Комплекс неполноценности

Чуя знал, что это произойдет — хотя бы потому что он сам предложил ей эту идею. Накахара почему-то тогда не задумывался об этом всерьез — не задумывался о том, что ему придется проститься с ней. Даже если они познакомились не так давно — Чуя внезапно обрел кучу друзей в момент, наконец оказался в компании, в которой ему комфортно и с которой он уже породнился. Накахара половину вечера не мог сосредоточиться ни на чем, в какой-то момент просто игнорируя Ацуши, общаясь с Хигучи и узнавая у нее подробности — девушка рассказала, что смогла получить грант на обучение за границей, и это событие стало для нее самым счастливым за последнее время. Совсем скоро она освободится из заботливых лап родителей и сможет наконец вздохнуть полной грудью. Чуя понимал это, знал, что так будет лучше, но почему-то в груди все равно что-то сжималось от мысли, что они увидятся теперь очень не скоро — если увидятся вообще. Все эмоции затмили единственный факт — он будет чертовски сильно скучать и переживать разлуку. Накахара тут же пишет об этом Осаму. Все они были знакомы между собой так или иначе, у них были общие друзья, и Хигучи стала близким человеком в их компании, даже несмотря на то, как Дазай отреагировал на нее в первый раз. Осаму не сразу привык к ней, но все же со временем принял тот факт, что она просто подруга, которой Чуя помогает. И вообще поводов для ревности у Накахары было даже больше, чем у Дазая — Дазай красавчик, ему нравятся и парни, и девушки, он часто незаметно флиртует с клиентками или постоянницами, и первое время Накахара исходил ревностью. Конечно, со временем он понял, что Осаму вовсе не тот человек, который променяет адекватные постоянные отношения на разовую ночь. Более того — как бы ни было страшно и больно признавать это, но Дазай зависим от Чуи, и его выбор партнеров крайне ограничен, ибо не каждый знает язык жестов, а учить не заставишь. И Осаму привязан к нему именно по той причине, что Накахара банально может общаться с ним. С утра пятницы Чуя был немного на нервах. Ацуши ничего не спрашивал, но всячески утешал своего друга. А после предложил ему проводить Хигучи вместе, если Накахаре так будет удобнее — с одной стороны, Чуе так действительно было бы легче, с другой, он боялся несдержанных эмоций и того, что это снова сломает его образ сильного человека перед остальными. Хотя сколько раз он уже разбивался, и все же Накахара всегда был сдержанным на людях. Ближе к вечеру Чуя был уже более спокоен. Он почти весь день переписывался с Осаму, а после Дазай пообещал приехать к нему. Накахара не хотел казаться соплей или размазней, которой нужно сильное плечо рядом, но сейчас помощь Осаму оказалась как никогда необходима ему. Переезд Хигучи действительно важное и неожиданное событие, но Накахара подготовился к этому. В этот день он остался у Ацуши, а на следующий день уже должен будет уехать к Верлену. Чуя встречает Дазая еще у метро. Они здороваются достаточно сдержанно при Накаджиме — хоть Ацуши и знает, что они вместе, однако не очень хотелось заострять на этом внимания. Они все вместе направляются к аэропорту, где их уже ждала Хигучи со своими родителями — возможно, они не знали о том, что проводить ее придет сразу несколько человек. Накахара по-прежнему не любит общаться с чужими родителями, хоть со временем и стал все чаще замечать взрослых вокруг себя, которые были адекватными и спокойными. Ичие видит Чую и сразу же отпускает ручку чемодана, направляясь к Накахаре. Ей не страшно и не стыдно, что их сейчас видят её родители и парень Накахары — в прошлый раз у них не особо заладилось общение — Хигучи просто бросается на него с объятиями, обнимая обеими руками за шею. Она ничего не говорит, даже не здоровается, и Чуя понимает. Оба понимают, что видятся в последний раз — и даже приветствовать друг друга как-то горько в такой ситуации, так что Накахара понимает и обнимает девушку