Комплекс неполноценности

Дазая выписали через неделю — он вышел на поправку слишком быстро, быстрее, чем ожидалось, и совсем скоро он вернулся домой. Чуя не знал, что делать первые несколько дней, поскольку больше у него не было острой необходимости жить в Йокогаме — сперва он уверенно решил переехать к брату на все каникулы, но Осаму внезапно предложил ему попробовать пожить вместе. На этот раз не в квартире Йосано, а в своей собственной — Накахара давно хотел съехать от родителей, а с тем инцидентом в машине Акико Чуя поставил ему шуточный ультиматум, который вылился в итоге в их совместное проживание. В это совершенно не верилось первое время, но жить с Дазаем оказалось не так уж и сложно — все знакомые и родители пророчили ему более сложный совместный быт с другим человеком, но они сошлись идеально.  У Накахары было много сомнений на этот счет — сойдутся ли онм в быту, будут ли у них недопонимания, сложно ли жить с глухим человеком, но всё оказалось более чем спокойно. По утрам Осаму готовил ему вкусный кофе вместе с завтраком, после они шли вдвоем на работу или на учебу, по вечерам Дазай расчесывал Чуе волосы, пока тот сидел у него между ног и читал вслух какую-нибудь книгу. Выходные они проводили в объятиях друг друга за просмотром фильма или на прогулке с друзьями — жить вдвоем оказалось намного более удобно, чем прятаться по углам в квартирах родственников и друзей, чтобы просто лишний раз поцеловаться. Осаму почти сразу начал заниматься с логопедом заново, уже не обращая внимания на то, что было в прошлом, хоть это и было нелегко. Накахара старался давать ему максимальную поддержку, чтобы Дазай чувствовал себя уверенно. По вечерам Чуя пытался помогать ему и заниматься вместе, чтобы Осаму чувствовал себя спокойнее — правда при Накахаре Дазай говорить наотрез отказывался, говоря, что это очень стыдно и он не хочет так позориться. Чуе было с этого смешно, он слабо себе представлял лепет Осаму, но одолевало любопытство: каким может быть голос Дазая? И какую он имеет форму? Он отвечал лишь то, что Осаму уже давно перед ним опозорился и хуже того раза, когда ему хватило двух минут уже ничего не будет. Но, видимо, это было неверной тактикой, чтобы получить расположение Дазая. *** В этот день Чуя сотню раз вспоминал собственное обещание никогда не спорить с Дазаем: ни на деньги, ни на желание, ни даже на лишнюю смену на работе. Накахара всегда проигрывает. Всегда.  И сейчас он чувствует себя так странно: с одной стороны дико стыдно, с другой стороны он такой же извращенец, как и его парень, поскольку он сам согласился на это. Они только спускаются в метро, и скопление людей одновременно идет на руку и против него — в толпе на тебя будут засматриваться с меньшей вероятностью, и в то же время, на него будет уставлено куда больше глаз. Пока они медленно спускаются вглубь на эскалаторе, Чуя пытается сосредоточиться на ступеньках, а не на вибраторе в собственной заднице, хотя не думать о нём сейчас просто невозможно, особенно когда сзади тебя просверливают два черных глаза, а колени так и норовят свестись вместе от малейшего усиления мощности. Накахара тяжело дышит, стараясь сохранить на лице невозмутимость, и пока эта игра приносит ему больше дискомфорт, чем веселье или возбуждение. Благо, пока что Осаму щадит его, и Чуя может хоть немного почувствовать себя свободно. Накахара держит лицо, совершенно не показывая своих эмоций — только в момент, когда внутри усиливается вибрация Чуя прикрывает глаза на секунду, но даже бровью не ведет, и это выглядит просто прекрасно. Осаму старается ловить каждую эмоцию, зная, что после захочет её нарисовать. Как повезло, что на нём сегодня длинная кофта, и он может