***
На свадьбу сына председателя крупнейшей компании приглашены все друзья Тэхёна по клубу Art, даже Хёнджин, естественно, без Феликса. Ким сразу, как всё узнал, приказал Феликса из списка приглашённых вычеркнуть. Чимин рассказал парню, что этот Ликс сделал, да и сам бизнесмен видел Хёнджина после расставания. Ли, собственно, был никем для Тэхёна, лишь шёл, как плюс один к Хвану, а тот пусть и побаивался бизнесмена, но вызывал у последнего чувство солидарности и даже сочувствия. Родители Хёнджина отказались от него, не приняли такого сына. Как и отец Кима не принимает его, но председатель всячески пытается бороться с этим, даже принудил к браку. И где-то в глубине своей души Тэхён знает, что его отец просто таким способом пытается защитить своего сына. Устраивая театр под названием «Свадебная церемония», он хочет убедить всех, особенно себя, что Тэхён — абсолютно нормальный, гетеросексуальный мужчина. Или убедить Тэхёна, что тот просто не в себе и болен, и всё лечится? Эта свадьба — чистой воды показуха. Дорогая и бесполезная. Элитные косметические салоны и бутики знаменитых модных домов обогатились. Состоятельные дамочки с удовольствием тратят денежки своих толстосумов, ведь ни перед Кимами, ни перед другими гостями нельзя упасть в грязь лицом, а выглядеть непременно должны лучше всех. Всё должно быть идеально — от макияжа до интимной стрижки. Особенно визажисты потирали ручки, в день свадьбы Ким Тэхёна они будут нарасхват. И Лиён с Харин не стали исключением. Ан за два месяца забронировала день, когда они с подругой смогут довериться профессионалам элитного центра красоты, который располагается в районе Каннам, чтобы быть идеальными в столь важный день. Даже к открытию собственной выставки с такой ответственностью не подошла, как к свадебной церемонии Тэхёна. Потому что там будет слишком много влиятельных людей, буквально держащих в своих руках жизни и судьбы каждого гражданина Республики. А стилист, которая готовила её к выставке, заранее знала, что её важная клиентка на неё рассчитывает, поэтому уверила Лиён, что будет к её услугам в назначенный день, который наступит через три дня. — И как тебе живется в квартире? — спрашивает Харин, пока ловкие руки мастера маникюра наводят красоту на её пальчиках. — Призрак Мина не преследует? — Очень смешно, — улыбается Лиён, но взглядом призывает подругу с осторожностью при посторонних такое спрашивать. Харин только глаза закатывает. Этот Кошачий король даже после расставания всё не отлипнет. Но Ким не знала о том, что весь спектакль на выставке из-за Минхо. — На самом деле, непривычно, что он в студии всё время просиживает. Будет продолжать в том же духе, съеду, — выкручивается художница, поглядывая на работниц, а по ним и видно было, что те только и ждут каких-нибудь пикантных новостей, чтобы после превратить их в слухи. — Ну и правильно, — произносит Ким, уловив посыл. Харин ещё много о чём хотела поговорить с подругой, но при посторонних продолжать не стала. — Интересно, как там Чимин? — снова спрашивает Ким и тут же осекается, поймав осуждающий взгляд подруги. — Волнуется, наверное, — отвечает Лиён. — Ему же перед семейством Ким выступать.***
— Ах, — громкий стон вырывается из приоткрытого рта, который тут же накрывает ладонь. — Шшш, сладкий. Нас могут услышать. Ладонь от лица перемещается на влажный от смазки член и ласкает его не спеша. Дверь кабинки содрогается от резких толчков. Хорошо, что в этом ресторане есть уборные на одну персону, для вип-гостей так сказать. — Я не могу, хён… Ах, так хорошо. — Да, малыш… Ух… Мне тоже. — Хён… — младший глаза жмурит, — хён, я… А-ах… Я сейчас… — Да-а, малыш… Ых… Я тоже… — Хё-он… А-ах… Белесая жидкость стекает по длинным пальцам вниз и капает на пол. Они взорвались в один миг в вип-туалете дорогого ресторана, куда Тэхён пришёл с Минами, чтобы познакомить её с обожаемым айдолом и обсудить детали его выступления. Самый быстрый секс в их жизни, самый