***
Чуя чувствует сильное разочарование в самом себе после такого. Ацуши решил предложить всем сходить компанией прогуляться, Накахара согласился сразу, хоть ему и казался странным и слишком детским подобный поход в парк аттракционов. Прошло уже несколько дней с того момента, как они с Дазаем поцеловались и никак не обговорили это. Чуе хотелось завести эту тему, объяснить, что он отстранился не потому, что ему не понравилось, а скорее… а скорее, это и было самым сложным — объяснить, что ему понравилось. Что ему нравится целовать Дазая, нравится сам Дазай. Возможно, это уже так чертовски очевидно всем вокруг и Осаму сам страдает от неопределённости, но Чуя совершенно не знал, как сказать об этом, как произнести вслух всё, что теплится и тянет в груди. Как преобразовать желания в мысли, а мысли в осознанные слова. Сложно было — невероятно сложно объяснить самому себе, что всё это правильно. Дазай сохранял спокойствие, как и прежде, напряжение изредка читалось в его словах и действиях. Чуя не мог расслабить его, но почему-то каждый раз по-новому засматривался на него за работой. Осаму закатывал рукава, оголяя такие эстетичные руки, широкие ладони, крепкие локти, обёрнутые в бинты, которые он так и не снимает. Дазай весь из себя представлял такую эстетику, на голове вновь оказывался его маленький хвостик, а на лице сосредоточенный взгляд. Это было достаточно сексуальное зрелище, если так задуматься, хотя Чуя никогда прежде не испытывал именно возбуждения к мужчинам до Осаму. Сейчас он вспоминает, как несколько раз видел с ним очень неприличные сны и просыпался со стояком с утра, чертовски краснея с этого. Интересно, Дазай смог бы взять его? Чёрт, почему он об этом думает? Накахара старательно выбрасывает из головы все подобные мысли. Он решительно направляется к Хигучи, с которой они решили сегодня встретиться раньше остальных. Она спрашивала, как прошёл день рождения, на который его пригласили, и он обещал рассказать при встрече, заранее заинтриговав интересной историей. Сейчас же он старался не думать больше о том сне, желал перестать сексуализировать другого парня у себя в голове, даже если получалось с трудом. Ацуши он всё рассказал сразу в общих чертах — Накаджима не тот человек, который может выдать неожиданную реакцию и поделиться мудрым советом в такой ситуации, скорее, он скажет: «Ого! Как круто!», искренне порадуется, порой поддержит, заразит хорошим отношением, и в этом случае он вряд ли мог бы сказать что-то стоящее и неочевидное. Накахара ведь всё понимает, он вновь поступил неосторожно из-за своих эмоций и страхов. — Привет! — Хигучи очень ярко реагирует на Накахару, достаточно радостно встречая парня, — надеюсь, ты не устал ждать? — Нет, сам только пришёл, — отвечает Чуя, не понимая причины такой радости, однако и не протестуя — вдруг хоть у кого-то в жизни что-то наладилось? Направившись в сторону метро, как-то мимоходом Чуя уже и забывает о той теме, с которой хотел обратиться, однако Ичиё и сама напоминает обо всём без будильника. — Ты так и не рассказал, чем вы занимались на дне рождения младшей сестры Дазая! — Хигучи в шутку толкает парня локтем. Чуя вспоминает о том дне — всё было прекрасно с самого утра: и поездка за город с Дазаем, его игры с детьми, прогулка по зелёной местности, последующие посиделки у качели и вечерний разговор. Правда, о последнем он предпочёл умолчать, ибо та история, которой Дазай поделился с ним, принадлежала только самому Дазаю, а теперь ещё и Накахаре. И он должен был сохранить её в секрете, — там же точно было что-то такое? — Мы поцеловались. Лицо Хигучи сейчас выражало одновременно сильное удивление и невероятную радость. Она в самом начале узнала о его маленьком секрете, видела, как Чуя сильно боялся всего, что связано с его ориентацией, любить мужчину, трогать, целовать его — всё это было странным и неправильным для него, Накахара по большей части хотел избавиться от этого, чем принять и что-то сделать с этим. Чуя так сильно менялся прямо у неё на глазах, каждый раз так мило рассказывая о том, как долго они с Дазаем переписывались до утра или же смогли наконец-то взяться за руки — а теперь это. — О боже, наконец-то! И как тебе? — она тут же жмётся к Чуе ближе, чтобы лучше расслышать его, хотя сам Накахара отворачивает голову в сторону, слабо краснея, ибо стыдно вспоминать об этом. — Это было так мило… — Чуя старается подобрать наиболее подходящие слова, чтобы не выдать чужого секрета, — он тогда поделился со мной кое-чем важным, я должен был поддержать его, мы сидели так близко и смотрели прямо друг на друга, — Чуя сейчас словно ощутил прикосновение чужих пальцев к своему лицу, как они проводили по нижней губе и как Осаму ласково смотрел ему в глаза, называя чертовски красивым в этот момент, — а потом он поцеловал меня. Но я… я такой идиот, я испугался, точнее, мне стало на секунду плохо, и я сбежал в ванную, а потом вернулся и мы просто легли спать. Мне кажется, он обиделся на меня. Я ушёл так внезапно, я просто не знал, что делать, а возвратиться к этому разговору уже не получается. — Чуя, ты же нравишься ему, — говорит Хигучи, словно хочет гвоздем