Сыпучие возможности.

      Сэнд долго смотрела на неё, но не могла узнать. Сияющая струящаяся ткань одежды. Словно обрамление картины. Светлые короткие волосы немного вьются на концах, прямо как у неё самой, но они легче поддаются укладке и потому прическа выглядит не лохматой, а изящной. Утончённой. Камень во лбу распроатраняет мелкие радужки, укрошая ими даже лицо. Которые Песочная не помнит. Даже глаза сейчас размыты. Нет, всё настоящее. Всё настоящее, это просто так от света, нет… Нет. Сна больше нет. Они не виделись с первой экзаменации. Младшей не казалось, что это много, но она уже забыла лицо Уайт. Как оно вообще выглядело? У неё есть что-то похожее или все черты только от Еллоу? Интересно, когда они увидятся снова?       Признаться, её это не должно волновать, но в груди тяжело. Прямо таки тяжело. Больно. Сегодня она снова по запасной лестнице поднялась на самый верх к громадным дверям. Она помнит, что там ещё один коридор. — Уайт… — И она осекается. Она равна с Еллоу и Блу, но равна ли с Белой? — Госпожа Высшая… Простите, я… Я просто…       Просто что? Зазналась? Почему она вообще пришла сюда без приглашения? Она не должна. Высшая занята. Но… Как же она тогда вспомнит её? Сэнд вздыхает и касается дверей, а те, словно бы признают её в своём коде безопасности и открываются. Земля. Эти рисунки на стенах похожи на Землю. Вот лес, вот луг, вот… Дом. Дом самой Высшей и… Руки её снова касаются дверей. Тогда ворота сзади закрываются, а эти открываются, скрываясь в стенах. Снова этот яркий свет и… Никого? Комната выглядит пустой, когда гостья крадётся глубже. Именно, что пытается скрыться от кого-то, словно чувствует присутствие. Не зря. Уайт здесь. Гостья осознаёт это, когда подходит к рабочему месту со спины и потом обходит его слева.       Женщина сидит на своём троне, подперев голову кулаком. Её брюки и блуза всё так же легки, как и раньше, только сейчас плечи не скрыты плащом, а волосы совсем немного разлохматились на затылке. Как если бы она кивала, случайно потираясь им об спинку своего места. «Словно хотела спать» — подумалось Песочной, пока она смотрела на закрытые глаза Старшей. Та сидит тихо и неподвижно. — Быть такого не может… — Сэнд шепчет себе под нос и в изумлении наклоняется чуть вперёд, внимательно рассматривая умиротворенное бледное лицо, теперь стараясь запомнить его утончённые черты как можно лучше. Высшая спала. В это не верилось, но всё было так. Незаконченный бланк всё ещё висит над столом. Грудная клетка правительницы медленно и едва заметно движется при глубоком, тихом дыхании, а сама она только чуть хмурится, когда тень от гостьи закрывает ей привычный источник света. Спокойствие длится ещё несколько прекрасных минут, а после светлые ресницы плавно размыкаются, чуть пархая при частом моргании. Юная Алмаз испугалась, когда проснувшаяся Белая посмотрела на неё с яростью. Секунды потребовались Уайт, чтобы узнать своё создание и гнев сменился радостным спокойствием. Нежная улыбка расслабила своим появлением плечи Сэнд. — Никому и никогда не рассказывай. — С ласковым назиданием прозвучал голос Верховной и она приложила тонкий палец к губам младшей. — Тс-с-с, мы поняли друг друга? — Это большая тайна. — Верно. Тебе, к тому же, никто не поверит. — Высшая позволила себе хохотнуть. — Теперь… Что ты хотела? — Ничего. — Она понимала, как это звучит, но не могла лгать. Не хотела. Она вообще больше ничего не хотела, потому что ей вдруг стало так уютно и спокойно. Разве ей ещё что-то нужно? — То есть… — Белая задумывается и её улыбка становится ярче. — Ты уклонилась от самообучения, пробралась сюда и поставила меня в крайне невыгодное положение… И всё это ради… Ничего? — Получается, что так. — Сэнд почувствовала, что у неё нагреваются щëки и переносица. Наверное, свет внешне тоже изменился. — Я не хотела ставить Вас в неловкое положение… — Крайне неловкое. — Казалось, ещё немного и старшая рассмеется. Будет хохотать долго, громко и совсем не утонченно, но она пока только довольно щурится в ответ на кивок. — Крайне неловкое, но я случайно. — Младшая смущается сильнее и опускает голову, но потом вздрагивает и оглядывается. Высшая оставалась неподвижной, но самая юная могла поклясться, что почувствовала, как её погладили по щеке. Даже сейчас гладят. — Вот как… Так ты… Закончила со своим «ничего»? — Я Вам мешаю? — Я спросила, закончила ли ты? — Да. — Снова кивает и замирает. Уходить не хотелось, но Уайт это, похоже, было нужно. Тогда придется пойти. Немного холодно во всём теле.       