Она всего лишь девочка

      Скрип-скрип…       Тихо стонет иссохшаяся лестница.       Сегодня такой холодный ветер.       Химера, белокурая голубоглазая девушка, с кошачьими ушами и лисьим хвостом, осторожно переставляет слабенькие ножки, со ступеньки на ступеньку. Совсем ещё юная, лет 16-17. Из одежды на ней голубая майка и белые короткие шорты. Самочувствие так себе — последнее время она не наедалась досыта. А еды осталось не так уж и много. Вроде как ещё лежит тот сэндвич с сыром, уже начавший покрываться плесенью с одного края. Но ей не добыть себе пропитания. Снаружи намертво заколочены крепкими досками и окна, и входная дверь. Её сил не хватит выбить деревянные щиты. А когда-то она смогла создать даже самый паршивенький портал. Сейчас же слабость такая, что и на малюсенькое окошечко вряд ли хватит. Так что, судя по всему, недолго ей осталось.       Полузверь-полудевочка побрела в сторону кухни, ёжась от скользящего по коже сквозняка. Щиты на досках плохо защищают от холода снаружи. Что сейчас там? Может, осень ещё на дворе? Или весна только вступает в свои права? Ведь зверодевочка не может точно сказать, сколько минут, часов и дней она провела здесь. Совсем одна, в наглухо заколоченном доме. Все ушли тихонько, крадучись, под покровом ночи. Ни вчера, ни сегодня, давно… По крайней мере, во всём доме не было никого, когда лисохвостая химера проснулась. Никого, кроме неё.       Она знала, почему они так сделали. Знала и, сказать больше, нисколько не осуждала данный поступок. Ведь они ушли, спасая свои жизни от чудовища. От монстра, что сейчас заперт в заброшенном доме. В доме, где заточено зло.       И это она была тем самым монстром, что приносит несчастья и ломает чужие судьбы. Но больше этого не произойдёт. Скоро сюда придёт Вергилий и проведёт это чудовище по девяти кругам мук и страданий, пока отродье Тьмы не предстанет перед самым Люцифером, который и вынесет окончательный приговор гнилой душе…* А они — они спасли свои жизни от чудовища. Они ушли туда, где нет ни голода, ни холода, ни болезней и прочих бед земного мира. Они вознеслись к Богу, в канун Рождества.       Дойдя, наконец, до проржавевшего холодильника, девушка вынула из него тарелку с подёрнувшимся зеленью бутербродом. Мерзко, конечно, но другой еды, как говорилось, у неё нет. И нет никакой возможности её раздобыть. Морщась, химера немного откусила от уголочка, ещё не тронутого плесенью, и убрала тарелку обратно. Острая боль в желудке из-за скудного питания вновь придёт терзать её где-то после полудня. Придёт, да и пускай… Самое главное, что они никогда больше не будут голодать или чувствовать боль, физическую или духовную. Но они про неё не забыли. Вот и сейчас, откуда-то сверху с ней говорит тот, кто ушёл с ними в небесные чертоги. Его звали Макс, вроде бы… Мама и папа, прежде чем вознестись на небеса, забрали его с собой, такого одинокого и побитого жизнью. Но он знает, что здесь на земле у него осталась сестра…       — Саша! Саша!       — Привет, Макси, — юная химера слабо улыбнулась, — спасибо, что говоришь со мной… Сегодня такой холодный ветер.       — Да уж, весна нынче нетипичная, — в голосе Макса послышался смех, — Саш, ты как?       — Со мной всё хорошо. Я жду Вергилия…       — Зачем?       — Он отведёт меня в Ад, через девять кругов, на суд Люцифера. Скажи, Макси, а… а как сейчас в раю? Вам хорошо там, на небесах?       — Мы вроде туда и не собираемся… в ближайшее время…       — Ах, Макси, не шути, — лисохвостая издала тихий смешок, — ведь ты же ушёл с мамой и папой туда, к Богу. А я здесь, в мире грязных машин, разбитой мечты, забытой любви — и я не жалею.       — Солнышко, что ты такое несешь? Какие-такие небеса? У тебя жар, детка…       — Макси, глупыш! Мне нет пути на небеса. Чудовище никогда не войдёт в Царство Божие. Монстра ждёт геенна огненная, среди таких же отродий зла… Только бы дождаться Вергилия и пройти все девять кругов…       — Никуда ты не пойдешь, потому что  мы никуда и не уходили, мы здесь. Все. Я, отец, мама, двойняшки… Сашуль…       — Вы не можете быть здесь! — химера так и замерла на месте, как соляной столп, — ведь вы же там, на небесах! С вами Бог! И я это знаю. Макси, вот это ни капельки не смешно!       — Сашенька, не неси чуши… Ей-богу, тут мы, — голос Макса задрожал, — что с тобой, сестренка?       — Нет, нет! Вы ушли и вознеслись на небо! Вот же, окна забиты, дверь заперта! Вы огородили мир от зла, от монстра! Макси, прошу тебя, никогда сюда не возвращайтесь, здесь слишком опасно! Тут зло! Только когда Вергилий уведёт чудовище в ад, мир будет спасён! Но я уже не могу его ждать. Где же он?       Голос брата что-то ещё бормотал, но вот он становился всё тише, пока не превратился в едва разборчивый шёпот, прежде чем окончательно стихнуть. Тишина вновь окутала девочку, лишь где-то далеко весело пели птицы, там на воле. Пройдя в гостиную, химера уселась на потрёпанный диван и согнулась в три погибели, как ива над рекой. Неужели ещё один день будет бесконечно и томительно тянутся до самой темноты? Сколько ещё ей ждать, пока решится её судьба? Сколько ещё гнить здесь заживо?

***

      Саша стала сходить с ума на вторую неделю, после того, как Мик потерял память. Внешне это никак не выражалось, да только Саша стала заговариваться. Ей казалось, что вокруг неё все умерли, а она живёт в заколоченном доме и ждет, когда к ней придет Вергилий.       Вилла Via Appia Antica, где они по совету Джорджины жили, как нельзя лучше подходила для прибытия туда Вергилия, но всё семейство этого не желало.       Макс, отпросившись у начальства, приехал на виллу, чтобы побыть с родственниками, а Дайсуке вернулся в город Ангелов для помощи ребятам.       — Хреново всё, отец, — встревоженно ответил Макс на вопрос отца, — Саша ходит по дому, несет чушь про ангелов и демонов, рай и ад. Уверена, что после Рождества мы все умерли, а она осталась в заколоченном доме одна… мама говорит, что иногда видит, что Саша по вечерам опустошает холодильник, при этом бормоча про заколоченные окна и запертые двери.       — Я виноват, — пробормотал Дайсуке на это сообщение, — мне нужно было больше уделять Саше внимание, а я работал.        — Отец, ты не можешь вечно находится дома, — ответил на это Макс, — да и как ты можешь помочь, если это все у сестры внутри находилось? Ей доктор нужен или что-то подобное.       — Ты же видел, как к химерам относятся, — перебил сына мистер Джиген, — где мы сможем найти такого психиатра, который займется ей? Таких и не существует, да я против такого. Обколют Сашу, потом и в овощ она превратится.       — А делать всё равно что-то надо, — упрямо возразил Макс, — думай, отец. А пока я буду за Сашей присматривать.