прикрыть стояк — у него стоит с того момента, как они вышли из дома. «Просто прогуляться» — так звучало предложение, но теперь Чуя понял, что это явно была плохая идея. Дразнить себя так весь день и не иметь возможности ничего с этим сделать — оказалось просто ужасной пыткой. Дазай подходит ближе к Чуе, как только они вдвоем заходят в вагон. И Накахара по привычке забивается в угол возле двери, пока Осаму преграждает другим путь к нему, становясь напротив и придерживаясь за поручень. Чуя не смотрит на парня из вредности, он думает о том, что сделает с Дазаем, когда они окажутся дома, старательно отводя свои мысли куда-то подальше. Он точно постарается его придушить, привяжет к кровати и будет час или два издеваться также долго и мучительно, как он его. Накахара смотрит куда-то в сторону, как вдруг игрушка внутри начинает вибрировать чуть сильнее. Чуя только поднимает голову вверх и делает сильный вдох, и, не будь Накахара сейчас в метро, он бы закатил глаза, выгнулся в спине и громко промычал, хватаясь за Осаму. Нет, это даже приятно — вибратор хорошо давит на простату, плотно прилегая к ней, и заставляет Чую чаще дышать, колени подкашиваются от давления, член снова наливается кровью, и Накахара ощущает вновь сильное возбуждение, которое покалывает где-то в пальцах, когда он вспоминает, что они на людях. Пока они не дома Чуя может только зажать рот и прикрыть глаза, пока это не закончится. Все прекращается также внезапно, Чуя выдыхает с облегчением, глядя на своего парня исподлобья. Он знает, что Осаму доволен — он чертовски доволен, что имеет такую власть над ним. Это всего лишь начало их прогулки, а Накахара уже чувствует себя вымотанным, словно они занимались сексом с утра. Дазай касается ладонью талии Чуи, стараясь делать это незаметно, но Накахара злится и убирает его ладонь, чуть сжав ее от злости. «Ты злишься?» — Осаму задаёт глупый вопрос. И Чуя отвечает ему одной рукой: «Нет, просто хочу свернуть тебе шею.» «Может, тогда вернёмся домой?»  Дазай думает, что Накахара слишком слаб и слишком чувствителен, что он сильно обиделся на него за собственный проигрыш. Чуя злится и говорит ему жестами, чтоб заткнулся. Он сам согласился на это. К тому же, это действительно возбуждает — Накахара не может перестать думать о том, что будет, когда они вернутся домой. Да, Чуя такой же извращенец, ему нравится, когда они делают это с Дазаем — с другими у него не было, но Чуя уверен, что Осаму трахается намного лучше других. Накахара теперь будет представлять это весь оставшийся день. Когда вагон метро наконец останавливается, Чуя вылетает из него первым. Сегодня они собирались сходить погулять в парк, да с небольшим условием, но они почти на месте, а осталось самое простое — дотерпеть до окончания прогулки. И уж дома Накахара на нем точно отыграется. Чуя пытается идти ровно, хотя порой от легкой вибрации его ноги подкашивались, и ему очень хотелось замереть на месте, окунувшись в эти ощущения с головой — так приятно и до одури волнительно, но он держит себя в руках. Дазай идет следом, внимательно поглядывая на Чую, чтобы рассмотреть на его лице каждое изменение, движение каждого мускула — и сейчас он видит в его лице только желание убивать. Ну и немного другого желания. Дазай в привычной для себя манере любителя поговорить тут же начинает двигать руками и спрашивать у Чуи как он себя чувствует. Сперва Накахара хмурится, но затем же показывает дьявольскую улыбку и поднимает взгляд на Дазая, спокойно кивая и отвечая ему, что все хорошо. Если приловчиться, к этому можно даже привыкнуть. Дазай незаметно берет Чую за локоть и тащит за собой, жестами спрашивая: «покормим уточек? Если хочешь, я могу купить тебе мороженое». Чуя вздыхает и закатывает глаза, все-таки кивая ему. Звучало просто отлично.  