***
Самым наглым образом Ацуши заставил Чую одеться «нормально» и пошёл вместе с ним с утра, чтобы посмотреть на реакцию Осаму. Это было глупо, и Накахара чувствовал себя странно, когда Накаджима советовал ему «просто подкатить» к Дазаю. Однако это был неплохой способ проверить, что Осаму действительно думает по этому поводу. Может, сейчас и было слишком рано для таких поступков, но Чуя уже решился. Вернее, ему помогли решиться. — Боже, блять, какой хуйнёй я занимаюсь, — шипит Накахара себе под нос, когда они идут по улице. Мало того, что эти джинсы совершенно неудобные, в них ещё сильно мёрзло то, чего у него, по мнению Осаму, нет — и раз оно мёрзнет, то этот поганец не прав, — такое чувство, что я без штанов. — Если повезёт, так закончится твой вечер. — Замолчи. Вечером у меня планы. — Какие же? — К нам придёт семья Хигучи. Родители снова попытаются меня свести с какой-то девочкой. — Как не хочется их расстраивать, — Накаджима тихо хихикает, а Чуя хмурится. Он и так знает, что он разочарование. Внутри кафе Чуя резко чувствует, что эта идея максимально идиотская. Он выглядит странно, а Ацуши подбивает его на какую-то тупую авантюру. Дазай стоял на своём месте, аккуратно потирая чашки и стол, выглядя в целом умиротворённо. — Блять, это полный бред, — сразу же говорит Накахара, повернувшись к Ацуши, — я не буду подкатывать к парню, он подумает, что я педик. — Чуя, ты и есть педик, — спокойно объясняет Ацуши, осторожно поправляя рубашку на теле Чуи, — мы же уже договорились. Слушай, ты выглядишь очень хорошо, в этом нет ничего такого, просто подойди к нему и пригласи встретиться как-нибудь, — Накаджима слабо улыбается и кладёт ладонь на плечо Накахары, — всё будет хорошо, ты же планировал как-то общаться с ним в дальнейшем. — Так далеко я даже в мыслях не заходил. — Иди, или я сам подойду к нему. — Нет, — тихо говорит Накахара. Он делает небольшой вздох и снова поворачивает голову к брюнету. Ладно, он ведь никогда не был таким трусом, что случилось теперь? — Ладно. Хорошо. Жди здесь. Чуя разворачивается на месте и направляется к Дазаю. Что ж, в голове это выглядит не так уж и плохо — в самом деле, чего он боится? Накахара всё ещё переживал по поводу своего выхода из шкафа, но в итоге это оказалось не так страшно, как он рисовал себе. Даже наоборот — где-то глубоко внутри Накахара ощутил немного свободы и воли выражаться, делиться мыслями и переживаниями, обрёл поддержку, почувствовал, что они значительно сблизились. Накахара оказывается перед барной стойкой, сразу же улыбнувшись. Осаму первый машет ему, после чего Чуя говорит: — Привет, крошка, твои родители не кондукторы? То есть кондитеры? Откуда у них такой… То есть в начале… «Это полный провал», — думает Ацуши и поскорее направляется в его сторону. «Что я несу?» — мысленно Накахара уже сгорел со стыда, он хочет поставить руку на стойку перед собой, но промахивается и чуть не падает на месте. Дазай смотрит на это пару секунд, полностью недоумевая, пока в конце его не пробило на лёгкий смех. «По крайней мере, мне удалось рассмешить его», — пронеслось в мыслях Чуи. — Доброе утро, — рядом оказывается Йосано. Возможно, она слышала что-то из этого бреда, поскольку первым делом она наклонилась к Чуе, который поднялся и выпрямился на месте, — Дазай, наверное, не знает, что такое «кондуктор». — Не объясняй ему, — просит рыжий. — Ладно. А это кто? Рядом незаметно оказался Ацуши, который поклонился перед приветствием. — Здравствуйте, я Накаджима Ацуши. — Он мой друг, — поясняет Чуя. Осаму наклоняется вперёд, легонько помахав Ацуши, пока Йосано складывает ладони на груди — это милое лицо сразу показалось ей приветливым и добрым. — Но он уже уходит, я так думаю, — Чуя давит улыбку и берёт Накаджиму за руку, вновь отходя к выходу. Сейчас Чуя молился всем богам, чтобы Йосано не подумала о нём ничего плохого, ему не