***
Тор наткнулся на нее случайно, бродя по коридорам замка и решив заглянуть в кабинет Локи. Она была там, сидела в кресле у камина и смотрела на огонь, по всей видимости ею же и разведенный. - Хела? – Одинсон замер у двери, сто тысяч раз за одно мгновение прокляв себя за то, что не носит с собой оружие. Богиня Смерти не обернулась. От двери Тору было видно часть ее лица, по которому плясали отблески пламени. И краешек губ, дрогнувший в улыбке. - Я же сказала, ты не можешь причинить мне вред. Меня здесь нет. Я очень далеко. Так что перестань думать про очередной свой молот и войди. Тор прочистил горло и вошел в кабинет, раздраженно хлопнув дверью. - Что тебе здесь надо? – проговорил он, нависнув над креслом, в котором удобно разместилась Богиня Смерти. – Как ты вообще смеешь приходить, после того, что сделала?! - После чего именно? – выгнула бровь Хела. – После того, как выпустила хозяина этого дома из Хельхейма, помогла ему убедить Госпожу Смерть в необходимости убить вашего общего врага? После того, как, в конце концов, дала ему возможность устроить свою жизнь, как он хочет сам? - Ты забрала у него жизнь! – рявкнул Тор. По сжатым кулакам его искрили молнии. – Из-за тебя он умрет, не прожив еще и сотни лет! - Правда? – Ни слова Бога Грома, ни молнии не произвели на Хелу никакого впечатления. Она перевела взгляд на огонь в камине, подперла кулаком щеку. – А не ты ли виноват в этом? Уж не тебя ли пытаясь спасти Локи бросился на безумного титана с кинжалом? Не по твоей ли вине оказался в царстве мертвых? Тор задохнулся, не зная, что сказать. До того момента, когда Локи вернулся на поле битвы в Ваканде, считавший брата мертвым Одинсон сотни раз прокручивал у себя в памяти произошедшее на корабле. Он не понимал, с чего Локи решился на такой самоубийственный поступок, ведь подобная безрассудная отвага не была характерна трикстеру. Скорее уж на подобное был способен сам Тор. …Из-за тебя я лишился всего, стал таким! Если бы не ты, я бы не умер, и мне не пришлось бы вымаливать у Смерти свою жизнь обратно! Если бы ты только мог представить, как я жалею о том, что отдал свою жизнь, спасая тебя! Бог Грома вздрогнул, отступил от Хелы, не нависая больше над женщиной монолитом. Та усмехнулась. - Так-то лучше. - Верни… - Тор прокашлялся, слова застревали в горле, царапая, не желая появляться на свет. – Верни Локи его жизнь… Ты можешь. Должна… - О! Заботливый старший брат, как всегда знающий, что лучше для глупенького младшего! Знакомая картина! Тор дернулся, едва не упал, споткнувшись о соседнее кресло. Локи вошел в кабинет, как всегда, прямой как копье, хотя все еще слегка прихрамывал. Поравнявшись с застывшим Тором, чуть слышно хмыкнул и с видимым удовольствием устроился в кресле. - Ты никогда не задумывался о том, что не все вокруг должно быть так, как хочется именно тебе? Тор не нашелся с ответом, хотя Локи, по всей видимости, его и не ждал. Гораздо больше его интересовала сидящая в соседнем кресле Хела. Богиня Смерти чуть повернула к трикстеру голову. - Паршиво выглядишь, - оценила увиденное она. Тор смотрел молча, не в силах отвести взгляд, хотя уже видел брата таким еще на Саккаре, когда тот потерял сознание, а вслед за ним и контроль над иллюзией, которую все это время держал на себе, чтобы выглядеть перед Тором прежним. Уже на корабле, когда Нарви и Вали рассказывали Тору о том, что вернувшись из Хельхейма Локи утратил способность жить долго, а использование магии ускоряло старение смертного тела, Одинсон вспомнил, как на брата смотрел Градмастер. Разум кольнуло обидой. Даже этому разукрашенному психопату Локи открылся, показав свой нынешний облик, а его, брата, рискуя потерять драгоценные годы жизни, сколько мог, держал в неведении. Локи поднял взгляд на Одинсона. Уставшие, уже не настолько яркие зеленые глаза встретились в голубым. - Ты хочешь что-то сказать? – Локи прищурился, собирая в уголках глаз сеточку морщин. – Говори, не стесняйся. Тоже думаешь, я выгляжу паршиво? Выглядел Локи и правда неважно, хотя Тору думалось, виной тому не отпечатавшиеся на лице, волосах, теле двадцать восемь последних лет, а усталость и боль от нанесенных им, Тором, побоев, которую все еще не могла успокоить ослабевшая регенерация. - Ты…тебе не стоило вставать, - выдавил, наконец, из себя Бог Грома. Локи хмыкнул, давая понять, что думает о такой заботе, и откинулся на спинку кресла, положив руки на широкие подлокотники. Огонь в камине освещал уставшее, бледное, с хорошо заметным налетом морщин лицо, темные с проседью волосы, отражался в потускневших глазах. Локи все еще не был стариком, однако выглядел намного старше Громовержца, старше даже Сигюн, и это пугало. По этой причине, пока измученный поединком и обессилевший от использования магии Бог Обмана в своей комнате пребывал без сознания почти сутки, Тор