Белая вдруг двинулась, беря своё создание под руки и заставляя ту чуть вскрикнуть по пути от удивления. Потянула к себе и усадила на свои колени, после хлопнув в ладони. Двери закрылись и щëлкнули, а сама хозяйка покоев только улыбнулась, едва удерживая гостью на месте. Она просто поставила пальцы руки кончиками на плечо младшей и этого оказалось достаточно. Высшая вдруг задумалась над этим и мысль заставила её улыбнуться. Она никогда не прикладывала много сил, чтобы её слушали. Она всегда едва касалась их и этого было достаточно. Это весьма хороший знак. Не то чтобы она не могла! Даже Еллоу не вырвет своей руки из её ладони, если Уайт этого не захочет. Ей просто не нужно. Её уважают и слушают и без того. Кажется, она отвлеклась слишком надолго. Сэнд уже выказывала растерянность и недоумение, оглянувшись на старшую. Она и сама толком не могла сказать, что делает, но без объяснения никак. — Напугала тебя? — Смутили. — Я просто хочу две вещи… Первое — чтобы меня никто из посторонних не видел. Второе — чтобы ты осталась. Возражения? — Никак нет, Госпожа Высшая. — Песочной понравилось, как у самой старшей блеснул взгляд. Словно она крайне довольна всей фразой. От и до. — Можно вопрос? — Ты остаешься здесь, потому что мне нравится твоя температура. — Уайт только кивнула сама себе, когда карие глаза широко открылись, обращаясь к ней. «Ты предсказуема, это хорошо. Удобно». — Но не только поэтому. Ещё я хочу вспомнить как ты выглядишь и звучишь. Мы давно не виделись.       Похоже, младшей это польстило, потому как её скулы и переносица стали немного темнее в оттенке. Высшая давно запомнила, что эта смена цвета означает либо смущение, либо возмущение в крайней степени, но тут явственен именно первый вариант и от одной только мысли, что новенькую смущает не прямой комплимент её качествам, а только нужда в её присутствии… У старшей появилось ощущение чего-то нежного и мягкого. Она не могла сказать где именно, но где-то в её оболочке появилось это странное проявление фантомных тактильных ощущений. Как если бы она гладила что-то пушистое и тёплое, но не рукой, а дыханием. Странно. Как можно гладить что-то своим дыханием и при этом чувствовать? Но так она бы это и описала.       Они обе поняли какую-то тайную важность происходящего. Или вернее сказать, непроисходящего, потому как с момента последних слов прошло уже значительное количество времени, но ни движения, ни нового звука не появилось. Как если бы всё существующее резко остановилось и больше не могло вернуться к привычному ходу. Белая знала, как это назвать, но не помнила. Слово устарело ещё до того, как появились Еллоу и Блу. Она забыла и первое его значение и иносказательное, которое подошло бы к их положению. Но она знала — это молчание важно. Нет, не для Империи. Для государства этот момент даже вреден, контрпродуктивен, но он важен. Для Сэнд. Для неё. Это простое затишье останется в их памяти навсегда и никогда не уйдёт, даже, если пройдут десятки, сотни тысяч лет. Это не понятие, которое может устареть. Это их личное событие, связывающее два сознания в диалогичную систему. Вряд ли это соединение возможно разорвать.       Наконец, она возвращается к работе, предусмотрительно усадив младшую так, чтобы та не мешалась при движении и при этом не была зажата сама в каком-то удобном для Уайт, но не для неё положении. Сэнд молча наблюдала за появляющимися графиками, диаграммами и схемами, удивлялась, как быстро мелькают доклады, сертификаты, сводки. Высшая обрабатывала их с такой скоростью, что у Песочной не было и мысли предложить свою помощь. Наблюдать за этим было в равной степени вдохновляюще и пугающе. Старшая едва моргала, уже успев «отсканировать» пять или больше экранов текста вокруг себя, а после сдвигала взгляд к другим семи и почти сразу ставила необходимую печать на парочку, взамен призывая новые.       Верховный и Идеальный Алмаз. Она словно находится в бессознательном состоянии, снова и снова передвигая, удаляя, добавляя, поворачивая и корректируя голограммы над своей рабочей панелью. Ни Еллоу, ни Блу на подобное способны не были, хотя теперь в их поведении можно было вспомнить грамотные попытки подражания, завязанные на перенятии основных формул движения. Руки двигаются по строгим прямым, чаще поворачивается кисть, чем предплечье или вся рука. Голова почти не меняет своего положения, едва отклоняясь, если новый объект появляется за пределами поля зрения. Текст набирается одной рукой, пока вторая расставляет специальные символы и печати на документах. Веки почти не двигаются, моргая только тогда, когда Белая, по видимому, переключается от одной экономической отрасли к другой. Словно происходит обнуление мыслительных процессов на прошлую тематику, чтобы между секторами не происходило путаницы.       