яркий оргазм, самый возбуждающий мужчина, которого всегда и везде хочется. Пока Ким моет руки, его талию окольцовывают и к спине прижимаются. — Чимин-а, уже нужно идти. Мы задержались. — Пожалуйста, хён. Одну минуту так постой. — Чимин… Пак не хочет только случайный секс в туалете или машине. Он хочет Тэхёна всего и без остатка. Хочет вместе вечером давиться ромашковый чаем, засыпать рядом в их большой кровати, вдыхая аромат мяты и лайма на шее Тэхёна. Хочет танцевать под его любимый джаз вместе, смотреть кино, свернувшись клубочком в его объятьях. Хочет слушать его рассказы про акции, холдинги, фьючерсы, доходы, ни черта не понимает в этом, но готов слушать, лишь бы рядом, лишь бы касаться, лишь бы… — Доверие и верность… До самого конца… Помнишь, Тэхён? — перебивает Чимин. Ким замирает. Пак чувствует, как тело под его ладонями напряглось. — Да, — отвечает старший, поворачиваясь. — Я тебе верен. У меня с ней никогда ничего не будет. А ты мне должен доверять, — добавляет, обхватывая лицо айдола большими ладонями и притягивая для нежного поцелуя. Чимин расплакаться готов от переполняющих эмоций. От безысходности и бессилия хочется кричать. Но не только ему. Тэхён тоже страдает, сильнее, потому что страдает по его вине Пак. И он с этим ничего поделать не может. Его руки связаны теперь двойным узлом — корейским и японским. Так, как сейчас Чимин? И хорошо, и плохо. Хорошо, потому что даже после регистрации брака, на котором, как сказал Ким, настоятельно настаивала японская родня девушки, остаётся любовником Тэхёна и хоть изредка видится с ним. Плохо, потому что уже не чувствует, что по-прежнему для него номер один. Минами теперь везде их преследует. Даже, если её нет, Ким обязательно упоминает её имя. Будто она чем-то важным для него стала, хоть близость между ними невозможна. И Пак мог бы её ненавидеть, но не за что. Она сущий ангел, даже он это видит. — Идём, — отстраняется первым Чимин и покидает уборную. На удивление, Минами и Юнги о чём-то увлечённо беседуют. На японском! Заметив подошедшего Чимина, сразу перешли на корейский, потому что Пак с иностранными языками не дружит от слова вообще. — Ми выбирали песня, — начала Минами. — То, что Ви испалинять в дебют. Чимин перевёл взгляд на продюсера, но тот все нахлынувшие эмоции уже испытал, поэтому сейчас натянуто улыбается и кивает в знак одобрения. — Ну, дебютная, так дебютная. Желание невесты — закон, — улыбается лучезарно ей. — Да, господин Ким? — Если вы согласны, то мы тоже, господин Пак. Минами радостно хлопает в ладоши и подзывает официанта, чтобы сделать заказ на бутылку хорошего вина. Любая сделка должна быть отмечена и закреплена бокалом алкоголя. Жена Кима знала об ориентации мужа, он ей рассказал ещё перед японской свадьбой, но вот о том, кто в его сердечке навсегда поселился, сообщить не посчитал нужным. Да она и не спрашивала. Новость такая для неё облегчением стала. А всё дело в нездоровой няньке, которая девушку развратом пугала.*Flashback*
Четырнадцатилетняя красавица Минами крутится возле зеркала, примеряя новую школьную форму, то поднимая выше, то опуская ниже складчатую юбку. С улыбкой наблюдала, какой вид открывается на её зад, и представляла глаза Такехико, её одноклассника и самого популярного парня в школе, когда он её увидит. В этот момент через щель в двери за манипуляциями девочки наблюдала её гувернантка. Раздувала ноздри недовольно и пыхтела. Завидовала телу молодому и сочному. Она себе многое из того, что гувернантки не должны делать, позволяла. Даже несколько пощечин от неё Минами прилетало. Родителям жаловаться бесполезно было, для них она святой женщиной была, воспитавшая немало девочек-подростков из их круга. И возможно, так оно и было, только этой девочке не повезло и именно на ней у женщины кукуха слетела. Гувернантка врывается в комнату, за собой дверь прикрыв. Хватает беднягу сразу за волосы и к кровати тащит. Минами на мягкий матрац падает