В паутине

Вопреки всеобщему мнению, что пауки не попадаются в чужую паутину, Питер попался. Но не в обычную паутину, а в ментальную. Он запутался сознанием в этом странном душном мире, и видения сменяли друг друга, не давая сориентироваться. Он то падал с башни в глубину городских улиц, кричал и пытался зацепиться ошмётками рыхлой негодной паутины за карнизы, то цеплялся на мгновение, но опять срывался. Выступы здания и падающие обломки больно били его по бокам и спине. Снова падая, он видел, как летят вниз какие-то смутно знакомые люди, наверное, его друзья, которых нужно спасти, летят, кувыркаясь среди бетонных глыб раздробленных зданий, а он не может их подхватить — нечем. Падение сменялось сражением, трудно различимые фигуры в темноте и в дыму налетали на него и норовили поразить. Питер ставил блоки, отбрасывал их от себя, и в угаре битвы их перекошенные маски вдруг слетали, и оказывалось, что он бьёт кого-то, кого любил. Тут вдруг накатывало осознание, что этот кто-то уже давно мёртв, и по всему выходило, что это Питер убил его, и что он увидел как раз воспоминания о своей непоправимой ошибке. Лишь тихий шёпот на задворках сознания шелестел где-то в затылке: «Спиш-ш-шь… Спиш-ш-шь… Спиш-ш-шь…» Мамин голос. Голос, которому можно верить. И, распознав его, Питер наугад вытянул руку назад, нащупал тонкую непрочную ниточку этого голоса, намотал для верности на ладонь, повращав кистью, потянул нить к себе и стал осторожно, без рывков выбирать её на себя. Окружающие предметы и фигуры по мере его движений стали плавиться, стекать восковыми каплями и завиваться в цветные спирали, а размытые лица, теснящиеся вокруг него — отдаляться и окончательно рассеиваться в тумане. Нить натянулась, Питер повернулся в ту сторону, к ней, путеводной, и, наматывая её одной рукой на другую, пошёл вслепую в цветном тумане, ощупывая ступнёй тропу перед каждым шагом. Наконец туман расступился, Питер увидел прямо перед собой дверь: хорошую, надёжную дверь, верный выход. Распахнул её, зажмурился от яркого света, изо всех сил вздохнул, как перед нырком, шагнул в проём… И проснулся. Он увидел, что был распластан прямо на голом полу, из вены торчала игла капельницы, висящей на штативе рядом. Рукав задран, но паучья маска на нём. Неужели сюрреалистический кошмар продолжается? Питер вырвал из вены иглу, зажал сгиб локтя, одновременно резко вскакивая и оглядываясь, стремясь охватить взглядом всё самое важное и опасное. С основания шеи, затылка и висков, звонко чпокнув, отлепились присоски с проводками и посыпались на пол, но Питер не придал этому значения. Никого. Лишь какое-то тело без движения лежит в дальнем углу на полу. Не кто-то — Дэдпул. Похоже, его приволокли под мышки, да так и бросили навзничь. Убедившись, что прямо сейчас на него никто не напрыгнет, Питер подскочил к приятелю. Похоже, спеша сегодня на выручку Дэдпулу, Питер попал в ту же ловушку. Игл в Уэйда никаких не воткнули, зато в дыхательное горло был сунут шланг с новокаином. Обычному человеку хватило бы нескольких вдохов, но чтобы держать без сознания Дэдпула, пришлось организовать постоянный приток, и поэтому маску с него сняли. Питер вытащил шланг, с отвращением отбросил его и закрутил подающий газ вентиль одним движением. Шипение прекратилось. Дэдпул дышал, но не приходил в себя. Питер уже схватился за проводки, чтобы отлеплять присоски с его головы, но услышал шипящий голос, судя по всему — из динамика. — Стой, — выговорил равнодушный голос автопереводчика. — Не отделяй присоски. — Почему? — резко спросил Человек-Паук. — Кто ты? Выходи! — Не выйду, ты слишком опасный, — наивно передал переводчик слова невидимого врага. — Если ты отделишь присоски, ты можешь умертвить его, а умертвить — непростительное деяние. Богиня Жизни будет недовольна. Я жду, когда присоски лишат его разума — это Богиней разрешено. Жаль, что ты не лишился разума. Твой ментальный контроль очень сильный, очень внимательный. Придется держать тебя в этом помещении ещё несколько оборотов планеты вокруг своей