Мы не одни

Дана просидела рядом с Дарси весь оставшийся день, стараясь побороть одиночество, рухнувшее на нее вместе с этой новостью. Все они надеялись на то, что Пенс рано или поздно вернется. Эта бойкая белокурая девушка с сияющей улыбкой, казалось, могла горы свернуть. Никто даже и не понял, как она пропала. Просто испарилась во время очередного обхода территории за пределами лагеря. Кажется, тогда они вместе с Аароном шли на север, а после он вернулся уже один с закономерным вопросом «Остин вернулась?». Пенелопа всегда говорила возвращаться в лагерь, если пути разошлись. И она приходила следом каждый раз, кроме этого. Дарси уснула нескоро, свернувшись калачиком на своей кровати и укрывшись ярким пледом бирюзового цвета. Он обволакивал воспоминаниями, которые скоро потеряют свою резкость и начнут растворяться во времени. Дана оставалась рядом, прислушиваясь к сиплому дыханию девушки на случай, если та проснется. Пару раз пришлось отбиваться от Зака, который намеревался увести ее домой. Она не хотела с ним даже разговаривать. Оушен прекрасно знал о произошедшем, но даже не обмолвился словом. На душе по-прежнему сияла кромешная пустота. Шепард не могла заставить себя проронить хоть одну слезинку. Глаза оставались сухими, только дрожь в теле все никак не хотела исчезать. Выпив немного остывшего ягодного чая, девушка даже не поморщилась от кислоты вкуса. Отставив кружечку в сторону, девушка присела на кровать, где ворочалась Дарси. Та что-то бормотала себе под нос, цепляясь за края потрепанного пледа. Им всем нужно было пережить и это тоже. В тишине перебирая светлые локоны уснувшей подруги, Дана неотрывно смотрела в покрытое пылью окно. Чуть в стороне виднелось будто бы зарево – яркий свет в темноте ночи. Единственный костер, к которому Шепард так и не смогла подойти. Говорят, что после своей смерти художник расписывает небо самым прекрасным закатом. А когда уходит светлый человек - на небе сияет самое яркое солнце. Пенелопа не была художницей. В день похорон светило самое яркое солнце. Ее тело горело ночью, пока большая часть жителей Джексона тихо спали. Для многих это было трагедией. Люди еще не разучились чувствовать, кто бы что не говорил. Все началось с самого утра. Группа из нескольких людей, включавших Дарси, Дану, Зака, Аарона, Рика и Клэр, шли к окраине их маленького городка, храня молчание. Похороны. Церемония прощания, которая по-прежнему имела значения для тех, кто был близок с усопшим. Сначала люди об этом позабыли, сжигая тела умерших, словно инквизиторы ведьм, для предотвращения заразы. Сначала были кучи разлагающейся плоти. Эти костры горели день и ночь, пока последний мертвец не превращался в груду пепла и костей. Обезображенные болезнью или орудием лица, пустые, впалые глаза, оторванные конечности… картины, от которых холод пробивал тело. Но потом люди стали ближе. Больше не было безликих незнакомцев, все вдруг стали людьми со своей историей, именем. Игнорировать это было сложно. Когда они обосновались на этой территории, люди продолжали умирать. По глупости или спасая остальных. Некоторые тела так и сгорели за пределами лагеря. Но те, кто оставался в стенах Джексона, уходили также. Долгое время не было никаких прощаний, только мертвые, завёрнутые в пакеты или ненужные тряпки.  Иногда приходилось идти на крайние меры, порой, без выявления причин. Достаточно того, что человек был укушен, но умерщвление всегда было гуманным и безболезненным. Никто не верил в иммунитет или чудесное исцеление, от страшного вируса. Тела никогда не лежали слишком долго. Дана встала чуть поодаль и сощурила глаза от яркого света. Перед ними стояло множество крестов с именами, написанными красками. Сентиментальное место. Так называл его Ричард Маршалл, хоть сам нередко приходил сюда, чтобы навестить своего друга – Питера. Какое-то время он помогал Рику в ведении дел в Джексоне, пока Клэр была на сносях. А после его постигла печальная участь. Дана хорошо помнила этого веселого мужчину, который любил над всеми подшучивать и выпивать по своим выходным. Тем не менее, это никак не отражалось на его работе до одного дня. Вирус попал в кровь через укус, когда тот пытался спасти новенькую. Не дожидаясь потери разума, он вскрыл себе вены. К несчастью, эта жертва была напрасной: девушка не прожила долго и предпочла пойти за ним. Их могилы были одними