* Another random night Try to feel alive I keep running on Away from the sun Haunted by your shade A permanent ache Try to find myself But the feeling is gone With every breath I take I lose my intuition Drowning in teardrops Fight against the lust Pictures of the past The pain comes crashing down on me I remember us But those feelings are wrong Dancing in the dark To cure my heart Tokio Hotel — Dancing in the dark
Лечу по трассе из Милана со скоростью 180 км/час, саднящая боль сковала грудь и рассудок. Как я допустил это, боже. Почему как назло, все оказалось так прекрасно, наверное лучший секс в жизни, и с кем? С ним. «Это огромная ошибка, Билл! Ты догадывался, что так будет, и все равно пошел до конца» — твержу себе всю дорогу. Я сбежал от него, но не от себя. Не знаю, что хуже: проиграть собственной игре или тот факт, что мне понравилось, и первой мыслью было «хочу еще». Вещества в крови притупили восприятие скорости. Огни фонарей проносятся мимо, окутанные тьмой поля и небо создают ощущение бесконечного пути, граница горизонта стерта, я словно стою на месте. Доигрался блять, мало у меня проблем, так мне еще надо. Зачем я позвонил? Хотел, чтобы он был рядом. Хотел его, во всех смыслах. Это противоречит желанию, чтоб он исчез из моей жизни как дурной сон. Лучше бы он оказался очередным желающим залезть ко мне в постель проходимцем. Было бы намного проще, а теперь я в ловушке, которую сам создал. Я просто дурак. У меня нет сил быть с ним, нет сил быть без него. Я разбит и буквально на распутье. Кожей еще чувствую его прикосновения, губы, руки, силу. Хочу вновь ему отдаться. Быть в его власти. Не думать о последствиях. Хочу слышать его голос, срывать стоны. Быть свободным. Быть собой. Внезапно по встречке, будто из ниоткуда, возникли два больших огня от фар белого джипа, машина неслась на огромной скорости прямо на меня. Рефлекторно выкручиваю руль резко вправо, проносясь мимо в сантиметрах от встречного авто, руль влево, тормоз в пол. Большая ошибка. Машину заносит и начинает закручивать волчком. Со всей силы тяну за ручной тормоз, пытаясь выровнять машину, задний бампер врезается в ограждение слева, машину проносит еще метров пять до полной остановки. В этот момент все смешалось воедино, визг тормозов, глухой удар, скрежет металла, шум в ушах. Вцепившись намертво в руль, я сидел неподвижно, пока предательская дрожь не пронзила все тело. Горячие слезы обжигали лицо. Мне не хотелось плакать, они текли сами по себе. Осознание, что грядет, пришло незамедлительно, а я уехал из дома «пустым». Благо у такого как я везде найдется заначка, пошарив в бардачке, я выудил оттуда косметичку, глотаю пароксетин и циталопрам. Вот что сейчас нужно меньше всего, это поехавшая крыша посреди ночи на одинокой трассе. Взяв с панели приборов пачку сигарет, не выходя, закуриваю. Неудавшаяся встреча со смертью отрезвила моментально. Жаль, это всегда лишь временный эффект. Подруга с косой ходит где-то рядом, сколько я себя помню. Для человека, страдающего от панических атак, довольно странно принимать это как должное. Однажды она заберет меня, вопрос времени. И всё чего я боялся, что любил, ненавидел, всё потеряет смысл. Водитель джипа, кстати, не остановился даже, я не успел разглядеть номера, но камеры должны его зафиксировать. Прихожу в себя, более менее успокоившись, набираю в телефоне Франко Грациани, семейного адвоката, и обрисовываю ситуацию. Он немедленно поднимет всех на уши, и этот тип сильно пожалеет о своем решении, кем бы он ни был. Выбросив окурок, я