оси, пока ты не умрёшь сам от недостатка питательных веществ. Человек-Паук предусмотрительно молчал. Не рассказывать же ему, что люди нуждаются ещё и в кислороде. Он не мешал голосу: чем больше информации тот выдаст, тем лучше. Словоохотливый попался… кто он там. Судя по упоминанию планеты — не землянин. Когда пришелец умолк, Питер сказал, специально упрощая фразы, чтобы программа-переводчик справилась с переводом на внеземной язык. — Я внимательный, но глупый, Зачем тебе держать нас здесь? Зачем лишать разума? — Закон власти: кто обезумит всех сильных, сам станет самым сильным. Я имею план обезумить здесь всех сильных. Питер поразился, неужели в обществе пришельца не изобрели консолидацию сил? Видимо, у этой расы крупные проблемы с доверием другим особям. Какой смысл уничтожать на Земле отдельных суперов, если у землян есть ещё и военные силы? Но виду Питер не подал, конечно. То-то пришелец один, ему вон даже пообщаться явно не с кем. Есть вероятность, что их там много, но каждый сам за себя, и поэтому они задумали избавиться именно от землян со сверх-способностями, которых посчитали самыми главными конкурентами в борьбе за власть. — Ты скоро станешь самым сильным на планете, это факт, — одобрил Питер план пришельца, осматривая пустую полутемную комнату без окон в поисках зацепок. — Но как ты узнаешь, что мой друг лишился разума? Ведь он спит. — Я транслирую ему в мозг модулятор эмоций, который вызывает из его подсознания самые затаённые и мощные страхи. Я жду. Когда он перестанет бояться своих страшных видений, когда начнёт во сне реагировать смехом, злостью или скукой в ответ на пугающие события, я пойму, что он обезумел. — Но по спящему не видно, продолжает ли он бояться… — Модулятор может показывать видения и реакции жертвы, но я не слежу за ними, это не представляет интереса. Потому что в любом случае через долю ваших суток с его разумом будет покончено. — Через какую долю? — испуганно вскрикнул Питер. — Через одну двадцатую. Значит, у них с Уэйдом в распоряжении всего-то чуть больше часа, тут же пересчитал Питер. А может, и того меньше! Сколько Уэйд ещё продержится? Мозг бешено заработал. Пришелец сказал о видениях на экране? Питер ухватился за этот шанс: — Я хочу следить за его видениями. Это наш ритуал прощания. Ты можешь впустить мой разум в его разум? Если я тоже обезумею в его кошмаре, тебе это будет только выгодно. Конечно, Питер планировал в случае успеха помочь Уэйду осознать, что тот в навязанном сновидении, и подсказать ему, как выбраться в реальность. Но пришелец ответил: — Ты можешь наблюдать. Ты не можешь сообщить ему что-то или повлиять на события в его сне. Включаю трансляцию. Попрощайся с ним по-своему, отважный воин, сильный, но глупый. На пустой гладкой стене комнаты появилось изображение, как на экране кинотеатра, только овальное. Питер присмотрелся к потолку, но так и не заметил источник. Фигура Дэдпула в центре экрана была почти в натуральный рост, вокруг него тоже клубился грязный туман, а со всех сторон наступали смутно различимые враги с мечами и копьями, за спиной Уэйда возвышалась глухая бетонная стена, и он медленно, но верно отступал к ней. Уэйд отражал удары нападавших катаной, но она вдруг со звоном отломилась по самую рукоять, и его сразу ранили в плечо и в руку. Он сгруппировался, уворачиваясь от новых ударов, потянулся рукой за спину за второй катаной, но её не оказалось в ножнах, рука схватила пустоту. «Ох, остаться без оружия, да ещё неожиданно — типичный страх каждого нормального бойца,» — мелькнуло у Питера. Самому Питеру под этими присосками несколько минут назад тоже снились самые серьёзные его страхи: неуправляемое падение, невозможность кого-то спасти, смерть любимых людей по его вине. Он присел около настоящего тела Уэйда, потряс его, склонился ближе и крикнул несколько раз, вглядываясь в его лицо: — Уэйд! Уэйд! Это сон! Слышишь меня? Это только сон! Если новокаин выветрится из его лёгких в ближайшие минуты, то добудиться его будет легче. А пока Уэйд на экране