Другая ночь

Автор постарался изучить тему истории гипноза в России. Но если у специалистов есть уточнения и дополнения, — просьба сообщить.

«Хватит пугать нас, дети мы, что ли, И смех разбавлять слезами! Ты сказочник — значит, смеши до колик, Плакать мы можем сами…» (Из сценария спектакля «Тень», театр ПГУ, 1976 год. «Вступительная». Автор песен — поэт Валерий Ананьин.)

Пока они шли по коридору больницы, на лице Анны проступали самые разные чувства — оживление, неловкость за собственные, пусть и вынужденные «каникулы», явная готовность ринуться на помощь коллегам… На всякий случай Штольман крепче прижал к себе ее руку. — Анна Викторовна, мы здесь по важному делу, — серьезно напомнил он. Она только коротко вздохнула в ответ. И вот как уехать, и не думать, что ее могут позвать в больницу, якобы, спасать кого-то от смерти, а на деле, — заманивая в очередную ловушку? Особенно, учитывая признание Анны — «Я боюсь отказывать в помощи, чтобы снова не стать Тенью». Сможет ли Виктор Иванович уследить за дочерью? Если вспомнить многочисленные тайные отлучки барышни Мироновой из дома еще пятилетней давности? Что можно сделать — не с упрямством и глупостью, а с обостренным состраданием чуткой души? Как выясняется, быть рядом он может далеко не всегда. Как бы этого ни хотелось. Доктор Мезенцев сегодня был на приеме, но, к счастью, в данную минуту очереди в коридоре не наблюдалось. Постучавшись, Анна и Штольман вошли в кабинет. Сергей Петрович, как и всегда, не выказал никакого удивления. Спокойно заметил, посмотрев на лица явно встревоженных визитеров: — Предположу, что после происшедшего, вы слишком рано прервали отдых, дамы и господа. Я, или Александр Францевич вполне могли бы навестить вас дома… — Нет-нет, — торопливо возразила Анна, — с нами… все в порядке. Почти… Мы хотели поговорить именно с вами, Сергей Петрович. И совсем о другом. Мезенцев чуть наклонил голову, ожидая продолжения. — Скажите, доктор, — спросил Штольман, — что вы знаете о гипнозе? — Ах вот оно что… — нахмурился Мезенцев. Он вздохнул. Бесцельно прошел по кабинету, машинально выровнял папки на столе. Сыщик следил за ним очень внимательно, отмечая, что философская невозмутимость врача явно дала весьма заметную трещину. — В последние годы это явление заинтересовало многих моих коллег, — заговорил, наконец, Мезенцев, — и меня в том числе. Конечно, настоящий гипноз не имеет ничего общего с театральными представлениями шарлатанов. Но все равно, оценить его однозначно положительно лично я не могу. — Почему же? — прищурился сыщик. Сам он пока точно ничего положительного в гипнозе не видел. Множество людей, ставших преступниками и жертвами по воле одного негодяя, который возомнил себя вершителем судеб. Сумасшествие, насилие, смерть. И непонятная, страшная угроза для его Анны. Мезенцев жестом пригласил гостей присесть, и сам занял место за столом. Помолчал, словно припоминая что-то. — Четыре года назад я был на IV съезде общества русских врачей в Москве, — несколько издалека начал доктор, — тема гипнотического внушения, и его применение обсуждалась очень бурно. Особенно впечатлила всех речь молодого психиатра — Ардалиона Ардалионовича Токарского*. Как же он выразился тогда? Резко, но в чем-то справедливо… Мезенцев перевел взгляд куда-то в пространство и процитировал: — «Смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверьми храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали руками»**. Токарский утверждал, что гипноз и внушение могут эффективно воздействовать на функции нервной системы. Укреплять ее и успокаивать, не причиняя ни малейшего вреда. Если гипнотизация проведена