваясь, перешагивая сучки. — Нам не стоит этого делать, — от холода в воздухе виднеются дышки. — Моя мама всё ещё волнуется из-за произошедшего в школе. — Тебе повезло, что у тебя нет дома тёти-ведьмы, которую никак не проведёшь! Это вообще ни с чем не сравнить! — возмущается Стилински, он-то, как никто другой, ощутил это на своей шкуре. — Ты даже не можешь представить, как было сложно выбраться из дома незамеченным! Уж поверь мне! — Ты скажешь, что мы тут делаем? — всё же пытается вынудить информацию у друга МакКолл. — Да, — кидает Стаилз, качнув головой, — когда твоего лучшего друга бросает девушка… — Она не бросила меня! — перебивает Скотт. — Мы взяли перерыв! — «Будто это что-то меняет», — думает кареглазый подросток, посмотрев на друга-оборотня. — Ладно, — примирительно вскидывает руки Стилински, — когда девушка лучшего друга говорит, что они взяли перерыв, это означает, что мы можем напиться! — в руках саркастичного паренька появляется привлекательная бутылка со спиртным…*спустя час*
— Чувак, пойми, это всего лишь одна, одна девчонка! — заплетающимся языком говорит Стайлз. — Есть ещё много, много девчонок! Море девчонок! — В море рыбы. — Рыбы? — не понимает парень на пьяную голову. — Почему ты говоришь о рыбе? Я так говорю о девушках. Я люблю девушек. Я люблю их, — делится он. — Особенно одну. Рыжеволосую… Зеленоглазую… Метр шестьдесят… — Типа Лидии? — спрашивает очевидное Скотт. — Ага… Эй, как ты узнал, о чём я говорил? — удивляется парень, но тут же переключается. — А, а чем я говорил? — Стилински потянулся к бутылки с алкоголем, — эй, ты такой несчастный, выпей! — Я не хочу. — Ты не пьян? — интересуется с заплетающимся языком сын шерифа. — Ни капельки, — честно признается МакКол. — Может, это как-то связано с твоим больше не нужным ингалятором? Может, ты не можешь напиться, потому что ты… волк? — вопросы сыплются из рта нетрезвого парня, — А, я пьян? — Не то слово, — усмехается оборотень, насмешливо посмотрев на Стилински. — Да-а-а. Да ладно, я знаю, что тебе хреново. Это больно, я знаю, — уверенно заявляет Стайлз, — но вообще-то не знаю. Но… я знаю, что быть брошенным — это больно. Но быть одному ещё хуже, — он хмурится, понимая, какую чушь сморозил, — какая бессмысленность. Надо выпить… — Та-а-ак, — раздаётся где-то рядом. В поле зрения МакКола и Стилински появляется двое мужчин, которые сразу же тянутся к заветной бутылке. — Только гляньте на этих двух маленьких пьяных сучек. — А ну верни! — угрожающе говорит Скотт, сжав кулаки. Его взгляд буравит подошедших мужчин. Стайлз поджимает губы, даже пьяным мозгом понимая, что ничего хорошего не произойдёт. — А то что, слабак? — неизвестный мужчина, который судя по всему играет ведущую роль, отпивает алкоголь. Его друг гадко ухмыляется, языком проведя по нижней губе. — Думаю, он хочет выпить, — говорит другой с мерзким ехидством, словно главарь этого не понимает. Стайлз думает, что была бы тут тётя Армина, то она бы поставила этих мудаков на место. — Верни бутылку… — всё ещё просит Скотт, но уже стоя рядом с чужаками. Ему всё сложнее сдерживать свою агрессию. — Скотт, может пойдём? — говорит пьяный Стайлз, пытаясь разрядить обстановку и уйти невредимыми. Ну или пытается сохранить двум другим парням жизнь. — Ты привёл меня сюда, Стайлз, чтобы я напился, а ты ещё трезв, — взбешённо затыкает Стилински Скотт. — Нет, — говорит парень, тем самым надвигая угрозу на себя. — Дай. Мне. Эту. Бутылку, — по словам произносит МакКолл. — Скотт… — предостерегает всё ещё пьяный Стайлз. Главарь протягивает бутылку с алкоголем Скотту с ехидной ухмылкой. Глаза мужчины так и кричали: «Ну, давай-давай, покажи на что ты способен, сопляк!» Это привело МакКолла в бешенство. Его глаза трансформируются так же, как и руки, на пальцах которых появляются волчьи когти. Мужчины делают шаг назад. Скотт взмахнул бутылкой и кинул её в сторону. Стилински вздрогнул и