продолжал схватку уже голыми руками и не подавал никаких признаков, что слышит голос Питера из реальности. Тем не менее Питер продолжал его звать и тормошить, не в силах отвести взгляд от экрана. Волновался, как он там. Вдруг на отбивающегося Уэйда из тумана выскочил Человек-Паук и одним молниеносным ударом кулака впечатал его в стену спиной, одновременно посылая в него паутину другой рукой и приклеивая его к стене поперёк туловища. Остальные противники Уэйда незаметно рассосались и исчезли в клубах тумана. — Дэдпул! — нараспев протянул этот Паук. — Какая удача! Он издевательски-неспешно похлопал в ладоши. Питера окатило горечью. Они уже почти год дружат с Уэйдом, почти на все вылазки выбираются вместе, а тот всё ещё не расстался со страхом, что Человек-Паук станет его врагом? Питер затряс его сильнее: — Уэйд, просыпайся! Это сон, слышишь?! — Ему больно было смотреть на такое. На экране Паук вальяжно подошёл к приклеенному Уэйду и провёл пальцами по его скуле, затянутой маской. — А помнишь, ты говорил, что хочешь меня? — вкрадчиво спросил он. Уэйд дёрнулся, отпихнул руку Паука, но не сделал попытки ударить его, хотя руки у него и были свободны, а Паук стоял совсем близко. Похоже, Уэйд во сне был не только испуган, но и растерян. — Что ты собираешься… — проговорил он, едва отдышавшись после боя. — Я не… Я же в хорошем смысле!.. Питер заметил, что раны Дэдпула, полученные в иллюзорном бою, прямо на глазах затянулись, оставив только рваные разрезы на костюме. — Конечно, ты в хорошем смысле, — ласково проговорил злой Паук. — Наверное, воображал, как понравишься мне? Как я захочу видеть тебя почаще, лицезреть твоё распрекрасное личико? Как меня будет заводить твоё уродливое тело, отвратительное с головы до самых пяток любому, у кого есть глаза? — Паучок… — Дэдпул скорбно заломил брови на своей маске. — Я ведь знаю это. Я ничего такого не… — Заткнись! — перебил его Паук. — «Ничего такого не думал!» Как же, как же! А то я не в курсе! Твои пошлые подкаты были абсолютно недвусмысленными. Да ты посмотри на себя! Дай-ка я полюбуюсь, чем ты хотел меня соблазнить? А? Паук потянулся к Уэйду с намерением сорвать с него маску, но Уэйд снова оттолкнул его, уже сильнее. — Зачем ты так? — спросил он Паука. — Отпусти меня! Мы же теперь друзья. Сколько мы с тобой всего вместе… — Друзья? Хочу, чтоб ты понял своё место, дружок. Ложный Паук снова потянулся к маске Уэйда, и когда тот схватил его за руки, пытаясь остановить, он вырвался и ловко приклеил обе руки Уэйда паутиной к стене. Одним рывком сорвал с него маску, покачал ею перед его носом. — Посмотри на себя, ты же чудовище, — усмехнулся он и отступил, будто любуясь картиной. Дэдпул секунду висел, зажмурившись от стыда за свою уродливую рожу, и вдруг собрался с силами, рванулся из паутины всем телом. Всё напрасно, паутина держала крепко. Паук снова приблизился к Уэйду и, не боясь получить удар ногами, погладил его ладонью в перчатке по изъеденному раком лицу. — Кто это у нас — такой хорошенький? Ты меня о-очень возбуждаешь. Может, хочешь поцелуй, красавчик? — издевательски спросил он. — Хочу, — вдруг ответил Уэйд серьёзно. И прямо взглянул на Паука. В этот момент Питера, который наблюдал за диалогом со стороны, аж затрясло: и от возмущения скотиной-Пауком, и от сочувствия Уэйду. Как он может ещё и подставляться под издёвки, прося поцелуй в таких обстоятельствах?! Зачем, Уэйд? Тем временем злой Паук неожиданно приподнял маску, обнажая свой рот, и медленно приблизил губы к лицу Уэйда. Тот подался вперёд, насколько позволяла паутина, и даже губы вытянул, стремясь приблизить этот момент. Питер уже хотел отвернуться, чтобы не видеть, как его друг согласен унижаться. Да ещё перед кем! Но тут Паук на экране издевательски захохотал и отпрянул от Уэйда. — Слишком много чести, — заявил он, отсмеявшись, и снова опустил свою маску на место. — Но если будешь паинькой, я подумаю, как наградить тебя. Уэйд усиленно закивал головой. Паук подошёл и задумчиво провёл своими пальцами по груди Уэйда