в ответ, не в состоянии думать о чем-либо кроме её внезапного отъезда. — Почему ты не предупредила заранее? — тихо спрашивает Чуя, и Хигучи все же отстраняется, тут же утирая край глаза. Она быстро здоровается с Ацуши и Осаму, помахав им рукой, тут же переключив внимание на Накахару. Не верится, что это их последняя встреча — у них было не так много общего времени, они не так давно стали друзьями, но черт, как же много они стали значить друг для друга. Для Чуи точно — словно всю жизнь он жил в каком-то другом мире, в котором он был странным и ненормальным, в котором таких, как он презирают, ненавидят, и только Хигучи первая показала ему, что это не с ним что-то не так. Возможно, если бы не встреча с ней, Накахара бы никогда не решился начать отношения с Осаму, никогда бы не ответил на его поцелуй и предложение встречаться. Возможно, вся его история закончилась бы так и не начавшись. — У тебя и так было не лучшее время, я не хотела расстраивать тебя, — почти шепотом говорит Хигучи, отводя взгляд куда-то в пол. И Чуя полностью понимает её — понимает, что порой боишься навязаться, особенно если ссоришься с родителями. Совершенно не верилось, что уже завтра она будет неизвестно где, и вся их история окажется позади навсегда. Расставаться больно. Особенно когда не хочется отпускать, но Накахара не может быть настолько эгоистичным, чтобы высказываться как-либо против. Переболит. — И куда ты? — Накаджима внезапно подключается к разговору, когда понимает, что им обоим сложно подобрать нужных слов. Чуя даже упускает из вида тот факт, что родители Хигучи с интересом наблюдают за ним. — В штаты. Я смогла поступить в один американский университет, родителям нужно будет оплачивать только общежитие, — Ичие действительно была счастлива, намного легче было говорить о чем-то другом, кроме её отъезда. Хотя сейчас все мысли были забиты только будущим — наконец полная свобода, новые друзья, новые города, столько впечатлений ждёт Хигучи в следующие дни, что сложно поверить, что это не сон. Ичие знала, что её родители будут не в восторге от отъезда, но они ничего не могли с этим сделать — учиться в Штатах слишком престижно, чтобы запрещать переезд из-за идиотской гиперопеки. — Вау, это так круто. Будем ездить к тебе в гости, — Ацуши усмехается так легко и просто, словно ничего не случилось. И Накахара поднимает взгляд на Осаму, который держался одновременно сдержанно и холодно — Чуя легко считывал эмоции Дазая, и это его тревожило. Немного сложно не тревожиться из-за всего подряд, и Накахара часто надумывает лишнего, когда видит своего парня таким — немного печальным, отстраненным и, естественно, ревнующим. — Да, или ты к нам. Главное не забывай с кем ползала, — Чуя наконец улыбается, чувствуя лёгкое успокоение, когда друг помогает им своими глупыми вопросами. Накахара старательно гонит от себя мысли об отъезде, старается обсудить все на свете за это короткое время, что у них есть, пока их не прерывает громкий голос из динамиков, оповещая о том, что посадка на рейс уже открыта. И Хигучи оборачивается к своим родителям, понимая, что пора. И что, возможно, этот парень, что подарил ей не просто уроки по математике — а новую перспективу в жизни — навсегда покинет её жизнь. Хотя совершенно этого не хотелось — рядом с Чуей Хигучи чувствует себя всегда спокойно и уверено, с ним можно не бояться самой себя и не сдерживаться. — Мне пора. Мы обязательно увидимся, — она говорит это медленно, словно произносит клятву, и почему-то Накахара ей чертовски сильно верит сейчас. Ичие снова обнимает Чую, но в этот не так несдержанно и долго, как в начале, а скорее с желанием запомнить этот момент надолго. — Да. Обязательно. Они не прощаются — Накахара говорит до встречи, а когда Хигучи уходит вновь к своим родителям, почему-то Чуе захотелось остаться в одиночестве. Он пожалел, что позвал с собой Осаму и Накдажиму, ибо сейчас ему хотелось только лишь