Four for the life?

      Он ещё не успел войти и закрыть дверь, как Аурелия набросилась на него, сцепляя руки у него за шеей и обхватывая ногами его талию. Она смотрела на него и не могла оторвать глаз — Теодор Дэвид Хатчкрафт занимает отдельное место в её сердце. Он — воплощение настоящего джентельмена и непростительной вопиющей сексуальности — подхватил её и крепко-крепко прижал к себе обеими руками так, словно теперь никогда не отпустит. Он ласково глядел на неё в ответ, так же, как и она, улыбаясь от уха до уха.       Тео был высоким, стройным парнем. Тёмные коротко стриженные волосы, тёплые карие глаза и острые по-мужски привлекательные черты лица: узкие ровные губы, густые и такие же ровные брови. Чем-то он своей внешностью даже напоминал типичного немца. Что ж, фамилия весьма соответствующая, так что всё возможно.       Его мягкий медовый голос был настолько прекрасен, что слушая, как он говорит, нередко можно было потерять нить повествования и улететь куда-то в свои собственные мысли и мечты, наслаждаясь прелестью его звучания. Тео всегда знал, что и когда Аурелии нужно, как её успокоить, развеселить, никогда не задавал лишних вопросов. А ещё Лия всегда удивлялась, как он умудрялся быть строгим (по крайней мере, таким его воспринимали окружающие), но в то же время безгранично добрым человеком (каким он был в кругу самых близких).       Аурелии иногда казалось, он был единственным, кто действительно её любил.       — Боже, Аурели, мы с тобой сто лет не виделись! — воскликнул Тео, нежно целуя девушку в лоб. Он, кстати, единственный, кто называл её так, не Аурелией или Лией. — Знала бы ты, как я жалею, что пока никак не могу позволить себе всегда жить в Шеффилде или хотя бы приезжать почаще!       Ничего не отвечая на его слова, она слезла с него, чтобы дать ему войти в квартиру. Снимая пальто и вешая его в шкаф, он продолжал всё так же безотрывно глядеть на неё своим самым нежным взглядом.       Уже три года они жили по такой схеме: Тео приезжал вот так раз в месяц-два обычно недели на две. Время, когда он был рядом, Лия жила с большой буквы. Точнее не описать! В это время не приходилось думать ни о чём, и даже обычная присущая ей ещё со средней школы фоновая грустинка, порой приобретающая форму Грусти, терялась и как будто даже вовсе пропадала на фоне всех чудесных эмоций, даримых ей Теодором. Он правда давал ей всё — и духовно, и материально, — что нужно было для этого ощущения. Это, наверное, было вот это вот чувство, которое присуще человеку, имеющего свою семью, семью, в которой он уверен, на которую он может положиться: приятное спокойствие, тотальная защищённость.       Однажды, когда у Hurts был длительный перерыв, Тео почти полгода прожил с ней, никуда не уезжая, так что порой у неё даже складывалось впечатление, что они муж и жена. Забавно, ведь они с ним даже никогда не поднимали эту тему…       Он много раз предлагал Аурелии уехать с ним в… а, собственно, куда? Они с Адамом ведь всегда катались с концертами по всей Европе и России, когда не проводили время в студии. Он-то звал её, конечно, в Манчестер, откуда сам родом, но она отказывалась, объясняла, почему, и он каждый раз соглашался, потому что понимал её правоту. Иногда её удивляло, как при такой её упёртости Тео до сих пор ещё не психанул и не нашёл себе кого-то получше? Однако, в целом, она на этой теме никогда не зацикливалась. Потому что, если мужчина не уходит, это значит только одно — он любит.

***

      Когда кто-то долго задерживался у неё в гостях, Аурелия начинала невольно раздражаться по мелочам, хотя и действительно старалась себя контролировать, чтобы лишний раз не сеять вокруг негатив. Аурелии начинало не хватать одиночества. Одиночество для неё не было чём-то плохим, оно скорее было для неё благом, возможностью обновиться, перезарядиться. Поэтому иной раз даже присутствие в доме любимого Тео, который иногда оставался в Шеффилде дольше обычного, начинало надоедать и подбешивать, и ей с каждым днём всё больше и больше хотелось уединиться, чтобы никто не трогал её и даже не смотрел в её сторону.       Тео. Ходит по квартире, когда хочется, чтобы, кроме неё самой, больше никто не ходил; готовит какую-то еду, когда не хочется, чтобы кто-то что-то готовил и пахло чем-либо съедобным; спит рядом, когда хочется чтобы кровать принадлежала только тебе. Всё это никак не было связано с тем, что он делал или не делал, просто такова была натура Аурелии — ей нужна свобода. Ей нравилось находиться дома одной — чувство полной предоставленности самой себе, никто не сможет тебе ничего сказать, никогда не сможет помешать тебе заниматься, чем душе угодно, ни с кем не нужно ни о чём договариваться, просто делаешь, как нравится тебе, и никакого отчёта ни перед кем. Благодать!       Когда Тео уезжал, она тосковала лишь первые пару часов и уже спустя недели три, после чего тоска рассеивалась и Лия радостно принималась за какие-то дела, которые для неё в миллионы приятнее было делать, когда в квартире она была совершенно одна.       Вероятнее всего, эти странности были связаны с родительским воспитанием, ведь всё-таки все мы родом из детства. Она не особо размышляла на этот счёт, «меньше знаешь, крепче спишь» было её девизом по жизни. Она не понаслышке (от друзей) знала, чем могут оборачиваться такие вот копания в себе и выуживания из глубоких недр памяти странных, порой даже страшных детских воспоминаний — начинаешь потом считать, что «проклятые» родители тебе всю жизнь попортили, не смогли нормально, без опасных психотравм воспитать, бу-бу-бу, а теперь ты из-за них страдать должен.       Чушь всё это! Было и прошло. Чего толку-то? Правильно — ничего. Потому что ничего не поменяешь уже. А обвинять других, обвинять родителей вместо того, чтобы что-то реальное предпринять, это каждый дурак может.       В общем, поэтому она не боролась с этим желанием большую часть времени проводить в одиночестве — ей нравилось, и хорошо. Настолько нравилось, что сама редко когда звала кого-то из друзей встретиться и сходить куда-нибудь: не зовут и ладно — дома посижу или одна погуляю. Самодостаточная такая личность.       Самодостаточная, да, но при этом всё равно часто ловила она себя на мысли, что нет у неё никого близкого, хотя очень хотелось кого-то такого иметь. Что все, так, знакомые какие-то. Что друзей у неё нет. Что Тео с ней тоже понарошку как-то (не знала, как, но как-то понарошку точно). Сама всем этим мыслям удивлялась, сама их потом, увидевшись с кем-то, отгоняла, вдохновившись живым общением с человеком, уговаривала себя, что люди действительно искренне с ней общение поддерживают.