и пятится к изголовью, ноги к груди поджимая. Чем на этот раз она женщину прогневала? — Любуешься задницей своей тощей? — начала нянька, вылупляя глаза и приближаясь. — Хочешь, чтоб мужики в неё члены засаживали? — шёпот её был пугающим, потому что женщина улыбалась. — Или в ней уже куча членов побывала. Ну-ка, дай посмотрю. Иди сюда, — цепляется и тащит её за ногу к себе. Девушка вырывается и в слезах умоляет её прекратить. Твердит, что не было никого. — Тогда на черта юбку задирала? Значит, хочется? — первая пощёчина. — Хочешь трахаться с мужиками? — вторая, третья. — Нет, — не выдерживает и кричит Минами. — Нет, прошу. Я ничего не хочу. Слёзы мочат волосы и блузку. Косметика плывёт по лицу и это гувернантку ещё сильнее распаляет. — Не хочешь? А намалевалась для кого, проститутка? Хо-очешь. Только запомни, секс — это боль и унижение. Сиди здесь, я скоро. С кровати ни шагу. Девушка несколько раз коротко кивнула и сильнее разрыдалась, когда эта неадекватная старуха комнату покинула. С тех пор, как она пришла в их семью «заботиться» о крохе Минами шесть лет назад, девочка живёт в стрессе. Нянька пугала её всем, чем можно. Особый пунктик у неё был на интимную близость. С тех пор, как у девочки начались месячные, напор только усилился. Сперва она вдалбливала Минами, что кровь из вагины идёт только у грешниц и падших женщин, а потом про мастурбацию заливала, что если тренькать без конца, то член вырастет. Девочка и понятия не имела, что такое мастурбация и как ею занимаются, но «благодаря» няньке узнала, в тринадцать лет. Она вернулась. Женщина держала в руках фотографии разных размеров и содержания. — На, смотри, что мужики с тобой сделают, — подсунула к лицу фотографию женщины, подвешенную над полом, обмотанную верёвками и с заткнутым ртом. На её лице было столько боли, что сама Минами расплакалась. Член мужчины, стоящего рядом был очень большой. Нянька вытянула руку вперёд и приложила другую к локтю. — Вот такой, — произнесла она. — Вот такой член будут пихать в твою тощую задницу. Этого хочешь? Девочка затрясла отрицательно головой. Женщина ей другое фото подсовывает — девушка на коленях с завязанными руками над головой и исполосованной красным спиной. А рядом неизменно — крупный мужчина с огромным членом и трость в руках. Третье фото — одна девушка и пятеро парней, насилующих её во всё дыры, как объяснила нянька. Следующие картинки Минами просила не показывать. Девочка была до чертей напугана. Разве могла она тогда отличить, что именно на лицах девушек написано: боль или удовольствие. Нянька сказала — боль, и Минами поверила. Эти разговоры повторялись примерно раз в неделю, с неопровержимыми доказательствами в виде фотографий. Это навсегда оставило неприятный след в душе девушки и страх перед мужчинами. Когда отец сообщил Минами о свадьбе, девушка упала в обморок. В голове проносились сотни картинок, которые ей показывала гувернантка и которые она помнила все в деталях, потому что та не гнушалась о них неделикатно рассказывать. Свадьба, потом секс, боль, унижения, она не выдержит. Не хочет замуж, тем более, в чужую страну, где никого, кроме семьи садиста, коим она заранее окрестила Ким Тэхёна, не знает. Но родители непреклонны. Продали дочурку выгодно. Особенно мама девушки была рада, потому что женщина в голове себе уже выдумала, что её Минами не той ориентации, ведь о парнях та совсем не думала, и ни с кем не встречалась. Даже дед сказал, что не против свадьбы и её будущий муж хороший бизнесмен и человек. Дедушка — единственный человек, которому она доверяла, потому что это он выгнал неадекватную няньку и спас от её влияния Минами, когда родители отмахивались и бросали и без того шаткую психику чада в огонь ведьмы. Раз дедушка сказал, что Ким — хороший, значит так и есть. Но живёт в Корее ещё один мужчина, которому Минами почему-то верит. Пак Чимин — айдол с грустной историей и триумфальным возвращением, светлый человечек, который