Нелисар Брегон

Когда он вернулся, его верный друзья уже спали. Хозяина не было видно. Нелисар, аккуратно ступая, забрал меч и свой рюкзак в котором лежало теплое одеяло и немного оставшихся запасов. Снова приладив меч за спиной, он в который раз подумал сделать наконец ножны для него. Он окинул взглядом комнату, тихо подошел к своим друзьям и опустился рядом на одно колено. Они были дороги ему, он успел полюбить их, привязаться всем сердцем. Но он не мог позвать их с собой. Их дом был здесь! А ему нужно было уйти. До прохода около семнадцати дней пешего пути, а если привалы делать редко, то и того меньше. Несколько дней он будет идти без отдыха, чтобы Морин и Доминик не нагнали его. Он пойдет мимо Белых гор, потом к замку, ночью обойдет его и окажется у самого прохода. Звездные проходы фиксируют все перемещения, но никому не придет в голову, что это именно он покинул Арахай. Даже если там будут стоять часовые, он сможет проскользнуть так, чтобы ни одна живая душа не знала о том, где он. Но почему он так боялся быть замеченным? Что заставляло его бежать отсюда? Что заставляло его лишить выбора своих друзей, под маской заботы о них? Он отмахнулся от этих мыслей. Это был его выбор – уйти одному, скрывшись. Уйти и не возвращаться никогда, пока Арахай не призовет его. А он не призовет его, в этом Нел был уверен. Потому что он бежал, бежал от ответов, как трус, а трусы не нужны Арахаю. Нел направился к выходу, обернулся, еще раз окинул взглядом темную комнату и открыл дверь. Что-то было не так, но он не хотел думать об этом. Он вдохнул ночной холодный воздух полной грудью. Он уже собирался было сделать первый шаг, с которого начнется его позорное бегство из Арахая. И… и остался. Он не мог уйти. Тяжело опустившись на порог он уронил голову на руки. Он сознавал, что мог уйти, прямо сейчас. И не мог. Оцепенение овладело им моментально. Разум его работал с поразительной четкостью, а тело отказалось повиноваться. Кажется, он даже и не дышал. Он так и просидел бы до рассвета, если бы его не настиг, как гром среди ясного неба, спокойный голос: – Дверь закрой! Чай ни лето на дворе, – Нелисар молча прикрыл дверь и запер на засов, – Хорошо, что ты остался, Нелисар Брегон! – Нел даже не удивился, когда услышал его. – Но зачем я здесь? – О, это я должен спросить тебя, зачем ты здесь, – и из мрака комнаты вышел высокий, казавшийся прозрачным, хозяин дома. – Меня направил сюда Арахай. – И зачем ты пришел? – Узнать правду… – Нел давно уже чувствовал, что вокруг него происходили вещи, которые он не мог себе объяснить. Люди часто чувствовали себя в его присутствии неловко, его пытались убить регент и его приспешники, меч был каким-то образом с ним связан, Танташ и Миригард явно что-то подозревали, но замалчивали, принц Эдриан помог ему похитить меч, великий Арахай призвал его к своему сердцу и это только то, что произошло с ним за последнее время. Он упорно отмахивался от этого, пытался не замечать или находил поверхностное объяснение. Но так не могло продолжаться вечно. Он жаждал знать смысл, желал связать в единое целое обрывки фраз и поступков, но в то же время и страшился. Какая-то часть его сознания не хотела рушить тот призрачный мир, в котором он жил. – У тебя есть вопросы, у меня есть ответы, – Нелисар молча посмотрел на него и в глазах его скользнуло странное чувство, словно бы подозрение, – О, мальчишка! Разве сложно догадаться? Не говоря ни слова, ты уже задаешь вопросы. И твой первый – на твой левой руке, второй – за твоим левым плечом. Но твой главный вопрос – у тебя в сердце. Да, да Нелисар! Как бы ты не пытался убедить сам себя, что все происходящее, просто стечение обстоятельств, тебе не обмануть своего сердца. Боль видна в твоих глазах. Некоторое время Нел молча смотрел на своего собеседника, силясь понять, почему этот незнакомец знает больше чем он сам. Что он имел в виду, и какая боль смотрит из его глаз? Нелисар знал, что его мучило, но боялся спросить об этом. – Ты знаешь о том, что со мной случилось? – вымолвил он, наконец. – Я знаю все, что касается Арахая и народа. Нел вздрогнул, его словно озарило, он был там, где хранилась история Арахая. – Но ты же не арахаец, – выпалил Нел. – О, я имею гораздо больше права назвать себя арахайцем, чем ты, мальчишка! Ибо я с ним, с самого его рождения, – и с этими словами, он поманил Нела за собой, – Идем, я кое-что покажу тебе. Нелисар разделся, осторожно поставил в угол рюкзак и положил рядом меч. Они прошли в другую комнату, которая оказалась спальней. Хозяин откинул очередной полог и за ним оказалась еще одна дверь, массивная, тяжелая. Он достал откуда-то ключи и через несколько мгновений дверь открылась. Высоко подняв свечу, он повел Нелисара длинным, темным коридором, круто спускающимся вниз. Наконец они пришли к еще одной двери, повозившись немного с замком, старик отпер ее и они прошли в следующую комнату. Это был большой зал с каменными стенами. В самом дальнем углу виднелся большой деревянный стол. На нем лежала раскрытая книга и письменные принадлежности. Его проводник, пошел по периметру зажигая светильники. Вся площадь огромного зала была занята стеллажами с книгами. Чем дальше проходил Нел, тем старше ему казались книги