Тебя предупреждали

Дима вновь опускает взгляд на стакан с апельсиновым соком перед собой и старается не очень заметно сжимать челюсти. Его негодованию нет предела… Хуже… Он пиздец, как зол! Какого? Вот какого хрена его отправили в этот клуб? Это вообще не их операция… "Ну, у тебя личико самое смазливое…", — в голове звучит с усмешкой голос Цветкова. "Дим, надо просто понаблюдать со стороны… На рожон не лезь…",  — говорит Гром, похлопывая по плечу и заглядывая в глаза. "Если что, Дракон подстрахует",  — успокаивает майора коллега из другого отдела. Только вот в клубе подозреваемого нет, подставной покупатель уже нетерпеливо на часы посматривает, знакомый опер из отдела по борьбе с наркотой скоро уснет на удобном диванчике. А у Димы уже глаза начинают побаливать от линз, и терпение бесконечное на исходе. «Не придет уже… », - вздыхает парень и морщится от очередного похотливого взгляда. Нет, он, конечно, не мальчик-одуванчик, и, вопреки мнению в отделе, давно не девственник, даже успел «за обе команды поиграть», но все эти грузные мужчины с толстыми кошельками и липкими жадными взглядами не внушали ничего, кроме отвращения. Дима отвлекся на входящий звонок от Грома, не обратив внимания, что слева от него скрипнул барный стул: — Дим, отбой… — Голос у майора хриплый и уставший. — Можешь домой идти… — Хорошо. — Дубин облегченно вздыхает и сбрасывает звонок, отмечая про себя, что вообще-то сегодня пятница, и ему, как ни странно, хочется выпить… Дима возвращается взглядом к стойке и, бегло просмотрев барную карту, заказывает себе текилы. Он оглядывается за спину, отмечая, что покупатель уже ушел, а знакомый опер расплачивается с официантом. Когда он поворачивается к стойке — видит, что левее от него стоит наполненная рюмка, несколько слайсов лимона и лайма на блюдце, и солонка. Он, не задумываясь, тянет руку к напитку, но в последний момент его запястье перехватывают, и звучит вкрадчивый, чуть хрипловатый голос: — Это моя рюмка… Дима вздрагивает и поворачивает голову на звук, натыкаясь на насмешливый взгляд серых глаз. Оказывается, слева от него расположился широкоплечий качок в алой рубашке, с цветной татуировкой на груди и удивительно озорной улыбкой. — П-простите,  — извиняется негромко Дубин. На барной стойке рядом появляется вторая рюмка с текилой. — Перепутал,  — чуть натянуто улыбается Дима… — Да ладно, бывает, — весело отзывается новый сосед, отпуская тонкое запястье и протягивая свою руку. — Вадим… — Дима. Ладонь у мужчины широкая и горячая, а рукопожатие крепкое. — Текила… Хороший выбор, — кивает Вадим в сторону рюмки. — Здесь отличная текила, лучшая в Питере. Дима чуть заторможенно наблюдает за соседом, отмечая, что на тату вроде бы зверь нарисован, а на левой брови у нового знакомого шрам. Запоминающаяся внешность. — Не видел тебя здесь раньше… Низкий голос вырывает Дубина из оцепенения, и он поводит неловко плечом, обращая, наконец, внимание на собственную рюмку. — Да, я здесь первый раз… — справа садится явно пьяный клиент, и Дима непроизвольно двигается ближе к Вадиму, — …наверное, последний, — тихо заканчивает он. — Да это пятница потому что, — вполголоса отмечает сосед, кося глазами на мужчину за спиной Дубина. — Приходи завтра, и повеселее будет, и этого контингента поменьше. — Спасибо за совет. К Вадиму придвигают очередную рюмку и оставляют рядом уже початую бутылку. — Ты, похоже, любишь текилу всем сердцем? — старается перевести тему Дима, с легкой улыбкой поглядывая на то, как Вадим сам наполняет рюмку. — Не сказать, просто… В вине мудрость, в пиве свобода… — Ого, цитируешь Франклина , и это после первой рюмки? — с шутливым удивлением спрашивает Дубин. — Это только начало, - с тихим смехом парирует Вадим. — А ты чего не пьешь? За знакомство? Он ловким движением насыпал соль на влажную кожу ладони и поднял рюмку в характерном жесте. Дима отзеркалил это движение и, перед тем как опрокинуть в себя напиток, снял дольку лимона. Дубин зажмурился, прокусывая кислющий фрукт, и вернул рюмку на столешницу. Горячая волна обожгла горло и спустилась в почти пустой желудок. — Да ты не умеешь пить! — тоном знатока начал Вадим, — я сейчас тебя научу, — он быстро наполнил обе рюмки, не дав Диме даже опомниться и возразить. — Смотри и повторяй… Лайм, — он легко