завел мотор и задумался: а куда ехать, если нигде не ждут, и единственное укрытие от мира теперь очернено ошибочным порывом похоти. Экран телефона загорелся от входящего звонка. Том. Я пропустил уже дюжину входящих, пока ехал, а он все никак не уймется. Уйди, останься, исчезни, вернись, убирайся, хоровод противоречивых мыслей и желаний. Ударив кулаком в руль, я упал на него лбом, от бессилия. Зачем он так со мной? Я не заслуживаю, он слишком хорош, почему так тяжело это понять, я уничтожу нас обоих, если продолжу потакать своим чувствам. Звонки прекратились, и раздался звук смс. «Не думал, что Билл Каулитц окажется таким трусом!» гласило сообщение. — А-а-а! Черт бы тебя побрал! — кричу до хрипа и швыряю телефон куда подальше, педаль в пол. Мчусь в отель Four Seasons, переночую сегодня там, а завтра уже посмотрим, кто из нас трус.***
Мне почти не удалось сомкнуть глаз, всю ночь я ворочался в пустынной кровати, то проваливаясь в дрему, то возвращаясь в реальность. Утром я обнаружил, что мне нечего надеть, выбегая в суматохе вчера, я забыл даже белье надеть, а рубашка была порвана руками Тома в порыве страсти. Том. Нет, прочь из головы. Позвонив Саманте, я приказал доставить мне пять костюмов, новый телефон, к слову, третий за месяц и пригласить стилиста в номер. В десять у меня встреча с командой Франко, если того урода уже нашли, суд пройдет сегодня же. Наш адвокат лучший в своем деле, судья и прокуроры с ним на короткой ноге. Все доставили быстро, в течении пары часов я полностью перевоплотился в привычный вид. Выпил крепкий капучино и надел брючный костюм с полупрозрачной блузкой. Умение взять себя в руки даже после сильных потрясений, мое лучшее качество, иначе я не выжил бы. Мою машину забрали в сервис ещё ночью, поэтому беру такси до пентхауса, не поднимаюсь наверх, смогу я вообще терпеть туда вернуться? Направляюсь сразу в подземный паркинг, беру новенький красный Maserati Gran Turismo. Под стать боевому настроению. Удивительно, что ещё никто не позвонил, неужели Филл и Йохан ещё не в курсе. Адвокатская контора находится недалеко от штаб-квартиры Дома, доезжаю быстро. Здание старинное, как и весь центр Милана. Поднимаюсь на третий этаж, где меня встречает секретарь и провожает в зал переговоров, где за большим круглым столом ждёт команда юристов и семейный детектив Роберт Хоффман. — Доброе утро, Вильгельм! — приветствует Франко, по-деловому пожав руку. — Доброе утро, господа! — Присаживайтесь, пожалуйста, Вильгельм хотите чай или кофе? — Грязный мартини был бы кстати! — Алекс, принеси будь добр, и два кофе пожалуйста. — деликатно скомандовал мужчина секретарю. — Раз все в сборе, можем начинать. Итак, по камерам удалось засечь белый Land Rover, по трассе ss35. Мы пробили номера, машина числится в угоне. Так же удалось запросить снимок с камеры перекрёстка, он нечеткий, но возможно вы сможете опознать водителя, Вильгельм. Скользящим движением, Франко передал снимок мне. Из-за слабого освещения и капюшона водителя, понять, кто за рулем, довольно сложно, если бы не одна деталь. Татуировка на правой руке, ее я знаю наверняка. — Гнида проклятая! — шиплю и заливаюсь гневом. Но как это возможно? Он совсем спятил! Юристы поднимают на меня удивленные взгляды. — Это Брайан Мартино. — Вы уверены? — Абсолютно! — Как думаете, это могло быть случайным совпадением? — спрашивает детектив. — Сомневаюсь. — Расскажите нам все, что вам о нем известно. Стук секретаря с напитками стал спасением, я сделал пару мелких глотков, морально приготовившись к тому, что сейчас придётся доставать всё дерьмо из шкафа. — Он мой бывший любовник, недавно приходил ко мне, шантажировал, и ещё следил во Франции на прошлых выходных. — Роберт делает пометки в блокнот. — Чего он хочет от вас, Вильгельм? — Очевидного, чтобы я вернулся, — выпиваю мартини залпом, свожу руки на груди и отстранённо смотрю в сторону, пытаясь сдержать гнев, чтобы прямо сейчас не поехать и не начистить мулату морду, да вот только мараться не хочется. — Сколько вы встречались с мистером Мартино? — Пару месяцев. — Он ранее проявлял себя подобным образом? Может, вёл себя странно? — Не припомню, характер у Брайана вспыльчивый, но я и подумать не мог, что он окажется психопатом! — Было ли ещё что-то странное в последние дни? — Мой ассистент видел Брайана в Париже вместе с Вайсом, — при упоминании этой фамилии, команда напряглась, ведь она была всем хорошо знакома. Все дела нашей семьи на протяжении многих лет ведут именно они. — Вы уверены, что это был именно Стефан Вайс? — Да, он «случайно» оказался в том же отеле, что и я. — Вы лично общались с мистером Вайсом? — Да, встретились в баре, перекинулись парой фраз и я ушёл. Роберт задумался, поправил очки и продолжил: — Как именно мистер Мартино вас шантажировал? — У него есть компрометирующие фото меня в шестнадцать лет, уверен, они с Вайсом в сговоре, только он мог их сделать. — Вам нужно было сразу известить меня, я могу добиться судебного запрета на приближение для обоих. — вмешался Франко, — Сегодня мы составим иск на Мартино, за создание аварийной ситуации на дороге, повлёкшей урон авто, а также моральный ущерб. А также за попытки шантажа и преследования. Вильгельм, потребуется запись с видеорегистратора. И фото тоже. — Нет, фото не будет. Их вообще никто никогда не должен увидеть! Моя машина в сервисе, вот ключи, возьмёте все необходимое. И моему отцу ни слова! — При всем уважении, Вильгельм, нам нужно понимать картину в целом, только так мы сможем грамотно подойти к вопросу. — Я сказал нет! На этом всё! Разберитесь с этим жалким ублюдком так, чтоб я больше никогда о нем не слышал. А теперь прошу извинить, мне пора. Франко, держи меня в курсе. — я попрощался с адвокатами и поспешил уйти. Покинув здание, я закурил, нервно метаясь около авто. Все хуже, чем я мог подумать. Как разорвать этот круг, красиво выйдя победителем? Скоро сюда подключится ещё и Йохан, если Том не передумал. По-хорошему, мне следует его остановить, но говорить и видеть этого человека выше моих сил. Напечатав быстро смс, сажусь в машину, завожу мотор и еду в цветочный, купить желтые розы. А дальше по излюбленному маршруту на кладбище. Погода сегодня пасмурная, оттого атмосфера максимально меланхоличная, чтобы побродить между монументов и надгробий. Воздух пропитан волшебным умиротворением. От теплых дуновений ветра шелестят листья деревьев, слышится редкое щебетание птиц. Обитель тишины и спокойствия. Здесь я чувствую, что мой мир встает на паузу, и можно взять таймаут. Дойдя до могилы дедушки Альфреда, я заменил засохший букет свежим и присел у мраморной плиты на корточки. Рука потянулась к высеченным буквам, шероховатая поверхность под пальцами раздалась по нервным окончаниям. Я почти его не знал, помню лишь небольшие отрывки из детства, размытый образ седовласого статного аристократа. Он всегда ходил в костюме и с лаконичной тростью. Помню сильный запах древесного парфюма и добрые глаза. В своей голове я представляю его эмпатичным, рассудительным и великонравственным человеком. Именно таким я хотел бы видеть своего отца. Мне