Белой акации гроздья

Основная музыкальная тема ВСЕГО произведения - Within Temptation "What have you done?" …Жил на свете один рыцарь. И, как всякий рыцарь, был он влюблен в прекрасную даму, юную принцессу далекой страны. Увидав однажды ее портрет, тут же решил рыцарь, что должна она стать его женой, его дамой сердца, что ей он должен посвятить все свои подвиги, с ее именем на устах он должен идти в бой. Отправился рыцарь в ту далекую страну, где жила возлюбленная его принцесса. Много трудностей и опасностей пришлось ему пережить, прежде чем он смог увидеть ее. В жизни оказалась она даже прекраснее своего портрета: волосы цвета меди крупными кудрями спадали на спину, глаза сияли неземным светом, щеки покрывал нежный румянец, губы алели ярче лепестков роз. Но принцесса не хотела даже взглянуть на рыцаря, потому что был у него один недостаток – страшный шрам пересекал его лицо. Рыцарь пал на колени перед своею прекрасною дамой и взмолился: «Что я сделать могу, чтобы заслужить Вашу любовь, миледи?». Велела ему принцесса убить дракона. Но когда рыцарь, окровавленный и изможденный, пришел к ней снова и бросил к ее ногам драконью голову, принцесса вновь на него не взглянула. И взмолился рыцарь: «Я сделаю для Вас все, все, чего Вы только ни захотите!». И тогда принцесса сказала ему, что она выйдет за него замуж, если к закату следующего дня принесет он ей осколки лунного света. Опечалился рыцарь, с тяжелым сердцем вышел он из дворца, в котором жила принцесса. Искал он целый день и спрашивал у людей: не видел ли кто осколков лунного света? Но не нашел он их, и никто не смог ему рассказать, где искать. К вечеру рыцарь пришел на обрыв, над которым клонилось старое сухое дерево без листьев и без цветов. Взглянул рыцарь на луну, сиявшую на небесах, и подумал, что без принцессы жизнь ему не мила. Подошел рыцарь к самому обрыву, и хотел было сброситься в море. Но в тот самый миг луна осветила старое дерево и – вот чудо! – ветви его покрылись листьями и гроздьями серебристо-белых цветов. Рыцарь сорвал одну ветвь и принес ее своей принцессе. Приняла цветы принцесса и впервые удостоила рыцаря благосклонного взора своих лучистых глаз, и сказала ему, что слово ее в силе и что свадьба состоится на рассвете... Тирион Несмотря на хмель, отягощавший голову, он понимал, что сейчас скажет Санса Старк, нет, теперь Санса Ланнистер. Он знал, что может сказать столь красивая и нежная девочка о нем. Если бы она только знала, как же он не хочет этого слышать! Да даже если и знала… Неужто ты, карлик, считаешь, что она упустила бы возможность мелочно ужалить тебя за то, что теперь зовется твоею супругой? Нет, не должен он так думать о ней… Тирион не мог сосредоточиться, чтобы разглядеть выражение ее глаз, вообще не был уверен, что стоит. Презрительная жалость, горькая обида на судьбу… Это не те чувства, что придают глазам невесты в брачную ночь влажный блеск предвкушения. Хорошо, что он не видит. Хорошо, что ее лицо кажется ему расплывчатым бледным блином. Хорошо, что вина на пиру было много… - Мы подождем, - твердо сказал он. – Месяц, год, зиму… Клянусь честью Ланнистера, что я не трону тебя, пока ты сама не захочешь… - Милорд… Если бы она только знала, как неприятно ему это слышать! - А если я никогда не захочу? Почти вызывающе вздернула маленький подбородочек, а в глаза ему не смотрит… Она высокая, ей неудобно глядеть ему в глаза. Тирион слез с брачного ложа и налил себе еще вина. Выпил залпом, не ощущая ни вкуса, ни терпкости. * * * Проявляя никому не нужное, кроме него самого, милосердие, Тирион не понимал, какого ответа добьется. Не понимал до тех пор, пока каждый конюх в Красном Замке не начал хихикать в его присутствии. Еще бы! Вот это потеха – карлик уж и жены собственной оседлать не может! Насмешки ему