правильно, разумеется, настоящим врачом, а не любителем дешевых представлений. — То есть, при различных неврозах гипноз может стать лекарством? — в волнении подалась вперед Анна. — Не панацеей, конечно, — мягко уточнил Мезенцев, — и только в сочетании с другими, проверенными методами. Но вы правы, именно о таком применении говорил Токарский. Кроме того, он утверждал, что и алкогольную зависимость можно будет лечить гипнозом… — Подобные опыты уже ставили за границей, и вполне успешно, — вспомнила Анна. — Насколько я знаю, у нас тоже вот-вот начнут, — кивнул Мезенцев, — но… — Но вы не разделяете общих восторгов, — заметил Штольман, — почему? Мезенцев медленно откинулся на спинку стула, глядя на сыщика с печальной самоиронией. — Никогда не думал, что буду настолько консервативен, господин Штольман. Возможно, что гипноз — это прорыв в медицине, и новые возможности помочь людям. Я не берусь его решительно осуждать. Но там, на съезде, выступал физиолог Данилевский***… Объясняя природу гипноза, он говорил о параличе воли и самостоятельности мышления, о психическом принуждении живого существа. И эта позиция мне ближе. Да, с одной стороны … Вы помните ситуацию с девочкой, Анна Викторовна, родственники которой наотрез отказывались от операции? — Да, конечно, — лицо Анны стало грустным и сосредоточенным, — но вы убедили их… — Без всякого внушения, — подчеркнул Мезенцев, — хотя, гипноз в этом случае мог бы помочь, и разрешение нам дали бы гораздо быстрее. Да, я был резок, я напугал мать, сказав о скорой смерти ребенка — и не солгал, кстати. Но выбор сделали они сами! Сами, без моего … копошения в их мозгу. Нельзя лишать человека свободной воли. Даже если ты уверен, что знаешь — как правильно. — Но ведь вы смогли вывести из транса госпожу Аникееву? — вскинул брови сыщик, не отводя от доктора острого взгляда. Мезенцев развел руками, признавая, что отступил от собственных принципов. — Увы, другого способа помочь ей я не видел. Кто-то загипнотизировал ее, и оставлять так… Было опасно. Хоть и говорят, что гипнотический сон переходит потом в обыкновенный, но лучше не рисковать. Я, правда, и сам не ожидал, что у меня столь легко получится. Я присутствовал на опытах введения в гипнотическое состояние животных. Им обычно достаточно взгляда, который пугает, и затормаживает. А вот для человека, как мыслящего существа, сильным раздражителем может стать слово. Оно помогает и погрузить в сон, и разбудить. Я постарался перехватить взгляд госпожи Аникеевой, а потом велел ей проснуться. — Вы сможете сделать это еще раз? — спросил Штольман, — у нас есть подозрения, что произошла попытка загипнотизировать дочь прокурора Вернера. В полной мере это не удалось, и сам гипнотизер, скорее всего, погиб, но девочка явно несвободна сейчас от… чужой воли. А если учесть, что она тяжело переживает смерть отца… Анна с мольбой посмотрела на Мезенцева: — Пожалуйста, Сергей Петрович! — Мдаа… — пробормотал тот, — вот вам и чудесное лекарство… Разумеется, я постараюсь помочь ребенку. Но ничего не могу обещать. — Мы будем присутствовать при этом, — сразу объявил сыщик, — и еще. Хорошо бы узнать у девочки, при каких обстоятельствах ей сделали внушение. Мезенцев понимающе усмехнулся: — Доверяй, но проверяй, да, господин Штольман? Вы правы. Что же, утренний прием окочен, и я могу пойти с вами прямо сейчас. Только предупрежу Александра Францевича… *** Выслушав по дороге к дому Вернеров подробности, Мезенцев согласился с тем, что поведение Зои вполне можно объяснить на не снятым до конца гипнотическим внушением. Философское спокойствие доктора спасовало перед циничной попыткой использовать ребенка в роли