Другая ночь

«Ах, вы хотите, чтоб я наступила?.. Пожалуйста. Людям искусства, нам свист из партера — приказ… Только уж в жизни потом, извините, не жалуйтесь, Что наступаю — на вас!» (Из сценария спектакля «Тень», театр ПГУ, 1976 год. «Ах, зачем я не лужайка!». Песня Юлии Джули. Автор песен — поэт Валерий Ананьин)

Поезд снова ехал сквозь ночь, на сей раз — ясную и морозную. Днем Анна и сыщик еще успели поспорить, кто кого будет провожать. Она ли его — до вагона, или Штольман ее — до гостиной в доме Мироновых. К счастью, победил последний вариант. Правда, поспособствовали ему не самые приятные обстоятельства. … — Аня, Мезенцев даже не смотрел на вас — а вы уже начали поддаваться гипнозу, — сердито напомнил Штольман, — который был направлен на другого человека! Поэтому вам лучше лишний раз вообще никуда не ходить. Даже в сопровождении! Тем более, пока я отсутствую. — Мы можем проводить вас вместе с папой, — предложила Анна, — или с Антоном Андреевичем… — Нет. Они уже входили в дом, и Анна явно намеревалась высказать еще какие-то доводы, но замерла вдруг в передней, глядя на дверь широко распахнутыми глазами. Неожиданный сквозняк тронул волосы, выбившиеся из-под шали, и словно унес все краски с лица. Штольман быстро встал у нее за спиной, и успел обнять прежде, чем Анна пошатнулась. — Опять… они, — прошептала девушка. — Кто? — Женщина. И мальчик, — напряженным голосом перечислила Анна, — и Раймонда, которая говорит… Как в том деле фотографа Тимофеева — «Не верь. Другая». Глубоко вздохнула, повернулась к нему, прислонилась к плечу. Огорченно призналась: — Я не знаю, что они имеют ввиду! У жены Тимофеева был двойник, но при чем тут еще одна дама и ее сын? А она все время повторяет, что это ее сын! Он провел рукой по мягким завиткам, сдвигая на затылок шаль. — Давайте-ка пройдем в комнату, и вы еще раз опишите, что именно видели, — сказал Штольман. … Итак, женщина, которая напоминает сыну — «Помни, что ты мой!». Видения Анны подтверждали его собственные сомнения и подозрения. Изящная миниатюрная дама с темными волосами и мальчик лет семи-восьми… Очень уж этот семейный портрет напоминал другую, печально знакомую пару — бывшую фрейлину и Володю. Но если как следует рассмотреть ребенка Анна так и не сумела, то уж Нежинскую узнала бы наверняка. Однако испуганная мать из видений Ниной явно не была… Мать не была Ниной… Или не так — Нина не была матерью? Мысли о том, что в истории Володи слишком много странностей и белых пятен не давали сыщику покоя уже очень давно. Сразу после победы над Двойником он сказал Анне, что Нежинская, и представленная ею картина материнства никак не вяжутся друг с другом. И чем больше Штольман узнавал о мальчике, тем меньше доверял сентиментальным рассказам Нины. Сперва он склонялся к варианту, что сын был покинут Нежинской очень давно, и ни малейшего беспокойства за ребенка все эти годы она не ощущала. Если вовсе о Володе помнила. Но там, в тюрьме, стремясь разжалобить бывшего любовника, Нина выложила эту сомнительную карту. Перед которой Двойник признал свое поражение. Не мальчику была нужна эта нелепая свадьба. Ребенок понадобился, чтобы женить Штольмана. Если Нежинская знала, что что перед ней Тень, которая умом и честью руководствоваться не умеет в принципе… Тогда приманка была выбрана успешно. Поверхностные эмоции Двойника, его сиюминутное стремление поступить «красиво», отсутствие четких знаний о законах, как юридических, так и моральных — все это сыграло на руку Нине и тому, кто ею руководил. Кто-то ведь организовал появление Володи Нежинского в Доме Воспитания. Мальчик оказался там меньше чем за год до освобождения Штольмана. Значит, сцену готовили для сыщика, как единственного зрителя, и главного актера одновременно. Почему не заранее? Не сразу после состоявшегося венчания? Не считали нужным, поскольку было неизвестно, выживет ли заключенный, и понадобится ли реально существующий Володя? Он мог быть сыном Нины, давным-давно отданным в приемную семью. Но такая декорация для задуманного спектакля не годилась, мальчика хотели явить неимущим и одиноким сиротой. Поэтому ему состряпали новые документы, в которых указали фамилию фрейлины, а о прежних опекунах велели забыть. И боится Володя не за Нину, которую, возможно, никогда и не видел, а за тех, кто заботился о нем по-настоящему все эти годы. В таком случае искренность его переживаний