и полки. Воздух был сухим и прохладным, совсем не похоже было, что они в каменном подземелье. – Это короли Арахая? – спросил Нел указывая на портреты, висевшие на стенах зала. – Верно! Короли Арахая. Все, от самого акта сотворения. – Ты ведешь все эти записи? – Да. Я – сказатель, здесь, – он указал рукой в сторону стеллажей, – весь смысл моего существования, здесь моя жизнь. – Ты говоришь об этом так, словно… – Нел запнулся, подбирая нужное слово. – Словно мне безразлично? – Да! – Нелисар провел не твердой рукой по лбу и коротким волосам, стараясь собраться с мыслями. – Так и есть. Я не обладаю ни единой страстью из тех, которым подвержены все остальные. Именно поэтому я здесь. Как можно писать историю, если твое сердце принадлежит той или иной стороне? Только трезвый ум, только холодный расчет! И тогда история будет написана беспристрастно, трезво, такой, какая она есть. – Ты знал, что я приду? – тихо спросил он. – Нет, Нелисар. Но я знал, что ты остался жив, – он сказал это с таким равнодушие, словно речь шла о каком-то обычном деле. – Они хотели убить меня, верно? – Полагаю, что так. – Но зачем? – У всех свои мотивы! Кого-то ты просто напугал, кто-то боится за свою жизнь, кто-то за власть – Нел опешил от такого заявления. – Что за… бред? – иронически поинтересовался он, – Мне не нужна власть. – Но ты ей обладаешь, – Нелисар посмотрел на него как на умалишенного, – Да, Нелисар. Да! Некоторые почувствовали это и дабы исключить всякую возможность, решили избавится от тебя. Они так дорожат своим положением, что готовы пойти на что угодно, ради того, чтобы удержаться у власти. – И все же, я не понимаю. О чем ты говоришь? О какой власти? Я всего лишь простой арахаец, каких тысячи на нашей земле. – Всего лишь простой арахаец… – сказатель внимательно посмотрел на него, – Возьми свечу и взгляни на портрет короля Владислава. Нел послушался и теперь стоял высоко подняв руку со свечой и внимательно всматривался в полотно. Это был Владислав и его жена Анна. Он во все глаза вглядывался на смотрящее с картины лицо. Черные волосы, синие глаза, такие же тонкие губы, те же черты, те же линии. Нелисар, пораженный увиденным, невольно отступил назад, пока не уперся спиной в стеллаж с рукописями. Его взгляд метнулся к лицу королевы. Нел дернулся, уронил свечу, больно ударился о полки стеллажа. Его пронизала дрожь, в голову ударил жар и он задохнулся. Силы изменили ему, ноги подогнулись и он сполз на пол. Только слепой мог не заметить это сходство Нелисара с королем Владиславом. Но тот был красив, его черты были приятны и даже притягательны, в них было много благородства, силы и уверенности. Черты Нелисара же, были не правильными, словно увеченные, и все же сходство было поразительным. Но не это привело Нела в столь сильное смятение. Король, высокий, красивый, с длинными черными волосам с вплетенными тоненькими лентами. Рядом, положив руки на плечо королю, стояла его верная супруга Анна. Он очень смутно помнил ее, но глядя на портрет, Нелисар ни на одно мгновение не усомнился – это была его мать… Она была удивительно красива в своем светло-сиреневом платье. У нее светлые волосы и чистые голубые глаза, такие как и у короля Дериана. Она улыбалась и казалось, вот-вот подует ветер и она засмеется, вспорхнет как бабочка, поцелует Владислава в щеку и устремится куда-то в даль. У Нела сжалось сердце от безумной тоски, он знал Анну другой. Она всегда была грустна, печальна и безумно нежна к нему… Отчаяние, охватившее его, было так сильно, что на глазах проступили слезы. Собравшись с силами, Нелисар поднялся, молча взял другую свечу и снова подошел к портрету. Они смотрели на него, словно живые, но он не мог угадать их чувств, их эмоций, он не мог представить, как бы Владислав подмигивал бы ему, а Анна хмурилась из-за какой-нибудь его проказы. Как бы она нежно его любила и баловала, а король учил бы управляться с мечом… Нелисара снова обдало жаром… Он зажмурился. Что если это сон? Что если его воспаленное сознание играет с ним и на самом деле, он видит лишь то, что хочет увидеть. Нел открыл глаза и снова внимательно посмотрел на картину. Перед ним, гордый и мудрый Владислав обнимал одной рукой неотразимую жену, а другой опирался на… меч. Нелисар не сразу узнал его, потому что ладонь Владислава закрывала синий камень. Но он не сомневался, что это был он. Та же рукоять, те же большие буквы на лезвии. Нел двинулся дальше, к портретам других королей. И на каждом портрете он находил меч. Кто-то убрал его в ножны, кто-то положил на колени, а вот кто-то замахивается им, словно для удара. Но везде, на каждом полотне он видел тот же самый меч. На не твердых ногах Нел прошел к креслу напротив сказателя и просто упал в него. Тот равнодушно посмотрел на Нелисара, словно давая время прийти в себя. Нел действительно был поражен, все происходящее казалось ему бредом. Ему даже показалось, что вот сейчас он проснется, а рядом, спиной к нему спит Доминик и снова начнется его обычный день и он будет выполнять поручения старшего слуги. А вечером, он снова заснет и ему опять будет сниться путешествие по Таниану и этот странный сказатель в теле молодого старика. Нел встряхнул головой, отгоняя наваждение и снова посмотрел