ни разу не заглянул, чтобы его проведать. Бог Грома просто не мог смотреть на своего постаревшего младшего брата. - Ты должен был мне сказать… - вновь начал было Тор, но Локи махнул рукой, не позволяя закончить фразу. - Я должен был спасти сына. Это все. Коротко и по делу. — Это неправильно… Тор устроился у камина, подперев плечом стену, чтобы видеть брата и сестру. Те в свою очередь, в упор смотрели на него. - Что именно ты считаешь неправильным? – Слегка поднял поседевшую бровь Локи. – То, что, если хочешь что-то получить, нужно быть готовым отдать что-то взамен? Я хотел жить, и за это пришлось расплачиваться. - Не такой ценой, – упрямо возразил Тор. Хела презрительно хмыкнула. - Что тебе известно о том, чем можно пожертвовать, ради того, чтобы выжить, - проговорила она и в отблесках огня фигура ее начала изменяться. Несколько мгновений застывший от ужаса и отвращения Тор наблюдал, как левая часть тела сестры превращается в уродливые гнилые куски плоти, из-под которых местами виднелись грязно-коричневые кости, а красивое лицо делится пополам, правая половина которого смотрела на Громовержца с презрением и снисходительностью, а левая являла собой почти что голый череп. - И она утверждает, что это я паршиво выгляжу, - прокомментировал Локи. Удивленным он не был. Тор моргнул и видение растаяло. В кресле, закинув ногу на ногу, сидела красивая брюнетка и в упор смотрела на Одинсона. - Понравилось? Такой я стала, чтобы выжить в Хельхейме, куда меня сослал наш дорогой папочка. Отдала половину себя для того, чтобы стать частью мира мертвых. Чтобы стать его повелительницей и иметь возможность существовать во всех мирах Иггдрасиля. Так что ты знаешь о том, сколько стоить желание жить, Тор Одинсон? Вопрос не требовал ответа. А если бы и требовал, Бог Грома не нашелся бы, что сказать. В голове не было ни одной внятной мысли, а от горечи, безысходности и осознания правоты слов Богини Смерти хотелось кричать. - Зачем ты здесь? – Потерявший интерес к метаниям брата трикстер слегка повернул голову к Хеле. – Из-за Грандмастера? Богиня Смерти медленно кивнула. - Он хотел вернуть своего брата в мир живых. И он это сделал. - Вот как… - Подожди! – оторвавшийся от своих мыслей о плате за возможность жить, вновь взвился Тор. – Грандмастер! Нарви! Этот ублюдок сказал, ты была в курсе того, что он собирается похитить парня! И после этого ты так просто приходишь сюда? После того, как Нарви мог погибнуть по твоей вине?! – Сверкая молниями в единственном глазу он яростно уставился на Хелу. - Нарви не должен был умереть, - спокойно отозвался Локи. – Скорее всего, изначально умереть должен был я. Грандмастер выставил бы меня на арену против всех своих гладиаторов и заставил бы биться за жизнь сына. - Я тоже так думала, - произнесла Хела. Уверенности в ее голосе заметно поубавилось. – Однако, сейчас мало что понимаю. Грандмастер попал в мир мертвых, в услужение Госпоже Смерть, хотя мог просто прикончить одного из вас, вернуть Коллекционера и остаться в живых самому. - Тебя это расстраивает? – попробовал съязвить Тор, ошарашено наблюдавший, как Локи и Хела спокойно обсуждают вероятность того, что трикстер должен был погибнуть. Одинсон решительно не понимал этих двоих, не понимал того, как они умудряются найти общий язык при том, что в отличие от Тора и Локи, они не росли вместе. Его вновь кольнула обида. Даже Хела для Локи оказалась важнее. Впрочем, в отличие от Тора, она-то, как раз помогла трикстеру двадцать восемь лет назад. Благодаря ей он сумел утроить свою пусть короткую, но все-таки жизнь так, как ему того хотелось. - Меня это удивляет и настораживает, - ответила Богиня Смерти, не обратив внимания на издевательский тон Бога Грома. – Грандмастер был слишком умен, чтобы так глупо погибнуть. Позволить заколоть себя ножом. Это до смешного нелепо. - В тот момент мне это нелепым не казалось. – Локи задумчиво смотрел, как догорают дрова в камине. – Однако сейчас… Защитный барьер исчез. Только Грандмастер мог его отключить. И он не торопился схватить плавильный жезл. Тор переводил взгляд с Бога Обмана на Богиню Смерти и обратно, недоумевая, о чем они толкуют. - Считаете, этот псих хотел умереть? – удивленно проговорил он. – Думаете, он настолько безумен? - Думаю, у него всегда были какие-то свои планы на счет всей этой ситуации. И скоро мы узнаем, чего он добивался, - мрачно подытожила Хела. Она поднялась на ноги, сверху вниз посмотрела на Локи. – Мне пора. Не провожай, я знаю где выход. Локи усмехнулся и кивнул, даже не встав с кресла. Не удостоив Тора и взглядом, Хела развернулась и вышла из кабинета. Стук каблуков ее сапог, что отчетливо был слышан в помещение, исчез, как только за Богиней закрылась дверь. Тору захотелось выйти и посмотреть, куда она подевалась. - Ее там нет, - пояснил Локи, видя недоумение