ошарашенно посмотрел на друга, заплетаясь в ногах. Мужчины больше не ехидствовали и не ухмылялись. Покачав головами, они попытались быстрее скрыться. — Ладно, скажи мне, что это было только из-за разрыва, потому что завтра полнолуние, — просит Стайлз, направляясь в сторону машины. Скотт молчит и просто открывает дверь автомобиля. — Едем домой, да? — очередной бессмысленный вопрос срывается с губ Стайлза. МакКолл ничего не отвечает, безразлично смотря на друга. Сыну шерифа обидно, но он лишь вздыхает и пытается напомнить себе, что его другу плохо. «Но это не повод так к тебе относиться», — раздался внутренний голосок, но Стайлз лишь покачал головой, отгоняя горькую правду.***
— Стайлз, где ты был? — с раздражением переспросила Армина, потерев переносицу, прищуренными сонными глазами смотря на племянника. Ведьма была чертовски недовольна тем, что её разбудили в два часа ночи шумные передвижения племянника, который пару раз грохнулся. Армина еле разлепила глаза и попыталась понять, что собственно случилось. Она успела перечислить список людей, которые могли ворваться в дом её брата, и уже была готова заколдовать этого человека или не-человека, когда наткнулась на валяющегося на полу гостиной Стайлза, ругающегося на испанском. И единственным, что удивило Армину, было то, что её племянник знал столько матерных слов на другом языке. — Тётя Ри, ты знала, что пить подросткам очень вредно, ведь алкоголь очень плохо влияет на функциональность мозга, и люди говорят очень много и забывают многое, что говорят, а также… — тараторил подросток, пытаясь перевести тему, но по взгляду тёти понял, что получается хреново. — Стайлз, ты пьян? — Что? Нет! Армина фыркнула, скрестив руки на груди. Она посмотрела на племянника со смешинками в глазах, понимая, что врать ей он ни капельки не умеет. До сих пор не научился. — А ну-ка, дыхни, — поманила пальцем Стайлза, отчего тот состроил самое невинное лицо. — Давай-давай, Стилински. Меня так просто не проведёшь, не забывай, что тут кое-кто тоже был подростком. — Ты тоже Стилински, — фыркнул, попытавшись облокотиться о косяк двери, но промазал. — Ох, ёлки! Армина поморщилась, услышав звук падающего тела. — Иди проспись, Стайлз. — Оки-доки! Услышала рыжеволосая перед тем, как закрыть дверь в свою спальню. К сожалению, ведьмы становятся довольно раздражительными во время полнолуния. Мигрень и боли в животе лишь сильнее делали Армину злой и вредной. Вздохнув, она прошла в глубь комнаты. — Оки-доки, блин, — передразнила племянника, запрыгивая на кровать.***
OOES — Магия
Армина довольно улыбнулась, делая затяжку. Её рыжие волосы развевались на ветру, в лучах солнца переливаясь красным. Сигарета в её тонких пальцах тлела и, если она её не потушит, то есть вероятность получить ожог. Ведьму это не волновало. Её карий оттенок глаз начал отступать, а зелень в них начала проявляться. Ей впервые за долгое время было легко на душе. Хотя, может быть, дело в антидепрессантах и противоэпилептических препаратах, которые она выпила. Мира знала, что их лучше всего не смешивать… но если ей полегчало, значит, ничего страшного в этом нет же? Сделав последнюю затяжку, рыжеволосая бросила окурок под ноги и носком ботинка затушила искру. К чёрту экологию и ЗОЖ, о которых так любят ворковать длинногие девицы. Усмехнувшись, Армина спиной легла на крышу заброшенного здания. Было приятно вот так просто лежать и ни о чём думать. Всю свою работу она сделала, успела поговорить с братом, заехав к нему на работу с едой; также Армина смогла поговорить с Мариной Петерсон — одной ведьмы из её клана. Марина напомнила рыжеволосой о ритуале глав клана (Армина тогда протяжно вздохнула в трубку и поморщила лицо в раздражении, радуясь, что собеседница не видит этого). Ей пришлось несколько минут успокаивать взбалмошную ведьму, что ритуал будет проводиться, и Петерсон не стоит волноваться об этом. После разговора с