(не) умереть на морозе за углом школы

      Да и подумаешь. «Гоголь — три!» — да и ладно, три так три. Коля никогда не считал себя великим и гениальным математиком, чтобы расстраиваться из-за тройки за контрольную работу по геометрии.       Да и геометрию он никогда не любил. Нет, конечно, треугольники, квадраты, параллелограммы были красивыми, возможно даже интересными. Но зачем их решать, разбирать, давать их сторонам из раза в раз какие-то новые числовые значения?       Зачем??? Ну есть они и есть, цифрами для чего их нужно было кому-то обнадëживать? Ну уж точно не Гоголю, точно не в этой жизни.       Он не расстраивался ни капли. Коля в целом ко всем оценкам относился спокойно, принимал их как есть. А что, разве что-то изменится из-за его переживаний? Ну вот именно; ответ и так прекрасно известен.       Поэтому сейчас Гоголь с позитивным настроем на просмотр какой-нибудь передачи по телеку во время поедания вкусного домашнего борща держал путь к своей любимой пятиэтажке.       Никого дома быть не должно. Поэтому можно насладиться одиночеством. Гоголь не был интровертом, которого хлебом не корми — дай побыть одному. Он любил и в компании друзей поюморить, и наедине с собой немного поразмыслить о чём-то.       По времени сейчас закончился 7 урок. Младших школяров уже зимним колючим ветром раскидало по домам. В это время можно было наткнуться на улице лишь на ребят постарше.       Очень часто ничего не стоило увидеть на территории школы далеко не внушающую доверия компанию парней, большинство из которых или вечно носились туда-сюда в помятой школьной форме, или разбрасывались сигаретными "бычками" направо и налево, а ещё горланили маты.       Иногда в школьном коридоре большие «шкафы» компании рассказывали какие-то шутки громким басом, после чего на всë помещение разносился визгливый смех низкорослого пацана, которого вообще по случайности занесло в эту шайку.       Николай, к слову, сам обладал нормальным, среднестатистическим телосложением, довольно высоким ростом, привлекательной внешностью и нескончаемой харизмой. Но Гоголь не относился к группе школьных разбойников, нет. Он нравился людям, был общительным, пытался быть всегда на позитивной волне.       Однако парень в любой момент мог постоять за себя. И за близких людей тоже.       Чтобы добраться до своей пятиэтажки, Гоголь каждый день после окончания уроков обходил школу и выходил через калитку на заднем дворе. Сегодняшний его маршрут не подразумевал никаких изменений. Всё было просто и ясно как день.       Двигаясь своим привычным, прогулочным шагом, Коля как обычно уже было завернул за угол школы. Но ещё раньше, не доходя до угла, парень обратил внимание на какой-то шум, чьи-то голоса, смешки. С каждым шагом эти звуки будто делали ему шаг навстречу.       Осторожно, без всякого желания привлечь к себе лишнее внимание, парень двигался вдоль стены школы с целью поскорее выйти на задний двор.       Обойдя школу, Коля воочию увидел, как будто на него двигается небезызвестная компания из старшеклассников. Их было штук 7 или 8. Парень напрягся. Что здесь могла делать такая интересная честнáя компания?       А дальше до него дошло. Или это кажется?       Нет, не кажется.       Чуть поодаль, около ряда небольших клумб, сооружённых из автомобильных шин, которые не функционировали сейчас, зимой — покажите того гения, который придумал такие клумбы из шин вообще — лежал парень. Коля не сразу смог рассмотреть его лицо. Да и как бы он это сделал? Парень был повернут спиной к нему, лежал на правом боку. Тëмно-серая куртка, по длине не достающая до колен, капюшон с мехом, чëрные джинсы, короткие ботинки, полоски кожи открытых щиколоток, обычный чёрный рюкзак с большим количеством разноцветных значков. Тëмные волосы закрыли лицо. Но рюкзак выдал обладателя, а кроме того — словно отрезвил Гоголя.       — Федя, — голос девятиклассника чуть дрогнул, прозвучал на половину тона выше обычного.       — Федя, это ты?!       Ответа не последовало. А вот Николай решил больше не медлить. Он приблизился к школьнику на снегу. Как только парень подошёл, у него сердце ëкнуло.       Да, это был его друг, Федя, Фëдор Достоевский.       Достоевский, сопящий из-за разливающейся из разбитого носа, мешающей крови. Достоевский с рассечённой левой бровью, полуоткрытым левым глазом. Его костяшки тоже были сбиты в кровь.       — Ëб твою, Дост, что случилось?!