Несколько уроков балета

Глава 12. Честно говоря, меня часто посещали мысли о том, что я по своей наивности сильно сглупил, выбрав классический балет. Еще будучи маленьким мальчиком, я часто фантазировал и мечтал о том, чтобы носить балетные колготки, балетное трико похожее на закрытый купальник и балетную пачку с пуантами. Но как говорится мечты идиотов имеют свойство сбываться, причем до мелочей, и все, о чем я так мечтал, каким-то чудесным образом вдруг все оказалось на мне, причем до последней вещи. И теперь избавиться от него мне будет ой как не просто, поскольку я слишком далеко зашел, да и не хотелось уже ничего менять. За неполный месяц я начал прирастать к балету и получать от него удовольствие. Балерины подобно невестам всегда казались мне воплощением женственности и нежности. И сейчас я был этим самым нежным и самым женственным существом в мире. Но я никогда не думал, что за красивой одеждой и ярким блеском балетной лайкры скрывается столько много тяжелой работы и рутинного труда. Но несмотря на это, я сильно желал этого. Поэтому сжимая в руке флешку с новыми видео-уроками полученной от своей учительницы балета, я решил строго следовать ее советам, больше работать над собой. Больше всего на свете мне хотелось завоевать ее одобрение и похвалу, а еще завоевать уважение своих подруг и почувствовать себя полностью на ровне с другими девушками. На стремление ко всему этому влиял еще тот факт, что я был всего лишь мальчиком, упакованным в девчачью балетную лайкру и балетную пачку с пуантами. В глубине души я не раз задавался вопросом, не думают ли они обо мне, следуя тупым стереотипам, принятым в нашем обществе, как о лютом извращенце или тупом свихнувшимся уроде. Поэтом я твердо решил стать танцором балета или точнее балериной, чего бы мне этого не стоило…. Тем времен в раздевалке сбросив балетную пачку, я привычным движением натянул свою простенькую белую юбочку и поменял балетки на легкие туфельки Мэри-Джейн. Затем попрощавшись с Еленой Петровной присоединился к стайке девчонок, которые направились на выход. Топика я не стал одевать, чтобы покрыть им купальник, поскольку никто из девочек этого не делал, да и на дворе было довольно тепло, он был лишним, поэтому положил его в пакет. А еще я в очередной раз подумал, что для улицы нужны более тонкие колготки. Мы направились в парк посидеть немного на лавочке прежде чем разбежимся по домам. Инка, Таня и Оля все удивлялись откуда я знаю так много балетных терминов, ведь они после первого месяца не могли даже отличить тандю от плие. Потом засмеялись. Не знаю, что на меня нашло, но мне вдруг стало не до смеха и на глаза начали наворачиваться слезы, сквозь которые я сказал, что дополнительно готовился к урокам, часами просматривая видео с практическими занятиями. Девушки обняли меня, и каждая вспомнив свои первые уроки балета тоже позволила себе пустить слезу. Инна, Оля, Таня, мои сестры Зина и Лиза, а еще новенькая Марго начали меня утешать. Поделившись с ними своими эмоциями и чувствами и получив от них взамен их чувства и эмоции, я почувствовал себя действительно одной из девочек, но теперь мне казалось, что кроме моих сестер Лизы и Зины появилось еще четыре сестры. А еще было ощущение близости, которое нельзя испытать от дружбы ни с одним мальчиком. В детстве как мальчика меня учили скрывать свои эмоции и чувства, а еще быть стойким и сильным. Но теперь все было совершенно по-другому, находясь среди этих милых девушек я не должен был из себя кого-то или что-то представлять, а просто быть самим собой, нежным и чувственным. А потом Инна вытерла мои слезы салфеткой, Зина подала свою косметичку, Таня подкрасила мне веки, Оля подвела мне тушью ресницы, а новенькая Маргарита подкрасила мне помадой губы и нанесла на них блеск для губ. Сказать, что мне было хорошо сейчас, значит ничего не сказать, я был просто счастлив. Но самое главное я чувствовал себя счастливой девчонкой тем счастьем коим не бывает счастлив ни один мальчишка. Новенькая Маргарита начала рассказывать всякие смешные истории из своей жизни. Рассказчиком она была хорошим, а еще умела преувеличивать и приукрашивать как это обычно делают все парни. При всем этом она смешно жестикулировала и делала смешные выражения лица. Я думал, что только среди парней всегда в компании найдется один тот, кто будет веселить всех остальных, но как оказалось в девчонок точно также. Потом вдруг