вбить эту мысль в голову Накахары, чтобы не делал и не говорил глупостей, — неужели ты до сих пор не понял? Он же столько раз давал тебе понять это. — Разве? Внезапно Накахара вспоминает, как Дазай двусмысленно зажимал его в узком помещении, как взял его за руку на праздник Сакуры, как держал у себя на руках, когда Чуе было больно ходить, как поцеловал в лоб тогда, на улице, как пришёл к нему домой, залезая через окно. Чуя оправдывался, что Осаму просто очень милый и со всеми так общается, но теперь тяжело отрицать очевидное. Вряд ли он целует всех подряд в губы. Все эти моменты между ними, до боли романтичные, всплыли в памяти, и всё стало резко понятно. Всё это время он боялся расценить как-то не так вполне себе однозначные действия — романтические, любовные. Когда человек любит тебя и не может скрыть этого. Каков же Чуя идиот. — Чёрт… — Накахара грубо шипит, понимая, что всё это время они ходили вокруг да около только по той причине, что Чуя тормозил и не мог принять очевидного. Слишком боялся потерять человека, которого только обрёл. — Боже, блять, я слепой идиот. — Теперь у вас с Дазаем есть что-то общее, — смеётся Хигучи и ласково касается чужого плеча, — не нервничай из-за этого. Вам нужно просто поговорить. По душам, искренне. Накахара понимал это — осознавал, что должен наконец перестать бояться и окончательно принять несколько вещей: он действительно гей, которому нравятся парни. Быть геем — это нормально, и встречаться с другим парнем — это тоже нормально. — Спасибо.***
Осаму надеялся, что тот разговор за завтраком останется несмешной шуткой. Он слишком много думает в последнее время. О том поцелуе на дне рождения Элис — да, он просто не сдержался, когда перед ним так близко сидел парень, который ему сильно нравится. Дазай просто не мог не поддаться мгновению, и это было так приятно до момента, пока Чуя не отвернулся. Дазай на секунду даже испугался — он сделал что-то не то? Слишком напугал его или Чуя был против? Осаму так и не узнал этого, ибо Чуя странный, он даёт ему намеки, часто реагирует на флирт, даже если и неумело, оставляет ему поцелуй на щеке, но никак не отвечает прямо, нравится ему Дазай или нет. Дазай думал о том инциденте и о том, что теперь его преподаватель приходит к ним почти каждый день, и всё ради того, чтобы доставать Осаму. Порой своими идиотскими вопросами про кофе, лишь бы вывести его на эмоции, порой повседневными разговорами с таким непосредственным видом, словно они старые друзья. И когда Осаму снимает верхнюю одежду и обувь, то топает по лестнице наверх — и замирает на месте. На кухне за столом, возле Йосано и Элис, сидел Мичи Сато. Секунду назад они что-то увлечённо обсуждали с ним, и стоило Дазаю войти в помещение, как все переключились на него, в момент, когда Дазая схватило нечто изнутри. Он всегда чувствовал себя в безопасности в кругу семьи, в собственном доме, но сейчас его одолевает какое-то детское чувство паники, словно ему нужно сбежать. — О, привет, Дазай. Переодевайся и приходи к нам, — тут же говорит Акико. Кое, что стояла у плиты за спиной Йосано, также разворачивается к нему и здоровается: — Ты сегодня рано, обед уже готов, садись. Дазай наконец выходит из оцепенения и мотает головой. Говорит, что устал и не голоден, но взгляд Акико сразу же показывает — не особо ей и верится в это. Йосано также жестами говорит, чтобы пришел и посидел с ними, отказываться — банально невежливо. И Осаму щурится — он знает, что ему это нравится, он получает удовольствие от того, что Дазая заставляют и против воли вынуждают общаться с ним. Осаму лишь тихо вздыхает и проходит к себе в комнату, чтобы переодеться. Он очень сильно не хотел волновать свою маму всеми жуткими подробностями — она не переживёт, если узнает, что с ним случилось, когда её не было рядом. Когда она буквально оставила его одного и ушла — Дазай понимал, что так сложились обстоятельства, она всегда любила его, и делала всё лишь из добрых намерений, и никогда не смогла бы предугадать, что такое с ним может случиться. И если она узнает о произошедшем, будет неизбежно чувствовать вину за это. И этого Осаму боялся больше всего. Дазай не стал говорить об этом, когда было время. В детстве было страшно даже задуматься о таком. Это унизительно, родители не должны знать, что их ребёнок настолько грязный и испорченный, что смог допустить такое. Да, сейчас Осаму знает, что никто бы его не осудил, мама бы поняла всё, отец тем более захотел бы убить их всех. Но в детстве всё казалось иначе. Возможно, Осаму жалеет о том, что не сказал этого раньше, но он понимал, почему не сделал этого. Когда Осаму возвращается к ним, он присаживается за стол и, кажется, впервые оказывается на месте Чуи — когда семейный ужин проходит натянуто, хочется поскорее сбежать с него, не смотреть в глаза родственникам. Мичи часто обращался к нему, задавал какие-то вопросы, не отрывая взгляд, но Дазай чувствовал лишь отвращение, отвечая как-то односложно. Йосано замечает это выражение лица и его поведение — но не злится, Осаму действительно выглядит уставшим. И пока ситуация не казалась ей странной, она не видела в ней вообще ничего