хотелось, чтобы она поняла, что он решил подкатить к её младшему брату. Более того, вообще не было желания, чтобы этот ужасный неудачный недоподкат вообще хоть кто-то заметил. Пусть она и хорошо относится к Накахаре, он не мог гарантировать того, что она спокойно воспримет идею того, что её брат будет встречаться с другим парнем. Звучит дико, даже страшно подумать об этом. И Чуя чувствовал себя таким идиотом, надо же было так опозориться перед парнем, по которому сохнешь! В голове возникают внезапные воспоминания из детства. Когда-то Чуя занимался спортом в начальной школе, как и многие, и делал неплохие успехи, как ему говорили. Накахаре нравились смешанные единоборства, нравился коллектив, Чуя находил там много друзей и выплёскивал эмоции, но это никогда не делало его счастливым. У Чуи отлично получалось, тренер отправлял его на соревнования, но после каждого публичного выступления, где были его родители, его ждал ещё часовой разбор его деятельности после — а может, и дольше. С чётким посылом: «Это было неплохо, но не так хорошо, чтобы мы могли гордиться». Даже если Накахара выходил победителем. Он с надеждой смотрел в глаза родителей, надеясь услышать от них «ты такой молодец, мы гордимся тобой», но видел лишь равнодушие и игнорирование достижений. А если же Накахара оставался на втором месте — это всегда было провалом, чем-то постыдным и ничтожным, на него всегда смотрели с презрением, словно немо вопрошая «почему ты так оплошал?», и Накахара всё время чувствовал дикую вину за всё на свете. Благо хоть не воскресная школа, в которую его всунули в детстве, заставив бросить спорт, — вот здесь действительно был ад. Чуя привык к установке: либо первое место, либо он ничтожество. — Боже, я снова всё испортил, — уже на улице Чуя опускается по холодной стене и садится на мелкий выступ, хватаясь за голову, — блять. Тело напрягается, пальцы слабо сжимают рыжие волосы, Чуя старается успокоиться, прикрывая глаза и тяжело вздыхая. Старое ощущение собственной ничтожности снова взяло верх, и единственное, чего Чуя желал сейчас, — исчезнуть и спрятаться от всех. Зачем он послушал его? Все его страхи воплотились в один момент. — Эй, ты ничего не испортил, — Накаджима наклоняется вперёд к другу, кладя руку ему на плечо. Ацуши впервые видел, чтобы Чуя был так открыт к нему и не стеснялся проявления чувств. Даже если это была самоненависть, прежде в их общении она проскальзывала лишь как тень самоуничижительной шутки, — Чуя, это было смешно, он же не ненавидит тебя. Ему понравилось, как ты упал. — Ого, вот спасибо, блять, — саркастично и даже ядовито выдыхает рыжий, убирая руки от головы и глядя прямо в глаза Ацуши. Он сейчас был так зол на него, упуская из виду то, что испортил всё сам, и в теории у него могло бы всё получиться, — я очень благодарен тебе и за твой бесценный, нахуй, совет и за то, чтобы ты лез в мои дела. — Не нравится — могу уйти. «Он хочет помочь мне», — напоминает себе Чуя. Сложно объяснить, почему он возмущён, злиться он должен в первую очередь на себя, а не на других. Это его беда, и, если он будет нуждаться в помощи, никто не станет общаться с ним, это Накахара уже выучил. — Ладно. Прости. Чуя, как всегда, пасует. Чаще всего он прекращает диалог в момент, когда понимает, что не прав, Ацуши это часто бесило. Но в ином случае они бы тогда продолжали настаивать на своём часами, без толку тратя время и силы на доказывания противоположного мнения. И всё закончилось бы бессмысленной ссорой. — Я просто очень боялся облажаться, — Чуя складывает руки на груди, словно намеренно сжимаясь на месте. Ацуши на секунду задумывается и понимает, что изначально выбрал неверную тактику, — скорее всего, так прямо может подкатить только человек, уверенный в своих силах, вкусах. А тема отношений с парнями для Накахары — очень тонкий лёд. И Ацуши снова касается чужого