Марго стала серьезной и перевела разговор на тему мальчиков и сердечных дел. А потом сказала, что с первого дня меня считала всего лишь обычной симпатичной девчонкой и когда ей сегодня сказали кем я на самом деле являюсь офигела. Не поверила даже когда подтвердили это мои сестры Зина и Лиза. Я решил пошутить и сказал, что может сама подойти и потрогать. Рука Маргариты ловко нырнула под мою коротенькую белую юбочку. Она осторожно коснулась низа моего живота и ощутив под рукой совсем не то что ожидала ощутить, разочарованно посмотрела на своих подруг, а потом начала ржать. Инна, Оля, Таня, Зина и Лиза тоже засмеялись. Я же как всегда затупил и не понял, что это было, а потом до меня дошло, ведь рука Марго вместо мальчишеской птички ощутила под гладкой блестящей балетной лайкрой гладкую раздвоенную девчачью «верблюжью лапку». Об этой моей маленькой тайне знали только мои родные сестры Зина и Лиза, а также Инна и близнецы Оля и Таня. Поняв весь смысл происходящего и то что теперь ничто не заставит поверить Марго что я в действительности, парень заставило тоже меня рассмеяться. Но так даже и лучше, пусть и дальше верит, что я настоящая девчонка и другим рассказывает…. Я же в очередной раз порадовался, что девайс внизу моего живота, в котором упаковано и спрятано все мое мужское достоинство прекрасно справляется со своей задачей. А потом подумал, что все же это слишком жестоко и я решил, что при случае Марго тоже должна узнать мою тайну. Спустя пару мгновений мне было не до смеха, когда Маргарита заявила на полном серьезе, что мне срочно нужно найти парня и на его роль вполне подходит старший брат Инки. И если ей не удастся его сосватать за меня, то она сама снимет этого красавчика. Я ответил, что дарю его ей. Марго стало интересно почему я отказываюсь. Я же совершенно искренне ответил, что он не в моем вкусе и вообще парни меня не интересуют. А затем перевел разговор на тему одежды. Неделя быстро прошла и наступила пятница. После того как я вернулся с балета и отдохнул, сделал домашнее задание и дополнительные упражнения по занятиям балета, принял душ, переоделся и стал ждать. Вскоре за мною приехала машина, присланная Андреем Антоновичем. Я был одет как в тот первый день, когда увидел Настю в салоне красоты. На мне было одето то самое пышное бархатное синее платье с завышенной талией и белым атласным воротником. Только теперь в волосах у меня красовалось два белых огромных банта и матовые полупрозрачные белые колготки обтягивали мои стройные ножки. На лице легкий макияж, который я кстати сам сделал. На ногах удобные белые девчачьи босоножки. В таком образе я выглядел как немного рослая сверстница Насти, девочка лет девяти. Когда я появился в таком виде в доме Николаевых Настя, едва увидев меня сразу запрыгала от восторга, а потом подбежав ко мне повисла у меня на шее. Андрей Антонович дал мне кредитную карточку и сказал, что это на мелкие расходы нам, а затем попрощавшись быстро уехал. Я тут же опешил, растерявшись и не зная, что мне делать. Настя взяла меня за руку и потянула в свою комнату. На ней было похожее бархатное платье как у меня, только из голубого бархата и край его атласного воротника был отделан другим кружевом, как, впрочем, и края небольших рукавов фонариков. А остальном оно имело такую же завышенную талию, как и у меня и три слоя нижних юбок с оборками. При этом кружевной подол полностью покрывал коленки. Как и прошлый раз мы с девочкой играли в куклы и переодевали их. Потом под вечер вместе поужинали, немного посмотрели мультики, потом девочку отвел в ванную. После того как она вымылась я высушил ей волосы, переодел в ночную рубашку и уложил ее спать. Перед сном Настя попросила меня ей почитать. Я думал, что она захочет, чтобы я почитал сказки, но она сказала, что хочет Акунина «История русского государства». Я честно говоря выпал в осадок. Но Настя засмеялась и сказала, что эту книгу читал несколько раз ее отец. А она начала читать книгу Акунина «Ореховый Будда» про интересные приключения маленькой девочки и японского монаха. Чтение затянулось до полуночи. Когда же Настя начала зевать и ее глаза слипаться, читать я перестал и укрыв ее мягким легким одеяльцем, поцеловал ее в щеку перед сном и выключил свет. Сам быстро приняв душ, переоделся в длинную ночную розовую ночную рубашку лег на другой кроватке в комнате девочки. Ночью она перелезла ко мне под одеяло, сказав, что ее