расплакаться. Ацуши предлагает им зайти в какое-то кафе, чтобы посидеть — Накахара лишь бесцветно кивает, а Дазай старается поддержать идею Накаджимы всеми возможными способами — говорить-то они с Ацуши не могут. Чуя проваливается в собственные мысли, поскольку за последние годы он слишком мало заводил друзей и слишком мало к ним привязался, зная, что после придется расставаться — и этот день заставляет его сердце опустеть. Осаму смотрит на Накахару, но не знает, как его поддержать, а тем более в присутствии Ацуши — Накаджима словно оказался третьим лишним, хотя он был другом Чуи и обязан был находиться в этот момент рядом с ним. Они присаживаются за стол в кофейне с яркими вывесками и надписями на стенах, и когда Ацуши отходит, чтобы что-то заказать для них, Дазай смотрит на Накахару напротив. Между ними вновь повисает пауза, словно в первые дни общения, когда Чуя не знал, как подступиться. Теперь же Осаму не знал, что стоит говорить в такой ситуации — хотя у него всегда находились нужные слова в сложные моменты. Дазай касается чужой ладони, привлекая к себе внимание, а после спрашивает как Чуя себя чувствует. — Нормально. Осаму продолжает спрашивать не хочет ли Накахара завтра остаться у него? Тогда ему не придется ехать к Верлену и тратить время. И Чуя не долго думает — остаться у Дазая неплохая перспектива, хотя сейчас Чуя не мог и не хотел думать ни о чем таком, о чем обычно задумывался, когда Осаму предлагал ему остаться на ночевку. Было не до этого, да еще и мысли сбились в кучу, все стало совсем непонятно. Дазай видит подавленность Накахары и делает паузу. Но последний вопрос, который он так и не успел задать ему прежде словно повис между ними, и Осаму не хотел доставать Чую с расспросами. Когда Накахара не идет на контакт, Дазай чувствует себя в чем-то виноватым. — Мы с Хигучи просто дружили. Ну и делали вид, что встречались, чтобы наши родители отстали от нас, причем никому из нас не нравится противоположный пол, — тут же говорит Чуя, на последних словах говоря чуть тише, при том по-прежнему уверенно и чуть раздраженно, — она очень сильно помогала мне. Особенно принять себя, она единственная, с кем я мог обсуждать все свои переживания насчет… ну, насчет тебя. Возможно, это звучало грубо, но Осаму его понял правильно. Накахара вздыхает и подпирает голову рукой. — Мне сложно будет без нее. Дазай неосознанно тянется к чужой ладони, сжимая её. Он знает как неприятно терять друзей — как неприятно терять близких, а особенно знать, что никогда их больше не увидишь. Но Накахаре понадобится немного времени, чтобы привыкнуть к новой реальности. Хоть и скучать по своей подруге он будет долго.

***

Чуя остаётся дома у Ацуши, а на следующий день едет на работу, придя на час раньше, чтобы привезти вещи. В какой-то момент к Дазаю в комнату переехали уже многие вещи Накахары, типа зубной щетки, нескольких футболок и шорт, ибо Чуя остаётся у Осаму не реже, чем у Верлена в Токио, словно живет на два дома, и это забавно. Дазай так легко привык к рыжему парню у себя в комнате, что, как будто, уже совсем не испытывал никакой неловкости или проблем с тем, что они порой просыпаются вместе, готовят завтрак на троих, что теперь ему приходится покупать не один круассан с утра, для Йосано, а два, что теперь он приносит не только латте на банановом молоке с сахаром для Акико, но и крепкий американо для Накахары. Осаму вообще всегда старался быть как можно более внимательным и заботливым для своих близких — он слишком ценил их. У него было мало друзей, чтобы не держаться за них, поэтому Дазай был очень привязан — и очень хотел проявить свою привязанность поступками, раз словами не суждено. В этот день было не много людей, особенно под вечер. И по большей части Чуя с Осаму изредка перебрасывались едкими фразами на жестах, пока в один момент их не отвлек звук колокольчиков с двери. Накахара сперва замер, но тут же спрятался под барную