find

За окном, вопреки наступившему первому месяцу весны, медленно падают большие снежные хлопья. Артём отвлекается от экрана ноутбука и надолго зависает на анимации за окном. Свет от экрана начинает раздражать не то от усталости, не то от того, что ничего толкового за вечер не сделано и хочется бросить всё к чертовой бабушке. Тело, находясь уже который час в полусогнутом положении начинает ныть, но Гаус не хочет вставать, — только закрывает ноутбук, лишаясь единственного света в комнате, и отставляет его на столик. Съезжает немного вниз, натягивая на себя тонкий плед: двигаться лень, да и сон отталкивать не хочется, поэтому он так и остается враскорячку. Продолжает поглядывать в окно, где не спеша красиво летит снег. Погода и абсолютная тишина в пустой квартире делают свое дело — Артёма постепенно смаривает, мысли начинают путаться и пропадать. Звонок в дверь ударяет по голове, как железный половник по кастрюле. Тихо матерясь, спотыкаясь в кромешной темноте о брошенные на пол Горохом вещи, Артём добирается до входной двери, нащупывая по памяти выключатель, и смотрит в глазок. — Что-то случилось? Ты мог позвонить и сказать, что приедешь, — бурчит Артём без приветствий, но пропускает гостя в квартиру. Провожает взглядом каждое движение Серёжи: тот закрывает за собой дверь на замок, разворачивается и нервно переминается с ноги на ногу. Цепляется взглядом за обувь, стоящую в коридоре, и наконец поднимает взгляд на Артёма, все ещё не осмеливаясь посмотреть ему прямо в глаза. — Гороха нет? — тихо уточняет Шевелев. — Гороха нет, давно ушел, — разочарованно отвечает Артём, скрещивая руки на груди. Гаус чувствует, что у Шевелева что-то не так, но гордость спросить не позволяет. Гордость кричит, что вот он, его лучший друг — Серёжа — в трудный момент пришел именно к Гороху, а не к Артёму. Гаус так и остается стоять близко к Шевелеву, давая всем своим видом понять, что не ждал гостей и не пропустит дальше коридора. У самого с утра настроение ниже плитки, и чужие проблемы он решать никому не должен. Серёжа замирает и перестает на мгновение шуршать курткой, так что слышно только его сбитое дыхание. Смотрит Гаусу прямо в светлые глаза, в то время как собственные предательски слезятся. Шевелев не выдерживает и поднимает голову, переводя взгляд на белоснежный потолок и пытаясь не дать слезам идти дальше. Попытки остановить истерику венчаются недолгим успехом, и Серёжа все ещё пытается справиться с накатившими эмоциями, закусывая нижнюю губу и перебирая в замерзших руках разряженный телефон. Артём видел, как плачет Серёжа, — для него это не ново. Серёжа плакал редко, но метко: то впечатается с размаху в столб до крови из носа, то поссорится с женой, причем не из-за пустяка, то они финал продуют. Но Гаус не предполагал, что за последний месяц нервы Шевелева напоминали плохо натянутые струны. Играть на таком инструменте было невозможно, лишь его красивый чехол и натянутая улыбка музыканта маскировали отсутствие слуха у толпы. Тёма сдается — бог с ними, его проблемами. Такого разбитого Серёжу себе дороже выставить за порог и полжизни вспоминать этот жалобный и полный боли взгляд, чем привести в чувства. А собственная гордость может и заткнуться. — Что-то случилось? — переспрашивает Гаус и мысленно ударяет себя по лбу: ясен свет — Серёжа не пришел просто так. Друг кивает и делает шаг вперед. «В обуви на чистое!» — выдыхает Гаус, но раскрывает руки для объятий. Серёжа на его плече тихо всхлипывает и тяжело дышит, всё ещё пытаясь подавить плач, но в итоге сдается. Продолжает еле слышно ловить ртом воздух и промокать слезы в футболке Гауса. От Серёжи отдаленно пахнет зимней свежестью и алкоголем, хотя Шевелев — последний человек, который с горя идет выпивать. Такой прерогативой обычно обладают Горох и Заяц. Артём неожиданно понимает, что буквально не знает, что делать в таких ситуациях. Приободрить? Сказать, что все будет хорошо? Гаус выходит из задумчивости и сильнее сжимает Шевелева в объятиях, прижимается носом к породнившейся за столько лет шевелюре и вдыхает. Растаявшие снежинки слепили некоторые пряди — очевидно, Серёжа гулял без шапки в мороз. Лежащий