***
Плач — это то, что совершенно естественно для людей, он возникает от боли и горя. Плач — это то, что выходит наружу и раскрывает самую глубокую часть людей, почти давая представление о том, что им нужно. Плач — это то, с чем Кокичи Ома не знаком. Он и раньше плакал, да. В детстве плакал из-за того, что он нашел свой охладитель на оживленной улице только для того, чтобы найти его и снова заплакать после того, как отбился от побега. Он бы плакал, услышав крики своих «братьев и сестер» в присутствии своих опекунов, если бы их можно было так назвать. В подростковом возрасте он больше никогда искренне не плакал. Это было слабостью и лишь уступало место жалости. Он не нуждался в жалости, он нуждался в уважении. Кокичи научился плакать, но притворно. Слезы были комично большими, а вопли сверх нужды смущали людей. Детские нервные срывы стали его основным продуктом и вызвали у людей шок, который им был нужен, чтобы заставить их сделать что-нибудь для него. Такие дураки. Он указывал на них и смеялся над этим наивным поведением. Он не осознавал, что сейчас смотрит в зеркало. Он не осознавал, что стоит посреди сквера, разыскиваемый Королем и Королевой, рыдая, а его тело поддерживает только драгоценный принц, держащий его. И он так и стоял, слезы текли по его лицу и пачкали рваное платье, крики притуплялись до сухого рыдания и икоты. Сопли тоже начали выходить и смешались на его покрасневшем лице. Должно быть, он выглядел отвратительно, но Шуичи это не волновало. Он продолжал держать Кокичи, гладя его по волосам и нежно шикая. Они стояли так некоторое время, пока Кокичи не отстранился. Сайхара, казалось, не решался отпустить его, и вместо этого откинул руки в сторону, чтобы Ома изогнулся в его хватке, повернувшись лицом к принцу. Сбивчиво вздохнув, Кокичи начал: – Е-если я м-могу, то пойду сейчас. Я... я уйду и не вернусь, клянусь... Шуичи приложил два пальца к губам Кокичи, чтобы заставить его замолчать. – В этом нет необходимости. Я заберу тебя обратно во дворец. Не нужно уходить. Ома вздрогнул от этого заявления. Его никогда не видели таким слабым, но он не мог этого сделать. Не перед смертью, к которой приведут его преступления. – Я... я понимаю. Хе... сколько у меня будет свиданий с тобой, прежде чем меня линчуют? Быстрая и заметная реакция на заявление, голова откинулась назад, а прядь волос, которая не лежала ровно, торчала вверх. – Н-нет! Я вовсе не имел в виду, что тебя убьют, — он крепче сжал Кокичи, — я просто думаю, что мы должны поговорить об этом, а не убегать. Его глаза снова смягчились, когда он посмотрел в глаза другой – Ну, я думаю, если ты настаиваешь на том, чтобы отвести меня обратно в свою спальню, тебе нужно мое настоящее имя! Черт, это было опасно, но... я могу доверять Шуичи. Я могу. Мне уже нечего терять, хех. Вор отошел от Сайхары и сделал импровизированный сплав поклона и реверанса. – Меня зовут Кокичи Ома, та самая не принцесса! – Шуичи слегка хихикнул, спрятав это за руку в перчатке, и низко поклонился в ответ: – Шуичи Сайхара, принц этого королевства и лучше, чем кто-либо когда-либо рожденный, – он снова поднял взгляд и улыбнулся. — по крайней мере, мои родители хотят, чтобы я так думал. – У-у-у-у-у, твои родители звучат как придурки, не хотелось бы сидеть с ними за завтраком, обедом и ужином каждый день! –Тебе не приходилось жить с ними 17 лет, ты не имеешь права голоса. И вот они снова вернулись к своим старым шуткам. Это было так естественно и сильно отвлекало от темы, которую они оба избегали. Теперь, за исключением женского голоса, заметно более глубокий тон не совсем подходил к все еще царственному образу. Предполагаю, что датчик должен был быть сорван с раны в конце концов. Было бы больно, но я думаю, справедливо было бы дать ему эту информацию. В конце концов, он заставлял принца мечтать о фальшивой девушке! Ни-хи-хи. – Эй, Шумаи? Кажется, ты довольно спокойно относишься к тому, что твоя любимая принцесса до сих пор остается любимым мальчиком? Обвиняемый нервно засмеялся и взялся за затылок, потянув его вниз, чтобы положить руку на ключицу. — Да, я все думал, когда ты собираешься обратиться по этому поводу. Я слишком нервничал, потому что это очень странная вещь, чтобы... замаскироваться? Просто почему? – Фокусник никогда не раскрывает своих секретов! Или это скорее маг? В любом случае Химико должна мне 20 за ту ставку, которую я выиграл... Другой молча вздохнул, пока Кокоми бубнил про кости и порезал палец? Он действительно должен был сказать ему, что он мог помочь залатать Коко- Кокичи. Ох, ему нужно время, чтобы привыкнуть к этому имени. – Хорошо, вот сделка... Кокичи. Я скажу тебе все, что хочешь, если ты скажешь все, что хочу я, – Ома быстро закатил глаза, громко напевая и подпрыгивая на ногах. – Хм-м-м, ну, думаю, для меня это исключение, если ты будешь пресмыкаться у ног своего лидера. — Я думал, ты не принцесса? — Ты многого обо мне не знаешь, Сайхара-чан!***