стойку. Пришла его мама. Первые несколько секунд он материт себя за беспечность — естественно, родители Хигучи увидели его в аэропорту в компании Дазая и тут же решили сообщить его родителям, что Накахара ошивается с ним, а значит словить его можно у него на работе. Чуя уверен в этом — и уверен в том, что начнётся адский цирк, если он не сбежит отсюда. — Добрый вечер, — женщина тут же подходит к стойке, где стоял Осаму, пока Йосано отошла на пару минут — вообще, на месте Дазая тут должен был стоять Накахара и принимать заказы, но сейчас он трусливо пытался скрыться да барной стойкой, — а можете позвать Чую? Я его мама, он же твой друг верно? Сперва Осаму поднимает бровь, а после пожимает плечами и задумчиво покачивает головой. Его отношение к этой женщине не объяснить словами — да, лично она ему ничего не сделала, колких упреков и оскорблений лично не наносила, но она точно не умела любить и точно она не любила Чую, поскольку заставляла его явно страдать. Дазай сперва отвечает как-то задумчиво, а после бросает взгляд на Накахару, что сидел рядом. Жестами он показывает что-то вроде «может, поговоришь с ней?», но Чуя округляет глаза так, словно Осаму сморозил дичайшую глупость. По сути, именно это он и сделал. — Что ж, я могу тогда узнать когда он будет здесь в следующий раз? — спрашивает женщина, на что Дазай сперва задумывается, а после берет бумажный стикер и пишет ответ. Накахара в этот момент был готов взорваться — зная идиотскую натуру Осаму и его желание все время подшутить, он мог вполне легко оставить там даты и его смены. Чуя надеялся, что он излишне себя накручивает. Его мать наконец уходит, напоследок попрощавшись — и Йосано возвращается крайне вовремя, не застав этой глупой сцены. — Что ты ей ответил? — Накахара тут же поднимается и поворачивается к Осаму, глядя в его хитрые глаза, — ты написал ей мои смены? Дазай лишь пожал плечами, отвечая на вопрос как-то раплывчато, что очень сильно раздражало. Весь оставшийся вечер Чуя был на нервах. Порой, в своих шутках Осаму мог перегибать палку, о чем Накахара и сказал ему почти сразу. Это правда было не смешно и вызвало у Чуи больше злости, чем улыбку — конечно, обижаться на мелочь глупо, но после закрытия Накахара был в бешенстве. По крайней мере, нервы кипели — Чуя не хотел видеть своих родителей, он все еще не хотел с ними разговаривать. Ситуация не двигалась с мертвой точки, хотя на расстоянии его мать стала совершенно другой — чаще писала, что скучает, что хочет видеть и чтобы он возвращался домой. Накахара не особо верил ей, понимал, что говорит она это от безнадеги, доведя ситуацию до критической точки. Зато теперь каждый раз, когда они будут позволять себе лишнего по отношению к нему, Чуя сможет просто уйти к Верлену и не возвращаться ближайшие дни. У них кончились рычаги давления. Однако, это не меняло того, что Дазай поступил сегодня очень странно. Вечером после закрытия, когда Накахара уже снял с себя рабочий фартук, он намеревался поговорить с Осаму. — Дазай, — когда Чуя поднимается за ним наверх, Осаму делает вид, что не слышит — опять, у этого негодяя поганого было отличное преимущество в виде отмазки, что он глухой, и Накахару это тоже все время бесит! — Осаму, не делай вид, что не слышишь меня! Дазай останавливается только наверху и поворачивается к Чуе, когда тот чуть не врезается в него. Осаму тут же выгибает бровь с хитрой улыбкой, жестами как бы произнеся — «извини, не заметил тебя», и эта язвительность вновь провоцирует нервы Накахары к взрыву. — Ты… — Мальчики, я еду в гости, так что ночью не ждите, — Йосано выходит из своей комнаты — сегодня она выглядела очень нарядно и даже необычно для своего повседневного образа деловой женщины: вечернее платье, собранные волосы, простой вечерний макияж, телефон в руке, и тут даже Дазай самую малость удивляется, — что? Осаму спрашивает куда она, на что Акико довольно улыбается и подходит к нему