ведьмой Армина поговорила с Дереком, который теперь тайно жил в их доме, так как полиция узнала по базе, что у Питера есть квартира, и шериф подумал, что тот может скрываться в ней. Какого же было удивление Миры, когда она вошла в квартиру, и оттуда же выпрыгнули полицеские! Ей потом долго пришлось объяснять брату, что она делала в этой квартире, и почему у неё есть ключи от неё. Благо, полицейские не придали значения её зельям и склянкам с мазями. В обед она приготовила пирог с патокой и успела поговорить со Стайлзом о матче, в котором он будет участовать. Ох, как смеялась же Армина, услышав историю про «Билински». Ведьма чувствовала гордость за племянника и прекрасно знала, что её брат тоже. Сейчас, наблюдая за закатом, Армине невольно вспомнился один стих, который ей когда-то читал Питер на этой самой крыше. Прикрыв глаза, она тихо вспоминала слова и тот самый жаркий июлский день. — Молча сижу под окошком темницы, Синее небо отсюда мне видно: В небе играют всё вольные птицы; — мелодичный женский голос нарушил тишину, опустившуюся на крышу и сумерки.— Глядя на них, мне и больно и стыдно. Нет на устах моих грешной молитвы, Нету ни песни во славу любезной: Помню я только старинные битвы, — бархатным голосом зачитывал стих Питер, искоса поглядывая на довольную пару, разлёгшуюся на его коленях. Усмехнувшись, он запустил руку в её подстриженные под каре рыжие волосы.
Судорожно вздохнув, Армина продолжила дрожащим голосом: — Меч мой тяжёлый да панцирь железный. В каменный панцирь я ныне закован, Каменный шлем мою голову давит, Щит мой от стрел и меча заколдован, Конь мой бежит, и никто им не правит.— Быстрое время — мой конь неизменный, Шлема забрало — решётка бойницы, Каменный панцирь — высокие стены, Щит мой — чугунные двери темницы.
— Мчись же быстрее, летучее время! Душно под новой бронёю мне стало! — по щеке потекли слёзы…— Смерть, как приедем, подержит мне стремя, — Слезу и сдёрну с лица я забрало, — закончил читать стих.
Армина приоткрыла один глаз и с улыбкой на губах, начала осматривать его мягкие черты лица. — Михаил Лермонтов, автор.
— Какое-то грустное стихотворение, — тихо вещала.
Питер ласково погладил её щеку, словно под гипнозом проведя большим пальцем по губе.
— Есть что-то такое… — ответил, поцеловав её в лоб.
Армина открыла глаза и повернула голову в сторону, где несколько лет назад она беззаботно проводила время с челоловеком — а точнее оборотнем, — который занял место в её жизни, её памяти, в её сердце и никак не хотел уходить. Армине кажется, что она тяжело больна им. Эта любовь убивает её, разрушает её внутренности на части, сводя с ума и оставляя смертельные раны на душе. Она всхлипнула, глотая солёные слёзы. Женское тело содрогнулось в рыданиях. Свернувшись в клубок, Армина тихо заплакала, уткнувшись в колени. Она оплакивала свою разрушающуюся жизнь, свою первую влюблённость, все свои срывы, свои не удачи. Армина плакала о своём утраченном сердце, которое осталось у того, кто парализован до конца своих дней. Стилински оплакивала себя старую, которая умерла под натиском сложной, непростой судьбы. Лёгкость, которая обволакивала тело до этого, исчезла. Армина Стилински снова ломается. Армина Стилински начала угасать, как огонёк на тлеющем окурке. Только это намного хуже. Потому что Армина Стилински живая.***
*Несколько дней спустя*
Один наблюдал, сидя на подоконнике, как его хозяйка берёт маленький котёл, ставя предмет возле каких-то трав — ворон не знал их название, несмотря на свои сорок три года, ему мало приходилось контактировать со многими ведьмами и наблюдать за их колдовством, несмотря на то, что он сам является магическим существом. — Прекрати на меня так смотреть, — буркнула Армина, разрезая корень Мандрагора, который называют ещё ведьминым цветком. Выжав весь сок цветка, рыжеволосая взяла засохшую полынь, чтобы раскрошить её и добавить в котёл.«Что ты делаешь?»