легко объясняется. Но дУхи из последних видений Анны все время говорят о подмене. Как в деле фотографа и двух его жен. Если соотнести астральные предупреждения с тем, что происходит, получается, что все намного циничнее. Володю забрали даже не из приемной, а из родной семьи, подкупив и напугав так, чтобы заставить хорошенько исполнять роль в течении нескольких месяцев. Или же лет? Мальчика, судя по всему, подбирали так, чтобы он выглядел похожим на Нину. Темноглазый, невысокий и тонкокостный, Володя производил нужное впечатление. Если к Анне является его настоящая мать, то ее описание вполне подойдет Нежинской. Тот же типаж. Только эта женщина очень любила своего сына. И он ее — тоже. Почему она согласилась на разлуку с ним? Попала в настолько безвыходное положение? Или же ее самой уже, скорее всего, к тому времени не было в живых. Ведь к Анне приходит ее дух… Вернее, дух приводит загадочная Раймонда, пытаясь убедить даму все рассказать медиуму. Но женщина боится, что правда сделает положение сына еще хуже. Что те, кто затеял всю эту карусель, отомстят мальчику. А вот кого же в таком случае оберегает Володя? Получается, у него все-таки остались родные, благополучию которых и угрожает манипулятор. Дух женщины не доверяет Анне. Володя не доверяет сыщику. Их обоих прекрасно можно понять, но как же это некстати! Возможно, Данилину удалось завоевать дружбу мальчика, и хоть что-то выяснить. Давить на ребенка, и загонять его в угол еще и со своей стороны очень бы не хотелось. А Нине верить нельзя ни в чем. Впрочем, так было всегда, удивление вызвали скорее ее попытки казаться искренней. Обычно за ними скрывались новые расчеты и манипуляции. Если бы не нынешнее состояние Нежинской, уж с ней-то он мог бы поговорить так, чтобы добиться правды. Почему в этом деле столько сумасшедших? Нина, Скрябин, Клюев… Может быть, именно чертов гипноз расшатывает разум, особенно, если человек внушаем, или попросту слаб? И далеко не всегда совпадают подобные качества. Анна легко поддается гипнозу, но разве можно назвать ее слабой? Нет, таковой барышня на колесиках никогда не была! Даже в самом начале их знакомства. Но влияние Магистра и ее довело однажды почти до сумасшествия. Однако вернувшись к себе, она стала еще более взрослой и сильной. Как и ныне, в одиночку одолев собственную Тень. И все-таки, пока с Анны достаточно и своих, и чужих несчастий. Штольман не стал озвучивать подозрения, которые касались Нины, Володи, и напуганного духа неизвестной дамы. Анна особенно остро реагировала на страдания детей, втянутых в жесткие игры. А сегодня пример подобной низости и так был перед глазами — в лице Зои Вернер. Появление духа встревожило и озадачило Анну, но не настолько, чтобы она оставила идею лично проводить Штольмана на вечерний поезд. Но тут его, можно сказать «выручила» пластинка, найденная в доме Клюева, которую сыщик сегодня захватил из полицейского участка. Третье просушивание дало наконец-то ожидаемый результат. Зазвучавшая музыка — ритмичная, резковатая, показалась Штольману странной, но не раздражающей. А вот Пушкин, сидевший на диване, выгнулся, и сердито зашипел. Анна вздрогнула, и схватила за руку сыщика, отвернувшись от граммофона. Штольман привлек ее к себе, чувствуя, как девушка напряглась и заледенела. Она вздохнула благодарно, и тихо произнесла: — Это та самая мелодия. Я узнала. Только голоса, который велел мне слушаться, больше нет. Штольман молча кивнул. Пока не слишком ясно, как это работает. Возможно, музыка настраивает человека должным образом. Как это? Расширяет сознание, а дальше уже в ход идет сам внушение, но сделанное каким-то иным способом. Через некую фразу? Взгляд? Прикосновение? В тот вечер, когда Анна впервые услышала эту мелодию, с ней рядом были Полина и Клюев. Мог ли Клюев, сам того не желая, стать «курьером» для передачи необходимого сигнала? Или он снова стал лишь прикрытием, а режиссером спектакля была госпожа Аникеева? Мало, слишком мало он знает о гипнозе! Хотя, судя по рассказу Мезнцева, даже врачи не слишком понимают законы этого явления. Версий множество, но какая из них ближе к правде? И все-таки, нужно будет выяснить, каким образом можно что-то внушить человеку. А главное — как от этого защититься. Да, Анна нашла возможность противостоять гипнозу, — с помощью хороших воспоминаний. Или вот как сегодня у постели Зои — причинив себе