ближе, чтобы тыкнуть пальцем в нос. — Не тебе одному налаживать личную жизнь, котенок, — Йосано после переводит взгляд на Накахару и также треплет его по рыжим волосам, — если что, я всегда на связи, малыши. До завтра. Акико знала, что Накахара останется у них сегодня — последние недели он часто остаётся ночью на выходных, реже в будние, и Йосано никогда не была против, ибо понимала какие сложные бывают отношения с родителями, и как долго и муторно парню было бы ездить сперва из одного города другого в другой, а после и по всей Йокогаме — работа, дом, вокзал. Их квартира и так была слишком большой для двоих — Осаму и Акико и сами почти не пересекались в ней, а маленький Чуя их никак не потеснит в этом плане. Да и она понимала, что двум парням ужас, как хочется побыть вместе, а сделать они это могут только дома у Дазая — оставаться и подслушивать желания не было совершенно, и Йосано захотела сделать парням подарок. Как только Акико спускается вниз, Накахара вновь переводит взгляд на Осаму, но того и след простыл — чертов невидимка, он всегда двигается так незаметно и тихо, что Чуя даже не замечает, как он исчезает. Накахара находит его в своей комнате, сразу же закрывая дверь за собой, даже если они дома одни, и их никто не побеспокоит. В душе все равно оставалась маленькая тревожность. — Это вообще не смешно, — начинает Чуя, складывая руки на груди и щурясь на Дазая, пока тот расслабленно опускается на свою кровать, поднимая удивленное лицо, — Дазай, ты знаешь почему я не собираюсь общаться с ними. И почему не хочу их видеть. Осаму в ответ вновь выгибает бровь, а после объясняет — «бегать от них бесконечно у тебя точно не подучится, да и не заметила бы она тебя, ты же сам знаешь». И Накахара знает, но почему-то его это задело. Дазай снова смотрит на него с такой странной улыбкой, Чуя знает, о чем он думает — и именно это бесит. — Она могла меня заметить. Накахара настаивает на своем. Осаму говорит, что Чуя настолько маленький, что заметить его нужно постараться, и рыжий злится. Он тут же нападает на Дазая — хватает его за шиворот и валит на кровать, тут же залезая на него сверху. Ладони цепляются в запястья Осаму, чтобы тот ничего не мог сказать ему, и Накахара победно улыбается, глядя прямо в темные глаза. — Что ты там сказал, м? Может, повторишь? Я слушаю тебя, — Чуя издевается — точно также, как Дазай издевался секунду назад над ним, и ему совершенно не стыдно за это, — чего молчишь, герой? Минуту назад ты как-то поуверенней был, неужели боишься меня? Осаму не обижается — он улыбается, пока Накахара довольно устраивается на его животе. И в момент, когда Дазай поджимает колени, чтобы Чуя дернулся и сполз ему на бедра, Осаму перехватывает его ладони, а после тянет за воротник на себя, целуя в губы. Накахара не сразу включается в процесс, но на поцелуй отвечает, а чужие руки так ловко прижимают к себе, из-за чего Чуя ложится на Дазая сверху, перехватывая инициативу в поцелуе из вредности. Осаму сразу же опускается ладонью по чужой спине на таз, резко схватив за ягодицу, из-за чего Накахара отстраняется от чужих губ с тихим вздохом. — Куда полез… Чуя сразу понял к чему все идет — Дазай не особо церемонился с тем, чтобы пригласить Накахару в постель, скорее никогда не упускал возможности его трахнуть. Осаму гладит его задницу, порой опускаясь ниже, порой поглаживая пальцами, и Чуя моментально возбуждается. Им обоим изначально было ясно чем они будут заниматься, если Йосано уйдёт. И Накахара не сразу поддается на эту игру, хотя его тело реагирует вполне однозначно. Дазай смотрит в глаза Чуи, мягко касаясь пальцами его подбородка и притянув к себе, чтобы снова поцеловать, в этот раз более спокойно, нежно, сопровождая это поглаживаниями тела и мелким трением между ними, поскольку у Чуи уже встал, и он просто целовал Дазая, слегка потираясь о его таз и бедро, чувствуя, как напряжение только растет между ними. Осаму заползает