плеча, осторожно поглаживая, чтобы успокоить его. — Возможно, тебе нужен другой подход. Более плавный и спокойный, — Накаджима отстраняется и вновь осматривает парня напротив. — Извини, я ошибся. — Ничего, — Чуя вздыхает и встаёт с места. — Мне нужно идти. До встречи. — Вечером созвонимся! Они прощаются, и Накахара возвращается через несколько минут с горящими щеками, не в силах выкинуть из головы свой позор, хоть он и старался сделать это всеми силами, лишь бы не думать о нём. В этот раз он уже не желал общаться с Дазаем. Он и так игнорировал его до этого дня почти неделю после того вечера с Ацуши и после решения не связываться с Осаму. Эта ситуация всё равно взяла верх над ним непроизвольно — что теперь Чуя должен делать? Стыдно попадаться даже на глаза, а ему ещё нужно как-то работать. Как подойти к нему после такого — Акико, походу, восприняла всё в шутку, словно Чуя просто решил прикольнуться. Будто это было прежде в его характере.***
В этот раз Чуя задерживается после работы, словно намеренно делая всё медленнее, он так устал за этот день, что хотелось свалиться в сон и больше ни о чём не думать, а тем более о сегодняшнем. Настроение ни к чёрту, так ещё скоро и экзамен на носу, а Накахара словил сильное выгорание, чувствуя себя куском бесполезного говна, который ничего не может своими силами, и в голову снова лезут воспоминания о прошлом. В частности о том, что его не любили. Может, это именно та причина, по которой сейчас его тянет к парням? Хотя звучит как бред. Почему-то воспоминания появлялись в его голове слишком часто — может, из-за этого он такой злой и вечно агрессивный ко всем? Ему безумно хотелось бы стать кем-то другим, кем угодно, кроме себя, но, к сожалению, жизнь не так милостива. Чуя стоит так до момента, пока не ощущает рядом с щекой чье-то дыхание — от испуга он сразу же разворачивается, чуть не ударив рядом стоящего, и не сразу до мозга доходит, что он чуть не зашиб Дазая, который сейчас держал его запястье ладонью, чтобы Накахара с неожиданности не выкинул что-нибудь ещё. — Я же просил не подкрадываться, — раздражённо начинает рыжий, однако ему очень тяжело злиться и думать, когда на него так напирают. Особенно помня сегодняшнее утро. Осаму отпускает его руки и ставит ладонь на тумбу за спиной Накахары — в этот момент он ощутил, что его зажали, и это было то, к чему Чуя точно оказался не готов. С ним обращаются как-то странно. Он даже не сразу замечает перед собой телефон в чужой руке. «Что с тобой?» — такое короткое и ясное послание, но Чуя не знает, как ответить. И убежать не получится, сзади он явно спиной чувствует тумбу, а лицо предательски начинает краснеть, но Накахара берёт себя в руки. — Ничего, со мной всё нормально, — парень даже складывает руки на груди, подняв брови, чтобы не выдавать волнения, однако Осаму наклоняется к нему и смотрит в глаза так, словно понял, что Чуя что-то скрывает. Его пальцы внезапно поддевают чокер на шее, и Накахара замирает, — это Ацуши предложил надеть. Почему он вообще оправдывается? Очень быстро перед лицом оказывается новый текст: «Что с тобой было всю эту неделю?» И через секунду Дазай одной рукой дописывает: «Я правда тебя раздражаю?» — Нет, — тут же отвечает Накахара, — ты не раздражаешь меня. Я просто… «Что просто? Просто влюбился в тебя?» — думает Накахара, совершенно не зная, что соврать ему, чтобы не показаться дураком, потому что сейчас он выглядит глупо. А в голову не идёт совершенно ничего путного по этому поводу. — Дазай, я не знаю, как с тобой общаться. Да и вообще, сейчас у меня не лучшее время, — Чуя делает вдох и говорит спокойно, мысленно радуясь, что сумел отмазаться от разговоров с ним. Однако Осаму сразу же печатает в ответ: «Ты хочешь поговорить об этом?» — Нет, всё в порядке. Спасибо, что спросил. И, пожалуйста, забудь то, что было утром. В ответ Осаму лишь пожимает плечами и отходит от него. Кажется, теперь Чуя всё же обидел его — и не только его. Походу, и Накаджиму тоже.***