на портрет короля. Ни в каком сне ему не могло присниться это… – Не может быть… – Может Нелисар… Твоя мать, Анна Ларуен, жена короля Владислава Пирэл Аратея… Твоего отца! – каждое слово отпечатывалось в голове у Нелисара раскаленным пламенем. В глубине души он уже знал эту правду, и все же, она придавила его своей неотвратимостью, – Да, Нелисар… да… Ты истинный арахаец, сын великого короля Арахая, ты его наследник, наследник той самой сильной веры, что поддерживает народ, ты Нелисар Брегон Аратей. Арахайцы не умирают лишь потому, что все еще верят! Эта вера и толкает их пытаться наладить отношения. Но эта вера гаснет, вместе с тем, как гаснет жизнь в глазах короля Дериана. Любовь к королю и Арахаю – это почти единственное что осталось общего у народа, но когда-нибудь, силы короля иссякнут… Все мы – дети Мира! Он дал каждому из нас какое-то назначение, но мы сами выбираем чем и кем нам быть. Кому служить и как! Каждый сам творить себя. Ты – сын Арахая и ты сам творишь свою судьбу. Над тобой не властен никто, никто не может встать между тем, кто ты есть сейчас и тем, кем можешь быть. Никто, кроме тебя самого. Нелисар неожиданно вскочил, глаза его лихорадочно заблестели. Он хотел что-то сказать, но задохнулся от нахлынувших эмоций. Но сказатель понял его без слов: – Нелисар! – голос его был спокоен, – Выслушай меня внимательно! Этот меч – это меч королей! Им может обладать любой достойный носитель королевской крови. Меч сам выбирает, кому будет служить. И Сургат прекрасно осведомлен об этом. Появись ты в замке, да еще и с мечом – тебя убьют. И за тобой, возможно, последует и Эдриан. Ибо для продолжения существования, Арахаю хватит только венценосного брата! Если ты заявишься туда, вот так просто, тебя сотрут с лица прекрасного мира и не вспомнят более, никогда! И никто, слышишь меня, никто уже не сможет помочь королю и Арахаю! Отчаяние было таким сильным, что у Нела снова подкосились ноги. Он успел вцепиться в край стола и устоял. – Но я не могу сидеть сложа руки… – прошептал Нел и снова упал в кресло. – Сперва, выслушай меня! Мне придется начать с самого начала! История Арахая очень богата, – заговорил сказатель глухим, спокойным голосом, – Здесь ты можешь найти историю о правлении каждого короля и обо всем, что так или иначе связано с Санримором. Но я, пожалуй, расскажу то, что тебе необходимо знать именно сейчас. Мир, Отец, Первоисточник, Господь, Вседержитель – как не назови, смысл один, он создатель всего живого, сущего и не существующего. Само начало, он всё и ничто, везде и нигде. Мир создал все миры, он Творец и Бог. Вселенная, созвездия, планеты, все создал он и поделил на четверти и дал им имена: Миргард, Аргард, Соргард и Тингард. И все существует, благодаря весам равновесия, на чашах которых его хранители – Соренто и Лейорна. Две противоположности, которые не могут существовать друг без друга. И вот, в четверти Арград, Отец создал удивительное, прекрасное созвездие и дал ему имя Санримор. Он состоит из пяти планет: Невесил, Етуан, Арахай, Лангок и Симбол и дневного светила – звезды Санримор. И не было в Арграде ничего более удивительно и прекрасного, чем это созвездие. Оно было полно жизни и процветания. Едва ли во всей вселенной найдется более прекрасное место, чем Санримор. От самого начала времен, Мир поставил во главу Санримора семью Аратей. Род, который сочетал в себе удивительные свойства обеих рас, силу симбольцев и ловкость лангокцев, но не принадлежал ни одной из них. Всегда, из покон веков, в семье Аратей старший ребёнок принимал трон. Лангок, земля, на которой обитали лангокцы, земля полная воды и света. Симбол, далекая, холодная земля, жители ее – симбольцы, их кровь так горяча, что они не бояться холодов. В лесах на этих планетах, столько дичи, что не стоит никаких усилий, чтобы охотиться. Мир и любовь царят меж двух планет, меж двух разных и таких близких народов. Арахай – пристанище королей. Земля неописуемых красот, плодородная и богатая. На Арахае, всегда жили короли и часть их подданных с разных планет. Они защищали Санримор, поддерживали мир и спокойствие. Король Санримора – это связующая между Арахаем и народом Санримора. Арахай не просто планета – он хранит в себе силу и мудрость народа, его историю, саму суть существования. Но пришло время перемен. Жизнь звезды Санримор подходила к концу. Он стремительно остывал. Минула всего пара десятков туманов и жизнь на Симболе стала невозможной. Симбольцы были обречены на гибель. Жители Симбола до последнего боролись за его жизнь, но спасти планету было невозможно. Волки покинули свой дом, скорбя и страдая. Народ Симбола расселился на Арахае и Лангоке. Но та же страшная участь вскоре постигла и дом лангокцев. Спасаясь, народ был вынужден переселиться на Арахай. Всем было ясно как день, пройдет еще сорок туманов, а может и того меньше и Арахай погибнет, подобно своим собратьям. Уже тогда его климат стремительно менялся. И народ возопил к Миру о прощении и помощи. Король, совместно с народом вознес молитвы Отцу, прося пощадить столь удивительный и тонкий мир. Из рассвета в рассвет народ призывал высшие силы себе на помощь. И Мир услышал. И он не оставил народ Санримора и остановил умирание звезды, навечно