дарит всего себя поклонникам и надежду всем людям трогательными песнями. Когда Тэхён пригласил её в офис, усадил на диван и начал расхаживать из стороны в сторону, подбирая слова, она впервые испытала страх перед ним. Высокий, сильный, пугающие строгий. Украдкой она бросала взгляд на пах, вспоминая размеры на фото. Тэхён похож на тех мужчин. Он так же спокоен и мускулист. В нём она видела лишь своего палача, который уничтожит её в первую же брачную ночь. «Что, если он потребует тест-драйв прямо здесь?» — тысячи мыслей проносились в её головушке, пока Тэхён не начал говорить на японском, чтобы она точно всё поняла. — Минами, ты должна узнать кое-что обо мне до свадьбы, — сделал паузу, а у девушки сердце быстрее забилось и пот выступил. — Я не желал этой свадьбы и не желаю до сих пор. Но обстоятельства таковы, что она будет. Я хочу предупредить сразу, что никогда в жизни не притронусь к тебе. На последнем предложении девушка рефлекторно расслабила плечи и недоумённо посмотрела на будущего мужа. — Минами, я — гей. Мне нравятся мужчины. Вернее, один, — Ким позволил себе улыбку. Она не поверила своим ушам и счастью. — Ч-чито? — переспросила она от переполняющего внутри чувства на корейском. — Ты не привлекаешь меня в сексуальном плане. Если ты хочешь отменить эту свадьбу, тогда сообщи нашим родителям об этом сама. — Я не хотеть, — неожиданно произнесла она всё так же на корейском, вставая. — Я согылясна. Не спать — это замичиательно. Уже не могла скрывать истинных чувств и ликования внутри. Поспешила покинуть офис, позволяя прекрасной улыбке расцвести на лице. Впервые, она была счастлива от того, что её женихом является именно этот кореец. «Ким Тэхён, ты лучший!» — от радости позволяет себе эту мысль.*end of Flashback*
Бутылка вина быстро кончилась, господин Мин постарался и выбор японки оценил. Решив за друга, что хватит ему уже терзать себя сегодня, тащит с собой в студию. — Увидимися терез тири диня, — улыбается Минами на выходе из ресторана и складывает руки перед собой, сперва кланяясь Юнги, затем — Чимину. Мужчины ответили тем же поклоном и прошли к корпоративной машине. — А она интересная, — говорит Юнги о Минами, когда они с Паком в машину садятся. — Такая, словно с другой планеты. Светлая какая-то, что ли? — А Джун мне сказал, Кот изменился, — на выдохе произнёс айдол, да и сам почти поверил в это, когда вопреки привычке, Юнги предпочёл воспользоваться машиной айдола, которую компания ему предоставила. А то бы сидел бедный Пак сейчас и молитвы вспоминал, если бы Мин на своей ласточке был или любой другой машине из своего автопарка. — Да я не в этом смысле. Жалко её. Муж — гей, притом стопроцентный. Эх… — Вот жалеть её точно не нужно. Ей Тэхён когда рассказал об этом, она обрадовалась. Прикинь? Что-то с ней точно не так. Только пока не пойму, что. Водитель заводит машину и везёт начальника и его подопечного в компанию. Мин хочет сразу бросить Пака в котлован репетиции песни, которую Чимин уже очень давно в живую не исполнял. Ещё танцоров надо собрать. — Набери Квону, пусть вызвонит Хвана и остальных танцоров. Пусть соберутся в зале для практик, надо хорягу повторить. Чимин послушно набирает номер менеджера и говорит так, как просил директор. Юнги вообще этим заниматься не должен, для этого у него есть отдельные люди, типа менеджера Квона. Но он знает, каково Чимину сейчас и хочет лично отвлечь его от гнетущих мыслей, да и себя тоже. Приезжают с опозданием — пробки. Танцоры на месте, только вот… — Директор Мин, — обратился Хёнджин. — Один из танцоров в больнице. Он не сможет танцевать. Нам нужна замена. — Так найдите. В чём проблема? — На эту дату нет свободных танцоров. — Найдите других. Бля, или мне щас всё бросить и бегать танцоров собирать? — Юнги начинает закипать. — Есть один вариант, — предложил Хван, — но Вы можете не одобрить. — Одобряю. Приводи. — Но Вы… — Плевать. Лишь бы не опозорил перед Кимами. Юнги было действительно пофиг. Но крошечное сомнение появилось и он решил уточнить, что за танцор. — Как, говоришь, его зовут? — прищурился Мин. — Чон… — медлит Джин, — Хосок. — Нет! — выкрикнул директор. — Ищите другого. Этот Улыбатор не будет танцевать у меня. — Но… — Я сказал, нет! Репер грозно сверкнул зрачками в сторону Хвана и менеджера, затем направился в свою студию, ухватив Пака за локоть. Небольшое помещение уже похоже на рабочее место. Здесь вкусно пахнет и свежо. Юнги действительно исправляется. Хоть Лиён и поставила точку в их отношениях, он всё равно не перестанет стараться.***