не хочется думать, что Альфред был такой же сволочью, как его сын. У меня должна быть надежда, что я когда-нибудь не превращусь монстра. Молча попрощавшись, я направился к мавзолею Антонио Берноки. Облаченная в маленькое черное платье, Марго сидела на резной скамье напротив монумента. Несмотря на темные очки, я знал, она внимательно разглядывала каждую деталь скульптур. Я никогда не спрашивал, но мне кажется, для нее это место тоже своего рода пристанище. У меня никогда не возникало желания пообщаться с девушкой. Интуитивно я чувствую в нас какую-то схожесть, и возможно при других обстоятельствах мы бы вышли за пределы сугубо деловых отношении. Она могла стать совершенной музой для любого художника, ее образ никак не вяжется с той деятельностью, которой она занимается. Присев рядом, я вынул пачку сигарет из кармана пиджака, предложил сначала ей, затем закурил сам. — Я удивлена, как быстро ты написал! — спокойно произнесла Марго, выдыхая в воздух дым. — Половина прошлого заказа промокло в унитазе, — гребанный Трюмпер, фильмов насмотрелся видимо, подумал я, вспомнив нашу потасовку в Париже. — Какое расточительство, — справедливо констатирует блондинка, стряхнув пепел в сторону. В полной тишине мы докурили, из сумочки она аккуратно достала и подвинула ко мне маленький бумажный пакет черного цвета. Получив в обмен туго скрученную в трубочку пачку наличности. Степень доверия между нами не требует пересчета купюр или товара. Она небрежно убрала «рулет» в Chanel 2.55. — Хорошего дня, мистер Каулитц! Буду рада, увидеть вас снова, до свидания! — с ноткой иронии произнесла блондинка. Как продавец смерти, она знает, что каждая встреча с клиентом может стать последней. Встав, Марго направилась известному лишь ей курсу вглубь кладбища. Я слушал как отдаляется стук ее шпилек о плитку. Насладившись красотой и величием этого места, покинул ворота кладбища с душевным спокойствием. Но продлилось оно не долго, едва я сел в машину, как раздался звонок. Тот самый, крайне нежелательный. — Вильгельм, быстро приезжай к нам домой! — ни «здравствуй», ни «как дела, сын?» сразу грубый тон, от которого не привыкшего человека кровь бы застыла. — Если хочешь наорать, подожди, пока я проглочу пару колёс и хорошенько напьюсь! — да, я не упускаю возможность на провокацию любимого папаши. — Ты вообще не в том положении, чтоб дерзить! У тебя полчаса, чтоб был здесь, без всяких «зачем и почему»! — бросает трубку. Козел! Он уже в курсе. За пять секунд разгон до 100 км/ч, маневрирую по шоссе между машинами. Еще никогда так не злило отсутствия плана, как сейчас. Придется импровизировать, я хочу поскорее закончить этот кошмар. Йохан с Филлипом живут в самом необычном жилом комплексе Милана «Bosco Verticale» в районе Порта-Нуова. Оазис будущего, окруженный зеленью. Йохан восхищается стеклянными бездушными строениями, не свойственными для столь богатого историей города. Я же наоборот испытываю к ним отвращение, хоть мой пентхаус находится в относительно новом здании, район наполнен духом старинной роскоши и шика.***
Закидываюсь ксанаксом на пороге в квартиру, только так я смогу пережить разговор с отцом. Ключ у меня был, звонить не пришлось. Интерьер апартаментов выполнен в стиле неоклассики. Сдержанно и изысканно, старинные антикварные элементы переплетаются со строгими линиями, отцы нашли компромисс при оформлении, получился микс дворцовой роскоши и современности. Войдя в просторную гостиную, я обвел взглядом всех присутствующих. Царила абсолютная тишина. Йохан стоял спиной ко мне, смотря в окно, потирал подбородок. В запахнутом шелковом халате на диване сидел Филл, нервно перестукивая пальцами, словно ждущая мать или жена. Выражение его лица отражало легкое волнение. Но я никак не ожидал увидеть здесь еще одну фигуру. Вальяжно развалившись в кресле, закинув ногу на колено, сидел Том, опустив голову вниз. Меня прошибло током, таблетка встала комом в горле, я ощутил, как запылали щеки, уже лет десять не испытывал какого стыда, как сейчас. — А он какого хрена здесь? Только не говорите, что решили его усыновить! — попытка разрядить обстановку и прощупать почву. На меня моментально устремились три совершенно разных взгляда. — Сядь! — рявкнул отец, указывая на место между Филлом и Томом. — Ты прям мистер любезность сегодня, — накатило паршивое чувство, раз Том здесь, значит он рассказал Йохану, как мы вчера договорились, вот только я не думал, что он сделает это так быстро. Ввиду последних событий, мне это не играет на руку. — Сядь. Прошу тебя! — он еле-еле выдавил из себя эту просьбу. — Так, уже лучше, — я продефилировал к белоснежному дивану, будто не понимаю о чем пойдёт речь, театрально хлопаю ресницами, в ожидании, когда хоть кто-нибудь заговорит. — Где твой Porsche? — холодно и жестко, сразу в лоб, как всегда не ходит вокруг да около. — В сервисе. Разбитый. — Том поднимает голову, по инерции смотрю на него, в глазах немой вопрос и едва заметный страх. — Они нашли Мартино? — продолжает, словно я на допросе. — Ты же знаешь, что нет, к чему это спектакль? — Почему я узнаю об всем постфактум? Ты в первую очередь должен был пойти ко мне! — Не вижу необходимости, когда у тебя есть такой талантливый шпион. — шиплю в сторону Трюмпера, пронизывая колким взглядом, а он в ответ. Сукин сын не смог сдержать обиды, что я уехал, решил сразу Йохану позвонить и о себе напомнить. Но я не забыл, всем телом еще помню его прикосновения, каждой клеткой чувствую пыль вчерашней ночи. — Не надо, Билл, — тихо произнёс Том. Его кулаки постепенно сжались, что костяшки побелели. А он на взводе, лицо нахмурилось за секунду. — Да, и благодаря ему я хотя бы могу иметь представление о происходящем. Если не авария, ты дальше бы все скрывал? — Что именно? — включаю дурочку, интересно, как много Том решил рассказать. — Всё! Например про Стефана, или что твой очередной трахарь оказался на голову больным отморзком? Что, не мог кого получше найти, совсем чутьё отбило? Думаешь только как бы ноги перед кем нибудь раздвинуть и задом повилять?! Разгребать ведь не тебе, да? — отец почти сорвался на крик, стой он ближе, можно было бы разглядеть, как глаза наливаются чернотой. — Милый, пожалуйста, успокойся! Билл наверняка не знал, какой Мартино подлец, — наконец вмешался Филипп, а то я уже решил, он язык проглотил. — Как успокоится?! Сын ведёт себя хуже любой доступной шлюхи, а ты поощряешь это?! — всё, плотину его терпения сорвало, но и я терпеть не намерен, особенно при «свидетелях». — Я не… — Филл не успел сказал, как я не выдержал. — А знаешь, ты прав! Да! Всё именно так, папуля! Я вот только с члена слезть успел, сюда приехал! Ты мне такой кайф обломал! Но ничего, сейчас ты свою тираду окончишь, и мы с Томом пойдём наверх потрахаемся, мне так понравилось вчера, малыш! Ещё хочу ощутить твой толстый член в себе! — не отрываясь, смотрю в пару шокированных карих глаз напротив. Да-да, Томми, я говорю это вслух и наяву. — С ума сошёл, что ты несёшь?! — он вскакивает, разведя руки в стороны, следую его примеру и тоже встаю. — А что, разве ты вчера не кончил с громким