на столике телефон активно требует внимания, — Артём поворачивается к нему, не отступая, да и сам Серёжа не позволяет ему этого, сильнее вжимаясь в чужое плечо. Артём дотягивается и блокирует телефон, чтобы тот перестал раздражать, и решает, что им все-таки нужно поговорить или хотя бы просто посидеть в более комфортной обстановке. Серёжа (по каким-то своим причинам) наконец отпускает Гауса и смотрит уже вопросительно-заплаканным взглядом. Тот окончательно сдается: — Чай? Или покрепче? — Вообще-то я со своим, — Серёжа снимает с плеч увесистый рюкзак, и у Гауса проскальзывает мысль: «Да ты ж ещё и подготовился». Рюкзак кочует в руки к Артёму, и он не задумываясь идет в свою комнату, по дороге начиная обозревать содержимое алкогольного набора. Ничего необычного: несколько банок пива. До ужаса банально. Серёжа следует за ним прямо в куртке, и Артём благодарен, что он хотя бы снял сапоги. И вроде бы Гаус не задает лишних вопросов, но голова у Шевелева, видимо, очень сильно загружена, — или алкоголь на него так подействовал, — и Артём не может дать объяснение некоторым его поступкам. Например, тому, что, опомнившись, Серёжа возвращается в коридор, чтобы оставить куртку. Затем второй раз заходит в комнату и, сделав шаг к дивану, опоминается и запирается в ванной, судя по хлопку двери. Артём качает головой. Планы на вечер, которых почти и не было, летят коту под хвост. Снять напряжение в отсутствие Гороха — он мечтал об этом целую неделю. Чтобы Вселенная послала ему ревущего пьяного Сергея Шевелева? Спасибо, Вселенная, за намек, — вздыхает Артём. Только это не спасает ситуацию. Сейчас Серёжа поделится своими переживаниями, Артём по привычке его внимательно выслушает, заберёт часть тараканов в свою голову, потом между его тараканами и тараканами Серёжи произойдет сношение… А потом Гаус спровадит Шевелева и будет договариваться с собственным зверинцем под более высоким градусом. Серёжа возвращается и выглядит более свежим, на его лице россыпь капель, — видимо, пытался привести себя в чувство. Довольный своей работой по расчистке дивана от ненужных вещёй, Артём соединяет большие подушки, падает на одну из них и хлопает ладонью рядом с собой. Шевелев выключает свет. Первая банка (почему-то одна на двоих) уходит в полной тишине. Они сидят плечом к плечу, передавая напиток, как будто идеально играют в пинг-понг. Артём иногда отвлекается на сообщения в телефоне, надолго задерживая банку у себя в руках, и вспоминает о Серёже, провожая его руку взглядом, когда тот касается баночки поверх его пальцев, намереваясь забрать. Никто из них не хочет разрушить тишину и начать разговор первым, но Артёма гложет любопытство: — Будешь исповедоваться? — спокойно спрашивает он. Серёжа усмехается и с особым усердием начинает рассматривать надписи на почти пустой банке. — Святой отец, я согрешил, — выдыхает он, допивает последний глоток пива и поворачивает голову к Артёму. Тот как будто читает его мысли и забирает пустую банку, оставляя ее на маленьком столике рядом, берет следующую, открывая не с первого раза. Гаус замечал неоднократно: под алкоголем Серёже проще всего долго задерживать взгляд или вообще смотреть на кого-то. Если в повседневности он постоянно переводил взгляд с одного на другое, то сейчас он будет подолгу зависать на чем-то одном. А Гаус зачем-то будет смущаться, не выдерживая долгих взглядов в его сторону. Они как глупые подростки-переростки, прости господи, — думает Артём почему-то. Почему — пока не может объяснить. — Ты переспал с кем-то? — задает вроде как логичный вопрос на предыдущую реплику друга. Серёжа кивает и забирает пиво. Артём, видя ответ краем глаза, подтягивает к себе колени и обнимает их. Словно это он накосячил и ему придется это дерьмо разгребать. — Не в этом дело, если разобраться, но и в этом тоже, — почти шепчет Серёжа. — А в чем же, сука… — отвечают ему с интонацией Антона Шастуна. — Это касается Макса… — начинает он и, видя, как Гаус вскидывает руками, опуская ноги и поворачиваясь в его сторону, кладет руку на Артёмино неподалеку летающее запястье, моля дослушать. Шевелев долго собирается с мыслями. Настолько