убийцы отца. Сергей Петрович хмурился, сердито дергал головой, и бормотал что-то трудноразличимое, но явно недружелюбное. В глазах Анны отражались понимание и сочувствие. Штольман был непроницаем, а думал над тем, насколько искренней является реакция Мезенцева. В любом случае, в присутствии судебного следователя, который не поддается гипнозу, доктор не должен навредить Зое. Ольга Матвеевна проводила их в комнату дочери, но сама наотрез отказалась уходить. — Я прекрасно умею держать себя в руках, — сказала она, — не буду охать, и не упаду в обморок. Но я должна видеть и знать, что происходит с моим ребенком! Мезенцев только плечами пожал, сказав, что ему количество присутствующих безразлично. Штольман тоже не стал возражать. В конце концов, при матери Зоя будет спокойнее, а врач — осторожнее. Сначала к девочке, по-прежнему бледной и усталой, подсела Анна. — Зоя, это доктор — Сергей Петрович Мезенцев. Он постарается сделать так, чтобы голос в голове тебя больше не мучил. Поэтому слушай его, и ничего не бойся. Мы будем рядом с тобой. Девочка серьезно посмотрела на Мезенцева. Затем опять перевела взгляд на Анну. Слабо кивнула. — Хорошо… — прошептала она. Анна встала и отошла к Штольману. Они оба замерли плечом к плечу у окна, так чтобы хорошо видеть происходящее. Ольга Матвеевна опустилась на стул около дверей. Доктор Мезенцев сел на край постели, и заглянул пациентке в глаза. — Зоя, ты в полной безопасности, — заговорил он, очень медленно и спокойно, — тебе удобно и хорошо. Слушай меня, расслабься, ни о чем не думай. Сделай глубокий вдох и медленный выдох… А теперь посмотри внимательно на мой лоб. Сосредоточься… Анне против воли самой захотелось выполнить указания Мезенцева. По телу разлилось ощущение небывалого покоя, улеглись тревожные мысли в голове… — Твои веки тяжелеют, — продолжал Мезенцев, — тебе очень хочется спать… Не сопротивляйся. Закрой глаза… Анна резко, до крови прикусила губу, и одновременно сжала кулак, впившись в ладонь ногтями. Боковым зрением Штольман ухитрился заметить ее состояние, и крепко взял за руку. Анна благодарно кивнула. Странный туман рассеялся, мысли опять обрели четкость. Зоя же послушно опустила веки, задышала ровно и глубоко. — Ты слышишь чужой голос, — опять заговорил Мезенцев, — что он велит тебе сделать? — Я должна взять полено, — ответила девочка, — спрятать под одеждой. Отнести его в папин кабинет. Положить в дровницу… И уйти. — Ты сделала это? — Нет… Зоя сдвинула брови, не отрывая глаз, судорожно дернулась. — Ты спишь, — напомнил ей Мезенцев, — все хорошо. Все спокойно. Почему ты не взяла полено? — «Будет красиво гореть. Последний раз в его жизни…» — повторила девочка чьи-то слова, — я не хочу. Это папин кабинет… По ее лицу словно бы пробежала рябь. Мезенцев наклонился чуть ниже, не сводя с девочки напряженного взгляда. — Кто говорит с тобой, Зоя? Как выглядит этот человек? — спросил доктор. — Я не знаю, — ее голос казался лишенным всех эмоций, отчего было еще страшнее, — я не вижу его. — Хорошо, — согласился Мезенцев, — а что ты видишь? — ПОлки… — ответила девочки, — пОлки… Высоко-высоко… Она сморщилась. Из-под ресниц по щеке покатилась слеза. Мезенцев предупреждающе взмахнул рукой, опасаясь реакции присутствующих. — Все, — тихо сказал он, не то сам себе, не то Зое, — сейчас я досчитаю до десяти, ты проснешься, откроешь глаза, и никогда не будешь больше слышать этот голос, и то, что он тебе приказывает. Повтори. — Сейчас вы досчитаете до десяти, я проснусь, и не буду больше слышать этот голос… Мезенцев медленно начал отсчет. На слове «десять» Зоя распахнула глаза. *** — Ну что же, — Анна медленно спустилась с