подозрительного, хоть и знала, что Дазай не очень любит своего бывшего преподавателя. Ей казалось это закономерным — многие студенты не очень любят своих учителей. Дазай старался всё чаще отвлекаться, но даже написать Чуе он сейчас не мог — банально не знал, что сказать ему после того случая. Как им теперь общаться после такого? Накахара, наверное, считает его извращенцем или идиотом, который подкатывает к нему. Чую это бесит, у него вроде была девушка Хигучи — или кто она ему? Осаму так и не понял этого. И начал лезть к нему — как это глупо. Сейчас ему было чертовски стыдно. Если он вдруг лишится Чуи из-за этой глупости, он никогда не простит себе этого. Ближе к концу вечера Дазай намеревается молча слинять к себе в комнату и закончить наконец этот бессмысленный, беспощадный день, но Йосано останавливает его и заставляет проводить преподавателя хотя бы до двери. Дазаю приходится спуститься вместе с ними вниз, а после и выйти на улицу. Акико предложила ему подвезти его до дома, ибо, по словам мужчины, живёт он совершенно недалеко. И когда они выходят, Акико внезапно вспоминает, что где-то забыла ключи, и тут же их покидает, оставляя наедине на улице. Дазай сразу же залипает в телефон, опираясь о стену сзади себя. Вечер был достаточно прохладный для весны, погода менялась каждый день. — Ты сегодня какой-то неразговорчивый, что-то случилось? — мужчина становится напротив Дазая, и Осаму приходится отвлечься на него. Преподаватель был слегка ниже, абсолютно некрасивой внешности престарелого мудака — Дазай не понимал, на что он надеется. И его бесила эта бессмысленность. Дазай лишь отрицательно вертит головой, но диалог не прекращается — как и предыдущие разы. — Могу взять у тебя номер? Мы бы могли общаться напрямую, а не через твою сестру, — вопрос звучит дико и даже глупо. Дазай лишь выгибает бровь — ему мерзко от этих подкатов, — я искренен в своих намерениях, ты не подумай обо мне плохого. Осаму злится. С лёгким раздражением наклоняется к преподавателю, чуть сгорбившись на месте, и жестами выдаёт ему чёткое послание: «Меня ваши сальные предложения не интересуют, оставьте меня в покое». И лицо его выглядит вовсе не жалко, скорее, серьёзно и угрожающе — Дазай ведь был вежливым исключительно из-за сестры и мамы. И мужчина это знал, поэтому не лез к нему напрямую, как в детстве, теперь только через родственников. — Я тут, наконец нашла их. Идём, — Акико прерывает их в самый нужный момент. Дазай тут же удаляется, даже не попрощавшись ни с сестрой, ни с учителем. Йосано провожает его взглядом, не понимая причины такого поведения, — не обращайте на него внимания… он сегодня какой-то странный. — Ничего, я всё понимаю. Сам был таким.***
Они встречаются уже на месте — Ацуши о чём-то увлечённо разговаривал с Акутагавой, хотя Рюноске по большей части просто молча слушал его бесконечные рассказы обо всём на свете, пока Осаму стоял рядом, залипая в телефон. Тяжело сказать, что сейчас они в тех же прекрасных отношениях, что и раньше. После того, как Чуя молча сбежал от него в ванную, Дазай явно не желал возвращаться к этой теме, а Чуя боялся как-либо потревожить его старую рану с той исповедью, на которую Накахара не нашёл в себе сил ответить адекватно. Чуе было стыдно за это, видеть разочарование и холод со стороны Дазая было неприятно — ясно, что он разочаровался в нём. Подумал, что Накахаре всё это не нравится, что ему противно, что Осаму в его глазах стал намного хуже после такого. Дазай почувствовал себя снова одиноким, впервые поделившись чем-то сокровенным. Боже, как же Накахара сейчас ненавидел себя за трусость и глупость. — Привет! — Хигучи тут же здоровается первая — и тот факт, что Накахара снова приходит в её компании, явно не играет ему на руку в глазах Осаму. Он ведь ещё в прошлый раз сильно приревновал к ней, Чуя даже не понял, что это такое, но его презрительное отношение к ней всё ещё было заметно. Удивительно, что она совершенно не обижалась на него за такое отношение без видимой причины. — О, мы уже заждались вас, — говорит Ацуши, когда наконец видит в поле зрения друзей. — Да, он уже себе второй коктейль покупает от скуки, — усмехается Акутагава. Дазай здоровается молча, поднимая руку и помахав обоим, хотя сам он не понимал до конца, что делает в этой компании. Близок он был лишь с Акутагавой, как с другом, однако их общение больше проявлялось во взаимных визитах в гости и переписках изредка, чтобы узнать, как друг у друга дела. Отношения с Чуей можно было назвать близкими, но лишь в романтическом плане — а это очень хрупкий фундамент, который полетел к чертям из-за одного нелепого вечера. Дазай снова видит Хигучи, Ацуши, замечает, как легко Чуя заводит знакомства и как его собственный недостаток сильно портит общение с другими людьми. Осаму было приятно, что другие зовут его с собой гулять, не бросают в одиночестве, но всё же в больших компаниях он почти никогда не уживался — общаться с человеком один на один было гораздо легче. В момент они двинулись к первому аттракциону, Осаму не особо был в щенячьем восторге, хотя в детстве и со старшей, и с младшей сестрой они часто ходили с родителями гулять в