вниз, к поясу, а тот склонил голову и, опустив взгляд, следил за этим жестом. Его ноздри раздулись, а грудь поднялась от глубокого вздоха. — Хо! — удивлённо сказал Паук Уэйду. — Да у тебя эрекция. — Ещё бы, это всё твои руки. Они такие… Сексуальные. Паук положил на грудь Уэйда и другую руку. — И что ты хочешь, чтобы я ими сделал? — спросил он покровительственно. Видно было, что у Уэйда перехватило дыхание. Рука Паука поползла вверх, обвела по кругу плечо Уэйда, прикрытое кожаной бронёй. — Хочу, чтобы ты потрогал меня чуть пониже, — наконец прошептал Уэйд. — Я тебе так нравлюсь? — спросил Паук, не спеша выполнять просьбу. — Да, ты… Ты просто самый лучший, — сбивчиво отвечал Уэйд высоким звенящим голосом. — Я просто… Я восхищаюсь тобой… Всегда. Питер, глядя на это, сжал зубы и ещё раз проверил, не проснётся ли Уэйд теперь. Нет, безрезультатно. Уэйд и раньше расточал ему восторги, но Питер не обращал внимания, потому что они, как правило, сопровождались сексуальными намёками. Питер считал, что это манера Уэйда так шутить. Из-за этих шуток он иногда думал об Уэйде в эротическом контексте, но оставлял свои мысли при себе, не желая усложнять и так противоречивые отношения с Уэйдом. Выходит, Уэйду он вот до какой степени нравится, а этот псевдо-Паук его мучает презрением. Как несправедливо! — Ещё что? — коварно подбодрил тот Паук. — Я правда хочу тебя. Но я знаю, что ужасно выгляжу. Знаю, что у меня идиотский характер. Так что если тебя это огорчает… Я больше никогда… — Нет-нет. Скажи. Скажи, чего ты хочешь? Питер бессильно закричал Уэйду прямо в экран: — Не верь ему! Он врёт! Молчи! Но Уэйд, конечно, не услышал. Питер снова бросил взгляд на бесчувственного друга и заметил, что реальное тело Уэйда отвечает на возбуждающий сон. Эластичный материал боевого костюма лишь немного поддавался под давлением эрегированного члена, но бугор был заметный. Уэйд на экране пробормотал что-то. — Что? — спросил его Паук. — Хочу, чтобы ты погладил меня в паху… — уже погромче сказал Уэйд. Паук и правда опустил руку вниз и обхватил выпуклость Уэйда под утолщённым между ног спандексом. — Вот так? — он слегка пошевелил пальцами. Уэйд только застонал сквозь сжатые губы. — Или так? — он бесцеремонно и грубо сжал пальцы, сдавив Уэйду всё до синяков. — А-а-а! Больно же! — завопил Уэйд, всем телом дёрнулся под паутиной, но и теперь не отбросил Паука ногами. — Нет, нет, продолжай, — тут же заскулил он, — я готов. Я потерплю. У меня заживёт. У меня всё заживает. — Фу, гадость. Как же ты мне противен, — с тихой ненавистью ответил ему Паук, убирая от него руки. Он склонил голову к самому уху Уэйда и стал цедить: — Ты тупой, ты похотливый, ты уродливый, ты гнилой снаружи и гнилой внутри. Виси тут, пока сам не сдохнешь от стыда и отвращения к себе… Тут Питер не выдержал, подскочил к стене с проекцией и, понимая, какую глупость делает, врезал кулаком в изображение мерзавца. В пальцах отдалось острой болью, стена заметно пострадала. Он бы расколошматил эту стену насквозь и выбрался из дыры на волю, но как способ побега это было слишком долго и рискованно. Похититель услышит, всё поймёт, да ещё и свяжет их, чего доброго! К тому же Уэйда нельзя унести с собой, наверное, раз он застрял в трансе под присосками модулятора. Пока злой Паук продолжал нашёптывать приклеенному к стене Уэйду унизительные гадости в ухо, Питера осенило. А ведь не зря во сне Уэйда появился именно Человек-Паук! Пусть отвратительный и пугающий. Но это значит, что до сознания спящего Уэйда доходит реальный голос Питера! Просто этот голос пока не может пробиться к нему и отражается в пространстве сна в виде искаженного образа. Питер наклонился к лежащему Уэйду и заговорил прямо в другое его ухо, без остановки, громко и горячо: — Уэйд, ты спишь! Ты спишь! Ты спишь. Ты спишь. Ты спишь… В таком положении ему не видно было экран даже краем глаза, но он плюнул на это и продолжал непрерывно звать Уэйда, убеждать его, уговаривать проснуться. По ощущениям прошло полчаса или час, было страшно, что