приснился страшный сон. Когда мне было восемь лет я тоже забирался под одеяло старшей сестры, но там уже была моя младшая сестра Лиза. Так нас и находила мама утром всех троих под одним одеялом на одной кровати, мы словно котята жались друг к другу. Под утро Настя попросилась на горшок, который я так и не смог найти, поэтому помог ее добраться до туалета. Утром я девочку покормил, расчесал заплел ей косички, сверху которых закрепил бантики так как учила меня мама. Потом Настя сказала, что ее мама, когда была еще жива тоже точно также туго заплетала ей косички и всегда любила ей вплетать в них сверху такие же большие бантики. И эти огромные банты с голубыми блестками и маленькими розовыми ленточками она в последний раз вплела ей в волосы пока еще могла. Я попросил девочку чтобы она немного рассказала о своей матери. Как оказалось, ее мать была тоже юристом, как и моя мама и она вовсе не развелись с ее папой. Ее мама была больна онкологией… рак груди…. Отец ее был с ней до последнего вздоха, не жалел денег на ее лечение и специалистов, но это мало что помогло. Настя всем говорила, что они с отцом развелись поскольку, очень не хотела, чтобы посторонние и малознакомые люди ее жалели. Среди ее одноклассниц каждая вторая семья была в разводе. Потом мы немного поиграли и тут позвонила Инка, которая приглашала меня к себе в гости. Я ей объяснял, что сижу с маленькой девчонкой и вообще мне нужно покормить ее. Инка даже слушать не хотела. Она сказала, что сейчас пришлет своего брата, чтобы я одевалась и брала с собой Настю, а ее мама всех нас накормит вкусным обедом. А что касается маленькой девочки, то ей точно не придется скучать и вообще она собирается ей показать свою коллекцию кукол. Кроме того, мы все втроем сможем поиграть в куклы, а потом вечером к нам присоединиться ее мама и нас всех троих ждет очень увлекательная игра «Дочки-матери». Услышав последнее, я покраснел, меня снова накрыла волна дикого стыда, когда я понял, что мне снова придется спать в памперсе и в пеленках с соской во рту, как настоящему младенцу. Но в тоже время эта странная игра меня манила и влекла к себе. Как бы я не отрицал, но все мое естество снова желало пережить тот опыт совершенной беспомощности маленького ребенка, когда я полностью буду туго спеленат пеленками. Мама Инны точно не откажет себе в удовольствии чтобы не сделать из нас три маленькие куколки. Вообще оказаться в пеленках очень забавно, но вот то что меня заставят писать в подгузник и сосать соску это так унизительно и стыдно…. Впрочем, может мама Инны и права без этих двух вещей которые я буду вынужден использовать не будет полноты образа младенца. Играть же понарошку совершенно не хочется в «Дочки-матери», это как играть в куклы не имея кукол. Через полчаса подъехал брат Инки. Я с Настей сел на заднее сидение. В этот раз он меня не пытался есть глазами. Просто сказал, что у нас красивые бархатные платья и что мы выглядим как две сестры. Ехали молча, а потом он нас сдал в заботливые руки своей мамы, которая накормила нас вкусным обедом. Когда Инка показала Насте своих кукол у маленькой девочки стали большие глаза как блюдца от удивления. А еще она испугалась, когда увидела куклы в рост с нее. Инна быстро успокоила девочку. Правда она еще долго смотрела на них с опаской, даже когда ей позволили их рассмотреть, потрогать и увидеть, что у них под платьями. Настя полностью освоилась и ее восторг подскочил до небес, когда мы начали играть втроем в куклы, точнее она пришла в восхищение от того факта что прежде чем играть в куклы нужно самим быть одетыми куклами. Она завороженно наблюдала как мама Инны переодевала меня и Инну в уже знакомые атласные платья с множеством белых нижних юбок. Но Настенька просто пищала от восторга, когда у мамы Инны и для нее нашлось пышное кукольное платье принцессы белого цвета. А дальше мы тихонько играли в куклы никому не мешая. Ее мама нас успела пару раз покормить. Так незаметно пришел вечер. Пришла мама Инны и объявила, что сейчас мы будем играть в игру «Дочки матери». Я сразу засмущался и покраснел, Настя запрыгала от радости, Инна тешилась и смотрела на меня садистским взглядом. Мама Инны лишила нас всех троих кукольных платьев, выдала на по белому мягкому халатику для душа и велела нам мыться, писать и быть готовым наряжаться в постельные принадлежности, сама же отправилась готовить для нас эти самые постельные