Код доступа

      Леонард МакКой сделал глоток горькой холодной жидкости, которая когда-то была неплохим зелёным чаем, хоть и реплицированным. По корабельному времени было уже 1600, и это первый раз, когда он смог присесть. Спина отваливалась, в глаза будто щедро сыпанули песка, горло саднило от повышенного голоса. Когда одновременно полторы сотни человек поступают с признаками похмелья и полной или частичной непригодностью к службе… Хорошо, что современная медицина может поправить данное состояние, даже самые худшие его проявления, буквально за полчаса в среднем, плохо, что современная медицина не учитывает, что даже полчаса на человека — это дохрена. А еще и индивидуальные особенности каждого организма… Хорошо, что весь персонал его медотсека достаточно квалифицирован и уже имеет обширный опыт, чтобы работать практически без его личного контроля, плохо, что медработников все равно не хватает на стольких членов экипажа, поступивших одновременно, и каждому приходится курировать по 5-6 человек. И, что самое поганое, конечно, любая медсестра или медбрат справится с помощью пациенту, но вот официальную документацию заполнить они не имеют права. В итоге, Леонард предвкушал еще и бессонную ночь за заполнением однотипных отчетов. Доктор подавил измученный стон и прикрыл глаза. Нужно было собрать себя из оставшихся более-менее дееспособными частей тела и приниматься за работу, если до завтрашней смены он хочет поспать хотя бы несколько часов.       — Боунс! — раздался бодрый клич капитана где-то сзади. МакКой стиснул кружку пальцами и медленно вдохнул. Только Джима ему не хватало для полностью испорченного дня, а точнее, не самого капитана Кирка, а его занудного сопровождения…       — Добрый вечер, доктор, — ожидаемо монотонно поздоровался Спок.       — Джим, я сейчас как никогда близок к тому, чтобы сделать противоположное моей прямой профессиональной деятельности и убить тебя, — вымученно пробормотал Леонард. МакКой наконец открыл глаза и недовольно засверлил взглядом капитана и его первого помощника, которые в последнее время стали особенно невыносимыми. Хотя бы потому что заимели более чем раздражающую привычку ходить везде чуть ли не за ручки.       — Какого черта, Спок! Я надеялся, хоть ты повлияешь как-то на Джима и заставишь его пресечь вовремя эту неадекватную вакханалию! — взорвался негодованием Леонард, на эмоциях даже забыв, какой противный остывший чай в чашке, и рефлекторно сделав глоток. Вулканец смерил его нечитаемым взглядом.       — Доктор, я вас уверяю, будь моя воля, я бы не допустил такого объема контрабанды запрещенного уставом алкоголя на борту корабля, а также подобные мероприятия вне официальных увольнительных, тем не менее, капитан настоял на том, что «людям необходимо отдыхать и сбрасывать лишнее напряжение». Мои оппозиционные доводы его не убедили, однако я полностью разделяю ваше негодование, — коммандер говорил это абсолютно монотонно, не выражая ни одной эмоции ни мимикой, ни интонацией, и всё равно МакКой уловил подтекст того, что случившееся Джиму точно не спустят на тормозах. Где-то в глубине души Леонард позволил себе мрачное удовлетворение от страданий капитана.       — Ой, да перестаньте, уже все здоровы и вернулись к обязанностям! Ничего непоправимого не случилось, а люди явно хорошо отдохнули, — беззаботно вклинился Джим. Спок тут же отреагировал.       — Капитан, подобное отношение приведет к халатности экипажа, к многим ошибкам, и, конечно же, сегодняшнее массовое опоздание на смену могло повлечь за собой всевозможные удручающие последствия. Это утро должно послужить аргументом в пользу негативного отношения к подобному досугу. Недопустимо, чтобы вы поощряли такое поведение… Леонард отчаянно застонал. Эти двое могли часами пререкаться, и во время споров между ними просто неприлично искрило. Леонард готов поспорить на что угодно, что после каждой часовой дискуссии эти двое трахались по углам как чертовы кролики! И только потому, что он совершенно не хотел видеть эту невыносимую парочку и их брачные игры, он, отвернувшись, наткнулся взглядом на приближающегося к их столу энсина Чехова. Леонард нахмурился. Парень выглядел, естественно, гораздо лучше, чем с утра, но ... могли быть какие-то неприятные долговременные последствия? В конце концов, на непривыкший к алкоголю организм вылить столько шампанского! Это ж надо додуматься! Слава всем чертовым богам этого мира, молодой и крепкий организм с утра удалось поставить на ноги достаточно оперативно, хоть и гораздо менее приятно, чем обычно он поправлял здоровье себе или капитану.       — Энсин Чехов, что-то случилось? — тут же поинтересовался МакКой у растерянного паренька. Если что-то все-таки было не так, необходимо было произвести тщательное обследование. Токсическое отравление алкоголем могло иметь невероятное множество долгосрочных, а иногда и непоправимых последствий.       — Н-нет… Я в порядке, доктор, спасибо. — Павел неловко махнул головой и покосился на пару капитан-коммандер на другой стороне стола. — Я хотел принести извинения за мое поведение ночью и за то, что было с утра. Хочу вас заверить, что всеми силами постараюсь не допустить повторения подобного, доктор МакКой. Леонард поджал губы. Он прямо почувствовал любопытный взгляд синих глаз, мгновенно опаливший его кожу.       — Всё в порядке, энсин, — устало выдохнул Леонард, махнув рукой. — Можете быть свободны. Павел кивнул ему и, поколебавшись, также попрощался с сидящими на другой стороне стола и неловко удалился.       — За что это перед тобой извиняется наше юное дарование, старый ты брюзга? — как только Чехов отошел на допустимое расстояние, спросил капитан. МакКой устало вздохнул.       — За то, что обблевал мне унитаз, — обломал капитана на пикантные подробности Леонард.       — А как он оказался у тебя? Тебя вроде не было на вечеринке, — не унимался Джим, почуяв интересные сплетни.       — По пьяни взломал панель у входа в мою каюту, — с усмешкой ответил МакКой.       — Ого, — присвистнул капитан, — вот вам и вундеркинд. Хотя… помнишь, как на третьем курсе академии я по пьяни взломал камеры от женского общежития? — ностальгически протянул Джим. Атмосфера за столом мгновенно стала тяжелее. Доктор с опаской покосился на ничего не выражающее лицо вулканца.       — На самом деле, я все равно хотел тебя попросить присмотреть за Чеховым. Тут уже очередь из желающих напоить бедного парня. Надеюсь, он не станет частым гостем твоего отделения, но всё же… — внезапно посерьезнел Джим. МакКой внимательно осмотрел друга. Манера Кирка из беззаботного балбеса буквально перетекать в ответственного капитана целого космического корабля завораживала. Леонард только вздохнул и обреченно кивнул, понимая, что отчеты сами себя не напишут.       — Ждите гору сообщений, коммандер. Постараюсь успеть за сегодня отправить вам если не все, то большую часть отчетов. Спок медленно кивнул.       — Благодарю, доктор МакКой. Леонард подцепил свою кружку и направился прочь из обеденной зоны. Его жизнь становилась невыносимее с каждой секундой, и облегчать ее явно никто не собирался.       — Камеры общежития, капитан? — холодным, максимально безликим тоном уточнил Спок. Джим усмехнулся. От стальных ноток в голосе вулканца, которые, казалось, различал только он, по лопаткам побежали мурашки.       — Ага, — подтвердил Кирк, хитро поблескивая синими глазами, но слишком затягивать паузу не стал, — перед тем, как ты начнешь отповедь твоим этим учительским тоном и будешь втрахивать мне в мозги соответствующие пункты устава, которые я нарушил, хочу уточнить, что я был настолько пьян, что подключиться в итоге удалось только к коридорным камерам. Джим лукаво улыбнулся, поймав недоуменный взгляд Спока, опустил руку и провел пальцами по раскрытой ладони коммандера в вулканском поцелуе, ласково посылая мысль «Мой ревнивый вулканец». И да, Джим невероятно гордился тем, что заметил, как всего на мгновение скулы Спока слегка позеленели.       