парк развлечений. И когда они направляются к американским горкам, Дазай осматривает внимательнее дорогу, вспоминая, как, будучи ребёнком, порой хватался за Йосано, когда они катались на таких, и спустя несколько лет за него уже хваталась Элис. Однако Чую самую малость трясёт. — Вы точно хотите сюда? Я подожду вас снизу тогда, — говорит Накахара, явно не желая идти с компанией, и тут уже все поддаются удивлению. — Ты боишься? — спрашивает Ацуши, становясь напротив рыжего. Накаджима был очень эмпатийным человеком, особенно если это касалось его лучшего друга, — если тебе страшно, мы можем не идти. — Ничего я не боюсь, — тут же отказывается Накахара, — я просто… позавтракал, не хочу, чтобы всё оказалось снаружи. Дазай задумчиво усмехается, но тут же привлекает внимание остальных — он подстёгивает Чую, обличая его не очень правдоподобную актёрскую игру. Говорит, что если Накахара боится, то он может подождать их внизу. Чуе не нравится, с каким подтекстом звучат его слова, потому что он всё ещё очень предвзят к Дазаю за тот случай. Немного бесит. Накахара в такт отвечает так же жестами, что ничего он не боится, и молча проходит в сторону аттракциона вместе с остальными, чопорно вскинув голову. Ещё будет Осаму тут попрекать его за то, что он чего-то боится, хотя Накахара много раз доказывал, что это не так. Они проходят к сидениям, и Чуя вновь вспоминает, что он действительно не выносит высоты. В детстве ему хватило сильного испуга от такого развлечения, чтобы больше не хотеть приближаться к этой штуке. Однако он присаживается после Дазая в середину, Ацуши залезает к Акутагаве сзади них, пока Хигучи молча присаживается рядом, порой хитро усмехаясь, глядя ня Чую, который старается всеми силами не выдать своего волнения и лёгкой дрожи. Однако его кулаки так сильно сжаты на поручне перед ним, что не заметить этого было невозможно. Чуя в какой-то момент пожалел о том, что согласился. Как только машина пришла в действие и Накахара понял, что пути назад нет, он сперва просто прикрыл глаза, а после крепко схватился за руку Дазая. И, кажется, его завтрак действительно спешил наружу, когда они вышли с этой машины смерти. Они смеялись, шутили, порой Дазай подстёгивал Чую, что Акутагава тут же переводил остальным, и Осаму уже не чувствует себя таким обособленным от всех. Накахара злится, порой пытается отбиваться такими же шутками. И в какой-то момент им приходится разделиться — Ацуши с Акутагавой захотели вновь вернуться на американские горки, а Хигучи навязалась за ними, да и оставить парней наедине после сегодняшнего разговора с утра было неплохой идеей. И Чуя это сразу понял — Хигучи чем-то похожа на Йосано в своих поступках. — Пойдём посмотрим пока что-нибудь, — предлагает Накахара и почти сразу же тянет его к какой-то красивой розовой алее. Дазай осматривается, пока внезапно перед ним не возникает человек с розовой повязкой на голове. — Здравствуйте! Не хотите принять участие в нашем конкурсе, чтобы проверить ваши чувства? Чуя тут же округляет глаза и на секунду теряется, пока не обращаются лично к нему. — Вы можете получить главный приз, если выиграете! Дазай внезапно для Чуи согласно кивает и тут же касается его ладони, вновь крепко сжимая, только теперь у всех на виду, из-за чего Накахара густо краснеет, не в состоянии осознать происходящее. — Дазай, ты что, идиот? — Чуя хочет забрать свою ладонь, но Дазай отвечает ему жестами, что они могут просто повеселиться, прикинуться парочкой и получить приз. Звучит как хитрый план. Хотя Накахаре не кажется, что выигрыш стоит того, что они уже делают. — Пожалуйста, проходите! — очень энергичный парень ведёт их за собой по алее — видимо, они здесь не одни такие, кто будет проверять свои чувства, и по пути, пока Чуя пытается вырвать ладонь из чужой хватки, им объясняют правила, — у вас будет десять минут на выполнение всех испытаний, вы их увидите по ходу прохождения нашего конкурса. Дазай отпускает ладонь Чуи лишь для того, чтобы вытащить из кармана бумажник и расплатиться. — Деньги некуда деть? — ворчит Накахара, чуть ли не закатывая глаза. Ему сложно принять, что Дазай просто издевается над ним сейчас. И как на них будут смотреть другие участники этого конкурса, если они два парня? Дазай отвечает, что на Чую ему не жалко никаких денег, и Накахара вздыхает, отворачиваясь в сторону. Как он его бесит в такие моменты. — Все испытания нужно проходить держась за руки! — говорит ведущий, на что Чуя хочет возразить, что его «парень» не может участвовать только с одной рукой, потому что он глухой, но Дазай первый берёт его за руку, намекая на то, что всё в порядке. Накахара вновь распахивает глаза, чуть ли не умирая от красноты на щеках. Осаму всё время делает что-то такое. Постоянно сокращает дистанцию между ними, берёт его за руку, намекает на что-то. Порой Чуе это кажется слишком странным, а после их поцелуя тем более — он должен завести разговор об этом, должен всё же спросить, что всё это значит. Дазай тянет Накахару за собой с таким довольным лицом, словно нет ничего странного в том, что два парня, держась за руки, будут проходить испытания для парочек. Накахаре это не нравилось до последнего, особенно на моментах, когда им нужно было делать всё одной рукой. Например, накормить свою вторую половинку (в этот момент Дазай улыбался настолько издевательски, насколько был способен), или лопать воздушные шарики в поисках записки, или победить в настольном теннисе. Осаму постоянно бесил его, даже когда ничего не говорил, из-за чего большинство испытаний Чуя проходил на слепой ярости.***