Они идут в сторону небольшого пруда, где стояла лавка с мороженым. Накахара старался поменьше говорить, чтобы не провоцировать и так тяжелое дыхание сорваться на какой-нибудь позорный стон или вздох. Они подходят к лавке, Чуя рассматривает меню не так долго, после Дазай тыкает на одно из выбранного им, и Накахара подходит к кассе. — Здравствуйте! Нам, пожалуйста… Только Чуя открывает рот, как его глаза распахиваются и тут же он безумно краснеет, стискивая зубы. По телу проносится дикая волна удовольствия, заставляющая покраснеть даже кончики ушей от возбуждения. Однако он спокойно продолжает: — Два мороженого, — и показывает то, что им нужно, чтобы лишний раз не говорить. Осаму стоит рядом и словно ни в чем ни бывало делает вид, будто не он незаметно крутит в кармане маленький пульт. Буквально делая Чую уязвимым. Накахара не может по-прежнему спокойно дышать и чувствовать себя нормально, его колени так и норовят съехаться вместе в легкой дрожи, а лицо снова краснеет, но он сдерживается. Честно говоря, уже ему не хотелось ни гулять, ни кормить уток — его член стоит с самого утра и прижимается к ширинке, из-за чего Накахаре так хочется кончить, но он ничего не может сделать с этим.  Он отходит назад и наступает Дазаю на ногу с силой, из-за чего Осаму тихо шипит и ойкает. Накахара был зол самую малость, он знал, что Осаму будет глупо шутить, но не ожидал какую-нибудь жесткую подставу от него. Они забирают свое мороженое и направляются в сторону озера. Чуя предложил купить хлеба, но получит в ответ занудную лекцию о том, что кормить уток хлебом нельзя, а рядом продают специальные корм для уток из овощей. Накахара в ответ лишь закатывает глаза на нудеж и старается идти ровно, поскольку кое-что ему самую малость мешало. Во время прогулки все было в порядке, в какой-то момент Чуя даже забыл о том, что с самого начала это было именно издевательство и наказание за проигрыш, ведь после они просто разговорились о чем-то своём. Дазай так сильно изменился с их первой встречи, Накахара никак не мог перестать поражаться их совместным изменениям: прежде Осаму был куда более скованным, даже несмотря на свою наглость, он очень стеснялся своих слуховых аппаратов, не особо охотно разговаривал с людьми, даже боялся их взаимодействий, ведь считал себя хуже других. Дазаю всегда казалось, что любой слышащий и говорящий человек будет лучше, чем он, и Чуя просто обрекает себя на бессмысленные трудности. Сейчас же он так не считал. Осаму спокойно общался даже с теми, кто испытывал неловкость от того, что он не слышит. Накахара по-прежнему смотрит на него с любовью и гордостью. Он рад, что в тот день решился идти до конца и не стесняться себя. Чуя незаметно берет его за руку так, чтобы никто не видел, и это привлекает внимание самого Дазая. Он смотрит на Накахару и выгибает бровь, после чего получает маленький поцелуй в щеку и тут же загорается. Осаму никогда не нужно было лишних намёков, он мог завестись с чего угодно, и сейчас он был готов заобнимать Чую прямо у всех на виду. Дазай хватает его за руку и ведет за собой в сторону какой-то фотобудки, сразу же задергивая штору за собой. Накахара не успевает понять, как его тут же целуют в губы, и это не может не вызвать улыбки — в этом был весь Осаму, который всегда подхватывал любую инициативуи брал её в свои руки. Чуя тут же падает на небольшое сидение сзади себя, пока Дазай садится рядом и сразу же прижимает его к себе за талию — Накахара краснеет, стараясь отвечать на поцелуй, хоть ему и все ещё немного неловко, ведь от улицы и посторонних их отделяет всего лишь тонкая ширма. Осаму целует с упоением и сразу же начинает переводить все действие в какое-то свое русло, от которого тело Чуи дрожит и возбуждается снова. Хотя тот и так возбужден с самого утра, и сейчас ему даже не хочется отнекиваться и говорить, что сейчас не самое время. Пальцы Дазая сразу же гладят его тело, гладят талию и опускает пальцы к его бёдрам, крепко сжимая. Накахара отвечает на поцелуй не менее страстно, обнимая парня за шею и прижимаясь к нему — щеки покраснели от возбуждения и температуры между ними. Чуя отстраняется и громко дышит.  — Блять, — тихо выдыхает парень и крепче сжимает рубашку и волосы на голове Дазая, — ты… закончи с этим поскорее. Осаму в ответ только довольно улыбается и тянется рукой в карман. Не успевает Чуя ничего понять, как тут же ощущает глубоко внутри себя сильную вибрацию, не сдерживая единственный стон, который он держал в себе ещё с самого метро. Всё тело напрягается, Накахара слабо закатывает глаза и громко мычит сквозь губы, стараясь больше не стонать и не привлекать лишнее внимание. Дазай понимает его без лишних вопросов и снова прижимает парня к себе, расстегивая его штаны. Это так стыдно и неловко, зная, что они делают это практически в публичном месте, но это сейчас было просто необходимо Чуе. Он громко дышит и цепляется сильнее за шею Осаму, прикрывая глаза. Дазай начинает ласково трогать парня между ног, целовать его в шею и позволяет Накахаре поддаться минутной слабости и дать себе волю. Снять напряжение, копившееся с самого утра казалось сейчас таким нужным — Чуя двигает бёдрами навстречу, сдвигая игрушку внутри себя и поддаваясь руке Осаму, его член был сейчас просто каменным, и Дазай старательно ласкал его рукой, пальцами обхватывая головку, опускаясь ниже пальцами, растирая по нему предэякулят. Накахара закрывает глаза и громко стонет, он сейчас не может даже двигаться, просто сжимая крепче кофту Дазая и громко вздыхая, пока его же ладонь продолжает ласкать его внизу. Внутри завязывается что-то приятное, что копилось с самого утра — вибрация в заднице сейчас уже не раздражает, а даже наоборот, бедра слегка трясутся, а руки Осаму ощущаются так хорошо, словно ничего лучше он не ощущал за всё это время. Томное длительное ожидание усилило все ощущения в один миг, и Чуе нужно было всего пару минут, чтобы кончить в ладонь Дазаю. Он громко дышит и прикрывает глаза, пока Осаму убирает руку и вытирает её. Накахара громко дышит и тихо вздыхает, пытаясь расслабиться и прийти в себя. Все прекращается в момент, позволяя Чуе наконец ощутить немного облегчения. Он чувствует себя таким утомленным и уставшим сейчас. — Пошли домой, — наконец выдыхает Накахара, все ещё чувствуя себя немного напряженным и достаточно возбужденным. Ему хотелось чего-нибудь ещё — например, полностью довести дело до конца, и сейчас Дазай смотрит на его красное возбужденное лицо и полностью понимает почему Чуя хочет поскорее уйти домой. Осаму кивает, Накахара полностью поправляет на себе одежду, и они вместе выходят оттуда. Чуя старается делать ещё более невозмутимое лицо, чтобы никто не понял, что с ними происходило только что. Он старается даже не смотреть в глаза Дазаю, молча направляясь за ним. Он знает, что Осаму сейчас доволен, как кот и не может отвести от него взгляд — естественно, ему же хочется насладиться этим моментом как следует.  *** День вымотал его слишком сильно от этой истомы и глупой игры Дазая — Накахара все ещё ощущает неприятный зуд во всем теле, а больше всего в заднице от того, как Осаму включает вибратор когда ему хочется, а Чуя должен всеми силами сдерживаться. И ему так плохо и хорошо одновременно, но когда они наконец остаются одни, Накахара может ощутить немного облегчения, когда появляется возможность хотя бы не сдерживаться и не строить лицо на публике — только Чуе все ещё приходится держать лицо перед Дазаем, чтобы не давать ему еще больше поводов для гордыни. Накахара жестами практически приказывает ему прекратить, но Осаму лишь усмехается и прячет мелкий пульт в карман, подходя к Чуе ближе. Все тело изнывает, вибратор нещадно давит на простату, и ноги как будто сами подкашиваются, и ведь на кровать не присядешь — станет еще хуже. Дазай осторожно целует в губы, словно пытается отвлечь от диких ощущений и всё же валит на кровать. Его прикосновения такие желанные сейчас — после долгого дня этих издевательств, Чуе хотелось ощутить наконец облегчение. Он не противится, когда с него стаскивают штаны, когда Осаму целует в шею, несдержанно порой мычит в очень приглушенном стоне. И когда он касается члена Накахары напрямую, Чуя льнет в ответ сильно — ему хочется одновременно ощутить ещё большее напряжение, чтобы наконец кончить, и чтобы это прекратилось, чтобы Дазай наконец вставил. Он ведь может — он хочет, и Накахара знает это, но судя по довольному и загадочному лицу его парня он совершенно не согласен с его планом. Дазай просит Чую перевернуться, и Накахара слабо закатывает глаза, но все же переворачивается, и сейчас Накахара был готов почти на все, лишь бы кончить — что ж, задницей ему светить уже не впервые, а потому не так стыдно — стыдно лишь когда Осаму извлекает из него надоевшую игрушку, и парень наконец расслабляется. Честно говоря, ему и этого было уже достаточно, он хотел взять маленькую передышку между оргазмами, но Дазай решил все по-своему. И отложив вибратор куда-то в сторону, Осаму удобно устроился у Чуи между ног. Накахара привычно ожидает выученных действий — резинка, мягкое проникновение и вновь жадные толчки с крепкими руками на собственном теле, Чуя уже так привык к этому. Но все ожидания обманываются, привычных действий не происходит, Накахара не понимает, что он задумал и почему медлит: но, повернув голову, чтобы посмотреть на Осаму, Чуя тут же жмурит глаза и сводит брови — язык Дазая одним широким мазком проходит по его входу, из-за чего Накахара несдержанно выдыхает от неожиданности. — Осаму, ты… — Чуя не знает, что сказать — он сильнее сжимает пальцы и прикрывает глаза, когда Дазай продолжает это делать: языком так уверенно и горячо ласкает его сзади, что Накахара даже не думал, что так вообще можно. Для него это все как-то супер странно, но, сука, как же приятно. Осаму отстраняется на секунду, чтобы взяться за чужие бёдра поудобнее, пальцами сжимая мягкую кожу возле ягодиц, и Чую бесит. Медлительность, осторожность — и это после всего, что он делал весь день. Накахара тянется рукой назад и врывается в тёмные волосы, крепко вжав его голову в себя, не давая отстраниться: язык Дазая приходит по напряженному колечку мышц медленно, но очень горячо и приятно, Чуя открыто стонет от этого и плавится. Кажется, он сейчас кончит второй раз, — Ах, Дазай, Боже… мне кажется, ты врал, что не пользовался своим языком. Невозможные ощущения, горячий язык Осаму лижет по кругу, потом вновь пытается проникнуть внутрь, и Чуя тихо скулит, когда в груди что-то сжимается и щемит. Его член уже стоит до предела, еще с самого начала, как они вышли из дома с утра, а сейчас тело накалилось до предела. Он хотел всего и сразу, но подобное поощрение явно стоило томительного ожидания весь день. Накахара расслабляется всем телом и просто нежится под чужими прикосновениями, позволяя Дазаю делать свое дело. Порой Чуя действительно крайне удивлялся тому, что он вытворяет, поскольку не понимает откуда Осаму набрался всего этого — по его же словам отношений у него было совсем не много. Накахара