на лице брата. – Она всегда так уходит. И появляется. Через дверь. Хотя могла бы исчезнуть не вставая с кресла. И все. Тишина в кабинете нарушалась лишь едва слышным потрескиванием горящих поленьев в камине. Тор слегка опустил голову и смотрел куда-то в пространство, не понимая, как начать разговор. - Ты меня ненавидишь? – проговорил, наконец, он. - Нет. Тор поднял взгляд. Локи сидел все такой же прямой, и смотрел так же прямо. Взгляд его был спокоен. - Там, на Саккаре, ты сказал… - Мы оба много чего сказали. Ты считаешь, это стоит обсудить? - Считаю, - пробормотал Тор. – Считаю, что должен сказать… Я так не думаю… Про тебя. Не считаю, что ты убил родителей и… - Но ведь это действительно так. Локи покачал головой. Тор с горечью посмотрел на седые волосы младшего брата, его разум все еще отказывался верить происходящему, а сердце рвалось от боли. - Да, это так. Я отправил Темного Эльфа прямо к маме. Я выслал Одина из Асгарда. Из-за меня они погибли. Из-за меня разрушен Асгард. Ты во всем был прав. Тор прикрыл глаз. Наверное, не стоило поднимать эту тему, болезненную – он был в этом уверен – для обоих. Но что-то внутри него настойчиво твердило – так надо. Надо разобраться, наконец, в их с Локи отношениях. Надо поговорить, иначе может быть поздно… - Ты слишком долго подбираешь слова, - ворвался в его размышления голос Локи. – Твои ораторские способности всегда были «на высоте», но сейчас ты просто образец красноречия. - Язвишь, как в молодости, - огрызнулся Тор, и тут же прикусил язык. Однако, Локи не обиделся. Он рассмеялся. - Надо же, ты научился ехидству! Тор чуть улыбнулся, однако, тут же нахмурился, как будто что-то припоминая. - Ты…так ты из-за этого тогда меня оставил? На Земле? Из-за этого сейчас скрывался под иллюзией? Чтобы я не узнал? Локи перестал смеяться. Он пошевелился в кресле, как будто устраиваясь удобнее, а на самом деле оттягивая время для ответа. Когда он заговорил, голос его звучал глухо. - Да. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Не хотел, чтобы ты видел, как я на твоих глазах старею и умираю. Тор зло тряхнул головой. - Почему?! Я твой брат! Я…я люблю тебя… - Вот именно поэтому. – Локи меланхолично потер гладкий подбородок. – Потому, что ты слишком добрый, мягкий, Тор. Знаешь, в Мидгарде, когда ты догнал меня у кораблей аутрайдеров, когда просил не оставлять тебя, именно в тот момент я понял, что принял верное решение. Мне нужно было улететь, чтобы не причинять тебе еще больше боли, чем уже успел причинить. Ты бы вспоминал обо мне все реже, а в твоей памяти я навсегда остался бы сильным молодым Богом Обмана, а не дряхлым стариком. Жаль, что теперь эта последняя иллюзия развеяна. - Все эти годы я так по тебе тосковал, - пробормотал Тор, платя откровенностью за откровенность. – Я думал о тебе каждый день. Вспоминал тот разговор в лесу. Я не понимал, почему ты улетел, почему разозлился, и эти мысли мучили меня двадцать восемь лет. - Надо же, - невесело хмыкнул Локи. – А я думал, если поведу себя как ублюдок, тебе будет легче меня отпустить. Они вновь замолчали. Тяжелая вязкая тишина, и полумрак в кабинете, разбавленный лишь небольшим пятном света у камина. - Тор, я все, что я сказал и сделал на Саккаре – все это было ради Нарви, - заговорил Локи. - И я бы повторил каждое слово и каждое действие, если бы понадобилось вновь его спасать. Мой новый мир, моя новая жизнь, семья… Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы сохранить это. Хочется думать, ты понимаешь, о чем я. А ненависть… Да, я сказал тебе, что ненавижу, и в тот момент так оно и было, но… Одно могу сказать точно, я не ненавижу тебя здесь и сейчас, не виню в моих бедах и не жалею, что там, на корабле, умер, пытаясь спасти твою жизнь. Это правда. Как видишь, я слишком изменился, чтобы тратить свое время на обиды, многое понял и переосмыслил. Поэтому, если ты тоже не держишь зла, давай просто оставим это, хорошо? Мы ведь уже сказали друг другу все, что хотели, и не только сказали… Бог Обмана замолчал, однако, было видно – он подбирает слова, чтобы закончить фразу. - Но, в конце концов, не буду врать, что мне не доставило удовольствие наконец-то разбить тебе физиономию! Столько раз ничего не получалось, а тут… - Локи рассмеялся. Тихо, искренне, беззлобно. Размякший было от откровений Тор, от последней фразы опешил настолько, что не сразу сообразил, как ответить, только хлопал светлыми ресницами и возмущенно хмурился. Все еще хихикая, Локи закатил глаза. - Не говори, что ты сам этого не хотел! Уверен, прибить меня давно было твоим тайным желанием! Кстати, надеюсь, ты сегодня не собираешься улетать? Тор, хотевший было возразить на первый аргумент, споткнулся о второй и в очередной раз недоуменно моргнул. - Надеешься? До этого ты не горел желанием видеть меня в своем доме. - Ну, - потянул