Они покидают это мероприятие спустя полчаса с какими-то бесполезными призами типа парных толстовок. Сперва Накахару это взбесило, потому что Осаму капал на нервы своими шуточками, да и держать этого придурка за руку всё это время было напряжно. Чуя самую малость смущён заданиями и тем, что они делали, но рад выигрышу — да, он ему не настолько необходим, но иметь парную вещь с Осаму даже как-то приятно. Особенно ему понравилось то, как ловко он обращался с ним, — такой милый, нежный и заботливый. Чуя совершенно не привык к этому. В его жизни не было места адекватной заботе, в детстве всем как-то было плевать на его состояние, из-за чего теперь Накахара нередко игнорирует своё недомогание или простуду. Друзья часто замечали за ним подобное поведение: не застёгивает куртку на улице в холод или вовсе не надевает её, игнорирует и терпит боль в голове вместо того, чтобы избавиться от неё, ходит на учёбу и усердно учится за домашкой, даже несмотря на температуру и плохое самочувствие. Чуя не знал, как реагировать на такое трепетное отношение к себе, он не знал, как принимать заботу, не умел заботиться о себе сам и поэтому часто оказывался безоружен перед Осаму в такие моменты. Единственное, что выбило его из равновесия, — это просьба поцеловаться для фото. Что самое забавное, Осаму это ни капли не смутило, он словно ждал этого предложения весь вечер и сразу же сунулся к нему, чтобы чмокнуть в щёку, а для Накахары это было супер странно. Да, он помнит, что было между ними недавно на дне рождения Элис, но это воспоминание ему не сделало легче в тот момент. Они даже не обсудили ничего после того, как Чуя сбежал. И сейчас Чуя даже не замечает, как опирается о холодную каменную колонну за спиной, к которой внезапно его прижимает Осаму, наклонившись вперёд. Чуя смотрит ему в глаза, как настоящему хищнику, а потом опускает взгляд на жесты: Осаму спрашивает, Чуя действительно не умеет целоваться или ему не нравится? — Я умею, — тут же парирует Накахара, чтобы не выглядеть в его глазах полным профаном, — я просто… не люблю делать это на людях. Дазай в ответ снова усмехается, даже отведя взгляд от Накахары, который не понимает, почему с него снова смеются. Накахара закуривает, чтобы остудить нервы, вынимая из кармана уже закончившуюся пачку сигарет. Чуя достаёт из нее зажигалку и выкидывает пачку в мусор, внезапно посмотрев на Осаму. — Хочешь попробовать? — Чуя не знал, что Осаму курит, по крайней мере, ни разу не видел. И Дазай правда не был любителем — чаще всего курил либо совсем слабые сигареты, либо что-то похожее на них. И он, естественно, соглашается, принимая из рук рыжего подожжённую сигарету. Накахара следит за ним внимательно, ожидая реакции. Это были его любимые сигареты, он надеялся, что Осаму они понравятся. Но Дазай лишь кашляет и выбрасывает её на пол, скривив лицо не хуже Чуи в этот момент. Накахара уставился круглыми глазами на дотлевающий окурок. — Это была последняя, ты ахуел? — Накахара правда злится, он не знает, когда ему удастся купить их в следующий раз, и он сейчас был в полном негодовании из-за Осаму, — мог бы хотя бы мне отдать. Осаму в ответ обещает купить ему новые, и это успокаивает Чую, но не совсем — всё же эмоции его не отпускали долго. Дазай наконец делает шаг назад, позволяя Чуе насладиться личным пространством, однако Осаму тут же приглашает его вечером к себе в гости. После добавляет, что, возможно, с ночёвкой, если Накахара хочет. И Чуя действительно хочет — правда, он не знает, что скажут родители, но обычно им плевать на такое, если они не захотят снова устроить скандал на пустом месте. — В принципе, можно, — всё же соглашается Чуя и складывает руки на груди, — только мне нужно будет забежать домой. «Отлично», — показывает жестами Дазай, а после добавляет: «Нам дали дополнительную поездку на колесе обозрения. Пойдём?» Накахара тут же принимает маленький билетик из чужой руки и направляется за Осаму в сторону огромного колеса. Чуя отвлекается на сообщение Ацуши, договорившись после встретиться на выходе возле кафетерия. Накаджима послал ему кучу милых смайликов, видимо, поняв как-то не так то, что они с Осаму до сих пор гуляют вместе. С другой стороны, это уже не первое их свидание — как всегда, очень романтичное. Все их прогулки были такими. Они оказываются в одной из кабинок, и Чуя вновь вспоминает их с Хигучи разговор. Накахара должен сказать ему. Должен наконец признаться, что он… что он чёртов гей, и если Осаму нормально к этому относится, то они могли бы попробовать встречаться. Да уж, не звучит как особо романтичное предложение, эти слова явно не передадут тот груз чувств, что лежит в его крохотном сердце. Чуя смотрит на милое лицо Дазая в закатном свете и пытается