***
–Счастье моё,–открывая дверь, кричит медик,– я дома! В ответ тишина. Лишь тяжёлые, от настигшей боли, вздохи. Скарамучча в замешательстве заходит в спальню. Подходит к страдальцу и изумляется, увидев, что еда не тронута. Только таблетки больше нет. Бедолага дотянулся. –почему ты ничего не съел?–обеспокоенно спрашивает старший и трясёт за плечи любимого,–ты ведь точно голодный! Кадзуха лишь расстроенно смотрит в нефритовые очи. Рассматривает. Ищет в них притворство, но не найдя, всё-таки выдаёт: «Да, хочу». Скарамучча замирает. Кадзухе ничего не стоит сесть и переместить холодную тарелку ближе. Каэдэхара уже приспособился есть самостоятельно, медик ведь сам видел. Почему он тогда даже хлеба не тронул? Скар решает, что раз всё так выходит, то стоит его покормить самостоятельно. Посадил поудобнее, протянул ложку с давно остывшей кашей, но Кадзуха лишь отворачивается, издавая мучительные звуки, будто ему пытаются скормить живых пауков. –Казу, чего ты?–откладывает тарелку подальше темноволосый и пытается скормить младшему уже кусок хлеба. Каэдэхара ни в какую. Паника настигает в тот же момент, как головная боль превращается в множество голосов внутри. Ему кажется, что это и не хлеб вовсе! Воображение рисует что-то страшное, что по мнению Кадзухи, ел сам Скарамучча.Боится, что ему сунут тоже самое.
Куникудзуши уговаривает. Заставляет откусить хоть немного, но Казу выплёвывает тут же, начиная рыдать. Болит всё тело. Ломит ужасно от одной и той же позы весь день. Голод пожирает изнутри. Кажется, что и глаза скоро вытекут из глазниц, такими темпами. –я не хочу есть твою еду, прекрати пожалуйста,–умоляет Кадзуха, пока Скарамучча поддаётся панике. Он думает, как бы заставить возлюбленного есть. –а что если я пойду и куплю что-нибудь, ты съешь? Это ведь не моя еда!– тоже со слезами на глазах спрашивает медик. Он не может наблюдать за чужой голодной смертью так легко,–ты можешь смотреть как я её покупаю по звонку! Кадзуха в замешательстве. Желудок ноет ужасно, поэтому приходится глубоко вдохнуть,–да, съем. И Скарамучча тут же подлетает на ноги. Кричит: «я быстро, правда!». Оставляет телефон Кадзухи экраном вверх и уже начинает видеозвонок, выбегая за пределы квартиры. Каэдэхара смотрит. Разглядывает местность. Она так ему знакома, но кажется, что все эти места так далеко. Где-то в пределах недосягаемости. Кадзуха слегка улыбается, пока Скарамучча показывает ему, что начали отстраивать детскую площадку, в попытке отвлечь, пока сам бежит в ближайший магазин. Скар никогда не умел долго и быстро бегать. Забавно. Даже приятно это осознавать, пока старший надрывается для него.***
–Кадзуха, ты видел как я покупаю, ведь так?–спрашивает Скарамучча, уже сидя рядом и пытаясь отдышаться. –видел,–кивает Каэдэхара, наблюдая за тем, как Скарамучча достаёт вполне лёгкую еду, которую всегда покупал, когда кому-то из них было плохо. Всего то бананы, но сейчас Кадзуха и не хочет чего-то другого. Даже врачи частенько рекомендуют их, во время тошноты – хотя, вообще, бульоны на первом месте, но Каэдэхара точно не захочет его есть. Кажется, что именно этого и не хватало. Скар даже улыбается, в надежде, что такой интерес к еде из-за того, что всё выходит нормально. Сейчас Кадзуха начнёт есть и всё будет отлично. Всё будет просто чудесно. И Казу съедает сладкий фрукт. Съедает но чувствует себя ужасно. Крики в голове стали лишь громче, заставляя согнуться в двое, держась конечностями за живот. Больно. Скарамучча в ужасе наблюдает за тем, как организм Кадзухи отторгает даже обычный фрукт. Держит одной рукой белые волосы, второй зацепился за бледное плечо. Медик молча смотрит как Казу еле поднимает голову, беспомощно смотря на него. Старший не выдерживает кома внутри. Падает Кадзухе в ноги, всё ещё держа рукой за плечо. Плачет как малое дитя, которому рассказали какой-то страшный секрет. Стыдливо прячет глаза и рыдает, не в силах забыть взгляд, ищущей в нём помощи. –прости, я не знаю как тебе помочь,–задыхаясь, хрипит он,–прости я такой мудак. Кадзуха прости. Блондин смотрит на виновника всего происходящего. Смотрит и тоже плачет, вытирая рот, кашляя от жгучей жидкости внутри. Вновь сгибается, укладывая голову на тёмную макушку. Молчит. Не может сказать, что простил. Пока не может. Растерялся, ведь знает, что прощать нельзя, но с другой стороны, Скарамучча – последний, кого он увидит в этой жизни.