Павел Андреевич Чехов никогда на самом деле не был чрезмерно общительным, да и душой компании его было не назвать. Хотя бы потому, что он редко общался с таким количеством сверстников, чтобы это можно было объективно назвать «компанией». До поступления в академию Звездного Флота, он вообще мало с кем общался и не особенно из-за этого страдал. В мире было столько всего интересного! Во время учебы он всё-таки открыл для себя прелести социализации, правда, не среди сверстников, но так даже лучше. После того, как он своим упорством, умом и обаянием заработал уважение и хорошее отношение однокурсников и преподавателей, конечно. Но именно когда он попал на мостик «Энтерпрайз», он впервые понял концепцию дружбы. Хикару Сулу стал для него первым и лучшим другом. И сейчас самый близкий из неродных по крови людей на всем свете свалился от хохота с кровати и буквально катался по полу их общей каюты, всхлипывая от смеха и хватаясь за живот.       — Пошел ты! — обиженно буркнул Павел. — Чтоб я тебе еще хоть что-то рассказал! Чехов накрыл свое лицо руками, скрывая скулы, что цвели маковыми пятнами. Угроза остаться без подробностей немного отрезвила Сулу.       — Так, подожди, я не понял, — задыхаясь сказал он. — То есть ты там до пяти утра напивался, потом дополз до медотсека, взломал личную каюту доктора МакКоя и завалился к нему в кровать? Чехов взвыл, уже гораздо больше чем просто жалея, что рассказал другу. Было одурительно стыдно! Он никогда не чувствовал себя так. Больше всего хотелось провалиться под землю, но как минимум здесь не было «земли». Просто ужас!       — Сулу, если об этом узнает хоть одна душа на «Энтерпрайз»…       — Ну, одна душа помимо нас точно знает. И даже не одна, когда ты подошел к доктору сегодня, он был не один, так что расслабься, — отмахнулся друг. — Жаль, ты подробностей не помнишь. — Худшее я прекрасно помню, — буркнул Чехов, откидываясь на свою кровать. — Сегодня было самое ужасное утро в моей жизни! Больше никогда не буду пить! — в сердцах пообещал он потолку.       — Ой, перестань! — закатил глаза Хикару. — Мне, например, от шампанского тоже всегда плохо, да ты и выпил еще столько! Надо просто знать меру и найти то, от чего тебе не будет поначалу так сильно плохо, — уверенно заявил друг. — Ну, еще ничего смешивать не стоит и понижать градус, но так как при мне ты пил только один напиток, я и не подумал тебе о таком говорить… Правда, не знаю, весь ли вечер ты пил настоящее шампанское, а не реплицированное… — задумчиво протянул парень. — Ладно, это неважно. Вот сегодня попробуем саке. У меня была припрятана бутылочка…       — Нет! — оборвал его Чехов. — Нет и нет! Я не буду пить!       — Да что там пить! Ты видел бутылочки для саке? Там же на один глоток! Так, попробуешь немного, и всё. У меня от него даже голова не болит, а вот, кстати, от шампанского вечно потом обнимаюсь с белым другом, — уверенно заявил Хикару. Чехов недоверчиво посмотрел на Сулу.       — Но ведь шампанское должно быть типа легче, нет?       — Это не так работает, — улыбнулся друг. — Ты и правда ничего не знаешь об алкоголе! Павел устало вздохнул. Переубедить Сулу было невозможно… Ну, от одного же глотка ничего не будет?       — Эй, ты куда? — окликнул неуверенно припавшего к столу Павла Хикару.       — Я… я счаз… — промямлил Чехов, наконец стряхивая головокружение из головы. — Ты просил напомнить, чтобы ты мужу позвонил, — пробормотал энсин.       — Ох, точно! Компьютер, сколько времени? — взволнованно спросил Сулу, подрываясь к падду.       — 0309 по корабельному времени, — механически отозвался голос. Хикару выругался и набрал номер. Очень сложно было так далеко от дома, да еще и с разницей во времени, стараться поддерживать связь со своей семьёй. Его малышка уже пошла, а он пропустил ее первые шаги… На глаза слегка навернулись слезы, но звук открывающейся двери каюты его отвлёк.       — Чт?.. — Сулу обернулся, но успел только зацепить взглядом уверенно вышагивающего в коридор Чехова. — Паш, ты куда? — окликнул он друга.       — Папа! — пискнул падд тоненьким голоском. Хикару тут же отвлёкся на изображение и улыбнулся, мысленно надеясь, что с Чеховым ничего не случится. Павел только тихо засмеялся в пустом полутёмном коридоре. Хикару определенно не нужны свидетели во время разговоров с семьей. В голове так приятно шумело, губы онемели, и вообще Чехову было невыносимо хорошо, и ноги сами понесли его туда, где, по его мнению, больше нуждались в компании.       Леонард с благоговейным стоном поддался в полусне на приятно разминающие плечи руки. Конечно, слегка раздражало, что его разбудили, когда он только прикрыл уставшие от отчетов и формулировок глаза, но ощущения были просто раем. Спать, сидя за столом — то еще удовольствие, а уж для его не самой здоровой спины… А тут так хорошо! Уверенные, в меру сильные движения, разогревающие задеревеневшие мышцы шеи и плеч. Кажется, он совсем растаял, слегка покачиваясь в такт ритмичным прикосновениям, как внезапно открыл глаза. Перед его взором предстала та же картина: стол в его каюте, заполоненный горой записок, заметок и отчетов; одинокая по-ублюдски яркая лампа раздражающе резала глаза светом с дальнего конца. Но, когда работал над отчетами, в своей каюте он был один. Интерком не звонил. Тогда…       — Расслабься, а то массаж не поможет, — мурлыкнул знакомый голос за спиной, слегка увеличивая интенсивность движений. Леонард вздрогнул. Кажется, у него задёргался глаз.       — Энсин Чехов, что вы делаете в моей каюте? — удивительно ровным, в данной ситуации, голосом спросил МакКой. Он почувствовал затылком смешок, от теплого дыхания по позвоночнику пробежали мурашки. Леонард настойчиво повел плечами, намекая прекратить действия.       — В вашей каюте я делаю вам массаж, доктор МакКой, — с улыбкой ответил Павел, очерчивая большими пальцами трапециевидные мышцы.       — Какого черта?! — рыкнул Леонард, резко поднимаясь и отшатываясь от внезапного гостя. Чехов на мгновение замер с застывшими в воздухе руками, а потом просто стёк, опираясь на спинку стула и обиженно надув губы.       — Какого черта вы творите, Чехов? — растерянно прикрикнул доктор, пытаясь найти где-нибудь часы. Павел улыбнулся, чуть покачивая стул.       — Я пришел и увидел, как вы уснули за столом, доктор, — ответил энсин. — Вы так неудобно спали… Завтра бы наверняка болела голова и спина… и вообще! Вы должны лучше заботиться о себе. Если вы не сможете нормально функционировать, кто же позаботится о всех нас? — заплетающимся языком лепетал Паша. Леонард нахмурился и подошел ближе, рассматривая парня.       — Чехов, вы что, опять пьяны? — устало уточнил он, и без того почти уверенный в собственном диагнозе.       — Не знаю, — честно ответил парень. — Это имеет какое-то значение? — Павел вдруг выпрямился и расплылся в широкой улыбке, мечтательно блуждая глазами по МакКою. Леонард повел плечами, стряхивая с себя непривычный взгляд паренька.       — И что вы праздновали сегодня? — едко уточнил он, все еще не двигаясь с места. Леонард привалился бедром к столу, с силой потирая глаза. Может, ввести ему вытрезвляющий коктейль сейчас? Или снотворное? Пусть проспится…       — Ммм… Ничего, — с улыбкой протянул Павел, делая шаг к доктору. — Сегодня Хикару сделал это … саке. Красиво так… На столике, и пить из этих странных блюдечек, в которых расцветали сакуры… У него была только бутылочка в триста миллилитров. Он сказал, что от одного глотка я не опьянею. Значит, я не пьян? — Чехов прикусил пухлую губу и плавно приблизился еще на шаг, опуская руку на столешницу рядом с бедром МакКоя. Леонард устало и не без раздражения осмотрел юношу.       — Вам, очевидно, и глотка хватило, энсин, — прошипел он.       — Возможно, — мурлыкнул Павел, закидывая одну руку на плечо МакКоя. — Но тогда я точно не хочу сейчас трезветь, — доверительно сообщил он. Леонард снял чужую конечность с плеча и слегка отодвинулся от не в меру активного парня. Чехов недовольно надул губки.       — Вам определенно стоит проспаться, но не в моей каюте. Если смогли дойти сюда, то и дорогу обратно найдете. Приходите утром, когда протрезвеете, если понадобится медицинская помощь, — пытался соблюдать официальный, чуть строгий тон МакКой. Павел снова расплылся в пьяной улыбке.       — Если бы вы только знали, доктор, как я тащусь, когда вы говорите этим своим раздраженным командным тоном! — восхищенно выдохнул Паша. — Серьезно, прям мурашки по коже… Леонард сам не заметил, как на губы вновь качнувшегося парня легла его ладонь. Он удивленно посмотрел на свою руку и попытался слегка оттолкнуть Чехова от себя, но парень только откинул голову, а потом разомкнул губы и лизнул кончиком языка грубую ладонь мужчины. Леонард вздрогнул, потеряв мысль. Юркий язычок скользил вдоль линии жизни, норовя впиться между пальцами. МакКой отдернул руку, и Паша довольно облизнулся, сокращая расстояние между ними и буквально повисая на плечах доктора.       — Вкусно, — доверительно сообщил парень прямо на ухо МакКою. — Ты так вкусно пахнешь, я хотел бы попробовать тебя везде.       — Вкусно? — опешил Леонард. Кирк вечно кривил нос и шипел, что он насквозь пропитался антисептиками, дезинфектантами и лекарствами.       — Очень… — почти срываясь на стон, пролепетал Чехов. — Ты пахнешь домом, а еще югом. Так горячо, знойно…. И так спокойно. Ты сводишь меня с ума, когда приближаешься… каждый раз. Не представляешь, как у меня колом стоит после каждого медосмотра… — продолжал вещать Павел, шумно втягивая в себя воздух и опаляя горячим дыханием уже слегка порозовевшее ухо доктора. МакКой дернул головой. Так, пора брать себя в руки. Сложно, конечно, сосредоточиться, когда к тебе настойчиво льнет молодое, нежное, стройное тело и горячо шепчет всякие глупости, но все это пора прекращать!       — Чехов, — спокойно сказал Леонард и медленно, очень вкрадчиво продолжил. — Сядьте, пожалуйста, на стул.       — Ммм… а зачем? — с улыбкой протянул парень, утыкаясь горячим лицом в шею доктора.       — Так будет удобнее, — заверил Леонард, осторожно усаживая не сопротивляющегося юношу. Он навис над ним, наклоняясь и заглядывая в огромные серые глаза. Павел замер, считая удары сердца. МакКой позволил себе тепло улыбнуться, наклоняясь еще чуть ближе, потом положил руку на затылок Павла, слегка поглаживая и забираясь пальцами за ворот рубашки сзади. Чехов задышал чаще, не решаясь перенять инициативу или хоть что-то сказать. Его дыхание тяжелое, шумное, а пульс в ушах бьет набатом. Леонард медленно опустил глаза, скользя взглядом по миловидному лицу, обвел точеный носик, пару бледных веснушек, опустил глаза на приоткрытые в желании и предвкушении яркие пухлые губы… В комнате раздался щелчок поршня гипошприца, но Паша, не заметив, только моргнул, раз, потом другой и откинулся на руку МакКоя. Едкая ухмылка рассекла лицо доктора, словно шрам.       — Еще я с пьяным сосунком не справился бы, ага…. — пробубнил Леонард, убирая гипошприц от тонкой шеи, на которой красовался уже второй след за сегодня. Он осторожно облокотил крепко заснувшего юношу на спинку стула и подпер его бедро коленкой, чтоб не съехал на пол. Уже доведенными до автоматизма движениями отсоединил одноразовые части гипошприца и, положив их пока на стол, зарядил поршень другой новой ампулой из полураскрытого ящика стола прямо у него под рукой и положил на дно ящика обратно, медленно задвинув. Все-таки иногда быть запасливым параноиком очень удобно.       — Здоровый скептицизм и предусмотрительность… — с ухмылкой поправил он. Павел завозился на стуле, и пришлось слегка придержать его за плечо. МакКой потратил меньше минуты на то, чтобы решить, есть ли смысл тащить парня в палату медотсека, когда спать до следующей смены осталось пару часов… Тихо выругавшись, мужчина поднял обмякшее тело и переложил юношу на свою неразобранную кровать, укрыл его краем одеяла, реплицировал стакан воды, растворил пару таблеток, надеясь, что страшнее обезвоживания на этот раз Чехову ничего не грозит. Потом сел обратно за свой стол и с тяжелым вздохом вернулся к отчетам.