долго, что Артём успевает надумать себе много чего и сдерживается из последних сил, чтобы не начать расспрашивать. Он чувствует и злость, и замешательство… И все-таки не выдерживает: — Ты переспал с его девушкой? Квартира резко заполняется громким смехом Шевелева. — Лучше, — Серёжа оттягивает момент, накаляя обстановку, — я переспал с ним. Артём мог предположить, что разговор перейдет именно в это русло. Мог. Но до конца не верил в такой исход событий. Хотя интереснее было бы сразу пошутить про то, что Серёжа переспал с Максом. Но получить ответ «да» в таком случае было бы ещё более шокирующе. Гаус усмехается и качает головой под тихий смех Шевелева и его «я думал, ты лучшего обо мне мнения». Серёжа постепенно замолкает, напрягается, ожидая ещё какой-нибудь реакции от собеседника. Осуждения, непонимания, непринятия — чего угодно, но только не простого молчания. Артём, в свою очередь, прекрасно понимает, что своими словами сейчас может сильно задеть друга. «Интересно, а Горох знал об их отношениях?» — проскальзывает у Гауса мысль. Артём мягко касается руки, все ещё держащей его запястье, и накрывает ее своей. Рассматривает мечущегося в своих мыслях Серёжу и неожиданно для себя хочет его обнять. — Ну, тогда всё сходится, — тепло улыбается он, вызывая недоумение у Шевелева. Серёжа отпускает Артёма, обращая внимание на забытое пиво и тянется поставить его на столик к остальным вещам. Гаус про себя замечает, что сейчас единственное, чего он хочет, — это напиться. Чтобы не было так неловко. — В смысле «всё сходится»? — Я видел, как вы целуетесь, — теперь уже очередь Артёма удивлять. И на вопрос Серёжи «когда?» не получается ответить что-то связное, потому что… Это было не один раз. В такси на заднем сидении, когда Артём с переднего пытался им что-то показать, но вовремя себя одернул. Они были настолько увлечены друг другом, что так и не заметили его шокированного лица. Были настолько пьяны, что Гаус списал это все на стресс после баттла. Им всегда нужна была эмоциональная разрядка после больших мероприятий, и если Гаус мог напиться до пляшущих чертиков под глазами и сорваться на секс с незнакомкой, то кто знает, как это делали парни, живущие вдвоем в одной квартире. В гримерке, когда Артём почти застукал их, возвратившись за шапкой. И, пожалуй, только сейчас понял, почему они тогда так резко отшатнулись друг от друга, когда он открыл дверь. На одной из пьянок на четверых, когда в порыве установления более крепких отношений между сокомандниками (так сказал Серёжа Горох) в игре «правда или действие» пересосались между собой почти все (но не все всё помнили потом, спасибо дешевому алкоголю). Артём с особой теплотой вспоминает тот момент, потому что тогда осуществилась его, казалось, неосуществимая авантюра — Гаус поцеловал Макса. Максим целовался странно, резко, впиваясь и пытаясь разом выпить тебя до дна. Горох был настолько в стельку, что единственный на следующее утро вышел из квартиры гетеро. А с Серёжей Артём ещё хотел сохранить хорошие отношения. — И как тебе? — Серёжа явно пытается прощупать почву Артёминых мыслей. То ли провалится под ногами и погребет его заживо, то ли оставит стоять и придаст силу. Ужасная метафора. — Фу, — с дурачеством отвечает Артём, но после небольшой фразы зачем-то добавляет: — Пять из десяти. Он только что поставил оценку своего поцелуя с Максимом. И хорошо, что Серёжа не знает этих подробностей. — Ого! — ещё сильнее удивляется обычно-невозмутимый-Сергей-Шевелев, — я смотрю, у нас тут ценитель. Артём устает держать себя в прямосидячем положении, возвращается поближе к Серёже и кладет руку за его головой. Шевелев внимательно наблюдает с улыбкой и, кажется, чувствует себя спокойнее: — Ты хочешь показать как лучше? — отмечает он нарушение личных границ, чем застает Гауса врасплох. Артём залипает на Серёжины руки, спокойно лежащие на ногах, одновременно пытаясь справиться с непрерывным потоком мыслей. — Ладно-ладно, я вообще-то шутил. Этого не было в планах. Серёжа пользуется его замешательством и сокращает расстояние между ними. Едва касается своим носом Артёминого, пытается разглядеть его эмоции, — в конце концов, ждет чего угодно, любой реакции, в том числе и того, что Гаус рассмеется ему в лицо. Кладет руку на Артёмин затылок, нежно проводя по волосам к шее, как будто пытаясь уговорить, успокоить его бешено стучащее сердце. И если сначала это все можно было обернуть как невинную шутку, то сейчас Артёму совершенно не до смеха. За эти секунды, кажущиеся бесконечными, ему стало реально страшно — что же будет, если они поцелуются? Определенно, Земля сойдет с орбиты или (ещё хуже) Макс перестанет материться. Горох резко похудеет. Антон и Арсений поженятся. Катастрофы, катаклизмы. Серёжа понимает, что ситуация немного выходит из-под контроля, когда Артёма начинает потряхивать. Он немного отстраняется и убирает руку, чтобы Артём в буквальном смысле поглубже вдохнул. — Дурачок, ну ты чего? — ласково шепотом спрашивает Серёжа. Артём тратит последние силы на поддержание самообладания и опускает голову, упираясь лицом в Серёжин профиль, и, щекоча губами шею, несвязно бормочет: — Пошути ещё. Серёжа улыбается и подается навстречу, ластится, чувствует в волосах Темину руку, которая до этого хитро ожидала своего часа на спинке дивана. — Только если ты перестанешь бояться, — ставит ультиматум Серёжа, на что получает смешок. Артёму страшно делать первый шаг, Серёже — давить на Артёма. — Вы расстались? — почему-то уточняет Гаус, неожиданно понимая, что может сейчас оттолкнуть Шевелева, но тот отвечает будничным тоном: — Да мы и не встречались. Просто сейчас Макс ищет квартиру и не рассчитывает, что я тоже в ней буду жить... И я понимаю, что у него своя жизнь, у меня своя, да и зарекались мы никуда дальше секса не заходить… — А ты влюбился? — Нет, просто привязался. — И что сейчас? — Артём заглядывает в глаза Серёже, пытаясь самостоятельно прочитать примерно то, что творится у него в голове. Серёжа выглядит поникшим, но, когда Гаус продолжает гладить его во волосам, — смотрит с благодарностью. — И сейчас я думаю, что он принял правильное решение. — А ты что будешь делать? — Пущу все на самотёк, — разводит руками Шевелев и выглядит довольным от собственного решения. — Мне нравится, — неожиданно для самого себя комментирует Артём и встречается с внимательным взглядом напротив. — Кто? Я? — комично спрашивает Серёжа, получая тычок в бок. — Ах, так?! Вы хотите драки?! Артём принимает попытки отгородиться от намечающейся щекотки, но оказывается схвачен по рукам. Смотрит на Серёжу и, получая в ответ нежный заинтересованный взгляд, на секунду даже перестает дышать. Они оказываются слишком близко к друг другу, настолько близко, что Серёжа проводит носом по его щеке и снова сводит его с ума. Гаус чувствует тепло от его дыхания, и это тот самый момент, когда «и мое сердце остановилось», короткий нежный поцелуй — «отдышалось немного», и Артём уже забирает инициативу, обхватывая освободившимися ладонями лицо Серёжи. «И снова пошло». Артём не может до конца избавиться от смущения, поэтому скоро сдается и отпускает Шевелева. Довольные поцелуем, они ещё долго рассматривают друг друга, переплетая пальцы. — Ты не нашел себе квартиру, да? — с надеждой спрашивает Гаус. — А что ты хочешь предложить? — кокетливо интересуется оживший в душе комик. — Ну, если отсутствуют альтернативы, диван на кухне свободен. Правда поговаривают, что ночью Серёжа лунатит на кухню, — невзначай рассказывает Артём про сожителя, вставая с дивана и таща за собой удивленного Серёжу. — Он все-таки реально ходит во сне? — Шевелев почему-то цепляется за эту часть фразы, не выкупая иронию. — Нет, он не может заснуть и выходит на ночной дожор. Серёжа издает протяжное «а» и утягивает Артёма в крепкие объятия, после того как тот включает чайник. Понимает, что ещё полчаса назад плакал в эту футболку, в это плечо, а сейчас готов сдувать с него пылинки. Думает, что начнет новую жизнь, сводит Артёма на свидание и не на одно. Симпатия сменится на влюбленность. Влюбленность на любовь. А дальше… Они взрослые люди, разберутся. А пока Артём будет весь вечер обнимать опухшего лицом Серёжу, думая, что Шевелева лучше устроить где-то у себя в комнате под боком. А Гороху предстоит узнать, что у них в квартире пополнение.