Локи, поднимаясь на ноги. От Тора не ускользнуло, Бог Обмана все еще морщился от боли. Видимо, несмотря на то, что на Саккаре ему таки удалось исполнить давнюю мечту и избить Тора, самому трикстеру тоже изрядно досталось. И ослабшая из-за невозможности использовать магию регенерация не могла быстро, как раньше, восстановить избитое, теперь уже смертное тело, – сейчас это уже не важно. Ты видел то, что видеть не должен был, знаешь то, чего не должен был знать, а значит… К тому же, Сигюн очень хочет, чтобы ты с нами поужинал. Бог Грома поджал губы, неловко, осторожно улыбнулся и кивнул. Вслед за хозяином замка он покинул кабинет, оставив позади тьму, в которой гасли последние отблески огня в камине. Утром следующего дня Тор и Локи стояли у звездолета, того самого, на котором двадцать восемь лет назад с Земли улетел трикстер, и наблюдали за последними приготовлениями к отлету. Здоровяк Арн и еще несколько мужчин уже заправили машину, осмотрели двигатели и другие механизмы. Тор удивлялся тому, как эти люди меньше чем за тридцать лет освоили работу космического корабля, однако поразмыслив лучше, пришел к выводу, что Локи определенно знал, что делает. Он не просто двигал этот мир к развитию, он делал это с максимальной скоростью и усердием, понимая, что каждый день для него может оказаться последним, а бросать полюбившуюся планету на произвол судьбы не собирался. В этом мире, возможно сам того не осознавая, он, лишенный долголетия и возможности свободно использовать магию, стал истинным Богом. Таким, каким некогда был Один, когда создавал Асгард. Вот только у Одина в распоряжении были тысячи лет жизни, Локи же обладал жалкими десятками, и старался обезопасить мир, за который взял ответственность, как мог. Одинсон мысленно вернулся в небольшое поселение в Норвегии, где ютились остатки его народа, вновь подумал о том, смог бы он без помощи Мстителей, в особенности Старка, сделать для своих людей столько же, сколько сделал его брат. И не рискнул ответить себе на этот вопрос. Вместо этого он нервно сжимал в руке рукоять Штормбрекер и продолжал смотреть, как ловко, почти обыденно, люди еще двадцать пять лет назад не знавшие о существовании других миров, приводят в порядок настоящий космический корабль. С Сигюн, Нарви и Вали он попрощался сразу после завтрака. Близнецы выглядели грустными, хотя старались скрыть это. Оба пожали своему почти дядюшке руку, пожелали удачи. Сдержанная на эмоции Сигюн, впрочем, была более открыта. Она сама обняла на прощание Одинсона, крепко и как-то по-матерински, отчего у Бога Грома вновь защемило сердце. Теперь он понял, эта женщина выглядит и ведет себя не просто как Богиня, она действительно напомнила ему Фригг. Такая же мудрая, сдержанная, сильная. Прощаясь с ней Тор, невольно усмехнулся, ему подумалось, только такой характер способен был усмирить, успокоить бешеный нрав его брата. - Куда полетишь теперь? – вырвал его из размышлений голос Локи. Тор дернул плечами. - На Землю, - не задумываясь ответил он. Локи кивнул. В свете дня лицо его не казалось таким уж старым, каким виделось Тору накануне в отблесках пламени камина, да и волосы были не так сильно подернуты сединой. Сам он больше не прихрамывал, был привычно строен и прям, как будто готовый в любую минуту броситься в битву. Возможно, трикстеру все-таки удалось отдохнуть и восстановиться, а может быть, изначально все было не настолько плохо. Однако, выглядел он все равно гораздо старше своего старшего брата, и как ни старался Тор не обращать на это внимания, сердце его болезненно сжимало осознание того, что в распоряжении Локи остаются считанные годы жизни. - Передавай от меня привет Сиф, - сказал Бог Обмана. – Скажи, я не желал ей зла. Мне правда жаль, что все так вышло. - Она будет рада получить от тебя весточку. Неловкое молчание, которое безмолвно нарушил Арн, бросив на Локи взгляд, который ясно давал понять, машина полностью готова и можно лететь. Трикстер кивнул в ответ, и здоровяк вместе с помощниками покинул ангар, оставив братьев наедине. Те медленно подошли к трапу. - Хотел у тебя спросить, - проговорил Локи, глядя куда-то в пространство перед собой, - зачем ты вообще покинул Мидгард? Тор поджал губы, неопределенно пожал плечами. - Я не знаю. Думал, что знаю, но нет. Мне было там…сложно. Я не понимал, что делать и как жить, а вокруг все менялось. Слишком быстро для меня. Я думал, что пережил слишком много, и уже ничто не сможет меня сломить, но в очередной раз ошибся. Как видишь, я все-таки сломался, превратился в это… - Тор мрачно развел руками, демонстрируя свою расплывшуюся фигуру, - ничтожество. Жалкий алкоголик. Локи скривился, понимая, чьи слова цитирует Одинсон, отчего морщины на его лице стали глубже. - Я не думаю о тебе как о ничтожестве. - Я знаю. Я сам о себе так думаю. Неожиданно тяжелая