продлив ее жизнь и вернув Арахаю тепло и изобилие. С тех самых пор, народ стал именовать себя арахайцами. Лангокцы и симбольцы жили единой семьей, бок о бок со своим королем. Когда на трон взошел один из самых могущественных и великих королей Арахая, твой отец, король Владислав, всем стало очевидно, что это будет самое прекрасно время. Владислав посвятил большую часть своей жизни заботе о народе и его процветании. Им было сделано очень многое: был расчищен Таниан, проложена тропа на великую вершину Элладэл, открывающаяся лишь избранным, построен замок, для проходящих через Арахай караванов и послов, были избраны главы симбольцев и лангокцев, сформирована школа. Детей учили грамоте, языку Рунок и истории, и люди жили в согласии и понимании. И это было время, когда народ Арахая был великим и несокрушимым. Но правление Владислава было омрачено личной трагедией. Его старший сын, венценосный Дериан, перенес тяжелую болезнь в ранней юности и она отразилась на его здоровье. Дериан выжил, но так и не оправился окончательно от произошедшего. Как и было принято, король избрал из юношей Арахая двоих, они должны были стать советниками Дериана, когда он коронуется. Они учились быть непросто советниками, но и помощниками будущему королю, его опорой. Как ты понимаешь, один из них и был Сургата Элиансера. Второй симболец – Лесвил Танкре. Все вместе и младший брат Дериана, они постигали историю Арахая и науку правления им и должны были стать советниками будущего короля. И помимо всего этого, Владислав занялся строительством города, получившего имя Ханривел. Он хотел осуществить мечту многих поколений королей, мечту тысячелетий, построить город, где весь народ сможет жить в единстве и содружестве. Но случилось то, чего не ожидал никто. Владислав внезапно умер… Его смерть пришла слишком неожиданно, никто не был к этому готов. Он вернулся к Миру, в то время, как строительство было едва только начато. Владислав едва преодолел черту двухсотлетнего возраста, он мог бы прожить ещё как минимум лет сто, а то и сто пятьдесят. Его наследник, молодой Дериан, был коронован. И едва Арахай начал выходить из состояния скорби, как случилась вторая ужасная вещь. Анна умерла. Ее тело нашли растерзанным в лесу… Это был удар для всех. И это подорвало и без того хрупкое здоровье короля. – Но Анна не умерла… – Да. Анна не умерла, – Нел напряжённо всмотрелся с равнодушное лицо своего собеседника. – Расскажи мне правду… – сказатель снова замер, снова его глаза стали пустыми на короткое время. – Ты обещаешь не совершать опрометчивых поступков? – вынырнув из своего странного состояния, спросил сказатель. – Да, – горячо ответил Нел. – Ты прав Нелисар. Анна не умерла. Но стремительная и раняя смерть твоего отца, навела ее на печальные мысли. Она уверилась, что Владислав умер не по своей воле. У Анны появились подозрения о заговоре. Ее охватил страх за сыновей и судьбу Арахая. После смерти твоего отца, меч так и не признал никого из братьев и это могло означать только одно – в лоне Анны теплилась жизнь, о которой она сама еще не знала. И Анна, понимая, что не сможет это скрывать, бежала из замка, инсценировав собственную смерть, с помощью верного слуги-симбольца Муаре и советника твоего брата – Лесвила. Это должно было выглядеть, будто Анну убили дикие животные… Увидев место ее гибели, все так и подумали. Ни у кого не было сомнений. Сомневался только Эдриан, но никому, кроме Дериана он не рассказал об этом. Как не рассказал и о том, что при последнем разговоре с матерью, она упорно пыталась что-то сказать ему, но словно боялась. И в душе Эдриана, поселилась надежда, та самая, что поселилась и в душе Анны. Надежда на продолжение королевской крови, даже при условии его смерти и смерти короля. Но вскоре Сургат сделал то, чего не ожидал никто. Он обвинил в нападении на королеву Лесвила. Его пытались убить, но симбольцы, видевшие место гибели, восстали. И тут стало понятно, что все то время, что Сургат был рядом с королем, он плел сети, заговоры и вокруг него образовалась мощная сила из поддерживающих его лангокцев. Это был раскол. Страшная не переносимая трагедия, история Санримора не знает подобного. Как тебе известно, жизнь народа зависит от короля. И когда он увидел, что симбольцы и лангокцы обратились друг против друга, когда произошел разрыв, Дериан потерял связь с народом. Его сердце было полно недоумения. Его попытки остановить народ натыкались на глухую стену ненависти. И связь между королем и народом разорвалась и Арахай, неразрывно связанный с его правителем, погрузился в сезон туманов, как и душа Дериана погрузилась в смятение. Дериан не смог понять и пережить тот факт, что брат обратился против брата. Какова бы не была в этом роль Сургата, как страшна бы не была интрига, преступление народа было куда страшнее. Они отреклись от короля, отреклись от идеалов Арахая, а Сургат лишь воспользовался этим. Противостояние между людьми шло ровно четыре года. Кровь лилась рекой, страдание и боль пришли в Арахай, народ уничтожал, поглощал сам себя. Это продолжалось бы и дольше, но люди наконец услышали короля и поняли, что своими распрями они убивают Арахай. И они заключил мир, хрупкий, убогий, но все же мир. Мир между