принадлежности. Насте же было очень интересно как это можно наряжаться в постельные принадлежности. Я ничего не сказал поскольку прекрасно знал, что нас ждет и как будет происходить это самое одевание в постельные принадлежности. За меня ответила Инна, сказав, что это самая важная и самая красивая часть замечательной игры под названием «дочки-матери». Кажется, Настю такой ответ удовлетворил она взяла за руку Инну и последовала с ней в ванну. После того как была помыта Настя, за ней вымылась Инна и наконец пришла моя очередь. После того как мы втроем высушили волосы друг другу, мы, держась за руки как сестры направились в огромную спальню Инны, чтобы поиграть на сегодня в последнюю игру, в «дочки-матери». Нас ждало таинство превращение в маленьких девочек. Мы должны стать в этой милой игре совсем крохами, младенцами. Нас за дверями спальни ждут ласка, нежность и множество мягких пеленок. Едва мы переступили порог как сразу были взяты в оборот мамкой Инки. На огромной кровати уже было приготовлено три горки аккуратно сложенных постельных принадлежностей. И чтобы мы много не болтали наши рты с первого момента оказались закупорены сосками. Только у нас с Инной были соски не совсем обычные, а соски с секретом. Как только мы получили свои соски-кляпы, то уже не могли произнести ни единого слова и все что мы могли сказать только …мф… мф…. У Насти была обычная детская соска-пустышка. Кажется, ей эта игра «дочки-матери» очень нравилась это было видно по ее очень довольному личику. Девочка совершенно не возражала против памперса и мягких рукавичек в форме шариков на руки. А затем, когда она получила длинную ночную рубашку и плотный глубокий детский чепчик на голову, мама Инны начала ее пеленать. При этом женщина позвала нас ближе и начала комментировать, как следует правильно пеленать маленьких детей при этом она делилась маленькими хитростями в этой очень важной процедуре. Она показывала, как на самом деле правильно пеленать чтобы пеленание было очень плотным и тугим, указывала на все типичные ошибки при пеленании которые обычно делают молодые и неопытные мамы. Когда она нас спрашивала поняли ли мы, нам оставалось лишь утвердительно кивать и говорить: …мф, мфф…. Спустя 20 минут из Насти получился красивый блестящий сверток, красиво перевязанный крест накрест голубой атласной лентой с вывязанным по центру из концов ленты красивым бантом. Это сверток напоминал красивый монолитный кокон и одновременно экзотический подарок, в котором была тщательно упакована и перевязана Настя. Глядя на нее, я начал чувствовать, как мое сердце начало наполняться волнительным томлением. Видя то во что ее превратила мама Инны ко мне приходило понимание, что такой же монолитный кокон из пеленок я тоже вскоре буду из себя представлять. При этом я испытывал дикий стыд и одновременно сильное возбуждение напоминающее сладкую эйфорию. Мне стало еще больше стыдно и одновременно сладко, когда я понял, что очень хочу этого, чтобы из меня сделали такую же блестящую красивую, перевязанную бантиком куколку и в тоже время беспомощную лялю, полностью зависимую от мамы. И мама Инны меня не разочаровала, после того как мои руки погрузились в мягкие розовые шары защитных варежек, а мою попку и живот нежными, но плотными объятиями обволокла очень приятная мягкость подгузника, я сразу скользнул в приятно холодящий шелк очень длинной ночной рубашки. Моя голова тут же оказалась в глубоком плотном детском чепчике, лицо в обрамлении его кружев, а затем я начал переворачиваясь и вращаясь быстро одеваться в слои постельных принадлежностей. Пелены ложились на меня одна за другой постепенно меня ограничивая. По мере того как на кровати становилось пеленок все меньше, а на мне становилось их больше я терял свободу, пока окончательно не наступил момент, когда я уже не только не мог изогнуться, но даже хоть капельку пошевелиться. Моя голова полностью зафиксировалась в одном положении, и я ее не только не мог наклонить или повернуть, но даже пошевелить ею. Руки и ноги тоже намертво зафиксировались, и я уже не мог шевельнуть даже мизинцем. Так я тоже стал коконом. Пеленание у мамы Инны действительно получилось безупречным, очень плотным и тугим. Мама Инны спеленала меня в последние две атласные розовые пеленки и перевязала меня крест-накрест голубой лентой и вывязала красивый бант у меня спереди. Теперь я, как и маленькая Настя тоже из себя представлял