выдавить в голове хотя бы одно адекватное предложение. Ты. Мне. Нравишься. Это же так просто. Не так сложно, как кажется, а точнее, слишком сложно, чтобы просто сказать. Чуя вновь тяжело вздыхает и прикрывает лицо ладонью, понимая, что никогда не сможет объясниться перед ним. Видимо, его чувствам не суждено найти выход. — Слушай, Дазай, — внезапно Чуя всё же подаёт голос, — у тебя были когда-то отношения? Странно, что он спросил именно это, хотя это было достаточно любопытно — смог ли Дазай со своим недугом заводить отношения с другими людьми. Осаму расслабленно улыбается и кивает, подпирая голову кулаком. — С кем? И как вы познакомились? Если не секрет. «Мы учились вместе в старшей школе. У меня была одна одноклассница, которая захотела выучить язык жестов, просила меня помочь ей», — Дазай рассказывает о ней вполне легко и непосредственно, Чуя старается уловить каждый жест и смотрит на руки Осаму, — мы с ней много общались, она часто оставалась у меня дома. Я влюбился в неё, но мы встречались недолго. Она хотела, чтобы я учился говорить, потому что она обучалась жестам. Я отказался, и со временем мы из-за этого стали ссориться». Дазай делает паузу, пока Чуя задумчиво отводит взгляд в сторону. То есть прежде у Осаму был опыт отношений только с девушкой. Странно, с чего бы его внезапно могло потянуть на парней. «Люди всегда теряют ко мне интерес, когда узнают, что я не буду говорить. Вот и она потеряла», — заканчивает Осаму, понимая, что, возможно, его слова двусмысленны — он действительно часто волнуется и переживает о том, что из-за своей глухоты не может вести нормальный образ жизни, как минимум потому, что связь с миром он держит через жесты. В то же время старые принципы и желания остаются такими же, Осаму не хочет делать это ради чьей-то прихоти, ему надоело, что все хотят его исправить, сделать нормальным и никто не может принять его таким, какой он есть: неидеальным, глухим, молчаливым. Дазай знает, что у него много недостатков, но, несмотря на них, он хотел бы иметь друзей и отношения. — Подло. Давно вы расстались? — спрашивает Накахара, на что Дазай сперва пожимает плечами, после задумчиво тянет и отвечает что-то вроде «года полтора назад», и у Чуи это вызывает новые вопросы. Вид открывается действительно живописный: отсюда виден красивый залив рядом с парком и загорающиеся цветные фонари внизу. К тому же время было вечернее, начал ощущаться постепенно просыпающийся холод. В голове возникает маленький неловкий вопрос, Чуе хочется его задать, хотя это, наверное, будет звучать очень странно для парня. — А вы с ней… — Чуя на середине предложения тут же жалеет, что вообще открыл рот. Он тут же поджимает губы и сильнее цепляется пальцами в сиденье под собой — какой он идиот, — ну… ты девственник? Дазай в ответ уже привычно улыбается и тут же, медленно кивая, говорит: «Да, мы спали с ней». Чуя сам не знал, почему ему важно знать об этом. Словно теперь Дазай в его глазах ещё более желанный — у него уже был опыт с другим человеком, да, не с парнем, но это лишь говорит о том, что Осаму не гей. И сейчас, наверное, стоило бы узнать об этом — нравятся ли Осаму парни. Но к этому моменту они уже опускаются вниз, и Накахара вздыхает. Он слишком долго мялся даже в этот раз. Этим вечером им предстоит снова поговорить.***
Чуя уже не первый раз в гостях у Осаму, но в свою комнату тот прежде его не звал. Кажется, сейчас он делает это не просто так — в прошлый раз, когда они остались наедине, они поцеловались. И этот поцелуй всё ещё завис между ними необговорённым, хотя оба понимали, что с ним нужно что-то делать. Чуя не знал, почему Дазай молчит. Хотя Осаму единственный, кто всё это время делал какие-то шаги навстречу и осторожно флиртовал, пока Чуя пытался распознать флирт и понять, как на него реагировать. И порой он не реагировал вовсе. Дазай проводит Чую к себе в комнату, объясняя, что родители чаще всего остаются в другой квартире ближе к центру. Он сам выбрал остаться с Йосано здесь, где меньше людей, шума, да и было ближе к университету. И раз уж он помогает ей с кафе, то так было намного удобнее вставать на работу. «Ты голоден? Можем что-нибудь заказать», — тут же предлагает Осаму, пока Чуя присаживается на кровать, осматривая комнату Дазая. Она не особо отличалась чем-то необычным, скорее, всё в стиле Осаму: лёгкий беспорядок, хаотично собранные фигурки на верхней полке, которая висит так высоко специально под рост Дазая, куча раскиданных блокнотов и ручек на столе, кровать у окна, мягкий пуф в виде мешка в углу комнаты. Ничего необычного. — Нет, я не голоден, — признаётся Накахара. Дазай кидает на стул у письменного стола свою кофту на молнии, оставаясь теперь только в рубашке. Осаму присаживается на стул и открывает ноутбук, а после поворачивается к Накахаре. «Не хочешь что-нибудь посмотреть?» — предлагает Осаму, и Чуя чувствует себя странно. Забавная ситуация, словно его не просто так позвали в гости фильм смотреть. — Посмотрим Нетфликс и расслабимся? — шутит Накахара, только потом понимая, что подобные намёки звучат пошло и вульгарно, но Дазай не обращает на это внимания, лишь усмехается, — я не