Уэйд останется в этом безумии навсегда. Но мозгом Питер понимал, что это только кажется из-за тягостного ожидания, а на самом деле прошло всего минут пять-семь. Уэйд задышал ровнее и возбуждение его спало. Питер всей душой надеялся, что Уэйд увидел во сне, как вокруг него рассеялся туман, а вместе с туманом — и псевдо-Паук, и стена, и паутина, что удерживала Уэйда. По крайней мере, голосов Уэйда и ложного Паука больше не было слышно. Питер надеялся, что Уэйд там, во сне идёт вслед за его настоящим голосом, идёт в темноте или сквозь бурю, или, может быть, идёт через бесплотное ничто, но идёт — и вот-вот увидит дверь. Наконец спящий Уэйд глухо застонал, распахнул мутные глаза, проморгался. Питер глянул на экран — изображение исчезло. — Да! — закричал Питер радостно. — Ты выбрался! Молодец, Уэйд! Не вставая, Уэйд глядел на него диковатым взглядом, и его глаза наполнялись слезами. — Ты же растаял! Я сам видел, как ты растаял. Ты растаял у меня на глазах! — в отчаянии крикнул он и добавил: — Это снова сон? Я сплю? — Нет! Ты проснулся, — Питер видел, что Уэйду плохо, но не мог сдержать радости, ведь самое страшное осталось позади. — Это был не я, Уэйд, это был злобный мерзкий морок, — бросился объяснять он, — не верь ему, это был просто страшный сон! Питер в порыве чувств схватил Уэйда за руку и крепко ободряюще сжал его ладонь обеими руками. Уэйд от этого вдруг совсем расклеился и заплакал. Рот скривился, слезы потекли по вискам и затекли ему в уши. Питер не мог равнодушно смотреть на бедного Уэйда, он приподнял его, помог принять сидячее положение, прижал его голову к своей груди, одним движением сорвав с лысины все присоски. Питер обнимал его и гладил по голове, вытирал ему слезы, пока Уэйд рыдал, и потом тихо покачивал, пока он всхлипывал, успокаиваясь. — Ты проснулся, ты жив, ты спас свой разум, — бормотал ему Питер, невольно веря, что его голос продолжает держать Уэйда на плаву. — Ты выбрался, ты справился. Ты молодец. — Значит, тот Человек-Паук всё врал? — Уэйд поднял на Питера заплаканные мокрые глаза. — Конечно! — воскликнул Питер. — Значит, ты любишь меня, Паучок? — спросил Уэйд. Питер знал, что и на это нужно уверенно ответить «конечно!». Но он не был готов дать Уэйду такую надежду. Что было делать? — Уэйд… — смущённо начал он и тут же сообразил, что сказать. — Ты мой лучший друг. Резво поднялся на ноги и подал руку Уэйду. — Нас тут запер пришелец, — начал он излагать обстановку, — я с ним разговаривал через коммуникатор. Он хотел нас свести с ума кошмарными снами, но не вышло, так что теперь он планирует заморить нас голодом. А сразу нас убить ему религия не позволяет. Пока он не придумал чего похуже голода, я хочу разрушить эту стену и привлечь его внимание. Прямо сейчас, согласен? Пусть явится нас связывать или перемещать в другое место. Ты готов драться? Ломаю стену? — Хоть раз не я ломаю стену, почтеннейшая публика, — буркнул Уэйд себе под нос. — Ничего-ничего, это я с собой. — ответил он на немой вопрос Паучка. — Да, я готов! Ломай! Питер сделал несколько полновесных ударов в то же место, куски бетона посыпались ему под ноги. За стеной показалось другое помещение, но он не успел расширить дыру. Распахнулась дверь, и неизвестный зверь ворвался, направляя на них ствол нелепого оружия. Вернее, не зверь, а большой неуклюжий пришелец. Из-за щупалец, на которых он передвигался, он больше всего походил на шестилапого осьминога в шляпе. — Замрите, твари! Не шевелиться! — послышался его голос с потолка из коммуникатора, и в Питера полетели боевые иглы. — Лечь на пол! Но Питер не думал подчиняться, он увернулся и выпустил паутину из обоих запястий, паутинные сети одна за другой раскрылась в воздухе и плотными слоями намотались на пришельца. Видимо, о паутине Паучка и свойствах тела Дэдпула он перед похищением выяснил, а вот о паучьем чутье не знал. Падая, чужак истерично запищал и выпустил очередь тонких игл из своего оружия. Иглы впились в потолок красивым веером. Наверное, в иглах парализующее средство или другая