не дает Дазаю прерваться и продолжает сильно сжимать его темные волосы, позволяя себе тихонько простонать и вздохнуть. Он был готов кончить в любую минуту, его ноги уже не так сильно тряслись, как с утра, зато тело ныло и просило большего. Чуя позволяет Дазаю отстраниться через пару минут и прикрывает глаза, уже принимая что бы ни случилось как должное. Он громко дышит и вздыхает молча, лишь на секунду кинув взгляд на Осаму, когда тот старается быстро расстегнуть ширинку и снять штаны. Чуя слабо усмехается, и Дазай старается не обращать на это внимание, чтобы не замедляться. Хотя он бы всегда спросил с чего Накахара смеется, сейчас же он наклоняется вперед, мягко целуя Чую в шею и прикрывая глаза, пытаясь осторожно проникнуть в него — долгой подготовки Накахаре сегодня не требовалось, поскольку с утра он был более чем расслаблен.  И Чуя расслабляется окончательно, придерживая подушку под головой и стараясь дышать ровно, хотя они уже давно живут на своей квартире и прижимать рот рукой, чтобы просто потрахаться уже давно не надо. Все же он старается сильно не выдавать себя, зная, что когда Дазай слышит его стоны он всегда заканчивает раньше. Но от резкого движения Осаму Накахара просто не может сдержать громкий вздох: — Ох! — Чуя громко вздыхает и жмурит брови, ощущая, как член Дазая плавно входит в него до конца. Он так хорошо ощущается внутри, словно все его тело желало этого с самого утра. Теперь он наконец может ощутить все и позволить телу закончить этот долгий путь с утра. Дазай видит как Чуе хорошо, хоть его гордость и не позволяет ему просить двигаться быстрее — он хочет всего и сразу, а Осаму растягивает это удовольствие. Но заминка длится недолго, и Дазай входит снова до конца, плавно начиная двигаться, Чуя в ответ же издаёт протяжные звуки и старается осторожно поддаваться навстречу. Он вспоминает, как это было первые разы, когда им приходилось скрываться, когда они неловко это делали у Верлена в квартире или когда впервые остались вдвоем дома у Йосано.  Дазай начинает двигаться быстро, и все мысли Чуи улетучиваются в момент, он включается в процесс и ощущает себя на пике намного быстрее — его мучали весь день, так что сейчас сдерживать себя будет ему очень сложно. Накахара позволяет себе раствориться в этих эмоциях, а Осаму продолжает мерно двигаться, прикрывая глаза и все ещё ощущая каждый тихий вздох и стон со стороны Чуи. Он и прежде был громким, а сейчас без лишней мелочи в виде слуховых аппаратов он может слышать каждый шелест, вплоть до стиснутых зубов. Дазай громко вздыхает и ощущает, как тело под ним дрожит, он старается держать Накахару крепче, но понимает, что он скоро кончит. Осаму наваливается полностью и целует его в шею, начиная двигать бёдрами чуть активнее — Чуя краснеет окончательно практически всем телом, понимая, что Дазай просто пытается помочь ему кончить быстрее. Накахара выгибается на месте и кончает с приглушенным стоном. Осаму лишь довольно улыбается этому и продолжает двигаться, пока Чуя сводит брови, сильнее цепляясь в подушку. Через несколько минут Дазай покидает его тело и кончает следом за ним. Накахара довольно улыбается, поворачиваясь на бок и прикрывая глаза, пока Осаму нависает над ним и целует его в щеку, нос, губы и Чуя тянетс к его шее ослабленными руками, все ещё не в состоянии открыть глаза. — У нас выдался такой активный выходной, — Накахара тихо смеется, понимая, что он мог бы быть куда более обычным и спокойным, типа просмотра фильма под одеялом и ленивого провождения целого дня. Дазай в ответ лишь указывает жестами, что он доволен этим днем, а Чуя рассматривает его пальцы, как в первый раз и снова задается вопросом — как же звучит его голос?