коснулся долькой места между большим и указательным пальцем, — соль, — кристаллики из небольшой солонки оказались на влажном пятнышке. — Теперь запоминай… Вадим легонько выдохнул, слизал всю соль, чуть покатал её на языке, опрокинул в себя всю жидкость, закусил лаймом и только после этого вдохнул. Он улыбался так открыто и ярко, возвращая на столешницу зеленую кожуру фрукта, что Дима невольно улыбнулся в ответ. «Вроде позер, а вроде просто приколист… » — отметил он про себя. — Понял? Дубин кивнул, по прежнему улыбаясь, прихватил с заботливо придвинутой тарелки лимон и повторил действия точь-в-точь, даже выдохнул-вдохнул… Из-за растворенной на языке соли вкус напитка и правда стал слабее, но вот волна жара стала распространяться от желудка по всему организму. — Ого, быстро учишься! — воскликнул Вадим, легонько хлопнув Диму по плечу. — Да, — будто в никуда заговорил он, вновь наполняя рюмки. — крепость хорошая, жаль, вкус специфический, но мне нравится. Сосед ненадолго замер, а потом начал качать головой и притопывать ногой в такт музыке и даже подпевать. Дубин удивился подобной перемене и прислушался — кажется, играл ремикс Lady Gaga, правда, название песни он не знал. — Танцуешь? — Приблизившись к уху спросил Вадим. — Эээ… — не то чтобы Дима не танцевал, но, будем честными, он натурально стеснялся. — Пошли. Дубина настойчиво, но бережно потащили за руку прямо в центр танцпола к прыгающей и заходящейся восторгом толпе. Пальцы на запястье разжались, когда Дима оказался среди разгоряченных тел, обернутых в одежду всех цветов радуги. Многие парни и девушки двигались нарочито сексуально, явно желая привлечь внимание тех, кто сидит за столиками. Дубин же, оглянувшись, развернулся лицом к Вадиму. Тот танцевал просто, притопывая ногой и размахивая руками, иногда подпрыгивая и прикрывая глаза, явно получая от этого действа удовольствие. Черные джинсы сидели на нем как влитые, а рубашка расстегнулась на ещё одну пуговицу. Дима постарался расслабиться, чему очень помогла текила на пустой желудок. Он тоже прикрыл глаза и начал двигаться, пытаясь поймать такт музыки. Голова немного кружилась, и бит буквально врезался в уши, заставляя всё внутри звенеть. Он начал танцевать — это оказалось просто, если выбросить из головы все мысли и наплевать на всех. Дубин почувствовал странное движение за спиной, но не успел отреагировать. Зато отреагировал Вадим, прижимая его к себе, заставляя ладонями упереться в широкую, почти голую грудь. Кожа была прохладной и чуть влажной, а ребра ходили ходуном. Дима не спешил убирать руки, под пальцами тело нагревалось мгновенно, а если немного сдвинуть край рубашки, то и тату можно рассмотреть. Позади, похоже, завязалась потасовка, от дверей бежали охранники, и им двоим пришлось сделать ещё пару шагов назад, так и не разрывая объятий из-за сгустившейся толпы. Дима был даже не против, давненько он не прижимался к красивому мускулистому телу без необходимости задержать или удержать, как Грома. Свежий аромат парфюма защекотал нос, когда Вадим приблизился к его уху и заговорил: — Пойдем обратно… Такой кайф испортили, придурки… Он развернулся и пошагал обратно к бару, и Дубину ничего не оставалось, как идти за ним следом. Их места у стойки уже были заняты, но бармен, увидев, что они оба вернулись, махнул рукой указывая на два места почти у самого края, в темном углу. Они вновь присели рядом, и Вадим быстро разлил по рюмкам новую порцию текилы. Он поднял голову и усмехнулся. — Что? — неловко спросил Дубин. — На тебя сейчас вон та лампа светит, и из-за светлой шевелюры ты похож на солнышко. Его рука легонько прошлась по Димкиным волосам, взъерошив их, и тот улыбнулся мягко и расслабленно, прикрывая глаза. — Может на брудершафт, солнышко? Последнее обращение было сказано чуть хрипловато, и Дубин запоздало понимает, что чужие пальцы уже поглаживают не только волосы, но и шею, вызывая приятные мурашки. — Давай, — легко соглашается он. — Правда, мы уже на «ты». — Ну и ладно, будет задним числом. — отмахивается Вадим, пододвигая к Диме его рюмку. Они чуть не выливают текилу друг другу на колени, пока пытаются скрестить руки, но им всё же удается выпить, глядя практически в глаза. Дима вновь жмурится, то ли от кислоты лимона, то ли от крепости напитка. Ладонь Вадима