резкую боль, чтобы не дать сознанию соскользнуть в сон. Но оба способа годятся только для тех случаев, когда человек понимает, что происходит нечто странное, и нужно защищаться. В случае с пластинкой Анна не сумела разделить правду и внушенную ей ложь. А дальше повторяющаяся музыка только закрепила эффект. Хотя, даже в таком состоянии она смогла написать письмо матери — потому что не считала возможным исчезнуть, ничего не объяснив. Вырвалась из капкана перед алтарем, осознав, что рядом не тот человек, которому она верит. Даже маленькая Зоя сказала свое «нет», когда поняла, что внушаемое ей действие погубит отца. Значит, от гипноза может защитить совесть. Любовь. Долг. Человек не совершит того, что считает дурным и неправильным. Но сам пострадать может ничуть не меньше. Зоя не стала убийцей. Но в сознании девочки остался невыполненный приказ, который медленно, но верно сводил ее с ума. Не от подобных ли внушений так быстро растерял последние следы нормальности Клюев? Не отпуская Анну, Штольман остановил вращение диска — музыка закончилась. Пушкин, успевший занять боевую позицию возле столика, сердито мяукнул — мол, давно пора. — И что теперь, Яков Платонович? — Анна приседает, и гладит котенка, однако смотрит при этом на сыщика. — Все то же, Анна Викторовна, — отвечает он, — вы никуда не ходите одна. Чтобы ни случилось, и кто бы не позвал вас на помощь. А пока меня не будет в городе, вам лучше и вовсе не покидать дом. И ни в коем случае не встречаться с госпожой Аникеевой! Анна, взяв Пушкина на руки, выпрямляется. Смотрит с тревогой. — Но ведь мы договорились делать вид, будто верим в то, что Крутиным был Клюев, — говорит она, — изображать, что ничего больше не боимся — ведь дело полностью раскрыто! — Да, — соглашается Штольман, еще не понимая, что имеется ввиду. — Если бы это было в самом деле так, я бы не шарахалась от Полины, — горько признается Анна, зябко передернув плечами, и крепче прижав к себе котенка, — да, я сама не очень хочу с ней дружить, даже если она ни в чем не виновата. Но я бы обязательно пошла к ней узнать о самочувствии. Ведь Полина тоже подверглась гипнозу. И если она придет сюда сама, первой — будет очень странно, если я не захочу встречаться с женщиной, которая пыталась предупредить о Клюеве. Пусть и не успела вовремя. Он на секунду сжал зубы. Анна права. Но никакая, самая достоверная игра не должна совершаться ценой безопасности! А если прятаться и обороняться по-прежнему, противник легко раскроет обман. — За Полиной все равно нужно будет установить слежку, — глухо говорит Штольман, — она — главная подозреваемая сейчас. Вам же придется сказаться больной. Взрыв и прочие события тяжело сказались на нервах, а здоровой вы себя возомнили слишком рано. Вышли сегодня навестить коллег и пациентов — и вот результат. — Лежу в лихорадке, и никого не могу принять? — Анна склоняет голову набок, и даже слегка улыбается. — Именно, — серьезно соглашается он, — как вернулись домой, так и слегли. И почти сразу снова хватает ее в охапку, и продолжает уже совсем другим тоном: — Только не вздумайте разболеться на самом деле! — Обещаю, — Анна смотрит на него с грустной укоризной, — это вы придумали, чтобы меня к поезду не пустить? — Видите, какое удачное алиби получается! — и не думает смущаться Штольман. — Мяя! — напоминает о себе попавший в двойные объятия Пушкин. … Чай в стакане давно остыл. В окно поезда сердито и смотрит едко-желтая луна. Сыщик раздраженно прикрывает глаза. Однажды во время такой поездки ему привиделся долгий путь к раю — по опасной горной дороге. С Анной, которую нужно было уберечь от холода и колючего снега. Интересно, что-то пригрезится сейчас? …Тепло. Синее небо, яркое, невероятно щедрое солнце. Кто-то заливисто хохочет у него на руках, летящие мягкие кудряшки касаются щеки. Он подбрасывает это создание вверх — совсем невысоко, и очень осторожно. Тут же ловит, но успевает ощутить невероятную волну восторга и пришедшей в ответ нежности. Его обнимают, обхватив маленькими руками за шею, шепчут что-то, смешное и не слишком разборчивое. Но ему все понятно. Кто-то улетел прямо к солнцу, вернулся, и хочет теперь походить своими ногами. Значит, надо опустить эту птицу на землю. И придержать на первых порах…* __________________________________ *См. драббл Надежды Дегтяревой (Elpis_N) «Встреча в Бретани, или Выбор». Продолжение следует.