симбольцами, лангокцами и королем. И многих осенило, многие поняли что разорвали одну из древнейших связей, нарушили саму основу жизни Арахая. Король не захотел встать во главе единства, будь его воля, мне кажется, он отрекся бы от престола, так сильно было потрясение и так глубока рана Арахая, нанесенная самим народом… Какое-то время сказатель молчал, словно позабыв, о чем он вообще говорил. Нелисар терпеливо ждал. – Итак, меч, – заговорил он наконец, – Это не просто меч, как я уже говорил, это меч война Арахая, его защитника. И он не признал ни одного из твоих братьев. Сургат, заполучив власть над осиротевшим народом, абсолютно уверен, что королевской ветви придет конец. Он сделает что угодно, лишь бы у короля и его брата не было наследников и тогда, он передаст престол своим отпрыскам. Он ни за что не лишит жизни Дериана, ибо он – единственное, что еще хоть как-то связывает народ с Арахаем. Умрет он – погибнет и Арахай. Но пока Дериан жив, Сургат надеется подготовится к его смерти, найти «волшебный» рецепт и связать Арахай с народом, через себя. – Что если он найдет этот способ? Он убьет его? – Едва ли… Уничтожить королевскую династию – это страшное преступление, Арахай, скорее всего, убьет его. Если же Дериан и Эдриан умрут в отведенный срок и не оставят наследников – это не преступление, это стечение обстоятельств. К тому же Сургату не ведомо, что ты жив. Твое сходство с отцом сыграло злую шутку. Сургат понятия не имел о втором брате короля и потому, увидев тебя, он был абсолютно уверен, что это просто случайность. Но тебя узнал не только он, но и некоторые из его свиты, кому при правлении регента, живётся очень сладко. И от тебя решили избавится и отправили на верную смерть. Они уверены, что ты мертв и видя, что за твоей смертью ничего не последовало, они уверились окончательно, что ты значил для Арахая столько же, сколько и любой арахаец. Вот почему тебе не следует до времени даже близко показываться у замка. Уверенные в том, что ты мертв, они и не подозревают, что своим преступлением, даровали тебе могущество. – Могущество? – Кровь, что течет в твоих жилах… это дар! Тот, кто дал ее тебе, совершил древний и крайне сложный обряд. Он даровал тебе часть своей силы. – Но кто это был? – Это не ведомо никому, кроме Мира, тебя и того кто спас тебя. Но есть и обратная сторона, вместе с кровью, ты мог принять все что угодно, как силу и мудрость, так и страхи и пороки… Но то, что бьется в твоих жилах… Это за пределами моего понимания, – он помолчал немного, – Ты Аратей, Нелисар. Отказавшись от этого, ты откажешься от той части Арахая, что живет в каждой наследнике королевской крови. Но ты не просто Аратей. Я знаю всех твоих предков и пусть ты так похож на отца, но душа твоя… она словно из другого мира. – Как тебя понимать? – О, я в силах понять лишь то, что связано с историей Арахая… Твое прошлое, пройденный тобой путь открыт для меня, но душа твоя – это загадка. И твое будущее, зависит лишь от твоего выбора. Но всегда помни, Нелисар, ты – Аратей! Ты часть Арахая. – Арахай велел мне покинуть его… – Значит так и должно быть. Арахай не заговаривает просто так и не призывает к себе кого угодно. Не все короли удостаивались такой чести. – А Дериан? Он говорил с Дерианом? – Дериан болен... Его связь с Арахаем слаба... Они молчали какое-то время. Сказатель вновь погрузился в это странное состояние, словно терял связь с реальностью. Нелисар упорно смотрел на слабо освещённый портрет короля Владислава и его жены. Ему всё ещё было не по себе, всё ещё казалось, что он бредит. Глубоко вздохнув, он тихо прошептал: – Я сын короля Владислава… Я брат короля Дериана… – он будто пробовал на вкус эти определения, словно пытался объяснить это своему сознанию. И неожиданно перед его глазами встал образ Эдриана, отчаянно сжимающего его в своих объятиях. Он знал. Эдриан всё знал… *** С момента их прихода к сказателю прошло несколько месяцев. За это время Нелисар сумел смириться с мыслью, о своем прошлом. Он посвятил в эту историю своих друзей. И Доминник, неожиданно признался, что подозревал об особом происхождении Нела с первой их встречи. Да и самого Нелисара посещали порой дурные мысли на этот счет, а его последняя встреча с Эдрианом и вовсе напугала его. И именно страх заставил Нелисара пытаться покинуть сказателя в первую же ночь, страх узнать эту правду, разрушить мир иллюзий окончательно. Теперь же, ему было ужасно больно за короля и лишь жаль народ. Народ который собственноручно разрушил идеальный мир. Многое теперь стало ему ясно. Эдриан догадывался о том, кто такой Нелисар и, скорее всего, уже при первой их встрече. И теперь его поступки и мотивы стали очевидны. И Нелу, до щемящей тоски в груди было больно, что они не успели ничего сказать друг другу. Что он не успел узнать братьев, побыть с ними хоть немного. Когда перед ним снова откроется подобная возможность? Да и откроется ли? Друзья, как и сказатель, узнав правду, отговорили Нелисара от необдуманных действий. Вскоре и сам он оставил затею по спасению короля, понимая, что это может обернутся еще большей трагедией для Арахая. Он знал, что его задача, его предназначение состоит в другом. Он, принц Нелисар Брегон Аратей, должен последовать