рука трикстера легла на плечо Бога Грома. - Зря. Я вижу, что это не так. Даже если ты растерялся, у тебя всегда есть возможность что-то исправить. Поверь моему опыту, все-таки из нас двоих теперь я старший! Тор закатил единственный глаз. - Заткнись. Просто ничего не говори, ладно? Локи хмыкнул, прищурился, кивнул. Некоторое время братья стояли молча, погруженные каждый в свои мыли. - Я возвращаюсь в Мидгард, - заговорил Тор. - Не знаю, зачем я улетел, и что на самом деле искал, но теперь уверен, что должен вернуться. Я тосковал по Асгарду, отцу, матери, друзьям…тебе. Цеплялся за прошлое, искал его в своих земных приятелях, в тех асгардцах, что выжили и остались со мной, преданные своему царю. Жил былыми победами и потерями вместо того, чтобы строить новый мир. Ты прав, я могу это исправить. Должен. Пока у меня еще есть на это время… Он захлопнул рот, покосился на Бога Обмана, однако даже если того задели слова Одинсона, вида он не подал. Вместо этого протянул брату руку, давая понять, что пора прощаться. Тор внимательно посмотрел на руку, и неожиданно в его мозгу вспыхнула идея. Вместо того, чтобы ответить на рукопожатие, Бог Грома вложил в предложенную для прощания ладонь рукоять Штормбрекер. От неожиданности Локи едва не уронил оружие, неловко перехватив рукоять за мгновение до того, как секира упала бы на металлический пол, и поражено уставился на Бога Грома. - Подарок, - улыбнулся Одинсон, глядя на ошарашенного трикстера. – Не Мьельнир, конечно, который ты так хотел, но тоже хорошая вещь. И главное, никаких условностей, вроде «достоин». Локи перевел взгляд на секиру, затем вновь посмотрел на Тора. В глазах его было все то же недоумение. - Зачем она мне? – растерянно проговорил трикстер, и эта его растерянность на мгновение словно вернула Тору резкого и в то же время, искреннего мальчишку-Бога, который умел не только ненавидеть, но, как оказалось, еще и любить. В глазу неприятно защипало. – А… а как же ты? Тор усмехнулся в аккуратно подстриженную бороду и пустил по левой руке молнии. Далось ему это без усилий. - Я, в конце концов, не Бог Молотов. Справлюсь. - Но я не умею ей пользоваться и… - Да, молнии, возможно, не получатся, - хохотнув, прервал его Тор. – Хотя, как знать… От тебя и твоей семьи всего можно ожидать, так что… Я говорю про Радужный Мост. Помнишь тех пиратов, что подкараулили нас на Саккаре? Они выследили наш корабль еще с той станции, где я впервые встретил Вали и Нарви. Не думаю, что это единичный случай. Рано или поздно кто-то прознает про этот маленький мир, и, возможно, захочет его завоевать. Я хочу, чтобы при помощи Бивреста вы дали мне знать, когда потребуется, открыли его для меня, чтобы я пришел и помог. К тому же, я был бы рад, если бы Нарви и Вали познакомились с братьями… - неловко закончил Бог Грома. Локи вновь посмотрел на Штормбрекер. Он поднял секиру на уровень глаз, некоторое время вглядывался в блестящее топорище. - Ты же знаешь, я не могу пользоваться Радужным Мостом. Мне эта сила больше не подвластна. - Знаю, - постарался, чтобы его голос не дрогнул Тор. – Но Вали и Нарви могут. Они все-таки полубоги, а Нарви к тому же еще и маг, у них обязательно получится. Кстати, ты в курсе, что Вали ревнует тебя к Нарви? Потому, что он маг, как и ты. Локи мгновенно забыл о секире, и с еще большим недоумением, чем минутой назад, уставился на Бога Грома. - С чего ты взял? - Он мне сам сказал. Точнее, не то, чтобы открыто сказал, но было понятно… - проговорил Тор, наблюдая, как мрачнеет от этой новости трикстер. По всей видимости, Локи действительно хотел, чтобы его сыновья выросли не только хорошими защитниками своего мира, но и настоящими братьями, друзьями, союзниками. И то, что один из них считает себя хуже другого, определенно не нравилось Богу Обмана. - Я думал, там, на станции, мне показалось, - пробормотал он. Затем решительно вскинул голову. – Я разберусь с этим… Знаешь, Тор, когда они появились, я понял, быть отцом гораздо сложнее, чем быть правителем или даже Богом. Старался, как мог, учил их, чтобы они не допустили моих ошибок, и… - Наших ошибок, - с тоскливой улыбкой поправил Одинсон, поняв вдруг, как сильно скучает по Моди и Магни. – И ты прав, это сложно… Не каждый справится. Одину, к сожалению, не удалось… Да и я оказался неважным отцом. Из нас троих у тебя лучше всего получилось, так что… - Тор положил руку брату на плечо, не без сожаления подавив желание обнять его. Почему-то показалось, сейчас это будет неуместно, - передавай им привет, отдай Штормбрекер – пусть осваивают. Скажи, я жду их в гости. И буду рад, если вы пригласите в гости нас с Сиф, - закончил он, мысленно пообещав себе по возвращению привести поселение асгардцев в порядок, чтобы не позориться перед братом и племянниками. Бог Обмана криво усмехнулся. - О, она будет в восторге, увидев