приходилось встречать не впервой, но никогда раньше они не возбуждали в нем такой злости, как сейчас. И отчасти в этом была виновата сама Санса. Прелесть собственной жены не давала Тириону спать, ее отвращение, почти не скрываемое, не давало спокойно находиться с ней рядом. Так что он с радостью брался за любые поручения лорда Тайвина, каковые позволяли удалиться от личных покоев более, чем на десять метров. С радостью, скрытой глубоко внутри, разумеется, потому что сами поручения оставляли желать лучшего. - Что можно доверить Тириону? Сточные канавы и очистку города от мертвецов, - сказал он Бронну. – И встречу трижды нежелательных гостей. - Можно подумать, тебя это напрягает, - сир Бронн Черноводный сплюнул на землю. - Меня много чего напрягает, перечислить? Пожалуй, придется начать с самого факта моего рождения. - Милорд, простите, милорд, - заикаясь от волнения, в разговор вмешался Подрик. – Кажется, я не вижу носилок. Принц дорнийский путешествует всегда в носилках, милорд. - Ты слышал этого мальчика, Бронн? – ехидная усмешка исказила и без того уродливые черты карлика. – Похоже, он считает, что у меня вместо мозгов каша. Я вижу, что носилок нет, Под. - Да не нападай ты так на него, - вяло махнул рукой Бронн. – Он же не виноват, что твоей жене всего тринадцать, и ты боишься с ней спать. Тирион раздраженно подумал, что Бронну следовало бы придержать язык, но вслух ничего не сказал. Что тут вообще можно сказать? - Если вместо принца Дорана прибыл Оберин Мартелл… - начал было карлик, всматриваясь в процессию дорнийцев. Когда длинная кавалькада приблизилась, Тирион тихонько выругался сквозь зубы. Вместо принца Дорана прибыл Оберин Мартелл. Пришлось быстро изображать веселость. - Должно быть, мне изменяет зрение, - проговорил Тирион, как только предводитель дорнийцев придержал своего коня, - но принца Дорана я не вижу. Стало быть, он уступил честь заседать в Королевском совете… Предводитель дорнийцев снял шлем. - …своему брату, прославленному принцу Оберину, - закончил Тирион, пытаясь придать своей страшной улыбке подобие дружелюбия. Принц Оберин приехал за возмездием, Мейс Тирелл жаждет власти, лорд Тайвин весьма своеобразно заботится о королевствах, Серсея интригует… И что он, человечек маленький, забыл в этом змеином гнезде? Но раз уж он тут оказался, придется хорошенько покрутиться, чтобы выжить. Тирион улыбнулся Красному Змею более вежливо и даже слегка поклонился его любовнице. Поскорей бы уж свадьба Джоффри и Маргери состоялась! Уж всяко будет поспокойнее. Санса Молитвы в богороще больше не принесут ей утешения. Теперь Санса это точно знала. Этим вечером, вернувшись после очередного похода в богорощу, она застала Тириона сидящим за столом при всего одной горящей свече. На столе стояли два кубка и полупустая бутылка вина. Карлик поднял на нее разноцветные глаза. - Милорд, - нерешительно произнесла Санса, и замолкла, не зная, что добавить. Что-то страшное почудилось ей во взгляде ее лорда-мужа. Мужа! Какая жестокая насмешка! - Нет смысла ходить вокруг да около, я полагаю, Санса, - глухо произнес карлик, неотрывно глядя на нее. – У меня есть для тебя очень плохая новость. Сядь. Санса испуганно подчинилась. Что еще могло произойти в ее жизни? Что может быть страшнее того, что она навеки связана брачными клятвами с чудовищем? Тирион налил ей вина и насильно сунул кубок в руку. - Выпей, - отрывисто произнес он. Враз ставшими неподатливыми пальцами она обхватила кубок. Сделав судорожный глоток, Санса едва не подавилась. Она начинала понимать, что ей может сказать ее лорд-муж. Оставаться ей дольше невинной при нем – совершеннейшее безобразие, позор для любого семейства. Санса часто ловила на себе косые взгляды служанок, слышала хихиканье конюхов и грумов, если хотела отправиться на конную