Чуя не звонит Ацуши, как бывало обычно по вечерам, когда он был свободен от учёбы и родительских дел, в этот вечер ему почему-то очень хотелось побыть одному. В последний месяц произошло слишком много всего, аж голова шла кругом, но самое главное — Дазай никак не покидал его мысли. Чуя буквально не мог ни на чём сосредоточиться, ибо каждый раз вспоминал Осаму с его хитрой улыбкой, красивым лицом, мягкими волосами и бесконечно влюблялся заново в эти эстетичные мелочи — словно Дазай представлял собой одно большое слабое место Накахары. И сейчас, когда Чуя пытается вновь потренироваться с очередным видосом на ютубе, занимаясь перед экзаменами на курсах, он всё ещё держит в голове, что всё это ради Дазая. Даже если вслух он говорит обратное, Накахара не может врать сам себе. Он так сильно влюблён, хоть и всячески пытается притупить это чувство. Чуе действительно многое давалось проще, чем остальным, определённый склад ума позволял ему разбирать процесс вещей и осваивать их куда более быстро — потому Накахара уже неплохо разбирался в жестах, хотя говорить в кафе пока не решался. В частности только с Мари, и она сильно хвалила его успехи. Может, к ней Чуя уже привык — по крайней мере, он изучает базовые простые фразы для начала. Умиротворение прерывает телефонный звонок. Чуя поднимает трубку — на дисплее имя старшего брата, и Накахара не сказать, что слишком недоволен, но он не любил спонтанные звонки. Особенно такие. Они с Верленом давно не общаются, изредка поддерживают диалог в сообщениях, поздравляют друг друга с праздниками, порой обсуждают какие-то изменения в жизни, но больше Чуя не знал, о чём говорить с ним. Тем не менее он всё же принимает вызов и отрывается от своего занятия. — Да? — Накахара откидывается назад на стуле, глядя куда-то в потолок. — Не отвлекаю? — голос Верлена, как обычно, мягкий и учтивый, даже раздражение пропало моментально — Поль всегда очень добр к нему. И единственный, кто правда искренне заботится о Накахаре. К сожалению, он был слишком далеко и очень занят, чтобы они виделись и общались чаще, так что на жизнь Чуи он практически никак не влиял. — Нет, совсем нет. Что-то случилось? — Просто хотел узнать, как у тебя дела. Как там мама и папа, достают тебя? — Не то слово, — Чуя в конце иронично усмехается, — каждый день что-то новое придумывают, лишь бы придраться ко мне. — Ну, ты же знаешь, что в любой ситуации можешь приехать ко мне. Если тебя сильно достанут, — в конце он тихо смеётся. Видимо, вспоминая собственное детство в этом доме — сбежать из него было большим благом в его жизни. И Накахара это более чем понимает, он тихо вздыхает, представляя, что когда-то тоже сможет свалить отсюда. — Тебя ещё постоянно вспоминают в контексте «не будь как Верлен», так забавно. Ты ведь неплохой человек, а даже если бы и был — это их заслуга. — Верно. Я планирую приехать к вам летом на несколько дней, может, прогуляемся где-то, у тебя вроде должны будут уже закончиться экзамены. — Да, обязательно. — Если ты хочешь, я могу поговорить с отцом или матерью, может, они отстанут от тебя. — Ха, вряд ли, — Накахара понимал, что Верлен хочет как лучше — хочет помочь, чтобы Чуя спокойно занимался своими делами, но обычно, если это осиное гнездо начинать ворошить, можно огрести ещё больше проблем, — лучше не стоит, а то ещё сильнее разозлятся. Ты же знаешь, как это работает… В общем, просто не стоит. Я скоро собираюсь спать, так что спасибо, что позвонил. Если что-то случится, я тебе наберу. — Конечно. Спокойной ночи, малыш. — Сам ты. Верлен смеётся, и они прощаются. Обычно, когда Чуя говорил с ним, ему немного становилось легче — Верлен правда был хорошим старшим братом, просто Чуя не знал, как с ним общаться, между ними контакт был не налажен.