меня таким. - Она будет рада тебя видеть, - уверенно проговорил Тор, памятуя, как изменилась резкая воительница с того момента, как стала царицей и матерью. – И ей понравится Сигюн. Одинсон в прощальном жесте вскинул ладонь, сделал шаг к трапу. Локи отступил в сторону, давая кораблю возможность улететь, и все еще ощущая горячую ладонь Громовержца на своем плече. Зажатая в пальцах Штормбрекер казалась неестественно тяжелой, трикстеру пришлось перехватить ее посильнее, гадая при этом, оружие ли настолько много весит, или он в свои годы совсем одряхлел. Заработали двигатели звездолета, и через минуту машина покинула ангар сквозь огромные ворота. Локи смотрел ей вслед, пока мог разглядеть в небе крошечную точку. Затем вновь перевел взгляд на секиру. - Это что? – поинтересовался подошедший Арн. – Топор твоего...брата? По металлическому топорищу скользнуло голубоватое свечение, и приглядевшись, Локи невольно улыбнулся. - Я же говорил про солнце, а не про молнии, идиот! Но...так тоже неплохо. *** Шестнадцать лет спустя. За последние годы кабинет практически не изменился, разве что кресла сменили обивку с темно-зеленой на коричневую, да на полках стало больше мидгардских книг, которые теперь через Биврест регулярно доставляли близнецы. Тор помнил, как поинтересовался у Локи, откуда у него появились те, первые книги, что он увидел, когда впервые переступил порог этого кабинета. Ведь воздушное пространство Земли тщательно охранялось и прилететь на нее на звездолете у трикстера не было никакой возможности. - Тропы, Тор! – Закатил глаза Бог Обмана, словно бы вопрос этот был самым глупым, что ему довелось услышать. – Асгарда больше нет, но остались другие миры, до которых можно добраться на звездолете. А уже оттуда переместиться куда угодно. Даже в Мидгард. Тор тогда обиделся, узнав, что за те двадцать восемь лет Локи все-таки наведывался на Землю ради каких-то приспособлений или книг, но ни разу не пришел к нему. Локи в ответ на это фыркнул и сменил тему. Тор помнил, его брат не хотел, чтобы брат видел его изменения во внешности. Помнил, но так и не смог смириться окончательно, и несмотря на то, что изменить что-либо было уже невозможно, они с Локи часто спорили из-за этого. Как правило, спор заканчивался снисходительным смешком Бога Обмана и обиженным выражением лица Бога Грома. Одинсон закрыл за собой дверь, прошел в кабинет, окинул взглядом обстановку. Действительно, в помещении почти ничего не изменилось. За исключением одного. Здесь больше никогда не появится его хозяин. Четыре часа назад, когда он, Моди и Магни вернулись в изрядно обустроенный за последние годы Асгард с очередной удачно заключенной сделки, у дома их встретили Вали и Нарви. Сиф тоже была здесь, женщина стояла чуть в стороне, и, если бы Тор в тот момент обратил на нее внимание, отметил бы, что глаза бывшей воительницы покраснели. Однако, Тор не посмотрел на жену, с радостью он шагнул из автомобиля, который уверенно водил Магни, навстречу племянникам и тут увидел выражение лиц близнецов. Слов не потребовалось. Тор молча обнял парней, чувствуя их боль и, чтобы не усугублять, старался не показывать свою. Они переместились вшестером – малютку Труд оставили дома на попечение Брунгильды. Тор не был на этой планете три года, последние восемь лет он с головой ушел в работу над расширением влияния Асгарда на политику страны, в которой располагался город. После кончины Энтони Старка Тор получил некоторую часть его денег, завещанную миллиардером на развитие беженцев из иного мира, с помощью юристов «Stark Industries» принялся налаживать связи, и у него просто не было времени на что-то еще. Тем более, на путешествие в другие миры. Навещавшие его Вали и Нарви рассказывали, что в их мире все спокойно, что соседние города-крепости решили объединиться для более плодотворной работы над разработкой месторождений, что при помощи приспособлений, доставленных из Мидгарда через Радужный Мост дела идут гораздо быстрее и плодотворнее, а новые торговые партнеры, в том числе с Земли, хорошо и вовремя платят. О Локи близнецы говорили мало, и Тор считал достаточным услышать, что с ним все в порядке. Как теперь выяснилось, он в очередной раз оказался глупым и невнимательным. Локи болел последний год, а несколько месяцев перед смертью почти не вставал с постели. Магия не могла больше держаться в слабеющем стареющем теле, трикстера погубила сила, которой он играючи пользовался менее чем полстолетия назад. В кабинет его привела Сигюн, сказав, что об этом попросил сам Локи. Чтобы перед церемонией прощания Тор провел некоторое время здесь в одиночестве. Оставив близнецов и изрядно постаревшую, но все еще сохранившую величественность и остатки красоты Сигюн с Сиф и сыновьями, Одинсон отправился выполнять последнюю волю младшего брата. Он уселся в кресло