— Делаю… кое-что очень сложное… и ужасное на вкус, — поморщила лицо в отвращение, вспомнив, как пару лет назад уже пила такое зелье.«Что это за зелье?»
— У него нет точного названия, но некоторые называют его «Видящее» или «Парящие» зелье. Я называю его «Зельем Истины», — быстро протараторила, добавляя каплю своей крови в маленький котёл. Субстанция засветилась, вспыхнула аметистовым цветом, а затем приняла кроваво-красный оттенок. — Наконец-то! — зелье было готово, и Армине оставалось лишь произнести заклинание: — Ostende mihi mysteria, dilectum mihi detege desiderium, Ne me invadat hostis, vires defendat meas! — глаза накрыла белая плена, а из рук вспыхнуло синее свечение, парящие в сторону котла, укутывая его. Рыжие волосы стали ярче и вспыхнули красным цветам на корнях. Вздохнув, Армина взяла в руки маленький котелок, который вмещался в её ладонях, и отпила горькую вязкую жидкость одним глотком. — Et oculos meos ad veritatem aperi! Hercle. Quis cives necat, qui sub raptoris larva latet?! Допив до последнего глотка, Армина хрипло вздохнула и со всей силы вцепилась в угол стола. Простонав от боли в висках, ведьма продолжала бормотать: — Et oculos meos ad veritatem aperi! Hercle. Quis cives necat, qui sub raptoris larva latet?! — хрипло, сквозь зубы произносит. — ME RESPONSA, VERITATEM OSTENDAS! — голос сорвался на крик, пока окончательно не затих, а Армина не провалилась в небытие. Хрупкое тело повалилось на пол. Глаза ведьмы закатились и подрагивали, губы что-то бесшумно шептали, пока кожа с каждой секундой становилась бледнее и бледнее. Один, наблюдавший за этим, испуганно каркнул и начал парить возле ведьмы. Ворон громко стал молить о помощи, совсем не понимая, что тут происходит, и лишь сверхъестественные существа способны его расслышать. Его зов о помощи был услышан.***
Армина тихо простонала, сквозь дремоту слыша детские громкие крики, тихие перешёптывания и брюзжание, похожее на голос на учительницы из её средней школы — Грейс Эванс. Приоткрыв один глаз, Армина непонимающе уставилась на серый потолок, совсем не похожий на тот, что в её комнате. Резко присев, она раскрыла глаза и почувствовала, будто её облили холодной водой. Ей не показалось сварливое брюзжание миссис Эванс. Ведьма и вправду была в средней школе Бейкон Хиллса. Она лежала в коридоре, в её памяти всегда заполненном. Вот только сейчас тут никого не было. Армина, оглядываясь, начала вставать. Не поддаваясь панике, она откликнулась: — Тут кто-нибудь есть? — тишина. — ЭЙ! АУ! — её слова эхом затрещали по коридору.Эй! Ау! Эй! Ау! Эй! Ау!
