Но не смог.
Темноволосый затих, после чего стал плакать куда громче, чем раньше. Стало жутко стыдно. Хотелось наказать себя чем угодно, но ничего подходящего не было. Он и так сидит и мучается. Видимо, это и есть наказание.***
–Казу.. поешь пожалуйста,–грустно смотрит старший, который старается не терять остатки надежды,–если мы сможем заставить тебя есть то.. –хватит,–обрывает Каэдэхара, смотря на дорогого Скарамуччу,–у тебя есть шанс устроить пир на моих костях, милый. Почему же ты им не пользуешься? И Мучча в ужасном шоке. Горечь во рту скопилась на языке. Страх засел где-то в желудке. От этих слов веет холодом. Неужели Кадзуха, который так боялся смерти, теперь смотрит на него.. так? –я..я просто,–не может никак себя оправдать Скарамучча. Нет, он определённо не рад, что Казу уходит с такими мучениями. Он хотел не так. –Куникудзуши,–зовёт Каэдэхара, из-за чего взгляд старшего поднимается за секунду. Для всех – Скарамучча, а для Кадзухи – Куникудзуши. Всегда так было, но Каэдэхара всегда называл его первым вариантом. Почему сейчас...? –убей меня пожалуйста, я устал,–улыбается Кадзуха, наблюдая за тем, как Скарамучча начинает плакать. Старший молча смотрит в ответ, роняя слёзы. –что?–заикается медик. Блондин повторяет. У Скары больше нет причин притворяться, что он не слышал. Темноволосый встаёт. Изнутри будто всё сгнило и он открывает выдвижной ящик. Берёт скальпель, ощущая его в руке куда увереннее, чем кухонный нож. Садится рядом и обнимает, прислонившись лбом ко лбу. Кадзуха не против. Какие-то пару минут моральной подготовки не испортят этот момент, если, конечно, Скарамучча его в итоге добьёт. –знаешь,–начинает младший,–я помню, как ты пришёл после первой неудачной операции и лежал ночью. Плакал. Прям так же как сейчас. Скарамучча смотрит на Кадзуху уже более тёплым взглядом. В груди ужасно ноет. Любимый и милый Каэдэхара всегда был островком света в этой тёмной работе. –помнишь, как я во сне тебя обнимал? –помню,–отвечает медик, зажмуривая глаза. Кадзуха смеётся. Правда смеётся. –а ещё, если бы я мог, я бы тебе сейчас, блять, врезал,–радостно хохочет блондин. Он никогда не матерился, что насторожило Скарамуччу, но тот тоже засмеялся, хотя на щеках ещё не высохли дорожки слёз,–люблю тебя. –я тебя тоже,–шепчет в ответ Скарамучча, подставляя к родному горлу скальпель. –а знаешь, надеюсь я всё-таки тебе всеку. Мы ещё обязательно встретимся в аду. –ты для этого сейчас сматерился?–улыбается в ответ Куникудзуши. Они оба знают, что сделали разное количество грехов, но оба надеются на новую встречу. Может всё и выйдет как хочет младший. –ты всегда знал меня слишком хорошо,– хихикает Кадзуха и закрывает глаза. Молча просит Скару начать. Куникудзуши сильно нажимает на лезвие, оставляя глубокий порез. Руки не трясутся, разве что, совсем каплю. От осознания, сколько жизней он спас этой штукой и сколько забрал. Казу не беспокоится о боли в районе сонной артерии, из которой сейчас льёт кровь. На фоне всего остального, это кажется вдохом свежего воздуха. Ему уже, кажется, и не больно.***
Скар сидит за столом. Опустошённый взгляд смотрит куда-то в стену. Вилкой он ворочает еду в тарелке. Никто ему не запретил прощаться с любимым вот так. И вот же, как-то ничего уже не хочется. Он ведь уже сделал в этой жизни всё, что хотел. Точнее, забыл все цели, которые когда-то поставил. Они ушли вместе с Кадзухой.И он тоже с ним уйдёт.
Куникудзуши боится принять реальное наказание за свои поступки, поэтому решил уйти как трус. Сидит на той самой кровати и держит тот самый скальпель. Не страшно умереть, но страшно двинуть рукой уверенно. Поэтому Скарамучча долго смотрит в потолок. Вдох, выдох. Сейчас он посчитает до трёх и... Характерный звук боли из-за новой раны. «Совсем скоро глаза потяжелеют» – думает он как-то мечтательно. Влюблённо. Улыбается и закрывает глаза. –совсем забыл попросить прощения в здравом уме,–шепчет сам себе медик и смеётся. Ничего страшного. Скоро попросит.