зараза, подумал Питер. Чужаку ведь нельзя напрямую убивать, вот и оружие у него под стать. Уэйд подскочил к поверженному врагу и попытался выхватить у него это устройство, но оно тоже запуталось в паутине. Тогда он просто сжал дуло рукой, направляя вверх, а оно оказалось настолько хрупким, что Уэйд просто раздавил его в щепки. Пришелец выпустил бесполезные обломки и стал просовывать кончики щупалец из паутинных пут наружу, но его надёжно замотало. Выпуклые глаза в количестве трёх штук моргали в центре туловища, но вдруг два из них поехали на самый кончик одного щупальца, и это смотрелось так комично, что Питер вместе с Уэйдом рассмеялись. Питер подпрыгнул вверх, вытащил одну иглу из панелей потолка и поднес к этим потешным глазкам. — Сколько вас? Где остальные пленники? Говори, а то уколю! — угрожающе сказал он, изо всех сил стараясь не ржать. — Нет, отважный сильный воин, я один, у меня совсем нет верных отпрысков. Богиня Жизни прогневалась на меня. Пожалей слабого путешественника и не лишай разума. — Не нужен мне твой разум! — утешил Питер. — Говори, где остальных держишь. — Дальше на этаже приготовлены модуляторы для других сильных. Ты можешь ими пользоваться и обезумить всех своих врагов. Но больше у меня в плену никого нет. Я не успел. — Ох, и что с ним делать? — Питер глянул на Уэйда, приподнял тюк с грузным пришельцем, словно кота за шкирку, и повертел перед собой. Щупальце с жалобными глазками на конце заискивающе изогнулось, чтобы продолжать глядеть на Паучка. — В поликлинику сдать, на опыты, — подсказал Уэйд, давясь от смеха. — Да, ты прав, не будем сами всё решать, отгрузим его властям, пусть его журналюги и учёные растерзают на британский флаг. Хоть науке польза. Они сгрузили пленника на пол, проверили остальные помещения и действительно больше никого не нашли. Уэйд вышел из последней комнаты этажа навстречу Питеру уже с катанами за спиной, отряхивая свою маску. — Пойдем отсюда, слышишь, уже и полиция внизу подъехала. Подбросишь до Бруклина? Или сначала пожрём чего-нибудь? Улыбаясь под маской, Питер любовался, как быстро Уэйд пришёл в себя после кошмара. Питер кивнул и пошёл к лифту вслед за Уэйдом, который натягивал на ходу маску как ни в чём не бывало. Взгляд Питера упал на его задницу, и он не первый раз отметил про себя, что ему приятно это зрелище. Да и вообще, пропорции Уэйдова тела Питеру очень нравились. Питер ехал с Уэйдом в лифте наверх, к выходу на крышу, и, повернувшись боком к товарищу, он исподтишка косился на него, пользуясь тем, что маска скрывает направление взгляда. Уэйд как раз рассуждал, как разговоры о голодной смерти раззадоривают аппетит, и что именно он бы сейчас съел. А Питер не слушал, он размышлял, почему Уэйд позволял ложному Пауку из сна так с собой обращаться. Неужели готов был прощать Человеку-Пауку всё что угодно? И потом, лже-Паук издевался над Уэйдом за внешность, а вот Питер не считал больную кожу на его лице чем-то противным и вполне мог поручиться, что увидев Уэйда голым, не умрёт от отвращения. Ему даже стало интересно, что он испытал бы в подобной ситуации. Он снова скосил глаза на Уэйда и представил его стоящим рядом совсем без одежды, благо костюм не скрывал очертания его тела. И если Уэйд так хочет его прикосновений, Питер мог бы погладить его, например, в районе груди. Вполне невинно, но благосклонно и ласково. А ведь у Уэйда во сне встал даже на столь простую ласку! Фантазия услужливо дорисовала Питеру, как от таких прикосновений пальцев к его коже Уэйд возбуждается прямо на его глазах, причем, раз он голый, Питер случайно вообразил это в подробностях. Ох, вот это да! Питера аж оглушило на секунду от представленной картины, через всё тело прошел жаркий спазм. И что, подумал он, я, как и тот гад, оставил бы Уэйда возбуждённым, бросил бы его после своих манипуляций наедине с его эрегированным членом — справляться самостоятельно? Одиноким и разочарованным? В своих мыслях Питер потянулся к Уэйду и прижался к нему всем телом, а потом продолжил гладить его, но