Через несколько десятков минут происходит очередная пауза и Уайт закрывает глаза уже надолго, расслабляя при этом плечи. Новых задач всё равно не появлялось, можно было позволить себе прерваться ненадолго. — Вы удивительная! — Я знаю. — Идеал довольно щурится и зарывает пальцы в пушистые пряди, теперь обновляя запас воздуха. — Я смогу быть такой? — Ты должна к этому стремиться, но у тебя вряд ли получится. Тебе потребовалось бы стать второй мной, а это невозможно. — А… — Младшая немного теряется, подбирая слова, опускает взгляд и теперь осторожно покачивает ногой в воздухе. — А сама по себе? Сама по себе я хорошо справляюсь? — Ты? — Взгляд старшей меняется, явно выдавая её погруженность в свои мысли. Видимо, ей понадобилось достаточно много времени, чтобы высчитать правильный для самой себя ответ. — В каком-то смысле да. — В каком? — То, что ты делаешь… — Снова у неё чуть меняется мимика, как если бы она выбирала из синонимов наиболее точный. — Ничтожно мало. Понимаешь, ты не влияешь значительно даже на какой-то малый проект. Признаться, с точки зрения государства, ты не делаешь вообще ничего. Но вот в чëм нюанс. Ты не имеешь ни ресурсов, ни способностей, ни возможностей сделать что-то большее. Понимаешь? Ты на своих ста процентах. — Неужели я не могу сделать больше? — Это физически невозможно, Сэнд. — Высшая даже немного хмурится, наклоняя голову к источнику звука. — Понимаешь? Ты только навредишь себе, не сделав ничего путного. — Но… — Ты хочешь помочь, я знаю, но ты не можешь. Я не для того тебя создала, чтобы ты сама себя разрушила. — Вам известно лучше всех. — Сэнд вздыхает и сжимает губы, только чтобы не хмуриться. Всё это казалось ей абсолютно нечестным, но спорить с Высшей бесполезно. Ей известно всё и о всех, особенно об Алмазах, ведь она — их создательница. Разве можно думать, что создатель не знает чего-то о своём создании? Можно, но о каком угодно создателе, кроме Уайт. — Именно. — Белая кивнула с особым удовольствием от фразы юной собеседницы и теперь, в трудовом затишье, позволила себе посмотреть в окно. Казалось, она не узнаёт вид, но потом словно что-то понимает, находит знакомое и плечи привычно расслабляются. — Такое большое… — Песочная тоже поворачивает голову, но потом вздрагивает. — А нас не видно? — Нет. Снаружи стекло кажется абсолютно чëрным. Это специально, чтобы мой яркий свет не тревожил пилотов кораблей. — Вы давно не светились. — Ты просто этого не застала. Мне это необходимо иногда. — Необходимо? — Во мне слишком много энергии, малыш. — Слишком много… Во мне её словно бы недостаточно. — Снова вздох и она опускает взгляд к покачивающейся ноге. Вперёд-назад, вперёд-назад. Так словно бы во всём, что она делает! В обучении вперëд, а потом тормозит и к основам. В отношениях со старшими вперёд, а потом осаждают и оставляют в одиночестве. В целом она вроде растёт, а сейчас чувствует себя неизмеримо маленькой! Сэнд была даже не против оказаться в стагнации, только чтобы больше не возвращаться к пройденному. Вперёд-назал, вперёд-назад, вперёд-назад… — Это временно. — Правда? — Я уверена в этом на всё сто процентов, иначе я бы этого не говорила. Я никогда не говорю о том, в чем не уверена полностью. Запомни это. — А Вы-… — Я никогда не ошибаюсь, это ты тоже должна запомнить. Иначе я не была бы Идеалом, верно?       Младшая кивнула, а потом рукой остановила собственную ногу, чтобы та прекратила качаться. Это плохая привычка. Отвлекает и мешает работать, но её телу почему-то от неë легче. Нужно найти другой способ успокаиваться. — Можно ещё вопрос? — Я расскажу обо всём, что не является государственным секретом. Тебе пока рано их знать. — Все Алмазы всё знают и умеют с рождения? Разумеется, кроме меня, со мной и так всё ясно, но что насчёт других? — С зарождения, рождаются органики. Мерзкое действо. — Вы не хотите отвечать? — Да, потому что твой вопрос риторический. Ты сама знаешь ответ. — Они не знают. — Сэнд улыбается, когда ресницы Уайт вздрагивают, на секунду, крохотное мгновение, выдавая её. Победа. Столь опасная, рискованная победа. Теперь она