оказывается на затылке, и его целуют три раза: в щеку, в уголок губ и, наконец, прямо в губы. Дубин распахивает глаза и проводит ладонью по чужой руке, но не спешит отвечать. Они отпускают друг друга, а после на пару секунд подвисают. В серых глазах напротив плещется интерес и предвкушение. — Хочешь, ещё одной прикольной фишке научу? Смысл слов ещё не полностью дошел до Димы, но он уже кивает согласно, сглатывая. — Так пьют текилу в некоторых барах Америки, суть в том, что соль насыпать не на свою руку, а на плечо или шею партнера. Глаза у Дубина заметно округлились, на что Вадим только фыркнул: — Не дрейфь, солнышко, будет весело. Давай я покажу как, а ты потом повторишь. Позволишь? — Он протянул руку к Димкиной рубашке и расстегнул пару верхних пуговиц, после сдвигая воротник. — Принцип всё тот же — говорит он приближаясь. — смазываем — он провел холодной долькой лимона по шее сверху вниз, заставляя Дубина вздрогнуть и покрыться мурашками. — Теперь соль. — редкие колючие кристаллики падают за шиворот, но это слабо отвлекает от прикосновения горячих пальцев. — Теперь самое интересное. — Вадим придвигает к себе рюмку и смотрит так, что у Димы внутри всё сжимается, то ли от страха, то ли от предвкушения. Чужая широкая ладонь придерживает его за затылок, а по шее проходится горячий и влажный язык. От этого прикосновения по телу разливается сладкое удовольствие и Дубин еле сдерживает себя чтобы не застонать в голос. Всё же шея у него очень чувствительная. Он пропускает момент, когда Вадим опрокидывает в себя текилу, зато прекрасно замечает довольное выражение лица, которое не портит даже зажатый зубами лимон. — Ну как? Сам попробуешь? — Во взгляде явно читается поддразнивание, открытая провокация, и Дима без раздумий на это ведется. — Легко. Улыбка, видимо, получилась не такой уж невинной, потому что смешинки в глазах напротив уступили место желанию. Дубин облизал указательный и средний пальцы, провел ими по крепкой шее Вадима, подмечая его рваный выдох. Присыпал солью влажный след, на показательно обнаженной шее. А дальше просто, слизать всё это безобразие, чуть прикусив кожу возле уха, выпить текилу, и… Тут Дима запнулся, потому что на блюдце пусто, а дольку лайма ему протягивает Вадим, позерски сжимая её указательным и средним пальцами. Дубин, неожиданно для себя, решает идти ва-банк и, вместо того, чтобы взять предложенный фрукт, перехватывает чужое запястье и приближает к лицу. Он показательно не отводит взгляд, когда касается губами прохладных пальцев, пытаясь прокусить сочную мякоть и не зацепить «лишнего». А заметив, как темнеет взгляд напротив, ещё и проводит языком по коже, слизывая кислый и ароматный сок. — Блядь… Дима услышал это слово очень ясно, прежде чем его поцеловали жадно, мокро, собственнически. Его крыло от этой силы, от уверенности, и плевать он хотел, что вокруг куча народа. Руки сами скользнули на широкие плечи и спустились к оголенной крепкой груди. — Кажется, поцелуи с тобой усиливают опьянение. — тихо говорит Вадим на ухо, остановившись. — Поцелуй был только один, — парирует Дубин. — Это поправимо… Его губ снова касаются, только на этот раз более сдержанно, спокойно. А вот их руки живут своей жизнью. Пальцы Димы скользят по горячей коже груди, да так и норовят оказаться ниже и коснуться пресса. Вадим поглаживает его бедро, иногда будто царапая ногтями по джинсам, разгоняя по телу приятную дрожь. — Ты, сегодня, лучшее дополнение к текиле… — шепчет он. — Только сегодня? — Дубин с силой закусывает губу, чтобы не застонать, пока горячий язык скользит по его шее. — Ставки растут, да, солнышко? А ты цепляешь… Похоже, Вадим слез со стула, потому что Диму прижали к разгоряченному телу теснее, удобно расположившись между разведенных ног. — Моя машина на парковке, снаружи… Рискнешь, солнышко? Чужое дыхание щекочет влажную от поцелуев кожу, и Дубин выдыхает судорожно, покрываясь мурашками. — Я не подготовился… Вадим ощутимо усмехается и прикусывает мочку уха, после хрипло произнося: — Поверь, трахнуть тебя я бы предпочел в более удобной обстановке… Он отодвигается от Димы, доставая из кармана купюры, оставляет их под своей рюмкой, а после тащит за собой, напрямую к выходу на парковку. Прохладный ночной воздух заставляет передернуть плечами и покрыться