знаю, мне без разницы, хоть мультик ставь. Дазай в ответ пожимает плечами. И Чуя пошутил, он явно не ожидал, что Осаму действительно поставит мультик. Накахара чувствует себя странно, словно он снова должен поднять ту тему, хотя он совершенно не понимает, как подойти к этому. Они с Дазаем уже достаточно близки, чтобы не стесняться. Но каждый раз сердце готово выпрыгнуть из груди, как только он думал о том, чтобы признаться. На самом деле Чуя не может выкинуть из головы одну маленькую подлую мысль о том, что Дазай уже когда-то был в отношениях и даже спал с кем-то. У Накахары, к сожалению, ни разу так и не дошло до такого, хотя возможностей было много. Чуя нравился девчонкам, они не скрывали этого, а вот у самого Накахары интереса к ним было немного. Потому при каждом подобном случае Чуя лишь учтиво отказывал в предложении встречаться и старался не влипать больше в такие ситуации. Герои на экране начинают приставать друг к другу, а после страстно целуются. Девушку прижимают к стене, она уверенно отвечает и обнимает парня за плечи, из-за чего Чуя даже не сразу ловит на себе заинтересованный, пытливый взгляд Осаму, который смотрел на него словно с издёвкой. — Что? — спрашивает Чуя, чуть нахмурившись. «А кое-кто целоваться не умеет», — коротко отвечает Дазай, на что Накахара злится снова — это должно его типа задеть? Осаму такой идиот, когда пытается его подколоть, но, кажется, сейчас ему нужно поддаться. Снова, потому что Дазай делает ему шаг навстречу. — Идиот, я умею целоваться, — тут же шипит Накахара, чуть смущённо выдыхая от злости, но Дазай в ответ лишь сильнее давит хитрую улыбку, словно провоцируя Накахару на какие-то действия, — что, не веришь мне? Хочешь проверить, что ли? Дазай снова внезапно оказывается возле лица Накахары, только теперь Чуя не успевает понять совершенно ничего — ладонь Осаму на его щеке мягко гладит, нежно заправляет волосы за ухо, Чуя вновь краснеет в один момент, чувствуя, как сильно сердце вырывается из груди. Чужие глаза напротив такие прекрасные, жесты говорят что-то вроде «давай, докажи». И Чуя понимает, что это тот момент, когда он должен сделать всё правильно, не спасовать, не струсить. Он первый поддаётся вперёд и целует Дазая в губы, сразу же цепляясь за его лицо. Он уже не боится, что Осаму отреагирует неправильно, он знает, что Дазай любит его. Безумно любит, не может сказать от страха, но его чувства сами толкают на отчаянные действия. Чуе вновь хочется отстраниться от неловкости, в животе что-то сводит, но Накахара чувствует, как Дазай перехватывает инициативу и чуть наклоняется вперёд к рыжему, вновь углубляя поцелуй, как в тот день. Только теперь бежать Чуе некуда — да и не хочется, поцелуй выходит чертовски горячим, мокрым, потому что Осаму лезет языком к нему в рот и сплетает их языки, вновь заставляя рыжего задыхаться и чувствовать что-то тянущее в сердце. Дазай отстраняется на секунду с чмокающим звуком, игриво кусая за нижнюю губу, вновь хитро смотрит исподлобья и целует в губы, не давая сделать лишнего вдоха. Всё тело напрягается, когда Дазай плавно опускается с ним на кровать, нависая сверху, пока Чуя самую малость паникует, как в прошлый раз. Целовать Дазая невыносимо, он так желал всего этого на протяжении долгих месяцев. Чувствовать его руки и прикосновения так трепетно, так приятно, но когда всё заходит дальше и Чуя чувствует слабый укус на шее, то он невольно вздрагивает. — А! — Чуя распахивает глаза и тут же хватается за тёмные волосы, оттягивая от себя, чтобы Осаму отстранился, но Дазай хватает его за обе руки, прижимая к кровати и присасываясь чуть ли не клещём, — Осаму! Придурок, блять! Чуя пытается отстраниться, но у него просто не получается, и чужие губы тянут сильнее кожу на шее в таком агрессивном, вредном засосе, из-за чего внизу живота всё равно приятно покалывает, и сделать с этим Чуя ничего не может. Дазай всё же отстраняется и смотрит прямо на Чую, пока держит его руки. А Осаму оказался не из слабаков, поскольку Чуя сейчас, даже очень постаравшись, не может вырваться из его хватки и просто недовольно смотрит на парня с красными щеками. Взгляд Осаму невольно скользит по месту засоса: выглядит очень хорошо. Он так давно уже хотел пометить Накахару, чтобы вся его шея была в таких засосах, даже если это произошло шуточно. Чуя смущён до чёртиков, но не понимает: они просто поцеловались или теперь между ними что-то есть? Нет, определённо есть. Они не могут оставить это как прежде, хоть и горячих признаний в любви не было. Дазай наконец отпускает его руки и поднимается на месте, присаживаясь между ног Чуи, из-за чего рыжий стремится поскорее отползти в сторону, чтобы сесть напротив него ровно, без такого дикого смущения на лице. — Убедился? — спрашивает Накахара, стараясь быть более уверенным сейчас. Дазай в ответ лишь улыбается, но в этот раз совсем по-другому. Так мило и больше довольно, нежели издевательски, как минутой ранее. Накахара вновь опускает взгляд в пол, потому что ему стыдно — губы всё ещё горели от поцелуя, а сам Чуя думал о том, что сказать сейчас. Он любит его, любит, любит, так сильно, что боится даже пошевелиться. Пальцы