крыльца Вернеров, держась за руку сыщика, — будем надеяться, что Зою удалось избавить от этого … Голоса. Все-таки у Сергея Петровича явно есть способности к гипнозу. Как странно, что он сам при этом считает внушение опасным и ненужным. — Если он говорил правду, — заметил Штольман. Мезенцев ушел сразу после проведенного лечения, напомнив, что его еще ждут в больнице. А вот сыщику и барышне Мироновой пришлось задержаться. Анна проследила за тем, чтобы Зоя заснула — теперь уже по-настоящему, выслушала Ольгу Матвеевну, которая, конечно, старалась быть сдержанной, но все последние события явно слишком сильно выбили ее из колеи. Сыщик попытался выяснить, где и как Зоя могла стать жертвой неведомого гипнотизера. Но увы, — в гимназию, а также на прогулки девочка ходила сама, без сопровождения горничной, и в эти отрезки времени ее легко было заманить в ловушку. «Полки…. Высоко». Магазин. Книжный? Госпожа Аникеева снова так и просится на главную роль, но доказательства опять зыбкие и более чем косвенные. — Вы все-таки думаете, что Сергей Петрович на самом деле… — Анна крепче берет его за локоть, заглядывает в лицо. Конечно, она устала от необходимости подозревать всех. Но утешить ее пока что нечем. В их случае осторожность вообще не может быть излишней. — Как бы то ни было, с Зои он это наваждение снял, — отвечает Штольман, — но что за этим скрывается — желание помочь, или необходимость замести следы, мы пока не знаем. Поэтому полностью доверять не имеем права. — Сколько же всего свалилось на Вернеров! — вздыхает Анна, — если бы можно было еще хоть что-то для них сделать… Она вдруг останавливается, вынуждая и его замереть. Какое-то время ее лицо сохраняет крайне серьезное выражение, а потом на губах появляется светлая, и даже немного озорная улыбка. Штольман вопросительно поднимает бровь. — Яков Платонович, а вот тут опять можете помочь только вы, — говорит Анна, и легко касается ладонью воротника его пальто, — Зое очень нужен теплый, добрый, умный котенок. А это ведь вы умеете таких находить! В ответ на подобное заявление только и остается, что рассмеяться, и обнять эту невозможную женщину, которая убеждена, что ему, Штольману, подвластно прямо-таки все на свете. — Вот уж не знал, Анна Викторовна, что я еще и специалист по котятам! — Зато котята это знают, — щекотно фыркают ему куда-то в щеку. … И не поспоришь. ____________________________________ *Токарский Ардалион Ардалионович (1859–1901) — российский психиатр, один из основоположников экспериментальной психологии в России. **Цитата из доклада А. А. Токарского «О терапевтическом применении гипнотизма», сделанного в 1891-м году, на IV съезде общества русских врачей. Липецкий Л. М. «Внушение и мы». — М.: Знание, — 1983 год. https://pedlib.ru/Books/4/0488/4_0488-22.shtml *** Данилевский Яков Васильевич (1852 — 1939) — российский и советский физиолог, директор Харьковского женского медицинского института, основатель и директор Органотерапевтического института. Академик АН УССР, заслуженный деятель науки УССР, заслуженный профессор УССР. «Данилевский, говоря о природе гипноза у человека, сводит ее к параличу воли и самостоятельного мышления, а причиной, вызывающей гипноз, считает психическое принуждение. Точно так же он объясняет параличом воли и гипноз у животных, а причиной паралича он считает насилие, только уже не психическое, а физическое. Все остальные симптомы гипноза — снижение чувствительности, отсутствие произвольных движений и т. п., — по его мнению, лишь следствия паралича воли…» «История гипноза». Физиолог и врач исследуют гипноз. https://bibliotekar.ru/4-1-22-gipnoz/15.htm Продолжение следует.