По позвоночнику прошлась дрожь. Сглотнув, Армина тряхнула головой. «Возьми себя в руки, Стилински!» — раздался в голове строгий голос Кибелы. Облизнув потрескавшиеся губы, Армина судорожно принялась вспоминать, как она тут оказалась, и что, собственно, произошло. Но как на зло никаких воспоминаний не было в голове. Пытаясь успокоить быстро бьющиеся сердце, Армина сделала шаг вперёд. А затем ещё один, и ещё. Она неторопливо шагала по пустому коридору, невольно вспоминая все события минувших дней. В этой самой школе четырнадцать лет назад она подружилась с Дереком. Тот день Армина с другом забыть. Один мальчик, имя которого она уже не помнит, начал оскорблять её лучшую подругу — Аврору Бернар — за то, что та была полная. Стилински не могла не проучить мальчика. Конечно, она пыталась сначала решить всё мирно… пока он не назвал её «шлюхиной дочкой» и начал говорить о том, что её отец «псих, которых хотел убить свою дочь». Армина прекрасно помнит, как была зла. Её брови нахмурились, губы поджались, а на глазах вступили слёзы. Из-за ярости начали трястись руки. Ей было обидно до глубины души. Тогда был день годовщины смерти её матери. И слушать оскорбления в адрес той, кто тебя родил, было очень обидно. Армине было физически больно слушать гадости в сторону матери. Дерек тогда хотел вступиться за рыжеволосую, но хук справа Стилински был быстрее. Потом, конечно, вызвали родителей, а в случае Армины — брата, но тогда она чувствовала себя победительницей и довольной тем, что отомстила гадкому мальчику. Ступая по коридору, ведьма постаралась почувствовать хоть какую-то энергетику, но ничего не выходило. Вздохнув, Армина глянула за спину и решила зайти в первый попавшийся кабинет. — Ну и как это понимать! — воскликнула с негодованием, взмахнув руками. Как только Армина открыла дверь и вошла, место изменилось. Теперь Стилински стояла не в школьном классе, как планировалось, а в чёртовом лесу. Терпение и самообладание ведьмы со стремительной скоростью кончаются. Топнув ногой и закрыв лицо руками, Армина что есть мочи закричала. Глаза невольно окрасились белым цветом, а из руки прошло синие свечение. Убрав руки от лица, Армина с кислым физиономией начала осматриваться. Она до сих пор не чувствовала никакой энергии или магического отпечатка. — Почему я здесь? — задаёт вопрос к самой себя, судорожно пытаясь вспомнить. — Я должна найти что-то или кого-то? Выдохнув, Армина, как и ожидалось, не услышала ответа на свой вопрос. Поморщив нос, она решила действовать по той же тактике, как и в прошлый раз. Идти лишь вперёд. Стоило ей сделать шаг, как позади раздался до боли знакомый голос: — И далеко собралась? Армина услышала, что что-то с громким треском оборвалось и упало, разбившись на миллионы осколков. И, кажется, это было её сердце.***
*В то же время в больнице Бейкон Хиллс*
— Стилински то, Стилински сё… Тьфу. Противный оборотень, — раздражённо пыхтел Стайлз, заходя в больницу. На улице его ждал Хейл, сидящей в его машине. Передёрнув плечами, подросток нахмурился. В больнице было слишком тихо. Пугающе тихо. Стайлз, нахмурившись, начал вертеть головой из стороны в сторону, как попугай. Почесав затылок, он охнул, почувствовав вибрацию в заднем кармане джинс. Быстро достав телефон, Стайлз ругнулся, когда электронный аппарат чуть не выскользнуть из его рук. Сморщив недовольную гримасу, он взял трубку. — Ну что? — раздался раздражённый голос Хейла. — Ничего. Тут пусто, — ответил Стайлз, проходя к стойке регистрации. Невольно вспомнились моменты из фильмов ужасов, которые он часто смотрел по воскресеньям с Арминой, устраивая марафон страшилок. — Мамы Скотта нет. Хейл молчал, а затем протяжно вздохнул и попросил: — Найди Дженнифер, медсестру, она ухаживает за моим дядей. — Ладно, — спокойно ответил, проходя мимо палат. «10 — Джейн Адамс; 11 — Дэн Хармфильд, 12 — Лукреция Андерсон, — перечислял мысленно номера палат и имена их жителей. Дойдя до последней двери, Стайлз улыбнулся. — 13 — Питер Хейл!» Затаив дыхание, подросток вошёл в палату и замер. Он слышал в трубке прерывистое и нервное дыхание Хейла. — Дерек… его здесь нет, — нервно усмехнулся Стайлз, передёрнув плечами. Он ещё раз оглядел палату. В ней никого не было. — Чего? — возмутился Хейл. — Тут его нет. Палата пуста, а твоего дяди здесь нет, — повторил ещё раз, но уже более нервно. Не нравится ему это всё. В его голове не складывался пазл. По словам Скотта, дядя Дерека сейчас был парализован и, несмотря на то, что он оборотень, никак не мог исцелиться после пожара. Тогда как он смог исчезнуть? Только если… Сердце Стайлза застучало как бешеное, а в ушах зазвенело. — Стайлз, уноси ноги оттуда! Это Питер! ЭТО ОН АЛЬФА! — заорал в трубку Дерек, а Стайлз, со всех ног понёсся из палаты…***