перед кем-то растопленным камином, вытянул ноги, прикрыл глаз. - В чем заключается очередной твой фокус? Тихий смешок заставил Громовержца вздрогнуть. - Я бы выразился точнее. Последний фокус. Тор только сильнее зажмурился. Он разговаривал с Локи три года назад, и тогда голос трикстера носил сильный отпечаток возраста. Сейчас же он вновь был молодым и чистым, словно при том их разговоре в Ваканде у кораблей аутрайдеров. - Если я сейчас открою глаз, тебя не будет? - Не откроешь – не узнаешь. Бог Грома стиснул зубы. Как у него это получается? Как удается насмехаться над своим старшим братом даже после смерти? Медленно он поднял веко. В глазу тут же защипало – огонь в камине разгорелся слишком сильно. Тор отвернулся и встретился взглядом с яркими зелеными глазами. Локи, точно такой же, каким Тор запомнил его в Ваканде, молодой, черноволосый, с язвительной ухмылкой на губах стоял рядом, опершись о спинку соседнего кресла и насмешливо взирал на Одинсона сверху вниз. - А я уж думал, ты не решишься, и мы так и будем разговаривать вслепую, - прокомментировал он. – Кстати, ты все-таки вернул себе прежнюю форму. Три года назад некоторый жир все еще присутствовал, а сейчас…просто божественно! Тор шумно выдохнул. - Хороший фокус… - Вообще-то, это называется «магия», - фыркнул Локи. Впрочем, без обиды в голосе. – Но тебе это слово запомнить сложно, поэтому, так и быть, пусть будет фокус. - Опять я – идиот? - И не поспоришь. Бог Грома криво усмехнулся. Локи выглядел материально, даже слишком. В своем любимом зеленом костюме, с привычными колкостями в его, Тора, адрес, он словно пришел к самому Тору из далекого прошлого, в котором они были сначала братьями, а потом врагами. Все это было настолько реалистично, что если бы Одинсон не знал, он в жизни бы не поверил, что его младший брат старел последние сорок пять лет, а прошлой ночью умер. - Что сейчас происходит? – спросил Тор, поняв, что пауза затянулась, а сколько у них времени он не имел никакого представления. Локи слегка поднял брови. - Смотря что ты имеешь ввиду. Вообще, в данный момент в замке происходят приготовления к церемонии моих похорон и… - Локи… - обреченно простонал Бог Грома, прикрывая лицо рукой. - Прости, не могу удержать язык за зубами, когда ты рядом, - хохотнул слишком материальный и чересчур веселый для покойника трикстер. – Ты так выглядишь, что у меня возникает просто физическая потребность над тобой пошутить! - По-твоему, это смешно? – вспылил Одинсон поднимаясь на ноги. Теперь он стоял перед Локи на расстоянии не более чем в пять шагов. – Смешно?! Ты умер! Ты хоть это осознаешь?! Что ты вообще такое? Иллюзия? Голограмма? Чертов призрак?! Тор непроизвольно сделал шаг к брату, намереваясь то ли схватить его, то ли и вовсе ударить, и тот, подняв руки в примирительном жесте, отступил на целых три. - Все, Тор, успокойся. Я просто хотел разрядить обстановку. Не надо крайностей. – Он усмехнулся и опустил руки. – Я не призрак, и даже не голограмма, хоть и не знаю, что это такое. Это действительно я, Локи. Пришел, чтобы попрощаться. Видишь ли, у меня некоторые связи в Хельхейме, и каким бы я был дураком, если бы ими не воспользовался, верно? Но если ты сейчас до меня дотронешься, я исчезну. Так уж получается. Моя магия убила мое тело, но она же поддерживает эту мою оболочку здесь и сейчас, давая возможность нам с тобой поговорить. Долго это не продлится, я в любом случае исчезну после церемонии, но все же… А Хела любезно прикрывает глаза на то, что дух умершего все никак не переступит порог ее чудесного мира мертвых. Одинсон замер. Приближаться к брату, тем более, пытаться отвесить ему оплеуху за неуместные шутки, он враз передумал. Вместо этого произнес поникшим голосом: - Почему так? - Что именно? – не понял Бог Обмана. - Почему ты прощаешься со мной так? Не позвал перед смертью. Играешь тут, делаешь вид, что все в порядке, при этом я даже дотронуться до тебя не могу. Ты снова считаешь меня хуже других. Могу спорить, даже Хела приходила к тебе в последние месяцы жизни, а я… Локи чуть прищурил ясные зеленые глаза, и улыбнулся. Как показалось Тору – снисходительно и в то же время печально. - Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Больным, беспомощным. Умирающим. Сигюн, Вали, Нарви, Хела, Арн… Все они знали меня совершенно другим. Лишенным возможности использовать магию тогда, когда мне того хочется, лишенным столетий жизни. Но ты – это другое. Ты знал меня всю мою жизнь, вместе мы многое пережили, были и братьями, и врагами. Но помимо всего этого, ты знал меня как Бога. Сильного и почти бессмертного. Каково тебе было бы смотреть на то, как я умираю от старости? Тор устало выдохнул. Он вдруг тоже почувствовал себя разбитым и постаревшим, хотя за последние годы внешность его изменилась исключительно в лучшую сторону. - Я