будет наказана, если не навечно, то на очень-очень-очень долгий срок. Гнев у Высшей сухой. У всех Старших он такой. У Еллоу громкая ярость, неистовство, но гнев тоже такой. Молчаливый, со сверлящим взглядом и крепко сжатыми губами. — Я прошу прощения, но учтите, что я не сожалею. — Это нагло, Сэнд. Ты слишком сильно рискуешь ради простого самоутверждения. — Я понимаю, но это риск, о котором я никогда не буду сожалеть. Я приношу извинения за оскорбление, но я никогда не буду о нём сожалеть. — Она и сама удивляется тому, как легко это говорит. Спокойно, уверенно, разве что не улыбается в процессе. Высшая смотрит на неё тяжело, но младшая выдерживает и даже не вжимает голову в плечи. — Ты должна быть гораздо почтительнее ко мне. Ты помнишь? — Я помню это правило, буду помнить и следовать ему всегда, но конкретно об этом случае я никогда не буду сожалеть. Потому что я поступила так, как считала нужным.       Неожиданно для Сэнд Старшая улыбнулась и кивнула, наконец прикрыв глаза и позволив тем самым себе снова оказаться в уязвимом положении: — Ты быстро созреваешь. Как продвигается обучение? — Мне думается, слишком медленно… Словно мы… Я куда-то не успеваю. — Куда?        Сэнд честно пожимает плечами и перебирает пальцами, ненадолго прикрыв глаза. Свечение Уайт усилилось и терпеть его было не слишком легко. Словно небольшая, крошечная звезда. Да. Они ведь тоже производят такие вспышки. Но теперь младшей легче. Как если бы этот свет восполнил все микроскопические пробелы в её оболочке. Починил её, пройдя насквозь. Спокойно, тихо. Так же было и на Земле, но там одно настроение сменяло другое, а здесь стабильность и уверенность. Оба положения ей нравились одинаково. — Ты была на Земле? — Голос у Старшей вздрагивает и, кажется, свет тоже, немного даже меркнет. Тускнеет. Песочная чувствует перемену и сама смотрит на Белую чуть испуганно. Теперь ясно. Высшая слышит всё, что творится внутри её созданий. От физического самочувствия, до мимолетных мыслей. Потому она здесь? Так далеко от других, за многими дверями и заслонами. Она не хочет слышать столько голосов. Но покои Сэнд близко. Практически под ногами. Почему-то от этой мысли стало приятно. Хорошо. — Как ты оказалась там? Все пути разрушены. — Я случайно нашла работающий. Он был такой хлипкий, должно быть, я его добила. — Она не лгала, лишь размышляла и потому упрекать её не стали.       Уайт вздыхает как-то устало, а после берёт в свою светлую руку маленькую темноватую ладонь, кончиком ногтя на большом пальце словно бы изучая теперь странные пигментные пятна. Мелкие точки… Такие же спрятаны под доспехами Еллоу. Почему вдруг стало горестно и в тоже время тепло? Как странно. — Было бы славно. Моему верному созданию нечего делать на подвластной органике грязной… Проклятой планете. — Что значит… Проклятой? — Ненавистной настолько, что ты хотела бы одними только словами уже довести до уничтожения, лишь бы не смотреть и не касаться. — Это из-за… Из-за Неё?       Казалось, Белая добита этим вопросом. Словно он забрал у неё остатки самообладания, потому как она впервые за многие годы позволила себе нахмуриться. На удивление, младшую она прижала к себе только плотнее, не давая отстраниться и на толщину какой-нибудь лески. Сэнд почувствовала себя странно. Она не должна была говорить этих слов, но ей нравилось. Нравился этот жест. Теперь он стал только крепче. Точно, Высшая же слышит каждую её мысль! Как странно об этом думать сейчас. Это ведь она тоже слышит. Вон, даже улыбается. Просто не так, как стоило бы. Нервно. Болезненно. «Конечно, я тебя слышу. Я всех слышу. Даже, когда совсем этого не хочу. Я устала». Устала. Песочная почувствовала это неприятное состояние и вздрогнула. Разве Высшая может устать? Как давно она отдыхала? «Я не помню». — А… — Достаточно на сегодня вопросов, малыш, прости. — Уайт вздыхает и только закрывает глаза. Слово бы хотела просто моргнуть, но не смогла разомкнуть веки. Её голова чуть наклонилась вперёд и рука едва успела её затормозить, подпирая подбородок собой.       Сэнд долго ждёт, надеясь, что Идеал ещё что-то скажет, но после продолжительной тишины кивает сама себе, мягко улыбаясь: — Вы устали. Отдохните. Я прослежу, чтобы никто этого не увидел.       Она чуть отряхнула плечи старшей и осторожно спустилась с её колен на пол, отходя за спинку трона. Она никогда не будет напоминать Белой об этом случае, но никогда не будет сожалеть. Нечего сожалеть, когда тишина так приятна.