*В то же мгновение у Армины*
Армина на дрожащих ногах повернулась в сторону голоса, окликнувшего её. Ком подступил к горлу, а глаза заслезились, но ни одной слезинки она не позволила пролиться. Перед ней стоял посреди леса Питер. Её Питер. С такой же задорной ухмылкой. Мерцанием в серых глазах. С таким же взглядом, направленным на неё. — Нет… — затрясла головой, сжимая руки в кулаки. Армина чувствует, как ногти впиваются в кожу. — Этого не может быть, ты… Кто ты, и зачем взял обличие того, кого я люблю?! — яростно воскликнула. Некто довольно улыбнулся, склонив голову в бок. Армину будто шибануло током. Это лицо… Так тяжело смотреть на не-Питера. — А ты быстро догадалась? — некто не решался подходить. — Кто ты, и что я здесь делаю? Не-Питер рассмеялся. — Точно, — щёлкнул пальцами, по-мальчишески засунув руки в задние карманы. — Ты же забыла. Ты выпила зелье и задала вопрос. Армина нахмурилась, а затем её осенило. Рыжеволосая девушка клала в котёл ингредиенты, иногда помешивая неготовое зелье. Позади раздалось карканье Одина, на которое она невпопад отвечала, пытаясь не сильно отвлекаться… — Зелье Истины… — тихо прошептала. Не-Питер довольно кивнул, как-то даже с облегчением. Видимо боялся, что она не поймёт. — Но… почему ты принял форму Питера, secrum*? — назвала его истинное имя ведьма. — А ты не понимаешь? — Думаешь, если бы я понимала, то не спросила тебя? — раздражённо спросила ведьма, не разделяя веселья духа. — Ну как же. Подумай мозгами ведьма. Поразмышляй, — шептал дух, обходя Армину, кружа вокруг неё. — Кто мог желать мести? На кого бы никто не подумал, ведь он парализован? Стилински яростно покачала головой, понимая к чему клонит secrum. «Не может быть такого. Нет. Точно нет!» — Не может быть такого. Я бы знала! — Ох, точно, — закатил глаза дух, всё ещё находясь в обличии молодого Питера. — Какой я глупый и ничего не понимающий дух. Алло, очнись, тупица! — помахал руками secrum, сострив недовольную гримасу. — Ты спрашивала: «Кто убивает жителей?» и «Кто прячется под обличием зверя?»! И, получив ответ, трусишь? На это жалко смотреть! — Ты лжёшь… — отрицательно качает головой, шепча. — Не может… Питер… Нет… — Не будь идиоткой, ведьма. Раскрой свои глаза и сними розовые очки! — воскликнул дух, сердито сложив руки на груди, с раздражением взглянув на дрожавшее тело рыжеволосой. — Жалкая влюблённая ведьмочка. Совсем как Мари-Луиз, — осуждающе качнул головой. — Все как один верите в свои розовые сказки, думая, что ваша «любовь» всё преодолеет. Каждый раз, наблюдая за вами, удивляюсь вашей наивности… Армина зажмурила глаза, чувствуя, как слёзы потекли по щекам. Она всхлипнула и облизнула губы. — П-почему? Дух удивился. Он хохотнул и качнул головой. — Почему? Серьёзно?! Его подожгли! Ему пришлось наблюдать за мучениями своей семьи, за тем, как они все умирают, сгорая заживо на его глазах. Он хочет мести. И он её получит. Твоего Питера Хейла больше нет. Тот влюблённый парень умер. Осталась лишь оболочка и разум, грезящий местью и убийствами. Армина закрыла лицом руками, чувствуя, как её сердце крошится на мелкие кусочки. Дрожащие ноги её не держали, и она упала на колени, захлёбываясь в своих рыданиях. — М-да. Какие же вы, ведьмы, глупые. Совершаете ошибки своих предков, влюбляясь в оборотней. Эта связь никогда не доводила до хорошо, — исчезая, ворчит дух, безжалостно смотря на рыдающую Миру. — Хватит слёзы лить. Возвращайся-ка ты домой! — взмахнул рукой, и мир Армины погрузился в темноту. Но ей уже было плевать. Армина Стилински угасла. Армина Стилински сломалась.