велению своей земли. Как он не старался отгородиться от этих мыслей, ему было не сбежать от этого знания. Морин, поддавшись настоянию Нелисара, побывал вместе с Домиником в родной деревне. Миригард и Мовиан не могли поверить собственному счастью. По этому случаю, в деревне устроили большой праздник, на который были приглашены и лангокцы из соседней деревни. Прибыл и Танташ, чтобы вознести хвалу Миру за освобождение сына Миригарда. Морин рассказал, что обязан жизнью не проведению, а Нелисару, который вытащил его из замка и не бросил умирать. Эту новость Танташ и Миригард восприняли молча, стараясь не выдать того волнение, которое охватило обоих. Они не обсуждали это между собой, боясь спугнуть ту надежду, что укрепила их сердца. По их поведению, Морин понял, что они узнали Нелисара. Судя по портрету, который Нел показал им, не узнать в нем принца было трудно. И если бы не скрытная жизнь Нела, многие современники его отца, давно заметили бы это удивительное сходство. Морин и Доминик отправились к кузнецам. Там, опытный оружейник без лишних слов определил что нужно молодым арахайцам и уже через пару рассветов отдал им великолепную изогнутую саблю для Доминика и короткий, традиционный меч для Морина. Захватив с собой новую одежду, три деревянных меча и самые длинные ножны, какие только нашлись в деревне, они отправились в обратный путь. Все время их отсутствия Нелисар выполнял все обязанности хозяина дома. Как выяснилось, сказатель почти никогда не покидает свою обитель. Все его запасы – это заслуга случайных путников, которых он никогда не отказывается приютить. Они-то и делали для него запасы и порой их трудов хватало на несколько лет, так как сказатель был совершенно не привередлив. Все свободное время Нелисар посвящал изучению истории. Сказатель ни один раз упоминал о равновесии – это была сама основа жизни, с него всё начиналось. Он показал принцу изображение Истинного клинка. Это меч Мира, который он передал хранителям, во время установления равновесия. Этот меч был способен на самое страшное – убить душу. История порой разбавлялась книгами по медицине. Нел всегда чувствовал к ней непреодолимое пристрастие и способности. Он часто пытался добиться от сказателя подробностей тех или иных средств, но советчик из него был неважный. Он был совершенно не сведущ в вещах, не касающихся так или иначе истории Арахая. Но кое-что все же мог рассказать, но разговорить его было почти невозможно. Не то чтобы сказатель был неприветливо настроен к Нелисару, просто жизнь в постоянном одиночестве привнесла в его характер определенные особенности. Он мог подолгу говорить какую-то несвязанную ерунду, но услышав конкретный и четкий вопрос, замолкал и хмурился, а порой и не на шутку злился. Это не особо пугало Нела, скорее даже подстегивало его неуемную жажду знаний. Но более всего Нела интересовали упоминания о Ханривеле. Оказалось, что город планировался уже после того, как миновало время великой печали, но предварить планы в жизнь удалось только Владиславу, его отцу. Но его безвременная кончина и последовавший за этим раскол в народе, так и не позволили осуществить мечту многих королей – поселить всех людей Арахая в одном, огромном городе. Согласно записей, Ханривел находился севернее Элладэла, в самом сердце Таниана, близ второго звездного прохода. Но была построена только часть города, а точнее крепость и ещё с десяток жилых домов. Но начало положено. Нелисар нашел среди записей множество планов и чертежей. Было несколько вариантов будущего города, каждый из них поражал воображение Нела своей необычностью. Но из записей, Нелисар понял, что в итоге было принято решение сделать Ханривел трехъярусным городом. Самый верхний, предназначен для жилья, нижний – ремесленный ярус, средний мог совмещать в себе и жилье арахайцев и места для их занятий. По задумке Владислава, центр города – это обителей королей, расположенная между тремя могучими деревьями, все ярусы сооружения принадлежали королю, его семье и советникам. Там же располагались помещения для приема послов и гостей Арахая и для их размещения. Отсюда и началось строительство. Для построек выбирались деревья в самом расцвете сил, которые больше уже не растут. Танианские деревья живут многие тысячи туманов, они крайне редко погибают и не засыхают, им не страшны ни ураганы, ни стужи сезона туманов. Мощные, огромные деревья с идеально гладкими, широкими стволами – они служили прекрасной основой для строительства. В бумагах Нелисар нашел весьма занимательный портрет. С плотного холста на него смотрел молодой, черноволосый мужчина, с темно-фиолетовыми глазами, которому можно было дать около тридцати пяти лет. Его черты явно говорили о том, что он не был арахайцем. Кроме даты Нел нашел подпись: «Мой добрый друг Ф.Ш.