Двое начали медленно идти бок о бок обратно к замку. Карты вернулись к своему первоначальному посту (или, как было сказано Кокичи), и все вернется на круги своя, и больше никогда не будет сказано. Если только один из них не ускользнет от королевской семьи, что составляло 92% шансов. – А потом я нанял Гонту, который сразу же взялся за работу, пообещав стать рыцарем. Я принарядился для бала, а остальное уже история! – ... – Что? Не веришь мне? Я бы не стал винить тебя, ведь я такой хороший актер! – Ну... я думаю, лучше подошло бы слово «преступник»... — Мой в-возлюбленный С-Сайхара-чан не верит м-мне? ВА-А-А-А-А! – Принц фыркнул и встряхнул Кокичи, чьи вопли перешли в смех. – Н-не так громко! Формально Ома-кун преступник, но ты... ты особенный для меня... Кокичи продолжал хихикать и склонил голову, остатки нарощенных волос скрывали его ярко-красный румянец. Шуичи тоже покраснел, но вместо этого поиграл со своей короной и надулся. Милый. Особенный, да? Представь это. Вор и принц. Он только что сказал ему, что планировал разрушить жизнь его семьи, а он награждает его своей добротой? Он лгал тебе. Подумай о своей семье. Подумай, как он мог бы стать вашей семьей. Кокичи пришлось потрясти головой из-за этого. Что он думал? Мальчик и мальчик женятся, да, верно. Поначалу было рискованно переодеваться девушкой, но теперь он раскрылся во всей своей тестостероновой славе? Без шансов. Каэде уже была подтверждена как его невеста. Пришло время избавиться от глупой влюбленности. Так почему же он все время ходит туда-сюда. — Ты, наверное, думаешь о том, как обстоят дела с Акамацу-сан, верно? Ома резко повернул голову, чтобы посмотреть на Шуичи, который смотрел прямо перед собой. Выражение его лица было непроницаемым, но его глаза были желтыми и серыми, меланхоличная галактика. Его кадык подпрыгнул, когда он сглотнул, и его руки смяли низ пиджака, показывая беспокойство. Принц мельком взглянул на меня на долю секунды, и Кокичи воспользовался возможностью, чтобы кивнуть ему. Глубоко вздохнув, он начал: – Мои родители предпочитают Каэде-сан тебе, не буду скрывать, хотя, думаю, ты и так это знаешь, — меньший широко улыбнулся и с энтузиазмом кивнул, – ну, я был... не согласен с этим выводом и решил обсудить это с родителями, пока не стало слишком поздно. Это было самое морозное время, когда я когда-либо соглашался с ними! Я не знаю, было ли это из-за ситуации с Каэде или с тобой, или из-за того, что я просто сорвался, но это было прекрасно. Шуичи опустил руки по бокам и ответил, что машет ими, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – Это было действительно волнующее... Кокичи пристально смотрел на это драматическое изложение, его щеки слегка покраснели. Было действительно странно видеть, как этот от природы сдержанный и застенчивый человек разражался оживленными движениями и такой искренней радостью от чего-то такого маленького, но такого большого. Я так выгляжу, когда говорю? – Я просто очень рад этому, вероятно, это все равно не изменит их решения, но... они знают, что я думаю. Мне просто очень жаль... — Сайхара посмотрела в глаза Кокичи, зафиксировав зрительный контакт, которого синеволосый никогда не давал. В этих глазах была печаль, Кокичи хотел стереть её, – тебя. – Меня? Ни-хи-хи, почему? Ты тот, кто должен жениться на этой блондинистой идиотке и жить рядом с этой слугой-шлюхой. Я бы сбежал и жил с крысой до этого. – Знаешь, может быть, она могла бы сделать это и жить с тобой. — Ты называешь меня крысой!? Это так грубо с твоей стороны! Но правда. – Ну, я имею в виду, что мне, возможно, придется жениться на Каэде, но я все еще принадлежу к королевской семье. У меня хороший дом, горничные, охрана, и однажды я буду править королевством. Ты будешь вынужден уйти, и у тебя не будет... ну, НИЧЕГО из этого, я полагаю. Кокичи посмотрел на неожиданно-очень-интересный-пол. Шуичи наклонился. – Ты ни для кого не принцесса, даже не принц, насколько я знаю, но ты особенный для меня, и я хочу, чтобы ты тоже был счастлив. — Что вы предлагаете мне делать, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО? Убежать от своей царственной компании и снова жить в той адской дыре? Вернуться к воровству? Ты меня не знаешь, ты не знаешь, что сделает меня счастливым... Мягкие губы внезапно встретились с его на полуслове. Длинные ресницы Шуичи теперь щекотали его лицо, когда они трепетали близко. Кокичи даже не смог ответить на поцелуй, он был в шоке. Забавно, для человека, который всегда выказывал отвращение к сахару, он был таким сладким на вкус. Его слова, как мед, растекаются по его губам. Кстати говоря, они только что покинули его лицо. Мягкий румянец проступил на нос и щеки более высокого, в то время как другой, вероятно, изобретал новый оттенок румянца. — Это сделало тебя счастливым? Кокичи схватил Шуичи за лицо и притянул ближе. – Может быть~