Ветвь боярышника и виноградная лоза

      3 мая 1998 года.       В утренние часы небо было особенно прекрасно. Каждую минуту оно меняло свой оттенок, постепенно преображаясь из тёмно-синей палитры в красно-золотую. Все небесные цвета гармонировали между собой, и их с лёгкостью можно было бы отождествить с цветами хогвартских факультетов. Предрассветный Когтевран, затем — гриффиндорская заря, даже Пуффендуй мог бы представиться ярким солнцем, пробивающимся сквозь грозовые тучи. И лишь зелёный череп Слизерина больше никогда не запятнает собой безупречный небосвод.       Драко бродил по разрушенному замку и никак не мог определиться, что же чувствует. Его Лорд мёртв, но он едва ли будет по нему скучать. Скорбь по смерти — самая иррациональная эмоция, граничащая с безумием. А Волдеморт не привнёс ничего в этот мир, кроме смерти. Теперь Малфои остались один на один с разрушенными идеалами и искалеченными жизнями. Наверное, это чувство правильнее всего будет охарактеризовать как опустошение. Отца наряду с остальными Пожирателями неизбежно ожидает Азкабан, но, если повезёт, Визенгамот смилостивится над Нарциссой и Драко. В конце концов, он был несовершеннолетним, когда был вынужден стать жертвой обстоятельств, а мать никогда не имела ничего общего с Пожирателями и не носила Метку на левом предплечье.       Сегодняшний рассвет не зачаровывал своим спокойствием, траурную тишину не нарушало даже пение птиц. В голове Драко всё ещё звучал торжествующий возглас Волдеморта, упивающегося смертью своего главного врага. Никто не мог поверить в это, ведь тело Гарри Поттера осталось в лесу, но все почувствовали близость завершения войны, хоть и многие ожидали совершенно иного исхода.       Малфой так и не понял, что произошло. Он и сам относил себя к тем, кто ожидал победы Тёмного Лорда. Но вдруг, совершенно внезапно, прямо во время его триумфального некролога откуда ни возьмись на одной ноге выскочил Лонгботтом с серебряным мечом, усеянным рубинами, и отрубил голову Нагайне, а спустя считанные минуты Волдеморт был повержен Минервой Макгонагалл… и война закончилась. Так быстро, в одно мгновение на всех участников битвы снизошла новая истина: больше не было смысла сражаться. Это конец.       Последние пару часов выжившие профессора занимались подсчётом погибших и пропавших без вести. Так, к тому времени, когда Хагрид принёс тело Поттера, Драко узнал, что семейство Уизли оплакивало теперь уже двух сыновей — Фреда и Рона, а Гермиону Грейнджер так и не нашли. Вот такой печальный финал сказки про «золотую троицу», что боролась на стороне добра, пожертвовав своими жизнями ради светлого будущего волшебного мира.       Количество погибших исчислялось телами, а пропавших или, скорее, ещё не обнаруженных под руинами замка, — найденными волшебными палочками. Драко надеялся получить обратно свою, когда тело Поттера доставили в замок, но лесничий принёс в своей гигантской ручище лишь маленький квадратный чёрный камень, который нашёл неподалёку от трупа Избранного. Волшебной палочки при нём не оказалось. Что ж, это было предсказуемо. Она могла оказаться где угодно, и сейчас уже вряд ли бы признала своего бывшего хозяина.       Оказавшись под стометровым потолком, под которым раньше находились «путешествующие» лестницы, Драко поднял голову вверх и ужаснулся масштабам разрушений в этой части замка. На полное восстановление уйдут месяцы, если не годы. Большинство лестниц упали огромной каменной грудой вниз, и Малфоя передёрнуло от мысли, сколько под этой горой из обломков может находиться ещё не обнаруженных трупов.       Его взгляд блуждал по стенам с пустыми картинами, по пятнам крови, что окрашивали Хогвартс уродливыми багровыми кляксами, и, наконец, снова остановился на обломках лестниц, на этот раз задержавшись на одной из уцелевших ступеней. Драко подошёл ближе, чтобы убедиться, что ему не показалось. Он прищурился и наклонился к пыльному камню.       Волшебная палочка. Виноградная лоза без рукоятки с утончённой резьбой в виде вьющейся вокруг древка веткой плюща.       — Значит, всё-таки её больше нет, — медленно и тихо произнёс Драко в пустоту. Он протянул руку и сомкнул пальцы вокруг пыльного древка. В ту же секунду по его ладони растеклось тепло. Всего один раз в жизни ему доводилось испытывать подобное ощущение — в лавке у Олливандера перед поступлением в Хогвартс, когда палочка из боярышника с сердцевиной из волоса единорога признала Драко своим хозяином.       Он нахмурился и провёл кончиками пальцев второй руки по деревянному орнаменту. Малфой взмахнул палочкой и прошептал:       — Приори Инкантатем.       Ещё до того, как он произнёс последний слог, кончик заискрился голубоватой дымкой, и перед Драко возникли образы Пожирателей, теряющих свои палочки и отлетающих к стене. Он ухмыльнулся и покачал головой.       «Как это по-грейнджерски. Безобидные Экспеллиармусы и Ступефаи против смертельных врагов. Ни одного Непростительного».       — Ты знаешь, чья это палочка? — послышался голос за спиной. Разумеется, мать следовала за ним по пятам.       Драко обернулся, всё ещё рассматривая древко:       — Да. Это палочка Грейнджер.              Нарцисса рассеяно кивнула и подошла к сыну, с усталым беспокойством вглядываясь в его лицо. Её одежда была испачкана и местами изорвана, причёска выглядела неопрятно, а на лице виднелись царапины.       — Ты должен отдать её, Драко.       Он резко вскинул голову на мать и спрятал палочку во внутренний карман пиджака.       — Нет. Я оставлю её себе.       Нарцисса удивлённо приподняла бровь.       — Не выдумывай, — строго сказала она. — Ты должен отдать её Макгонагалл…       — И на черта она ей? Грейнджер больше нет, мама, — с раздражением объяснил Драко. — Её палочка, вероятно, будет отдана в Министерство или останется в Хогвартсе в качестве реликвии для военного мемориала наряду с другими палочками, лишившихся своих хозяев во время битвы. Уверен, я найду ей лучшее применение.       — Это неправильно, Драко… — пыталась вразумить его мать, но он снова её перебил:       — Эта палочка меня слушается. Прямо как моя, которую отобрал Поттер. Не могу объяснить, но я чувствую… нет, я просто знаю, что должен оставить её. Понимаешь?       Нарцисса снисходительно улыбнулась, как обычно улыбаются матери перед пресечением каприза своего ребёнка.       — Палочка выбирает хозяина всего один раз, милый, — аккуратно, но твёрдо произнесла она. — Если эта палочка слушается тебя, это ещё не значит, что ты можешь присвоить её себе.       Малфой хмыкнул и наградил мать холодным, циничным взглядом.       — Ты ошибаешься.       Он прошёл мимо неё, переступая через широкие трещины в полу, и устремился к выходу из замка. Пора убираться отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться.