Кривое зеркало

      — Что за отвратительный кофе здесь продают? — выругался Александр, отпив пару глотков из крафтового стаканчика. — Это не кофе, а мутная вода.       — Просто ту горечь, что ты любишь, никто не будет покупать, только и всего, — усмехнулась Ярослава, безжизненно прислонив голову к стеклу пассажирской двери.       — Ты хотела поговорить. Что ж… Говори! — отчеканил Воропаев и ловко метнул стакан с кофе в урну.       — Как твой нос? Сильно болит?        — У меня мало времени! Говори по существу!       — И чем же ты так занят? Кроме глупых, мальчишеских попыток приударить за мадам Ждановой, разумеется. Они не считаются! — не удержалась Яся и всё-таки съязвила.       — Узнаю Вас снова, Ярослава Дмитриевна. Все та же. Моя любимая змея! И не разыгрывай больше сердобольную Терезу. Тебе это не идёт! — Саша снисходительно хмыкнул и завёл мотор. — Отвезу тебя в Зималетто. Андрей вероятно уже потерял тебя.       — Мне плевать, что подумает Жданов! — она порывисто прильнула к нему, вцепившись острым маникюром в белоснежный хлопок деловой рубашки. — Я хочу поговорить. О нас! Саша, мне кажется, что мы ещё можем все вернуть. Возвратиться в Мюнхен! Ты, я, Кира, Кристина. Вспомни, как нам было хорошо вместе. Мы были счастливы! Так почему бы не вернуть все назад? Почему бы не послать к черту этих зануд? Будь они прокляты трижды, эти Ждановы, со своей богадельней готового платья! Я не хочу, я не могу их больше видеть! Я сыта по горло этим напыщенным нарциссом. Пусть катится обратно к жене! Или на все четыре стороны! Я устала!       — Боже, какая речь! Да все героини турецких сериалов умерли бы от зависти, услышав твой знойный монолог! — Воропаев откинулся на спинку кожаного сидения и громко расхохотался. — А почему же ты прыгнула в постель к этому нарциссу? Это ведь не было частью плана! Понравился Андрюша? Так имей смелость это признать.       — Понравился! С первого взгляда! — с ненавистью выпалила она. — Что с того?! Ты меня бросил! Ты вынудил меня подать на развод!       — Никто никого не вынуждал. Да, я часто бываю несносным. Да, иногда я бываю настолько невыносим, что мне самому хочется застрелиться. Но почему же ты просто не ушла? Почему ты оказалась в постели с другим? Потом развод, Москва, и вот ты уже в постели со Ждановым.       — Можно подумать, ты хранил мне верность! Или ты предлагаешь до конца моих дней довольствоваться крохами редких ночей, что ты снисходительно мне швыряешь! — раздражение и злоба в голосе Яси быстро сменились тяжелым комком обиды и глухим всхлипом. Все-таки она не удержалась и беззвучно заплакала.       — Вот именно, я не хочу, чтобы ты меня все время ждала и довольствовалась какими-то крохами, как ты сама говоришь. Я хочу, чтобы ты забыла меня и начала жизнь заново, встретила другого человека… Допустим, тот же Жданов. Он ведь тебе нравится. Чего время терять? — Саша нахмурился и покровительственно вытер слезинку с ее щеки. — А насчёт верности. Да, я был тебе верен. Очень долгое время. Даже после развода. В этом мы с тобой разные. У нас с Кирой верность в крови. В этом мы с сестрой очень похожи. Это для нас значит много больше, чем для тебя или того же Андрюши Жданова. Это то, на чем все строится… — прищурившись на ярком солнце, Воропаев достал из бардачка мятные сигареты, закурил и протянул одну Ярославе. Она нервно выхватила ее из его руки, достала из сумочки зажигалку и, не дожидаясь, пока бывший муж за ней поухаживает, нетерпеливо прикурила, глубоко затянувшись.       — Строить с Катей собрался?       Воропаев смущенно улыбнулся и, отвернувшись к окну, поспешил спрятать лицо от пристальных глаз Ярославы.       — Катя… Знала бы ты, как ко мне относится Катя. Катя Пушкарева. Невзрачная Андрюшина секретарша. Я в то время мог пройти мимо любой женщины. Даже самые знойные красавицы Москвы порой не прельщали меня. Мне на них было плевать. Абсолютно. А вот в этой женщине что-то было. Мне хотелось всякий раз атаковать ее. Проверить на прочность. Этот орешек был мне не по зубам. Это раздражало и заводило. Сейчас, повзрослев, Катя стала другой. Но к ней по-прежнему тянет.       — А я? Орешек поддался и ты, насытившись, просто выплюнул скорлупу. Может, Катю ждёт та же участь? Хотя, не думаю, что она настолько глупа, чтобы повестись на твои букеты.       — Дело не в букетах. Я нравлюсь Кате. Это очевидно. Но попыток ее завоевать я больше предпринимать не стану. Баста. Хватит с неё. Ей и так достался муж-кретин. Вообще-то мне очень хотелось подпортить жизнь ему, а вышло, что я сделал больно Кате. Паршиво себя чувствую, стоит признаться.       — Ты кого-то жалеешь? Не могу в это поверить! — Яся громко зааплодировала. — В том, что мы с Андреем стали любовниками, твоей вины нет. Это же не было частью плана. Сам сказал.       — Ты права. Но вышло так, как вышло. Катя никогда меня не простит, если узнает, что я хотел обанкротить ее муженька, что ты — моя бывшая жена, что мы были в сговоре. Нет. Лучше вообще ничего не начинать. Иначе потом из этого омута я уже не выберусь. Меня и так уже затянуло дальше, чем нужно.       — Ты влюбился? — Яся вскинула на Александра взгляд, полный безмолвной мольбы. Больше всего на свете ей сейчас хотелось услышать отрицательный ответ, но его робкий кивок ударил, словно пощёчина.       — Вероятно, да. Прескверное чувство, скажу я тебе. Лучше бы жил без него, — усмехнулся он, прикончив сигарету.       — А я? Что во мне не так? Что? — сорвалась она на крик, пытаясь вызвать в Воропаеве ярость. Хотелось, чтобы снова он проявил над ней власть. Чтобы приказал замолчать, сковал сильными руками в объятьях. Но Александр молча откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза.       — Я люблю ее. Но это ничего не значит. Завтра закончу в Москве дела и уеду. Давно хотел посетить Перу. Нужно отвлечься. А ты, ты прекрасна. Ни одна женщина меня так не интересовала, как ты. Но между нами все кончено.       Ярослава обмякла и погрузилась в полузабытье. Александр ещё что-то говорил и даже просил у неё прощения. Надежда, что ещё утром трепыхалась в сердце, окончательно потухла. Внутри образовалась пустота, быстро наполнившаяся чувством безысходности и боли, а ещё ненависти. К Кате.