монолитный красивый розовый блестящий сверток, я теперь тоже, как и она была премиленькой куколкой, такой же беспомощной и полностью зависимой от мамы лялечкой. После того как я стал совершенно недоступный и совершенно беспомощный в своем мягком тугом непроницаемом коконе, стыд меня полностью отпустил, осталось лишь самое хорошее. Я испытывал неимоверный телесный комфорт, непонятную мне радость и удовольствие бытия очень маленькой девочки. Этому еще способствовало, что мама Инны больше ко мне не говорила, а ласково сюсюкала до меня как до младенца. В какой-то момент я не удержался и описался в своих пеленках, но поскольку на мне был мягкий подгузник, который все впитал я продолжал находится в сухости и комфорте, а пеленки остались совершенно сухими. Когда я описался в первый момент испытал укол страха, но стыда больше не было от слова совсем, ведь для младенца писаться в подгузники полностью естественно. Ласка и нежность которые дарила мне мама Инны сделала свое дело и теперь туго спеленатый в пеленках я себя действительно ощущал маленькой девочкой, совсем крохой. Эта игра в «дочки-матери» не только увлекла меня, но и поглотила меня в себя полностью. Теперь я был всего лишь младенцем и больше ничего…. Вскоре мама Инны тоже спеленала во все пеленки Инну и перевязала ее тоже голубой атласной лентой. Теперь на кровати было три красивых розовых свертка с плавными округлыми обводами, три красивых неподвижных кокона, которые сделала их нас женщина. Мама Инны нас полностью коконировала и теперь любовалась своей работой. Ее лицо излучало доброту и ласку, а еще было видно, что женщина получила огромное удовольствие от этой удивительной и одновременно странной игры «дочки матери», но такой хорошей. Женщина поправила кружева чепчика, которые выступали из-под кокона и обрамляли мое лицо, а затем взяла очень тонкое полупрозрачное розовое блестящее покрывало и накрыла им нас всех троих. Мир сразу укутался в розовую дымку. «Приятных и красивых снов вам в пеленочках мои миленькие ляли. А пеленочки мягонькие. Все ляли спят в пеленочках. Баиньки мои лялечки….» — просюсюкала женщина и погасив свет в спальне вышла. На кровати под прозрачным розовым покрывалом осталось лежать три неподвижных кокона, которые мы теперь из себя представляли. В комнате стояла теперь тишина, которая нарушалась лишь тихим причмокиванием сосок-пустышек, которые мы мерно посасывали. Из окна лился и отражался от потолка свет полной луны. Падая на полупрозрачное блестящее покрывало которое полностью накрыло наши коконы, он пройдя сквозь легкую воздушную ткань засветил перед нашими глазами причудливые сверкающие розовые и фиолетовые узоры, которые то полностью гасли то снова начинали светиться очень мягким светом. Казалось, что они своим блеском гипнотизируют нас. Мои глаза начали слипаться. Засыпая я почувствовал, как снова описался. На другой день мама Инны нас распеленала и после того как мы помылись, мы позавтракали. Женщина на нас смотрела с лаской и нежностью, но не обмолвилась и словом о произошедшем с нами вчера. Игра в «дочки-матери», мягкие подгузники и пеленки, детские чепчики и соски остались там, за дверями спальни Инны. Мы втроем хотели пойти в парк на качели, поесть мороженого, поскольку сегодня было воскресенье. Но тут позвонила учительница балета, сказав, что хочет с нами провести дополнительно занятия, и чтобы в 12-30 мы все были у нее в студии. Мне нужно было взять свою форму, которая находилась у меня дома. Без балетной я лайкры я теперь начинал чувствовать себя голым, когда заходила речь о занятиях балетом, как, впрочем, и без своей балетной пачки. Настя не захотела оставаться на этих пару часов с мамой Инна, а захотела, чтобы я показал ей свои балетные колготки, балетные купальники и балетные пачки, а еще она хочет посмотреть, как я буду заниматься балетом. Я перезвонил Елене Петровне, и учительница сказала, чтобы я брал Настю с собой, и она охотно ее посмотрит. Кроме того, она сказала взять мне измерительную ленту, которую пользуются портные и обмерять Настю. Мама Инны сама обмеряла девочку и передала размеры учительнице балета. На другом конце ответили, что это стандартные размеры тела для ее возраста и у нее как раз найдется все необходимое для первого занятия Насти. Если будет все нормально и Насте понравится, то она ее запишет, ведь она набирает себе еще одну младшую группу из девочек от семи до одиннадцати лет.