стоном?! У отца такой стол в кабинете, ты будешь в восторге! — дар речи Тома улетучился, он застыл как восковая фигура. — Вы переспали? — Филл обомлел, и тоже встал, весь во внимании. — О, да! Том такой жеребец, у меня до сих пор зад болит, но ради такого могу потерпеть, — по большей части это правда, и меня ни капли не смущало, как это звучит и выглядит, чего отец хотел добиться, назвав меня шлюхой? — Вильгельм! Остановись, пока я… — Йохан сделал несколько шагов к нам, вижу, ему уже едва удается держать хладнокровное лицо. — Пока что? Ударишь снова? Ну давай! Ты разве не это хотел услышать? Раз я по твоему мнению веду себя как шлюха, то не смею разубеждаться в обратном! — Билл, тебе надо остыть! — ожил наконец Том. — Замолчите все!! Вы сами слышите, что говорите?! Боже! Йохан, дорогой, прошу тебя будь помягче, Билл такой стресс пережил, чудом не пострадал, а ты нападаешь, — вот за что люблю Филла, всегда заступается, хоть и знает я уже взрослый и могу постоять за себя. Да, он делает это робко и деликатно, но Филл один из немногих, кто не боится отца. — Да-да, Йохан, мне бы расслабиться, пожалуй этим и займусь, — хватаю Том за рукав, тяну к себе, нагло впиваюсь поцелуем в губы. Через секунду толчок в солнечное сплетение, отталкивает меня на полшага назад. Отпрянув, вижу неподдельную неприязнь, ему что, противно? — Ты совсем обнаглел уже! — рявкнул Йохан, но мне плевать, я готов прям здесь трахнуть Тома, чтобы он смотрел на результат своего воспитания во всей красе. — Ну и кто теперь трус? — повторно приближаюсь и с ухмылкой выдыхаю ему в лицо. Ну и куда подевалась непоколебимая уверенность, Томми? — Больше это не прокатит! — Билл! Ты тоже угомонись! — вопит Филл под ухо, взяв меня за руку, оттягивает от Тома. — И прекрати эти провокации, мы с отцом полночи себе места не находим, переживаем! Имей совесть! — надо же, и он не выдержал. — Да ему плевать, как ты не видишь! Он на семью плевать хотел! — Йохан подходит ближе и нависает сверху, его двухметровая фигура заслоняет мне свет. — Я беру это дело под личный контроль, подключу лучших людей! Если хоть кто-то из тех двоих объявится, первым делом ты говоришь об этом мне! Меня твои детские игры не волнуют, можешь хоть со всем Миланом переспать, только потом расхлёбывай это дерьмо сам! Когда снова всплывут фото твоего безрассудства, я разбираться не стану! Опозоришь наше имя, вылетишь с должности! Швыряет в меня до боли знакомый розовый конверт, бенефис моей юной глупости, пятно в биографии, скелет в шкафу, не затянувшаяся за столько лет рана. На мгновение в глазах потемнело, вспышки из прошлого, но я сдержал боль внутри. Перед Йоханом во мне срабатывает предохранитель, не дающий проявить слабость. — Если так понравились фото, оставь себе! Что, насмотрелись, довольны? — Филл виновато отвел глаза, блять, я так не хотел, чтоб он их видел. — Думаешь, ты лучше меня? Тебе напомнить, что ты сделал? — задираю рубашку, обнажая уродливый шрам, — А мама? Ты грёбаное чудовище! — рука отца намеривалась уже замахнуться, но по какой-то причине он остановился. — Билл?! — Филл и Том хором окликнули меня, призывая одуматься. — Этот фарс затянулся, дай пройти, мне пора! — отталкиваю отца в сторону, направляюсь к выходу. — Куда ты собрался, мы не закончили! — кричит разъяренный отец вслед. Торможу, и вполоборота со всей желчью выплевываю: — Поеду найду кого-нибудь, кто меня уже отымеет как следует, раз тут нет желающих! — Дрянь, да я тебя… — Милый, хватит! Пусть идёт, вам обоим нужно остыть! Томас, извини пожалуйста