уже именно там, где он так хотел ещё во сне, чтобы на этот раз помочь ему кончить. — Паучок!.. Паучок, ты чего! Эй, с тобой плохо? — услышал он голос реального Уэйда над ухом и очнулся. — Приехали уже давно, ты что там, спишь? — спросил он. Питер осознал, что Уэйд вышел из лифта первым, а потом вынужден был вернуться, заметив, что Питер замечтался. — Ох, вспоминаю свой кошмар, — на всякий случай соврал Питер и последовал за другом. Когда они накупили готовой еды и устроились на другой крыше, подальше от жуткой суеты, поднявшейся вокруг здания, где прибывшие на вызов полицейские нашли пришельца, солнце уже клонилось к закату. — Ты очень спешишь в свой Бруклин? — спросил Питер, когда они наелись. Ему не хотелось никуда уходить. — Нет, я думаю, в тамошних барах и без меня достаточно весело. Сидеть в центре нагретой солнцем крыши высотки было уютно и безопасно. — Давай посидим здесь ещё, мне хорошо с тобой. — Питер понимал, что это звучит двусмысленно, но — захотелось. Пусть Уэйд и пошутит над ним, даже спошлит, что у Питера, наверное, недотрах, не страшно. Но Уэйд посмотрел на него из-под маски, которую натянул на подбородок после еды, медленно повернул голову в сторону заката и ничего не сказал. Питер решил, что он задумался о чём-то. Сам Питер в этот момент вспомнил, что Уэйд во сне даже не ударил лже-Паука, хотя тот делал ему больно. И физически больно, и морально тоже. Будет обидно, если Уэйд так и останется в уверенности, что выпрашивать ласку и так дорого платить за неё — это его предел мечтаний в отношениях с Паучком. Питер уже хотел переползти поближе и хотя бы сесть с Уэйдом бок о бок. Но… Тут сердце Питера болезненно сжалось. А вдруг Уэйду как раз нравится, когда Паук такой жёсткий и агрессивный? Вдруг его именно такой возбуждает? Сколько раз они спорили, до какого предела может доходить жестокость, и Уэйд постоянно убеждал его, что далеко не со всеми нарушителями стоит нянчиться так, как обычно делает Питер. Значит, он хочет видеть Паучка более грубым? Да нет! Уэйду было плохо в том сне, и если бы такой сволочной Паук был в его вкусе, он не разрыдался бы, когда вернулся в реальность. Питеру снова захотелось податься к Уэйду и обнять его хотя бы за плечи, сев рядом. А почему «хотя бы за плечи»? Если тянет прижаться к нему всем телом, если хочется чувствовать его сильную грудь и обнимающие руки? Его крепкий стояк, в конце концов! Питер застонал про себя от неожиданного желания, охватившего его. Хотелось быть порывистым, хотелось обхватить Уэйда и надёжно прижать к чему-нибудь, хотелось тереться об него и провоцировать на ответную страсть, хотелось содрать обе маски и взасос целоваться. Но Питер сдержался. У него, конечно, имеется недотрах, но не до такой же степени. А Уэйд пока не подозревает, что с ним творится, и лучше попробовать начать с чего-то малого. Питер продышался, подождал, чтобы член успокоился, и попробовал просчитать свои ходы. Как назло, ничего не шло в голову! Тогда он рискнул действовать спонтанно, пододвинулся к Уэйду и уселся вплотную. — Уэйд, — тихо позвал он. — М? — Уэйд всё ещё оставался притихшим. Наверное, на него так действовал живописный вид заката, небоскребы и мосты вдали. — Ты не раз говорил, что я тебе нравлюсь. — Было, ага, — согласился Уэйд. — Что, если ты мне тоже нравишься? — Питер осторожно построил фразу в виде вопроса. — Что? — не понял он, вроде как занятый своими мыслями. — Ты мне тоже нравишься, — утвердительно на этот раз сказал Питер. Выговорить это оказалось труднее, чем ему казалось. — В каком смысле? — Уэйд повернул голову к нему. — Ну… В смысле… Я хочу к тебе прикоснуться. — Ты и так касаешься, — упрямо не желал понимать Уэйд, имея в виду, что они сидят впритирку. — Да нет, вот так. Питер положил руку на колено Уэйду и легко-легко погладил. Двинул ладонь совсем немного выше, как бы обещая развитие событий, и тут же вернул обратно на колено. Уэйд перестал дышать, но ни жестом не остановил Питера. Питер подождал, не шевелясь, ожидая, что решит Уэйд, но он так и не