прогулку. Даже девочки из свиты Маргери, будущей королевы Маргери, посматривали на нее с лукавым любопытством. Санса знала, что они все думают. Они думают, будто она так нехороша и неуклюжа, что даже уродливый карлик на нее не польстился, даже уродец не хочет с ней спать. Маргери, правда, одергивала своих кузин, когда они слишком уж зарывались, она-то ведь все понимала, и только с ней Санса могла поговорить как с подругой. Сама Санса, конечно, была благодарна Тириону за то, что он не… не… словом, что они просто спят в своей супружеской постели. Но еще она была на него немножко зла. Что же это, в конце концов, за мужчина, который не может постоять на своем? Тем более, что отец его ему уже прямой приказ дал, Тирион сам так говорил. Тем более, что он хочет ее, тоже сам так сказал. Правильно про него говорят – полумуж… К тому же, Санса смутно осознавала, что этим своим трепетным к ней отношением он не дает ей ненавидеть в полную силу. Разве можно сильно ненавидеть того, кто к тебе так добр? А Сансе так хотелось, так хотелось ненавидеть его… Как Джоффри. Вот бы он, как Джоффри, сделал ей больно… Девочка тут же испугалась своих мыслей, но поделать с собой ничего не могла. Она подняла глаза и поймала взгляд разноцветных глаз карлика. Что-то в них было? Какие-то чувства, кажется. Сансе было все равно. - Вы хотели мне что-то сообщить, милорд. Тирион Он без обиняков, сухо, но стараясь подбирать более мягкие слова, рассказал ей о смерти ее матери и брата. Разумеется, он опустил подробности о том, что уже ходят слухи о глумлении над телами, о том, как он сам сочувствует ей. Последнее вообще может показаться ей насмешкой. Тирион внимательно наблюдал за резко побледневшим лицом жены. Глаза ее словно остекленели, щеки приобрели страшный сероватый оттенок. Она молчала, долго молчала. Наконец, губы ее раскрылись, и она что-то прошептала едва слышно. Затем еще раз и еще, будто пыталась убедить себя в чем-то. - Санса… - Моя мать и мой брат были предателями, - громче произнесла она. – Я рада, что они больше не угрожают короне Джоффри, единственного истинного короля. В первый момент Тирион даже не понял, что именно она сказала. У него уже были заготовлены для нее ласковые слова утешения, он уже хотел… И тут это. Непостижимо. Чудовищно. - Что ты говоришь, Санса?! Это мать твоя, брат твой! А передо мной, ты знаешь это, можешь не притворяться дурочкой. Он видел, как ей тяжело вынырнуть из той глубины боли, куда ее ввергли его слова. Он видел, что то, что он слышит – лишь проявление придворного благоразумия. Но ведь он дал ей понять, что для нее он прежде всего муж, а не Ланнистер. И что ей он не враг. Так почему же?.. - В самом деле? – голос ее звучал безжизненно, оттого слова жалили сильнее. – Вы такой же Ланнистер, как они все, милорд. Вы дозволите мне… вернуться в богорощу, чтобы помолиться перед сном? Удерживать ее было бы бесполезно. Да ему и самому требовалось побыть в одиночестве. - Только не задерживайся слишком, - стараясь говорить сердечным, заботливым тоном, произнес он. – Должно быть, скоро пойдет дождь. Когда она вышла, Тирион налил себе еще вина. Все получилось не так, все не так. Да простят его Семеро, он, конечно, принес эту новость своей жене не со злорадной радостью, он искренне сожалел… Тириону нравился мальчишка Робб, так похожий на Неда. И он, несмотря ни на что, уважал Кейтилин Старк. Но – всемогущие Семеро! – обдумывая, как сообщить об их смерти Сансе помягче, он воображал, как она расплачется, впервые проявит перед ним свои истинные чувства, и как он будет ее утешать. Дурак! Воображал, что в своем горе она позволит ему коснуться ее, погладить по волосам, и он сможет назвать ее ласково: «Дорогая». Идиот слабоумный, неужели ты еще не привык, что богам плевать на твои надежды и желания?