Художница пригласила подругу в то самое место, в которое приводил её Чимин не так давно. Тони очень обрадовался тому, что девушка не забыла про японский ресторан да и привела новую потенциальную клиентку. — Ты же не увлекалась японской кухней раньше, — с прищуром произносит Харин, глядя на подругу. — Тут очень вкусно. К тому же, мало ли, вдруг меню у Тэхёна будет сплошь с японскими блюдами, а так мы хоть немного подготовимся. — Ой, не смеши мои тапочки. На корейской церемонии да японская кухня? Тыквенный супчик, стейк да какой-нибудь чизкейк. Ну и бухлишко с тортиком. Я то знаю, — умудрённая опытом Ким не одно свадебное меню в своё время перелистала. Всё дорого, и, как она выразилась тогда, жрать нечего всё равно. — Папаня бабки вольёт в декорации, и никакого сашими на своём празднике не допустит. — Ты права. Но всё равно тут хорошая еда. — И сервис, — улыбается Харин. — Так, но у меня море вопросов. Чё у тя с этим недобитым кошаком происходит? — А что происходит?.. — Лиён знала, что так будет, но всё равно прикидывается дурочкой. — Не разыгрывай идиотку, — рявкает девушка. — То расстались, то вместе… Для нас расстались, для общества вместе. Мозги плавятся. — Мы не вместе, — уверенно произносит Ан. — Просто так пока нужно. — Мне тебя побить? — хрустит пальцами подруга художницы. — Нужно? Кому — ему? Лиён, ёб твою… Короче, выкладывай. — Минхо… Это всё Ли, — вздыхает Лиён. — Ненадолго. Он обещал… — И что этот шизойд тебе сказал, что даже я почти поверила на выставке, что у вас всё наладилось. — Ну так нужно, Харин. Это временно. Прошу, давай не об этом. — Ладно, не хочешь говорить — не надо, потом только не плакайся мне. Потому что ты — дура, Лиён. Если расстались, то и не встречайтесь больше. Или не ты мне говорила, что он хотел с тобой сделать? А Минхо этот будет за нос тебя водить столько, сколько ему выгодно. Мин только этому рад будет, я уверена. Лиён губу прикусывает. Есть доля истины в словах подруги. — Или сами себе лжете. Ты себе лжёшь. Может, не так уж ты и хочешь расставаться с Мином? Ты его снова прощаешь… — Я с ним дурно поступила, — признаётся Лиён, а Харин только бровь вскидывает. — Я переспала с ним после того, как мы уехали с выставки и вышвырнула… Харин начинает медленно хлопать глазами, а потом как ударит кулаком по столу, что Лиён аж вздрагивает, пожалев о том, что только что сказала. — Ты совсем дурная? — прикрикнула на художницу подруга. — Идиотина просто. Больная… Ненормальная. Чё в твоей голове? Дала она Юнги… Ты на кой хер в его штаны полезла вообще? Ебнутая! — Я знаю, что не верно поступила… Но… — Бля, вот не надо. Он поэтому квартиру тебе уступил? За то, что с ним трахнулась? — Это и моя квартира тоже… — Это его квартира! Его имя на документах! Или что — на тебя переоформит? Он, в отличии от тебя, не идиот, но может им притвориться, когда нужно. Вот если бы не спала с ним, то я бы ещё списала этот жест на чувство вины, а так… Не лги себе. Прощай его, как это обычно делаешь, страдай дальше, — бушует пламенем жена Намджуна. — Дурдом просто. Ебнутые отношения, а нормальные тебе, видимо, не нужны. Ты даже не знаешь, что такое здоровые отношения. Опять тебя растопчет и не заметит, потому что он привык уже, что ты терпишь всё. Сейчас взбрыкнула и он просто не успел к этому твоему закидону подстроиться. — Я не такая безвольная, как ты думаешь, — начинает обижаться Лиён. — Твои слова говорят об обратном. Лучше бы по сторонам смотрела, заметила бы, может быть, что не только Юнги на тебе повёрнут. — Что?.. — То! Ладно, давай есть, а то всё идёт к тому, что мы сейчас поссоримся. — Харин! — Если ты великий слепой, то, кто я такая, чтобы прозрением тебя одаривать? Смотри на Юнги, думай о Юнги, мучайся из-за него дальше. Всё во имя него, остальные мимо.***