отмер. Питер снова начал поглаживать его ногу, и Уэйд глубоко и громко вдохнул. Питеру показалось, что вздох был счастливый. Питер, поглаживая, пополз рукой вверх, обогнул пока самые интимные места и коснулся тремя пальцами живота Уэйда. Тот по-прежнему не двигался, он молча смотрел на эту своевольную руку. — Что ты... Что ты делаешь?.. — вдруг заговорил Уэйд то ли растерянно, то ли возмущённо, то ли радостно. — Ч-ш-ш-ш! — шепнул ему Питер. — Хочу сделать тебе приятно. Пальцы Питера прочертили небрежный круг в пространстве под ремнем Уэйда и оба увидели, как у Уэйда набух член под костюмом. Питер перевел руку на грудь Уэйду, перебросил одну ногу через его колени и уселся напротив. На его коленях сидеть было очень удобно, и Уэйд мог теперь заметить, что Питер тоже возбуждён. — Можно? — спросил Питер, положив руки ему на плечи. Неясно, понял ли Уэйд, о чём вопрос, его глаз видно не было, но он едва заметно кивнул. Питер осторожно прижался губами к губам Уэйда прямо через две маски. Жаль, что не почувствовать настоящего вкуса его губ. Но всё равно сам жест вышел очень интимным. Прервав поцелуй, Питер сделал паузу, чтобы дать Уэйду время осознать происходящее. Потом приподнял свою маску и потянулся к маске Уэйда. — Можно, я сниму? Но Уэйд отрицательно качнул головой. — Нет. Нет. Не сейчас. — Я закрою глаза и не буду подглядывать, — предложил Питер. — Хочу почувствовать твои губы. Уэйд вместо ответа сам обхватил его за голову и снова поцеловал, замер. Через один слой ткани поцелуй почти не отличался от первого, но Уэйд так и не разорвал контакт, продолжая прижиматься к губам Питера губами через маску. Питер не торопил его, и так происходит слишком много неожиданного. Через некоторое время Уэйд, всё ещё не отрываясь, судорожно всхлипнул. — Что ты? — заволновался Питер и отстранился. Уэйд отрицательно помотал головой. — Что с тобой? Что не так? Уэйд снова молча мотнул головой, и стало очевидно, что он не доверял сейчас своему голосу. Питер просто утешающе обнял его, положил голову на плечо. Теперь, когда Паучок не смотрел на него, Уэйд смог заговорить: — Это было так похоже на нежность… Теперь будет ещё больнее. — Ты что?! — поднял Питер голову и отстранился от удивления. — Ты о чём вообще? — Так ты… Ты не собираешься меня обозвать? Или швырнуть об землю? Или посмеяться, что я так хочу этого, так хочу, но никогда больше не получу? Не собираешься уйти, хлопнув дверью? Тут нет двери, я знаю, но это я фигурально, ты понял… — зачастил он. — Уэйд! — испуганно воскликнул Питер. — Ты что, всё это время ждал, что я тебя унижу?! Что я затеял это, чтобы обидеть, раздавить тебя? Да ты что?! Уэйд на глазах съёжился и пригнулся. Питеру стало жаль его, он сбавил тон, просительно взял Уэйда за плечи и стал горячо уговаривать его: — Но я тоже возбуждён, посмотри, я хочу тебя, Уэйд, ты тоже меня восхищаешь. Хочешь — делай со мной что угодно? Хочешь, маску мою сними, хочешь, одежду, хочешь, скажи мне, что делать. Что сделать для тебя, чтобы ты поверил? Как ты любишь? Уэйд вдруг доверчиво ткнулся лбом ему в область ключицы и неловко обнял. Питер ответил, обнимая и поглаживая Уэйда по спине. Уэйд завозился в его объятиях, подтянул руки к лицу и приподнял свою маску. Поднял голову. Питер оставил на его губах лёгкий нежный поцелуй. Уэйд потянулся к нему снова и они поцеловались чуть смелее. Питер подсел поближе и потёрся об него пахом. Уэйд вдруг сказал почти игриво: — Я не трахаюсь на первом свидании. Наклонив голову вперёд и с улыбкой выпустив облегчённый выдох, Питер сказал ему: — Ну слава богу, начались условия! А то я уж думал, не вытащу тебя из этого уничижения, из подчинения твоего раболепного. Вот такой ты мне ещё больше нравишься! Но и раньше нравился! — поспешил поправиться Питер. — Но сейчас ещё больше! Даже если ты сейчас врёшь, все равно одобряю, — усмехнулся он. — Кто врёт, я вру? — живо возмутился Уэйд и слегка пихнул его в плечо с упрёком. Но тут же сгреб в охапку и стиснул в объятиях, довольно зажмурившись под своей маской.