под джинсы ладонью, пока рыжий упирается обеими ладонями в грудь Дазая. Он правда так нравился ему, Осаму был не просто красивым, он был невероятно сексуальным — это проявлялось в мелочах. В его хитрой ухмылке, в жадности его ладоней, похотливых глазах и крепком теле, Чуя плавился под ним и сейчас — на нём, ему правда нравилось происходящее. Их вечера, полные близости и интимности будоражили сознание, принося удовольствие не только телу — чувства находили свой всплеск, тело наконец получало желаемое, и сейчас Накахара отрывается от губ Дазая, мельком глянув в его бесстыжие глаза и тут же поднявшись на месте, усаживаясь на пах Осаму, уже ощущая задницей его горячий стояк. Дазай смотрит так довольно и так внимательно, явно желая, чтобы в этот раз Чуя был именно в такой позе — он тут же начинает расстегивать джинсы Накахары, и Чуя помогает ему. — Ты ужасный, — шипит Чуя, потому что не в силах сказать ничего другого сейчас. Дазай помогает ему снять джинсы, и когда Накахара остаётся без них, он снова целует Осаму в губы, пока тот расстегивает ширинку. Чуя специально активнее ерзает бедрами о стояк Дазая, чтобы тому тоже стало невыносимо от ожидания. Ладони Осаму также гладят его талию, крепко сжимают, порой ползут пальцами выше к ребрам, а порой просто опускаются на таз, вжимая в себя. Накахара обожал долго целоваться и трогать друг друга, такие моменты с Дазаем были для него особенными и долго хранились в памяти. — Презервативы..? — Чуя отстраняется от него, дыша практически в губы, и Осаму тут же отворачивается в сторону к столу с полками, выдвигая среднюю. Накахара заглядывает туда сам, находя под блокнотами и тетрадями остатки смазки с прошлого раза и несколько резинок, которые они не использовали в тот раз. Чуя даже бледнеет на секунду, вспоминая тот вечер и представляя, что с ним было бы утром, если бы они использовали действительно всю пачку — Накахару бы затрахали до смерти без возможности встать на ноги на следующий день. Но, к счастью, Дазай в тот вечер выдохся, и Чуя остался жив. И пальцы Осаму жадно мнут его тело, сползая ниже под белье, ласково огибая и сжимая в ладонях его упругие ягодицы. В руках Дазая тут же появляется та самая баночка смазки, и Накахара понимает, предугадывает наперед, поднимаясь на месте, чтобы стянуть белье и также откинуть куда-то в сторону. А ведь все началось с их ссоры, Чуя хотел поставить Осаму на место, но в итоге сам оказался в положении не лучшем — холодные пальцы касаются его ягодиц, пока парень опускается чуть вперед, из вредности кусая Дазая в нос, а после и в шею, чтобы сократить дискомфорт от растяжки. Однако, когда пальцы Осаму вновь мажут по входу и проникают внутрь, в этот раз Накахаре намного легче — по памяти он он знает, что это не так страшно и больно, потому Чуя спокойно ожидает, продолжая жарко целовать Дазая, чуть сжимая рубашку на его груди. У Осаму очень приятное тело, его хочется касаться. И когда он вставляет пальцы до конца, Накахара громко вздыхает: — Ах, — рефлекторно парень сжимается, но это не мешает движению чужих пальцев — Чуя громко вздыхает и роняет тихое мычание от каждого прикосновения к простате, опуская голову и сводя брови, — блять. Ему было так хорошо уже сейчас — Дазай все же заканчивает с растяжной. И Накахаре приходится стянуть ниже белье Осаму и вновь увидеть его член. Сейчас стало наиболее неловко, потому что Накахара касался его лишь один раз, когда они друг друга трогали, и то это было очень внезапно для Чуи. Теперь же, когда ему придется самому руководить процессом, это вгоняет в краску. Накахара в такой позе чертовски открытый, как на ладони, и Чуя старается не облажаться, открывая презерватив, пока ладони Дазая гладят его бока, мягкие бедра, порой жадно сжимая. Чуя боится пересекаться взглядами, он все же раскатывает резинку по чужому члену, и внутри снова что-то сжимается. Воспоминания о том, что прежде он не мог даже представить