касаются засоса, место на коже неприятно тянет и стало чувствительным. Каков же Осаму идиот — а если кто-то увидит? Дазай что-то говорит ему жестами, и Чуя поднимает голову, глядя на Осаму. Он спрашивает, можно ли поцеловать его снова. И Чуя молча медленно кивает. Они снова целуются. Дазай вновь напирает достаточно, чтобы они легли на кровать напротив друг друга. Его руки мягко обнимают за талию, порой гладят по волосам, ласково касаются щёк или убирают лишние прядки, пока Чуя безумно краснеет. Да, они оба парни, Осаму мужчина, который ему нравится и который сейчас так уверенно целует его в губы, обнимает, проявляет нежность, и Чуя чувствует себя счастливым, настолько, что хочется заплакать. Всё это время между ними было столько недосказанности — удивительно, что вся она была вовсе не из-за того, что Дазай не умеет разговаривать. В какой-то момент они уже не целуются, а просто смотрят друг на друга. Чуя должен сказать ему обо всём, что думает и чувствует, должен найти в себе силы произнести подходящие слова. Он вытаскивает ладони, чтобы сказать Дазаю о том, что он не специально тогда сбежал. Чуя волнуется, что Осаму вынужден чувствовать из-за той ситуации в прошлом, а в конце обязательно спрашивает, как он может помочь ему. Дазай не хотел возвращаться к этой теме и портить момент, но закончить тот диалог стоило. Он ведь не просто так поделился с ним таким важным событием — Осаму рассказал об этом, потому что это его гложет последние дни. Как и то, что этот человек приходит к ним почти каждое утро и пытается вывести Осаму на какие-то диалоги, хочет поговорить о нём, о прошлом, о будущем, а Дазай не может даже послать его нахуй. Осаму приходится убрать руки от тела Чуи и молча ответить, что это в прошлом, сейчас это не особо его касается, но на всю жизнь оставило небольшой страх. «Какой страх?» — спрашивает Накахара, и Осаму чувствует, что может быть достаточно откровенным с ним. Он старается сформулировать мысль, прежде чем пояснить. «Это трудно объяснить. Мне сложно было доверять другим людям, мне не особо приятно было, когда меня трогали. Естественно, мне повезло больше, чем остальным, но я…» — Осаму вздыхает, прикрывает глаза и опускает руки. Он молчит несколько секунд, пока не выдаёт одним разом: «Меня стала пугать близость, особенно с другими парнями. Это казалось небезопасным и страшным, как тогда, поэтому я встречался только с девушками». Накахара ничего не говорит, глядя ему в глаза. Возможно, он лишь отдалённо понимает, о чём говорит Дазай, но это вгоняет в краску. Чуя понимает, что для Осаму всё это тоже ни черта не просто. Если Накахара просто идиот, который боялся чего-то эфемерного или не может смириться с тем, что ему нравятся парни, то Дазая пугал травмирующий опыт. «Ты единственный парень, которому я решил довериться в этом плане», — заканчивает Дазай, и Чуя всё же в конце краснеет. Да, он понял намёк Осаму. Он должен быть очень осторожен с ним, чтобы не нанести ему травм. «Мне приятно, что ты доверяешь мне. Спасибо, что рассказал», — Чуя сперва отвечает жестами, а после касается ладонью чужого лица, ласково поглаживая щёку. И как они за один день перешли к чему-то подобному? У Чуи сейчас сердце выпрыгнет, кажется, он должен сейчас произнести что-то вроде «я так сильно люблю тебя», но может только подбирать другие тёплые слова. — Я постараюсь никогда не обижать тебя, — улыбается Чуя и сам невольно тянется к его милому лицу, касаясь носом чужой щеки и потираясь о лицо Осаму, прикрывая глаза. Ему так хорошо, он чувствует такое сильное удовлетворение сейчас, когда они вот так лежат вдвоём и просто молча обнимаются. Их не волнуют и не страшат скандалы с родителями, сильные переживания, жуткое прошлое и воспоминания. Они могут сбегать от суровой реальности друг к другу и чувствовать себя сильными в объятиях друг друга, ведь это главная награда — счастье, за которое не нужно бороться кровью и потом, им награждает тебя другой человек абсолютно безвозмездно. Чуя снова готов заплакать от этого, для него всё это настолько ново, настолько непривычно, что он продолжает неловко краснеть, когда Дазай снова берёт его лицо в свои ладони и мягко целует в губы, зарываясь в рыжие волосы. Кажется, так они и провели весь вечер, целуясь на кровати в объятиях друг друга, иногда обсуждая что-то нейтральное, потом снова не в состоянии оторваться друг от друга. Раз уж теперь можно, никто не боится, не запрещает, не оттолкнет, хочется вдоволь насладиться тем, что было так далеко и запретно все эти месяцы. Дазай на удивление целуется очень горячо и даже возбуждающе, он умеет заставить Чую раскраснеться в момент, поддаться его умелым рукам и языку, мгновенно захотеть большего. Это приходится прекращать, лишь когда Дазай прижимается слишком близко, и к такому Накахара точно не готов. Он не готов к чему-то такому, даже если много раз представлял их с Дазаем, а точнее, воображение само подкидывало что-то неприличное, из-за чего становится безумно стыдно. Чуя упирается ладонями в плечи Осаму, открывая глаза, когда тот слишком настойчиво лезет своими руками туда, куда не требуется. Дазай всё понимает и сразу прекращает.