***

      — Ты, может быть, хочешь перекусить? — спросила она, мягко хватая его за кисти рук и сжимая, пытаясь понять, как такой чудесный алмаз оказался именно у неё. — Или ты в душ? А то после дороги же… ты, наверное, устал, а я тут, как…       — Хватит, Аурели, — мягко сказал он, нежно беря её за подбородок и целуя в уголок губ. — Я бодр, полон сил и энергии, так что сейчас просто умоюсь и помою руки. А потом мы с тобой займёмся всем, чем твоей душе угодно.       О-о-о! Она уже зна-а-ала, чем они займутся! С Тео можно было часами болтать буквально обо всём на свете, начиная банальными погодой и политикой и заканчивая размерами стихов и образованием чёрных дыр. (С другими такого почему-то не получалось — вернее, получалось, но не так, по-другому.)       Чаще всего именно из-за космоса они с Тео не спали допоздна, лёжа в постели в полной темноте и смотря в потолок, всё время говорили, говорили и никак не могли прийти к выводу, почему же инопланетяне до сих пор не прилетели за ними.       — Ты когда-нибудь видела НЛО? — спросил Тео, повернувшись к Лии. Она хихикнула. Он лёг набок и, подпёрши рукой голову, уставился куда-то в стену напротив.— Я серьёзно. Видела?       — Нет. — Аурелия тоже решила перевернуться набок в его сторону. Даже в темноте она могла различить его эмоции, ей для этого даже не необязательно было видеть его лицо. — А ты думаешь, их правда можно увидеть?       — Ну, я видел.       она приподнялась на локте, еле-еле коснулась ладонью покрытой двухдневной щетиной щеки Тео и медленно, но настойчиво поцеловала его в губы. Отстранившись она уточнила:       — Где?       Одной рукой он нежно взял её за затылок, притянул к себе и тоже поцеловал. Вторая рука оказалась на у неё талии.       — Тоже где-то под Йоркширом. В детстве мы с друзьями часто сбегали из дома по ночам и уезжали в пригород на велосипедах. — Тео хотел продолжить «игру», которую они начали, но Аурелия попросила его поподробнее рассказать про НЛО. — Ну-у… Знаешь, нельзя сказать, что был виден какой-то навороченный футуристичный космический корабль, конечно, — он по-доброму усмехнулся, — но зато точно могу сказать, что это были какие-то ярко зелёные огоньки. Они всего несколько минут зигзагообразно двигались по нёбу примерно в одном и том же месте, а потом исчезли. Не уверен даже, что, кроме меня, ими кто-то впечатлился. Я иногда, когда ночами не могу уснуть, думаю, вот бы снова их увидеть!.. Но уже столько лет прошло... вряд ли...       Закончив рассказ, Тео с той же нежностью, увлек её в новый поцелуй.       Он давал её столько любви, что порой, несмотря на все свои же аргументы против, она практически всерьёз задумывалась бросить всё к чёрту и уехать вместе с ним. Тео никогда не требовал от неё близости, если видел (а он реально почти всегда правильно считывал е эмоции), что она не настроена на это. По её, как она считала, скромным предпочтениям и понятиям, он был настоящим мужчиной. Уважительно относился ко всем, не зависимо от пола и возраста, был пунктуален, всегда держал своё слово, был готов постоять за себя и окружающих, если понадобится. Настоящее воплощение надёжности. За это она ценила его больше всего. С ним было так спокойно, она чувствовала себя будто укрытой огромным куполом, который, в случае чего, казалось, спас бы её и при атомной войне. Рядом с ним можно было не опасаться ни за что. Аурелия и вправду могла быть той, кем являлась на самом деле, хотя всё-таки были вещи, которые я по определённым причинам скрывала от него.       А скрывать правда было что…