себе такого, накрывают с головой, Накахара никогда в жизни не мог бы представить себя в такой ситуации. Чуя осторожно наклоняется вперед, одной рукой он придерживает член Осаму, чтобы после плавно опуститься на него — снова его горячий твердый член контрастирует с воздухом прохладной комнаты. Накахара краснеет пуще прежнего от неловкости, прячет глаза за челкой, опускаясь ниже — член проникает внутрь, тут же заставив его поджать губы, и когда Чуя громко вздыхает, он двигается медленно. Ладони Дазая сжимают его талию, и Накахара опускается ниже. — Мх, — Чуя кусает губу, насадившись до конца, член Осаму так хорошо заполнял его внутри, Накахара чувствовал каждую венку на нём, и то как он пульсирует внутри от напряжения. Чуя упирается ладонями в пресс брюнета, стараясь подняться на трясущихся ногах. Дазай по-прежнему медленно гладит его тело, порой жадно сжимая мягкую кожу, пока Накахара начинает медленно двигаться, поднимаясь на месте и также насаживаясь до конца. Его движения рваные, но Чуя быстро привыкает к новой позе, ловко начиная объезжать Осаму, который сейчас представлял собой сущий разврат из-за красных щек, довольной полуулыбки и хитрых глаз. Рыжие волосы скачут и подпрыгивают в воздух вместе с Накахарой, когда тот входит в единый ритм, мерно постанывая каждый раз, когда член входит глубоко, полностью заполняя собой — ему было так хорошо, что даже стук кровати о стену, пошлые звуки или шлепки о бедра его не смущали. Чуя знает, что Дазай снимает слуховые аппараты на ночь — но каждый раз, когда они занимаются сексом, Осаму оставляет их, чтобы слышать все стоны и слова Накахары. Чуя не видел точно, но он уверен, что это так, потому что он с удовольствием наблюдает за тем, как сильно краснеют щеки Дазая, когда Накахара стонет. Чуя садится до конца, хватая Осаму за его запястья и резко прижимая к кровати возле головы парня. Накахара хищно усмехается, его собственный член подрагивает от стимуляции, а в голове сплошная каша. — Котенок Осаму возбуждается из-за громких стонов, я заметил, — Чуя снова улыбается, глядя в глаза Дазаю, и Осаму сперва улыбается ему в тон, но Накахара делает короткое движение бедрами, заставляя член Дазая снова войти глубоко, из-за чего внутри происходит какой-то фейерверк, и Чуя выдает громкий стон, — а-ах, Осаму, боже… Он открывает глаза, видя, как сильно покраснели щеки Осаму, а сам брюнет отвернулся в сторону. Член Дазая становится еще более твердым, когда Накахара так ведет себя — и Чуе безумно нравится эта игра. Он сильнее сжимает чужие руки, не давая ему руководить процессом, плавно переползая на ладони, чтобы переплести их пальцы. Они были в доме совершенно одни, и это лишний повод поиздеваться над Осаму громкими стонами. — Хах, я надеюсь, тебе слышно, как мне хорошо, — щеки краснеют от жара, который окутывает все его тело — Накахара двигает бедрами, чувствуя, как его тело прошибает острое удовольствие. Чуя наклоняется к чужому уху, вновь двигаясь резко и до конца, — ах! М, ха, Дазай. Я обожаю тебя, мм… я обожаю твой член. Он скулит в конце прямо на ухо Осаму, довольно ловя, как он сжимает губы и хмурится. Громкие стоны очень сильно возбуждают Дазая — сильнее, чем все, что было до этого, и он правда дико краснеет от жара, который охватывал все тело. Ему даже не хотелось вырываться из лап Накахары, потому что исступление выбило все силы. И стоит Чуе снова громко застонать на ухо, Осаму кончает, поддаваясь бедрами вперед. Накахара, крайне довольный своей работой, смотрит на Дазая, не слезая с него и кончая следом через несколько толчков. Чуя отпускает руки Осаму, откидывается назад, тяжело дышит и довольно улыбается. Он раскрыл слабость Дазая, и ему чертовски нравится видеть его красное иступленное лицо. При этом Осаму выглядит до ужаса милым в таком виде. Накахара поднимается на месте, член Дазая выскальзывает с пошлым хлюпом, и Накахара снова тянется, чтобы поцеловать Осаму.