нас, ты не должен был это слышать… — защебетал Филл, но я уже не вслушивался. Эмоции вот вот вырвутся наружу. Быстрым шагом я вылетел из квартиры. Прочь. Сев в машину, меня пробила сильная дрожь, трясущимися руками я достал из подлокотника пузырек с таблетками. Крышка не желала поддаваться, с психом срываю ее зубами, красно-белые капсулы взмыли в воздух как фейерверк, став последней каплей. — А-а-а! Сука ты блядская! Чтоб ты на хрен сдох! — падаю на руль, лицом в ладони, со всей силы зажмурившись, просто кричу, чувствуя влагу на щеках. Гребаные слезы хлынули потоком, в ушах и горле пульсировало, я задыхался от боли, обиды и ненависти. Я будто вновь стал тем уязвимым ребенком, что свято верил в любовь и поддержку отца. До сегодняшнего дня я был уверен, что выжег всякие чувства к нему. Такой реакции быть просто не могло, толстенная маска не дала бы сбой, не будь в ней трещины. Зияющий раскол в годами выверенной оболочке не подлежит восстановлению до тех пор, пока рядом ОН. Он моя навязчивая идея, моя слабость и самоуничтожение. Том Трюмпер.***
Я надеялся, что после скандала никто не рискнет сегодня появиться в Доме. Единственным способом отвлечься и не утопить этот день в наркотическом трипе была работа. Облачившись в белый халат и собрав волосы в высокий хвост, я вошел в ателье. Дерьмово начавшийся день наложил отпечаток на весь его остаток. Все валилось из рук, уколовшись в третий раз булавкой, я чуть не запачкал кровью белоснежную белую вышивку ручной работы. Наложив пластырь, я спустился в кабинет за сигаретами. Распахнув дверь, моему возмущению не было предела. Он серьезно посмел явиться сюда? Скажите, что мне это мерещится. — Ты какого хрена здесь забыл? — Рабочий день никто не отменял. — даже не пошевельнулся, наглец. Во мне закипел гнев. — Ну что, доволен, урод? — На завтра назначен кастинг моделей, мне подтвердить твое присутствие? — игнорирует мой вопрос. — О, решил в образцового работника поиграть? Засунь себе этот кастинг в зад! — По этой части ты у нас спец, — клянусь, меня прошибло до мозгов, я не заметил, как оказался близ его рабочего места. — Что ты сказал? — Что слышал! — Том продолжал пялиться в монитор, не обращая на меня внимания. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю! — Сотрудники не обязаны тебе в рот заглядывать и смотреть как на божество, — он громко хлопнул по столу пачкой листов. Передо мной отчет об обязанностях, который я наказал написать вчера. Этим он взбесил меня еще больше. — Если ты не против, мне нужно работать. Не знаю, что на меня нашло, я как с цепи сорвался. Сношу всё руками с его стола к чертям собачьим. Папки с документами, канцелярия, Imac и личные вещи летят на пол, треск разбивающейся техники, грохот падения предметов, бумаги взмыли в воздухе и застелили мрамор под ногами. Том опешил и отпрыгнул в кресле, наконец взглянув на меня. — Ты ебанулся? — воскликнул он. Пелена ярости затянула все перед глазами, переворачиваю стол, что отделял нас друг от друга. Запрыгиваю на Тома сверху, желая залепить ему крепкую пощечину, но он уворачивается и перехватывает мое запястье. Свободной рукой хватаю хвост из дредов до болевого вскрика. — Да что я сделал, мать твою? — Это тебе за то, что показал им снимки. Кто тебя, сука, просил это делать? — Тебя только это заботит? Ты в какой реальности живешь вообще, на тебя охотятся два психа, а думаешь о такой мелочи! Ай, отпусти уже! — он морщится, но я и не думаю отпускать. — Для меня это не мелочь! Ты блять решил всю жизнь мне разрушить, иди развесь их еще по