Несколько часов друзья оставались в студии, оттачивая старую песню. Юнги ничего не нравилось. То тональность не та, то мотив, то Чимин слова забыл. Пак на четыре года назад вернулся, когда он только получил эту песню от продюсера и попытался исполнить её по-своему, вложить немного себя, но Юнги был против. Он автор и музыки, и песни, ему виднее, как, где и что должно произноситься и звучать. Это потом он послабления получил. Но сейчас они спорили точно так же, как и четыре года назад. Потому что Лиён снова услышит её в живую, а Юнги хочет снова признаться в любви. — Так, мне нужен перерыв, — психанул Пак. — Чимин, ещё сыро. — Юнги, мои связки не железные. Пойду пока к танцорам схожу, да попить надо. Тебе взять что? — Ничего, — рыкнул продюсер и уселся за пульт. Чимин взял бутылку воды в автомате и пошёл в зал для практик. Хван, только заметив айдола, тут же подлетел. — Пожалуйста, уговори его взять Хосок-хёна. Чимин, нам правда больше некем заменить Сувона. Не стыкуется. Юнги-хён нас же сам и сожрёт завтра, когда прогон посмотрит. Тебя, меня, всех. — Хорошо, — закивал айдол. — Я попробую, но не обещаю. Пак вернулся к Мину. Как и обещал, честно сделал всё возможное, чтобы тот согласился взять Чона. — Хер с вами. Делайте чё хотите. Только я не думаю, что он командный игрок, — ухмыляется. — Ты, главное — дай согласие. — Даю. Иди уже. Пак идёт к микрофону и попутно строчит сообщение Хёнджину. Тот, получив одобрение Юнги, набирает номер и звонит танцору. — Хосок-ним, Хёнджин звонит… Если свободен на ближайшие три дня, есть тема. Готов косточками тряхнуть? Спорю, ты давно не выступал… Конечно не бесплатно, — прикусывает губу Хван. Сам-то он и Чимин с Юнги денег не возьмут, остальным танцорам по стандартному тарифу заплатят. А вот Джей-Хоуп — танцор не стандартный, как и свадебная церемония, элитный. И какой у него ценник, Хёнджин и не догадывался. Раз Мин добро дал, значит всё взвесил. — Не переживай, заплатят любую сумму, какую назовёшь… Отлично. Я сейчас скину адрес.***
— Ладно, Пак, дуй домой, — Юнги сжалился над подопечным. Он и сам уже изрядно устал. Глаза потирает слипающиеся, зевает громко и тут же смешок ловит. Всё-таки складывалось всё хорошо и Чимин к нему прислушался. Но, как говорится, всегда есть «но». В студию записи врывается Хёнджин. — Юнги-ним, — вид у Хвана испуганный. — Что? Да говори уже, — не выдерживает Мин. — В общем, там Хосок-ним приехал и мы учили хореографию… — снова делает паузу Джин. — Ну, — подгоняет репер. — Он не справляется? Я так и думал. Одни понты, — смеётся Юнги. — Нет-нет, хён, у него всё хорошо получается. Только вот, что касаемо оплаты… понимаешь… Я когда звонил ему, сказал, что ты заплатишь столько, сколько он назовёт. — Та-ак, — ухмыляется Мин. — И сколько он назвал? — Хён, — Хван на Пака смотрит в поисках защиты, если что. — Три. — Три, что? — вытягивает из танцора. — Да, бля, Джин, хорош сиськи мять. Говори уже. — Три тысячи долларов, — выпали Хёнджин, прячась за плечи айдола. Юнги сидит в ступоре. Он правильно расслышал? Не три сотни, а три тысячи? Да этот Улыбатор золотом покрыт, что ли? — Ну-ка повтори. — Хён! Три тысячи. Хён, я не думал, что… Хён, ты куда? Мин быстро покинул студию и направился в зал практик. Там играет мелодия той самой песни и танцоры повторяют хореографию. Юнги заходит тихо, не привлекая к себе внимания, и наблюдает за тем, как Хосок практически не отстаёт от тех, кто танец назубок знает. — Вот же… — бурчит репер про себя. — Тоже мне король танцев. Вскоре Хван