из первых на этой земле. Девушка отвела взгляд от немного покосившейся крестовины и посмотрела на Аарона и Зака, которые держали в своих руках плотную ткань. В ней было то, что осталось от Остин: кости и немного сизого пепла. В горле появилась горечь. Сделав пару шагов к Дарси, она положила ладонь на ее подрагивающее плечо, пока останки скидывали в подготовленную яму, у которой еще не было никаких опознавательных знаков. Рик стоял чуть в стороне, наблюдая за происходящем. Дана знала: здесь он не пробудет долго. Он пришел лишь молча проводить ее в последний путь, как делал всякий раз, когда здесь появлялась новая могила. Здесь не было чужаков. Только те, о ком знали, кого помнили. У некоторых крестов до сих пор лежали жухлые цветы и грязные игрушки. Мужчины сбросили останки в яму и засыпали ее влажной землей, под всхлипы Дарси, которая трясущимися руками сжимала небольшой браслетик, сплетенный из разноцветных бусин и ниток мулине. Ричард подцепил крест из деревянных досок и вбил его в землю рядом с только что засыпанной ямой. На нем красками, не очень аккуратно было написано «Пенелопа Л. Остин». Без дат и красивых цитат. Только имя и то, что оно в себе несло. Девушка опустила голову, вслушиваясь в потоки ветра и шум царящей за спиной жизни. Мужчины по очереди обняли Дарси, что-то прошептав на ухо. Никто не собирался говорить громких речей, переживая все в себе. Ричард и Зак почти сразу ушли, чтобы вернуться к своим обязанностям в лагере. Дана посмотрела на последнего, Аарона, который не сразу подошел к трясущейся блондинке. Он выглядел скверно. Бледная кожа стала еще бледнее, под глазами появились темные круги. Отросшие черные волосы касались плеч и слегка растрепались от ветра. Черные глаза. В своих руках он сжимал букетик из опавших желтых листьев. Мужчина положил букетик на влажную землю и после этого слегка сжал ее плечи длинными пальцами, шепча извинения.  Девушка отвернулась и поравнялась с Дарси, глядя на то, как ветер играл с волосами. Красные, припухшие от слез глаза будто ее не замечали. – Она была еще такой юной… – всхлипнула она, вытирая дрожащими пальцами влагу со своих щек. – Такой юной… Что мы теперь будем без нее делать?.. Как нам жить без нее?.. Все это до сих пор казалось каким-то ненастоящим. Даже видя останки, Дана не могла заставить себя поверить в реальность происходящего, сжимая ладони в кулаки, отчего на коже оставались розовые лунки. Дарси сделала неуверенный шаг вперед и повесила браслет на деревянный крест. Слишком яркая деталь во всей этой серости резала глаза. – Мне побыть с тобой?.. – негромко спросила Дана, чувствуя, как от слов начинает першить горло. Дарси отрицательно качнула головой и присела рядом с могилой, скрывая от окружающего мира саму себя в объятиях. Шепард сделала пару шагов назад и провела ладонями по щекам. Все еще сухо. Поправив куртку, она пошла вдоль крестов, стараясь шагать беззвучно. Куртка все еще пропускала достаточно холода, но сейчас это было такой мелочью. Девушка не могла распознать свои мысли. Слишком много метаний, за которые никак не удавалось зацепиться. Мысленно она возвращалась к разговору Клэр и Ричарда, которые обсуждали проблемы с Сидами. И Остин могла бы стать одной из этих самых проблем. Выходит, они тоже знали о произошедшем, но никто даже не удосужился сказать ей об этом. Пенелопа была ее подругой, пожалуй, одной из самых близких здесь… Оттого отсутствие эмоций давалось тяжелее, чем истерика. Блуждая в своих мыслях, она не сразу заметила шаги рядом с собой. Кажется, это становится привычкой. Очень плохой привычкой в нынешнее время, когда любое неосторожное движение может привести к месту среди крестов. Девушка вздрогнула, замечая идущего рядом с ней Аарона. Он не остался с Дарси, видимо, решив дать ей время. И себе. Многие догадывались о том, что Аарон чувствует по отношению к Пенелопе, и никто даже не пытался торопить. Однако, теперь было поздно, и эта безысходность во взгляде черных глаз резала душу. От него веяло чем-то приторно сладким, даже вяжущем, но запах был не такой сильный и практически перебивался запахом костра. Похоже, он участвовал в сожжении и до сих пор не спал. – Опоздал, – коротко отозвался мужчина, бросая быстрый взгляд себе за спину. – Немного… – выдохнула Дана, поежившись от начала разговора. Раньше они могли легко сцепиться языками, но сейчас тяжесть потери давила на них обоих. Арчибальд достал из своей потрепанной куртки мятую пачку сигарет. Она давно не видела его курящим. Аарон всеми силами старался бросить эту зависимость, но сейчас сорвался. Подрагивающие, покрытых сажей пальцы вытащили чуть надломанную сигарету. Девушка наблюдала за тем, как немного табака выпало на землю, пытаясь понять ход его мыслей, но ничего не вышло.   – Много, – произнес мужчина, ловким движение руки зажигая спичку о коробок, - и теперь я понимаю тебя.  – Мне бы очень хотелось, чтобы не понимал. Никто из нас не мог знать, что это произойдет. – Рано или поздно… Девушка кивнула. Ей не нужно было дослушивать фразу, чтобы понять, что Аарон имеет ввиду. Затяжка, и запах сигарет стал сильнее с окутавшим их дымом. Это перебивало запах Блажи. Эта трава стала инструментом местных религиозных сектантов и действовала, как наркотик. Стоит перебрать с ней, и человек теряет разум. Превращается в пустую оболочку, готовую отдать свою жизнь за идеи местных психопатов. Головная боль и легкие галлюцинации – это самое меньшее, что может грозить от этой «травки».  Дана переминалась с ноги на ногу, отводя взгляд в сторону крестов и остановилась на двух стоящих рядом. На них было красным написана фамилия «Шепард». Ей бы хотелось, чтобы все это было неправдой, жутким сном. Признаться, подобные мысли посещают ее все то время, с того дня, как весь мир перевернулся. – Они прибили бы нас за это, – невесело усмехнулась Шепард, нервно приподнимая плечи. – За эти мысли, которые приходят в наши головы сейчас. – Тебе повезло. У тебя еще есть шанс, – словно не слыша ее неумелой шутки, мужчина опустил на нее свой взгляд. Сигарета продолжила тлеть в его пальцах. – Не совсем понимаю, о чем ты говоришь, – медленно пробормотала Дана, глядя на него снизу-вверх. – Тебе стоит его навестить. Не нужно беспокоиться о нас. Возможно, тебе так… Станет легче, Дана… – Моя работа – беспокоиться обо всех, – сдавленно ухмыльнулась девушка и нервно провела ладонью по лицу, смахивая фантомные слезы. – Но ты прав… Совсем скоро утренний обход, и… Никто не отменял наши обязанности. Возможно, на время меня переведут только в больницу или куда-нибудь еще… – Дана слегка поджала губы, вбирая воздух в легкие. – Ты… Сможешь присмотреть за Дарси? Ей сейчас лучше не быть одной…   – Она винит меня в произошедшем, – негромко произнес мужчина, поднося сигарету к губам. – Если бы я остановил ее тогда, она была бы с нами. Ходила бы тут и забавно злилась из-за того, что снова упустила возможность покачаться на качелях… Никто не накажет меня сильнее, чем я сам. В темных глазах блеснула влага, но мужчина стер ее тыльной стороной ладони. Если бы также просто можно было бы стереть боль в сердце. Дана потрепала его по плечу, не в силах что-либо сказать. Признаться, в первые пару часов, она думала точно также. Винила Аарона в том, что он позволил ей скрыться из вида, позволил попасть в лапы этим фанатикам… К счастью, Шепард не пришлось смотреть на тело подруги, но рассказа Дарси хватило с лихвой, чтобы возненавидеть. Но сейчас этот мужчина казался таким уязвимым и разбитым, что злость сменялась скрипучей тоской. Немного потрескавшиеся, тонкие губы слегка подрагивали, удерживая сигарету от падения на землю. Выдохнув облачко пара, мужчина через силу улыбнулся на пару мгновений. – Это пройдет, – солгала Дана, поддерживая фальшь его улыбки. – Со временем обязательно пройдет. Она упрямо не смотрела в сторону двух крестов, которые когда-то зазывали ее к себе слишком настойчиво. Ей хотелось снова оказаться в родительских объятиях, спрятаться от всего этого кошмара, как в первые дни катастрофы, которые были только началом больших испытаний. Но она все еще здесь. Жива только благодаря наивному, почти детскому желанию стать любимой. Тишина затянулась, и сигарета превратилась в бычок. Маленький огонек тлеющего табака упал на землю, умирая под подошвой тяжелых ботинок. Не ощущаемый ранее холод обрушился на нее потоками воздуха. Отведя волосы в сторону, девушка спрятала ладони в карманах, чтобы согреться. – Тебя уже ждут, – заметил Аарон, поднимая взгляд к небу, на котором по-прежнему не было ни облачка. – Она нарисует для нас прекрасный закат… – Только ты не бери в руки краски, – негромко произнесла Дана, разворачиваясь на каблуках своих ботинок. – Из тебя паршивый художник.