Б.» Может быть, он никогда и не обратил бы внимания на этот рисунок, если бы черты лица незнакомца не показались бы ему удивительно близкими, хотя он и был уверен что никогда не встречал его. Портрет был датирован серединой правления его деда, отца Владислава. Холсту было уже очень много лет. Едва ли Нел мог встретить этого незнакомца, даже если он и был жив, то уж точно был стариком. Однако какое-то странно ощущение, возникающее на уровне подсознания не покидало его, когда он смотрел на эти чужеземные черты, на светлую улыбку и необычные глаза. Художнику удалось с удивительной правдоподобностью передать силу, уверенность, теплоту и легкий налёт безумия, в выражении его лица. Это был не обычный портрет и тот, кого он изображал, был необычным гостем Арахая, иначе его изображение не хранилось бы так бережно в хрониках. Нелисара даже посетила мысль поискать упоминания об этом человеке в записях. По его расчетам, в то время, когда был сделан портрет незнакомца, его отцу было где-то около двадцати лет, а может и меньше. Возможно, это был какой-то посол или просто, очень известный и важный человек и наверняка о нем упоминалось. Но Нела интересовало так многое, связанное с его семьей, что наткнувшись на очередное упоминание имён его близких, он погружался в изучение записей с головой и вскоре совсем позабыл об этом странном портере. А потом в его руки попал портрет братьев. Совсем юные, беззаботные, они весело смотрели на него с картины. Нелу стало безумно тоскливо. Он навсегда был лишён возможности узнать их такими, быть частью их семьи, расти рядом с ними. Даже если когда-нибудь он сможет быть с ними, это всё равно никогда не возместить утраты той близости, которую он мог бы иметь, сложись всё иначе. Нел представил себе, какую нежность и трепет они могли бы к нему испытывать. Ведь он был младше Дериана на двадцати три года, а Эдриана на семнадцать лет и это не могло не наложить свой отпечаток. Нел не хотел думать о том, что такая разница в возрасте могла привести к тому, что он попросту не знал бы братьев, не общался с ними и вообще редко бы виделся. Ему нравилось думать, что они непременно были бы близки. Он провёл пальцем по их лицам, надеясь навсегда отпечатать их прекрасные, счастливые выражения у себя в памяти. Среди прочих летописей, посвященных правлению своего отца, Нелисар нашел еще одно весьма интересное изображение. На нем был запечатлен уже не молодой Владислав, а по бокам его стоял лангокец и симболец. Миригард, это был Миригард и еще совсем молодой, даже юный Танташ. Нел долго всматривался в их спокойные, мудрые лица. Танташ выглядел совсем беззаботным, совсем юным, на его черты еще не легла тень той скорби и печали, что так хорошо была видна сейчас. Миригард же был олицетворением спокойствия и мудрости, как и теперь. Правда в глазах его тоже не было печали, из них смотрела уверенность и покой. За их спинами возвышалось какое-то здание. Художник не посчитал нужным придавать большое значение этому зданию, оно было изображено небрежно, но Нел был абсолютно уверен, что это и есть главная крепость Ханривела, с которого и началось строительство. Постепенно, идея этого великолепного города, вытеснила все прочие мысли. Не раз он закрывал глаза и представлял его себе. Все время, что он ждал возвращения своих друзей, он бредил этим городом, мечтал увидеть его не на чертежах и схемах, а своими собственными глазами. Ханривел стал посещать его даже во снах. *** Удар снизу, пришелся прямо в подбородок. Шейные позвонки неприятно хрустнули и Морин упал, приложившись затылком о жесткую землю. – Ох, Морин, прости. Я думал, ты успеешь увернуться, – Нелисар подскочил к нему и помог подняться на ноги. – Ничего… сам виноват, нечего было зевать, – Морин усмехнулся. Он был единственный из них, кто более менее знал, как обращаться с мечом и немного владел боевым искусством. Нелисар быстро освоился с коротким деревянным мечом и через пару занятий они сражались уже на равных. Морин сразу отметил быструю, безошибочную реакцию Нелисара. У него почти не случалось промахов и с каждым днём он становился все более опасным противником. – Ну, хватит палками махать, поздно уже, – ворчал сказатель, стоявший на пороге своего дома и наблюдающий за молодыми войнами. Его не интересовало почти ничего, кроме простых физических потребностей. Но друзья уже привыкли к тому, что сказатель часто ворчал без повода. – Доминик, иди к нам, – позвал Нел. Они встали, в круг, с деревянными мечами в руках. Обнаженные по пояс, в боевой готовности, они представляли собой олицетворении красоты Арахая, два разных и таких близких народа и представитель королевской крови. Секунда и они сошлись в бою. Все чаще и чаще Нелисар выходил победителем в таких потасовках. Изо дня в день Нелисар овладевал мечом с неотразимым великолепием, а его потрясающая реакция, делала его опасным соперником. Однажды, наблюдая как Морин сражается с Домиником, Нелисар, в очередной раз, обратил внимание, на легкость движений лангокца. Кроме того, Доминик управлялся левой рукой, с такой же точностью, как и правой. Дав шепотом Доминику пару советов, он тем самым помог ему одолеть сильного, выносливого и могучего Морина. Тогда все они долго смеялись над этим. Но Нелисар понял одну вещь: каждый из них уникален. Все они обладали каким-то неповторимым преимуществом. Морин был очень силен, Доминик бесшумно ходил и обладал такой легкостью и гибкостью, что после нескольких тренировок, он мог легко перебросить свое тело через ничего не ожидающего противника. И к тому же, он был амбидекстр. Сам же Нелисар, обладал беспрецедентной реакций. – Ну, довольно! – крикнул сказатель так