и Чимин нагоняют продюсера, с шумом в зал врываются и присутствие Юнги тем самым раскрывая. Музыка обрывается. — О-о, а вот и знаменитый Agust D, — фамильярничает поганец, чувствует, что нужен здесь позарез и права качает. Он когда к студии подъехал, входить не хотел. Название компании увидел и что-то в затылке закололо. Но Хвану пообещал уже. А слово держать должен. На грани решимости резко выдохнул и вошёл в двери здания. — Для тебя — директор Мин, — разграничил Юнги и продолжил. — Так сколько ты говоришь хочешь за пять минут выступления? — Три штуки. А что, проблемы? Юнги от негодования закипает внутри. Не то, чтобы сумма большая, но у него столько даже Хван Хёнджин не получает за пять минут. Даже если учесть часы подготовки, что-то всё равно дохрена выходит. — А рожа не треснет? — Мин пытается быть спокойным, глаза выдают и вот-вот молнии в Чона начнут метать. Хосок засмеялся и вплотную подошёл к реперу. Он явно наслаждался своим выгодным положением и безвыходностью ситуации Юнги. — Я могу уйти. И тогда сам танцуй, господин Мин, — обращение голосом выделил. «Вот же засранец», — подумал продюсер. — Я могу себе позволить заплатить тебе эти деньги. Но я должен видеть, за что плачу. — Без проблем, — пожал плечами Хосок и вернулся к танцорам. — Но! — продолжил репер. — Предлагаю своеобразный баттл. Если я станцую эту хореографию не хуже тебя, то ты будешь выступать бесплатно. — Ты? — смеётся Чон. Собственно, как и все остальные. Директор Мин и танцы — как небо и земля. Но смех танцоров стихает под простреливающим взглядом репера. — Сомневаешься? — скалиться Юнги. — Идёт. Только если не потянешь, заплатишь в два раза больше. По рукам? — Ещё чего? Береги конечности. Я согласен. — Юнги-ним, ты серьёзно? — Хван останавливает начальника и пытается его отговорить от этой затеи. А тот только разминается, совсем не обращая внимания на переживающего танцора. Чимин подтягивается. Никто даже раза не видел, чтобы репер танцевал. И не за деньги они волнуются, а за то, что самолюбие Кота потом пострадает. Однако, Юнги отчего-то уверен в своих силах и это всех удивляло. Всех, кроме Хосока. Тот даже поддаться хотел вначале, когда только начальные звуки мелодии пошли, но с первых же движений понял, что зря. Лицо Джей-Хоупа вытянулось, когда репер синхронно с ним двигался, ни на долю секунды не уступая в скорости и качестве исполнения. Все присутствующие челюсти на пол пороняли. А Чон мысленно уже прощался с оплатой своего нелегкого труда. Нужно было настоять на фристайле, в котором равных танцору не было. Музыка кончились, а продюсер не допустил ни одной ошибки в танце и злорадно ухмыляется, глядя на того, кто в танцах, как рыба в воде. У Хосока губа дергается, слишком самонадеян был. — Юнги-я, ты когда так танцевать научился? — треплет по влажному затылку хёна Чимин. — Сонбэ-ним, преклоняюсь. Вы — великий репер всея Кореи. Остальные подтянулись и начали аплодировать. Даже Хосок, и улыбку позволил, смирившись с поражением. После, подходит к Юнги и ладонь протягивает. Тот её обхватывает и крепко жмёт. — Уговор есть уговор, — говорит танцор. — Выступлю бесплатно. — За дармоеда меня не держи. Любой труд должен быть оплачен. Завтра с утра придёшь в отдел кадров за контрактом на три дня, потом ко мне. Оплата по окончанию, то есть не раньше выступления. Согласен на тысячу? — Согласен, — подумав, отвечает Джей-Хоуп. Размыкают ладони и расходятся. — Так, ребята, а теперь все по домам. Жду всех завтра. Юнги возвращается в свою студию и в уме начали строки сами собой рифмоваться. Репер уже давненько ничего нового не сочинял. А если и было, то в основном матерно-ругательное и всех-неугодных-обосрательное. Но тут его сознание нечто красивое выдаёт, что и для невесты можно исполнить, хотя всё-таки — для Лиён. Ночью репер не сомкнул глаз и переделывал музыку для своей рэп-партии. Да, на этой свадьбе он не только на рояле сыграет, но и зачитает чувственный рэп.