мурашками, ощущая контраст с горячей кожей Вадима. Тот приводит его к огромному черному джипу. — Ого! — невольно вырывается у Димы. — Прошу, солнышко. Дверца перед ним распахивается и Дубин немного неуклюже забирается в салон. Внутри чисто, пахнет яблоком, сиденья кожаные. Это, пожалуй, всё, что успевает проанализировать Дима к тому моменту, как его снова целуют. Он перебирается на колени Вадима и без зазрения совести, расстегивает, наконец, эту чертову рубашку, проходясь губами по яркой татуировке. Тихие хриплые выдохи становятся ему наградой, и он возвращается поцелуями к открытой крепкой шее. В свете фар проезжающего мимо авто он успевает заметить и прикрытые глаза, и полуулыбку, и движение кадыка под кожей. Он отпустил себя, лаская этого, практически, незнакомца, позволяя избавлять себя от рубашки, и расстегивать молнию на джинсах. Только сейчас он понял, как же ему этого не хватало: жесткой хватки на заднице, ярких поцелуев-укусов, крепких пальцев на члене. Это было чистое удовольствие без всяких посторонних мыслей. « Ещё… Ещё!.. Хочу ещё! » Он бесстыдно потирался всем телом о Вадима, вылизывал его шею, стонал в голос, наслаждаясь откровенными ласками и поцелуями. Тело остро желало обжигающей близости и не давало здраво мыслить. Движения становились всё более хаотичными и сумасшедшими, и оргазм подступал всё ближе, заставляя терять голову, шептать всякие глупости и томно просить ещё. — Ох, солнышко, — зашептал Вадим на ухо, — какой же ты распущенный, а с виду такой ангелочек. Они целуются жадно, пытаясь проникнуть языком глубже, выясняя, кто из них ведет. Дима царапает чужие спину и плечи, и чуть не прикусывает губу, когда оргазм всё же накрывает его, заставляя зажмуриться. Он открывает глаза и смотрит мутноватым взглядом на то, как Вадим дрочит себе, используя вместо смазки его сперму, а после запрокидывает голову со стоном, в последний раз проводя ладонью по собственному опадающему члену. Его резко прижимают к чуть влажному от пота телу, и жадный поцелуй-укус, заглушающий стон, приходится в основание шеи, отвлекая от ощущения влажных капель на собственном животе. « Засос останется… » — Запоздало думает Дима, чувствуя, как капельки пота скатывается по виску. — Это было супер… — Тихо констатирует он, упираясь влажным лбом в прохладное плечо. — Даже спорить не буду, солнышко… — в голосе Вадима слышна усмешка, а его пальцы зарываются во влажные Димкины волосы. — Ты меня солнышком зовешь, потому что имя не можешь запомнить? — с ленцой в голосе спрашивает Дубин. Ему вообще-то плевать, он уверен, что эта встреча не повторится, просто хочется продлить это ощущение сытого ленивого довольства, и услышать ещё раз такой приятный голос. — Было бы там что запоминать, Дубин… — беззлобно усмехаются сверху. Сердце вдруг уходит в пятки, а всё тело напрягается, мгновенно каменея. — Я не говорил тебе свою фамилию. — тихо констатирует Дима, отрывая голову от теплого плеча и заглядывая в глаза. — Откуда ты меня знаешь? Вадим приближается к его лицу, пока они не соприкасаются лбами, и заглядывает в глаза: — Неужели Гром не предупредил тебя о Драконе? Дима застонать готов от осознания того, как сильно он проебался, но выдает только хриплое: — Блядь… Конечно, Игорь его предупреждал, правда, вскользь: « Дракон тот ещё шутник и вообще чокнутый, но доверять ему можно, он из отдела по борьбе с наркотой» Как выглядит этот самый Дракон, Дубин не спросил, да и некогда уже было, торопились. — Да ладно тебе, солнышко. — Вадим целует его снова: бегло, легонько облизывая губы. — Давай увидимся в это воскресенье, покажу тебе место, где продают охеренный бренди. — С чего бы? — прищуривается Дима, глядя прямо в глаза. — Ты не похож на того, кто повторяет подобные встречи. — Глазастый какой, — усмехается Вадим, — не зря Гром в тебя зубами вцепился. Он откидывает голову на спинку сиденья, пока его широкие ладони оглаживают Димкины бедра. — Твоя правда, я раньше ни за кем не ухаживал, но ради тебя, солнышко, можно и постараться. Руки Вадима уже скользят по спине вверх к лопаткам и Дубин подается вперед, целуя влажную кожу шеи в том месте, где заканчиваются яркие чернила, а в голове бьется одна мысль: « Ничего путного из этого не выйдет… » Правда, рядом рождается другая: «Чем черт не шутит? » .