громко, что Морин от неожиданности остановился и обернулся к нему. И был тут же бесцеремонно свален на землю своими друзьями, – Довольно безобразничать, ночь уже на дворе. – Старый ворчун! – крикнул ему Морин. – Вот доживи до моих лет, я посмотрю на тебя! – сказатель очень трепетно соблюдал режим сна и приема пищи и искренне возмущался, когда его гости игнорировали его требование отправится спать или есть. Это было, пожалуй, единственное что его беспокоило. Поначалу друзья удивлялись, но потом пришли к естественному выводу, что прожив столько лет, делаешься равнодушным ко всему, что не может повлиять на твою жизнь. Каждый рассвет сказатель посвящал несколько часов занятиям со своими гостями. Он учил их языку. Рунок – это язык вселенной, на нем говорили все, кто покидал пределы своей родной планеты. Сказатель мало что знал о том, что не касалось Арахая. Однако он рассказал, что этот язык был придуман в далекой древности Высшим Гардским советом вселенной, самыми мудрыми и чистыми умами. Они создали этот язык, чтобы преодолеть преграду разделяющие разные народы. Это универсальный язык, многие знают его наравне со своим родным. И действительно, друзья сами убедились, что изучить его не составляло особого труда. Кроме того, Нелисар нашел в записях упоминание об использовании звездных проходов. По крупицам информации, понять их действие ему так и не удалось, но общий принц использования он сумел уяснить. Главное знать систему составления координат планеты. Нелу не удалось разобраться с этой системой, для этого у него было слишком мало данных. Множество символов на кругах перехода – это символы уникального языка, каждый из которых означает определенную координату. Но действие звездных переходов ограничено. Нельзя отправиться из Арахая в любую точку Вселенной. Согласно звездным картам, которые отыскал Нел, из Санримора можно было попасть в два созвездия. Одна дорога вела в созвездие Триады, другая – в Налибреск. Нелисар намеревался забрать карту, но сказатель и слышать ничего не хотел. После долгих уговоров, в течение которых сказатель грозился выгнать Нела из хранилища и не подпускать больше к документам, он сдался и обещал сделать упрощенную копию карты с координатами. *** Когда был на исходе шестой месяц их пребывания у сказателя, Нелисар решил покинуть его. Все что он хотел знать об истории Санримора и Арахая, он уже знал. Нелисар был одержим одной единственной идеей – он хотел найти Ханривел. По его представлениям он был где-то в десяти рассветах пути от дома сказателя. Друзья активно занялись охотой и собирательством, чтобы пополнить запасы сказателя, которые, не без их помощи, поиссякли. Старик, видя все это, почти перестал выходить из хранилища. Нелисар понимал, что не смотря на всю свою бесчувственность, сказатель привязался к ним и не хотел расставаться. Но сознавая неизбежность происходящего, он молча переживал это в себе. Удовлетворенный проделанной работой, Нелисар объявил, что на утро они покинут сказателя. Ничего не ответив, старик оставил компанию и ушел. На удивление, он не появился и за ужином, что было совсем на него не похоже. Нелисар искренне сочувствовал ему, но он не мог оставаться. Каждый из них понимал, что его ждет движение и оставаться в тихой, уютной обители – это смерти подобно. Просидев долгое время у очага и так и не дождавшись хозяина дома, Нел отправился в хранилище. Идя привычным путём Нелисар подмечал детали, штрихи: пустой бокал около кровати сказателя, сухоцветы в маленькой вазе, расшитый гобелен, над дверью. Все эти обрывки, клочки грели ему сердце. – За мной еще один долг, Нелисар, – прозвучал голос сказателя, как только Нел открыл дверь. – Кольцо? – Да, Нелисар, кольцо, – он помолчал не много, – Ты тронул даже мою каменную, бесчувственную душу и мне жаль расставаться с тобой, – он подошел к нему и положил свои руки к Нелу на плечи, – Никогда не думал, что узнаю, что такое грусть, но вот теперь мне грустно от одной мысли что завтра тебя уже не будет рядом. Знаешь, вы не первые мои гости, многие жили здесь годами, но я даже не помню их имен, их лиц. А тебя я никогда не забуду. В твоём сердце есть что-то, что притягивает к тебе магнитом. Мне сложно это понять и уж тем более объяснить... И я не хочу давать тебе советов, лишь маленькое пожелание – обрети себя и всегда оставайся самим собой, мой мальчик, – и он притянул его в свое неуклюжее, неловкое объятие и тут же оттолкнул, словно устыдившись своей слабости, – Ну а теперь слушай меня внимательно. Это кольцо даровал тебе сам Арахай. Это и дар и огромная ответственность. Ты теперь венчан с ним, венчан до конца дней своих. Если народу или Арахаю, что в прочем одно и тоже, будет грозить опасность, Арахай найдет тебя, где бы ты ни был. Твой долг, твоя святая обязанность помочь ему всем, что в твоих силах или умереть. Нелисар долго посмотрел ему в глаза. Венчан с Арахаем. Где-то в глубине души, он уже знал этот ответ. Сказатель лишь озвучил это, облёк в слова. – Запомни, Арахай – это венец творения Мира в Арграде и ты венчан с ним. А теперь иди! И да не оставит тебя Отец! Уже в дверях, Нелисар обернулся: – Мы еще увидимся, обещаю тебе! Я обязательно вернусь! И не дождавшись ответа, он покинул сказателя.