все-таки твой брат… - И поэтому я пришел к тебе в таком облике. Чтобы ты даже после того, как увидишь то, что осталось от моего тела, помнил не эту дряхлую развалину, а меня. – Трикстер улыбнулся. – Потому, что я хочу быть таким. Хотя бы в твоей памяти. Бог Грома поджал губы и покорно кивнул. Ничего другого ему, в сущности, не оставалось. - Прости, что не навещал последние годы… - О, я был только рад этому, - отмахнулся Локи. – Как и тому, что ты, наконец, взялся за Асгард как настоящий царь. Вали и Нарви рассказывали, как стремительно разрастается твой город. Такими темпами, скоро вновь построишь себе дворец из чистого золота. Кстати, мне ведь так и не пришлось поздравить тебя лично с рождением дочери. Поздравляю. У тебя теперь семья почти как у Одина. Двое сыновей и дочка… - Плохой пример для подражания, - буркнул Тор. И добавил: - Спасибо. - О, я говорил исключительно о количестве детей, а не о их качестве! - Вновь развеселился трикстер. – Уверен, такой троицы, как Хела, ты и я в девяти мирах больше не появится! Определенно, быть Богом почти так же сложно, как быть правителем. Но намного легче, чем быть отцом. — Это точно, - не смог удержать улыбку Тор. – Но мы с тобой вроде бы справились… Локи вдруг перестал смеяться и посмотрел на брата как-то неожиданно серьезно, и даже настороженно. Словно неожиданно начал его бояться. - Тор, я ведь позвал тебя не только ради того, чтобы попрощаться. Да, и для этого тоже, но… - он запнулся, нахмурил брови, словно не знал, как продолжить и злился на себя из-за этого. – Я хотел тебя попросить… Однако, Громовержец уже все понял. Он сделал несколько шагов, преодолевая расстояние между ними, встал перед братом на расстоянии вытянутой руки, и посмотрел в неожиданно настороженные зеленые глаза. - Не надо ни о чем просить. Я и так все сделаю. Я буду присматривать за твоим миром, за Вали и Нарви. Обещаю, что не брошу их, буду помогать всем, чем могу. Клянусь. Локи вгляделся в лицо Бога Грома, увидел в нем то, что хотел, и черты его собственного лица разгладились. - Спасибо. – И неожиданно слегка развел руки в приглашающем жесте. – Мне все равно, когда уходить, сейчас или во время церемонии. Но лучше бы сейчас, не хочу видеть, как то, что от меня осталось, оплакивают все, кого я люблю. Так что… Окинув брата взглядом, стараясь запомнить каждую черточку его лица, каждую складку на костюме, и едва ли не каждую прядь черных волос, Тор кивнул и обнял трикстера. - Прощай… На мгновение ему показалось, он действительно обнимает материальное тело, и руки на его лопатках так же ощутимы сквозь одежду, как руки обычного живого человека. А затем Тор понял, что обнимает искрящуюся тысячами крохотных зеленоватых огоньков пустоту. Он опустил руки и смотрел, как кружась в воздухе эти огоньки постепенно исчезают, растворяются, оставляя на сердце горечь и легкость одновременно. Сморгнув слезу Тор поднял голову и, улыбнувшись, прошептал: - Прощай, брат. Этот город не был Асгардом, и тело покойного не сплавляли по воде за границу защитного купола, где оно растворилось, став частью Вселенной. Тела мертвых здесь сжигали. Тор смотрел, как поднимается дым от погребального костра, а перед глазами все еще кружились крохотные зеленые огоньки магии, унося из этого мира его единственного брата. Он знал, что выполнит волю Локи, запомнит его таким, как тот хотел, оставит навсегда в своем разуме и сердце. По ту сторону костра, сквозь дым Бог Грома увидел Хелу и впервые за все время их знакомства не разозлился. Вместо этого он с благодарностью кивнул сестре. Чуть помедлив, Богиня Смерти слегка кивнула в ответ, давая понять, что принимает его благодарность. На сердце Громовержца стало еще легче. Не глядя он нашел руку стоящей рядом Сиф и крепко сжал ее. Впереди у него намечалось много работы, но Тор знал, что справится. В его распоряжении были тысячи лет, и он не собирался тратить впустую ни мгновения.***
Где-то в пределах этих шестнадцати лет. Станция Саккар, давно разграбленная и заброшенная, дрейфовала в космосе как гигантский металлический призрак. От былого лоска и веселья не осталось и следа, внутри царили уныние и разруха. Тем неожиданнее было появление неподалеку одинокого звездолета, единственного за долгие годы. Высокий мужчина с растрепанными снежно-белыми волосами и расчерченными темно-синим губами внимательно смотрел на голографический экран, на который для него услужливо вывели изображение Саккар. Несколько минут он вглядывался в металлический остов, словно пытался разглядеть что-то скрытое за обшивкой станции. Затем заговорил, так и не оторвав взгляда от изображения. - Ну что ж, полагаю, пришло время обсудить новую сделку. Из темноты помещения к нему вышла стройная темноволосая женщина в черных одеждах. - Я готова передать Госпоже условия, Тиван, - мрачно проговорила Хела.