всему городу! — очевидно, что наши физические силы не равны, Том, подхватив меня за бедра, встал, три шага вперед, и я уже сижу на краю своего стола, а Том стоит между моих ног, опираясь на руки по обе стороны стола так, что я не смог улизнуть. Из-за спины я слышу, как попадали какие-то предметы. — Билл, ты сам себе жизнь рушишь, хватит убегать! Его дыхание так близко. Слишком. Повисла пауза. Адреналин разогнал кровь по венам быстрее, чем любой наркотик. Одно одновременное решение на двоих. Горячие губы, пленящий аромат его кожи, сильные руки на талии. Обхватываю ногами его поясницу, прижимаюсь сильнее. Борьба языков в рту, смешанные эмоции, хочется большего. Напряжение доходит до предела, теснота в брюках усиливается. Он стягивает мой пиджак, отбросив в сторону. Рубашка высвобождается из-под пояса, теплые руки скользят под ткань. Тело содрогается от поцелуев в шею, толпы мурашек пробегают по нервным окончаниям. Чувствую возбуждение в его паху. Я не могу устоять. Не могу. — Нет, я не могу! — будто прочитав мои мысли Том остановился, сделал шаг назад, — Билл, это безумие! — Вчера ты так не считал, что изменилось? — Это и вчера было плохим решением, тебе-то плевать на мои чувства, ты же Билл Каулитц, всегда получаешь что хочешь, но с меня хватит! Я не собираюсь больше бегать и бороться за несчастного наркомана, что прячется за блеском и заполняет пустоту внутри алкоголем и таблетками! — больной удар под дых. — Ну наконец-то, а я чуть было ошибочно не поверил тебе, думая, что ты и правда на моей стороне. — Я никогда тебе не врал, и не вел двойной игры! Я столько раз вытаскивал тебя из передряг, пытался доказать, что мне не все равно, а ты ни грамма не считаешься со мной. Грёбаный эгоист, ты меня с ума сводишь! Ты хоть раз думал, каково мне? Нет, конечно! А знаешь, как паршиво, когда тобой пользуются, а потом пинают как пса под дверь. Знаешь! Ведь тебе это знакомо. Ты мстишь за себя, отыгрываешься на всех, считая, что имеешь право оправдывать свой сволочизм ранами из прошлого. Легче-то хоть становится? — закончив, Том замер в ожидании ответа, но сказать было нечего. Он прав во всем, кроме того, что я уже не я. Он и понятия не имеет насколько сильно засел в моей голове. Как борются внутри чувства, о которых я не могу сказать, как бы ни хотел. — Да пошел ты, Каулитц! Том ушёл, оставив меня среди разгрома и рухнувших идеалов. Я не верю, что он сдался. Я добился цели, но действительно ли хотел этого? Нет. Ком подкатил к горлу, хотелось встать и побежать за ним, но гордыня не позволила. Если и был крохотный шанс, я его упустил. Ведь никогда я не приду с извинениями, не стану просить, не сделаю шаг. Я так мечтал от него избавиться, а теперь, оставшись один, глубоко жалею. Да, я идиот. Да, трус. Но переступить через себя не смогу. Не смогу броситься в этот омут с головой, лелея слепые надежды на счастье. Если я захлебнусь снова, то больше не выплыву. Это как пойти ва-банк, поставить всё, осознавая риски, когда шансы пятьдесят на пятьдесят. Этого чертовски мало для решения, но что, если я ошибаюсь? Я хочу отпустить боль, что так долго живет во мне. Я хочу почувствовать что-то настоящее, живое. Но пока я не покончу со «старым» собой, я не изменюсь. Теперь, когда я знаю, чего мне не хватает, ты не можешь просто уйти, Том.Wake me up inside Call my name and save me from the dark Bid my blood to run Before I come undone Save me from the nothing I’ve become Now that I know what I’m without You can’t just leave me Breathe into me and make me real Bring me to life